Причина

Была причина, по которой его раздражали разговоры Хвитсерка. Определённо была причина. Впрочем, Хвитсерк — сам по себе причина не любить его. До тошноты простодушный, откровенно недалёкий, порой чувствительный, но чаще — нудный и слабовольный. Ходячая проблема. Жужжит как муха над ухом, все причитает и ноет, пытается воспитывать Ивара, но права на это никто ему не давал. — Я старше, Ивар. — Он говорит это так, будто это по-прежнему что-то значит. Ивар разводит руками: — Я слушаю тебя, брат. Что же ты предлагаешь? Неважно, что скажет Хвитсерк. Ни что из сказанного не будет воспринято должно. Ивар вообще не любил своих братьев. Как-то так получилось, что чем ближе человек к нему, тем тяжелее Бескостному дышится. Его устраивало родство — не столь кровное, сколь душевное, — с Аслауг. Но Аслауг мертва. Ивар смотрит, как тают снежинки на щеках Екатерины. Её чёрные, словно уголь, ресницы спокойны, а на тонких губах стынет улыбка после согревающего поцелуя. Была причина, по которой он хотел перерезать Лагерте собственноручно глотку. Подвесить за ноги и впитать молчаливый ужас, прокатившийся по толпе народа Каттегата. Это его дом. Его рождение, детство и юность. Отрешенная мать и плывущая по пятам тень отца; первые тренировки братьев, ломаюшиеся кости, шутки. Где-то там было сыноубийство. Екатерина не знала его настолько, чтобы он обжегся в очередной раз — в какой же по счету? Вероятно, и Фрейдис, якобы видевшая его насквозь, не знала его достаточно хорошо, раз совершила столько ошибок. Оттого и прощаться было с ней тяжело — она забрала с собой ещё одну часть его истории, в которую посвящать Ивар не собирался больше никого. Была причина, по которой в его груди, особенно по ночам, когда эль не успевал разбавить клокочущие думы, — завывала дыра. И в неё провалилось всё. Не открывая глаз, Екатерина слышит, как хрустит снег удаляющихся шагов.