Разбуди меня в конце мая

На улице невыносимо жарко и потно. Солнце точно находится за километр от земли. А ещё только начало июня. И для того, чтобы освежиться люди пользуются вентилятором или кондиционером. А некоторые просто идут на пляж и наслаждаются жизнью. Компания из пяти человек так и поступила. Джисон, Хенджин и Феликс уже стояли у общаги. К сожалению Минхо, Чонина и Чана позвали на срочную фотосессию прям в такую жару, не позавидуешь. Сынмин и Чанбин жили в комнатах напротив друг друга, и очень хорошо ладили. Можно было часто встретить их вместе, когда совсем этого не ожидаешь. Парни думали, что между ними что-то есть, но это не так. Они просто хорошие друзья. Готовые пойти на всё, чтобы не потерять дружбу. Ведь их дружбе каждый позавидует. Они как Инь и Янь. Инь — накаченный и крупный Чанбин, а Янь — маленький и хрупкий Сынмин. Дополняют друг друга. И выглядят невероятно зрелищно вместе. Джисон подумывает о том, что они соулмейты. Кто знает… кто знает. — Ооо, ну наконец-то! — прокричал Хенджин в утомительном и жарком ожидании этих двоих. Хотелось поскорее попасть на пляж и нырнуть в холодную водичку. И вообще никого не заботит, что никто не взял с собой одежду, чтобы переодеться. Хотя. Только один Сынмин позаботился о своём здоровье и не собирается прыгать в одежде в воду, а потом в этой одежде идти домой. Не хватало ему простудиться и пропустить выступления ждущие их в сентябре. — Вы чего так долго? — с интересом спросил Феликс облокачиваясь о плечо Джисона, показывая всё своё недовольство. Его пышные и длинные волосы выпадали из некого хвостика на затылке, заставляя его промычать от безысходности. Ну не держала эта тупая резинка его волосы, хоть ты тресни. — Извините, ребят. Просто Чанбин долго волосы укладывал, — с напором и с предъявой сказал Сынмин. Ничуть не смущаясь такой подробности. Пусть все знаю, что Бин делает так долго в своей комнате. Послышался смех Джисона и Чанбин устремил свой взгляд на Кима. Хотелось врезать младшему, но было жалко его лицо и страшно за последствия. — Ха-ха-ха-ха-ха! ЧАНБИН! Ты же купаться идёшь, какое волосы укладывать? — теперь и Сынмину стало не по себе. Он не думал, что Джисона это так рассмешит, что тот из-за смеха упадёт на плитку. — Да хватит. Идём, — прервал эту тупую беседу Хенджин и сорвался с места. Не оглядываясь на этих оболтусов. Феликс поплёлся все также лёжа на плече Джисона, но уже вцепившись в его руку, чтобы в конечном итоге не упасть, ведь сил совсем нет. А Чанбин и Сынмин стояли в ступоре. По пути к реке ребята сто раз успевают передумать и пойти обратно. Но вот — они идут на речку. Солнце сильно греет и становится ещё жарче, уже никакой вентилятор не поможет в такой день. Кажется, что сейчас из-за такой высокой температуры земля взорвется. Сынмину плохо, у него с детства слабая переносимость такой погоды. Приходилось сидеть в холодном душе или под кондиционером. Но ни того ни другого не было рядом. Лишь где-то в километре от них было спасение. Ким не думал, что будет настолько плохо: начала кружится голова и подкашиваться ноги. — Ребят, стойте, — Сынмин остановился и сутулился, пытаясь прийти в себя. Солнце ударило в голову, стало невыносимо находиться в реальности. Парни быстро подбежали к нему и пытались помочь. Ноги ватные и слабые, стоять было невозможно. — Блять, Чанбин, ты самый сильный, возьми его на руки. — а Чанбина два раза просить не надо, он понимает, что Сынмин нуждается в этом и поэтому с лёгкостью берет на руки хрупкое тело младшего, прижимая к своему телу. Джисон дал приложить ко лбу Мина бутылку холодной воды, чтобы тот совсем не отключался. Получалось так себе, но младший всё ещё был в сознании и подавал признаки жизни. Паника потихоньку отступала. Уже подходя к речке Чанбин заглядывается на лицо Сынмина. Такой красивый и невинный мальчик, который так беззаботно лежит у него на руках. Хотелось спасти его от этой жары, чтобы тот не страдал и не чувствовал боль. Подойдя к шезлонгу Чанбин аккуратно как только мог отпустил младшего. — Он живой? — спросил Джисон, подходя к лежащему Сынмину и вглядываясь в его лицо. — Конечно, ты че совсем, — констатирует факт Чанбин. Ну правда, что за тупые вопросы? Он не даст обидеть Сынмина, не сейчас. — Вы идите пока, я скоро прийду, — парни соглашаются и уходят, оставляя Чанбина и Кима наедине друг с другом. Старший решает, что стоит попытаться разбудить Сынмина. Они же преодолевали этот путь ради того, чтобы охладиться, а не для того, чтобы поспать. Но в Чанбине проснулось какое-то странное чувство: хотелось заботиться о младшем и быть рядом прямо сейчас. Хотелось помочь всем тем чем только может, всё, что в его силах. Лишь бы младший не чувствовал боли. Странно понимать это. Ким и Со дружат почти с самого детства, они считают, что их дружба очень крепка и наверняка на всю жизнь. Насколько она крепка по 10-и бальной шкале никто из них не знает и не собирается узнавать. Иногда Чанбин мог флиртовать с младшим вгоняя его в краску. Но выглядит это со стороны уж очень мило, что Бин не удерживается и загребает тело Сынмина в свои руки. Сынмин-и для Чанбина как маленький котёнок, которого хочется комфортить. Он как особенный лучик не потухшего солнышка в этом большом и ярком Сеуле. Он такой один. За всю свою жизнь старший ни разу не встречал такого человека, как он. Ким Сынмин. Быть рядом с Сынмо — это уже что-то с чем-то. А если ещё и младший полностью доверяет собеседнику, то тут вообще можно голову потерять. Вот Чанбин и теряет ее. Находясь с ним старший становится совсем другим человеком, даже находясь рядом с Банчаном он не такой. Потому что Сынмин излучает что-то странное и невероятно-затягивающее, что Чанбин не в силах противостоять этому. Он не против поддаваться его эйфории, вовсе. Сынмин — это искусство. Не каждый имеет такие идеальные черты лица и настолько красивые глаза. Не зря Чанбин шутил, что младший похож на щеночка. Так и есть, все же есть что-то схожее между ними. Особенно вырез глаз. Вы бы видели тело этого мальчика, тут Со готов противостоять всем ненавистникам, что тело Сынмо — это отдельный вид художественного искусства. Ким считает себя не красивым и когда он это произносит при Чанбине, то всё, можно бежать. Хёну не нравится то, что его друг считает себя некрасивым и он пытается всеми способами его переубедить и заставить почувствовать иное. Чанбин нагнулся над телом Сынмина и дунул ему в лицо. Зачем? Не знаю, наверно, чтобы разбудить нижнего. Такая тупая идея, что Хён теряется. Но Ким не шелохнулся, продолжил спать. Устал что-ли. Бин кладёт руку на грудь младшего и чувствует жар под ладонью. Надо спасать. — Эй, Сынмин-и! — медленно поглаживая грудь младшего проговаривает Хён. Сынмин причмокивает губами и облизывает их, они блестели из-за слюны и были такими сочными по взгляду Чанбина. Хотелось попробовать на вкус, но это была очередная тупая мысль. Да когда же мысли Со перестанут нести такую дрянь. Всё-таки он тут решился ему помочь, а не такое творить. Да и причём они просто друзья. Что за выдумки такие. Бин точно долго будет думать об этих алых губках… Хватит. —М-м-м, — протягивает Сынмин и приоткрывает свои щенячьи глазки тут же их закрывая обратно. Ярко, глаза режет это тупое солнце. В мыслях у младшего проносится, что лучше бы он не рисковал и не ходил бы с парнями на пляж, лучше бы остался дома с кондиционером. Намного лучше, чем это всё. Сынмин просыпается у себя в комнате ничего не осознавая с назойливой болью в голове. Он помнит лишь то, как его нёс Чанбин на руках.Да и всё в принципе. Что случилось? Они же все пошли на пляж, но Сынмин не припоминает того, чтобы он отключался. Всё тело окутывает некая тяжесть, не хочется никуда вставать, поспать бы ещё часок или пару. Поворачивая голову влево Мин видит сидящего оперевшись спиной о его кровать Чанбина. Его чёрные волосы в лучах уходящего солнца красиво переливались. Ким готов смотреть на это вечно. Подняв свою руку он кладёт ее на макушку старшего, чтобы почувствовать это прекрасное собственными руками. Мягко и душисто, так по-родному. — Ты проснулся? — среагировал Чанбин и повернулся к Сынмину. Они оба выглядели так по-домашнему, как самая настоящая семья. Глаза обоих сияли, как миллионы горящих огней в этой потемневшей идиллии комнаты. — Я волновался. Чанбин говорит чистую правду, нет желания как либо врать или подкалывать. Сынмо нуждается в поддержке и помощи. А Со с радостью предоставит ему это. — А… Что случилось? Я ничего не помню, — Сынмин чувствует то, что скорее всего ему стёрли память или изобрели новое изобретение, которое туманит разум. Но ни то ни другое не подходило под реальность. Жутко становится от одной мысли, что Ким в полном неведении. — Видимо, ты упал в обморок. Я пытался тебе помочь и вот ты тут, — говорит с будничным тоном, не вдаваясь в подробности, чтобы не напрягать Сынмина. Чанбин смотрит прямо в глаза, испепеляя мысли младшего. О чем он сейчас думает? — М-м-м, — повисла неуютная тишина. Оба были в раздумьях, Мин нуждался во времени, чтобы переварить услышанное от старшего. Отчасти он был в сознании, а другой витал в облаках. — Ну, ладно. Я пойду. Ты отдыхай тут, — как только Чанбин хотел встать с пола, его руку овладела сильная хватка тончайших пальцев. Никто из них не ожидал такого поворота. Ким не пускал, есть повод остаться? Сынмин тянет тело старшего прямо на себя. И вот Чанбин лежит на хрупком теле младшего, уперевшись ногой между его ног. Нежные объятия обходятся на крупные плечи верхнего. В этих жестах присутствует неуверенность и доверчивость. Чанбин боится двинуться, чтобы не напугать мальчика, который сейчас так невинно лежит под ним, чуть ли не дрожа. — Спасибо, — это всё на что хватает Сынмина и он тыкается лбом прямо в изгиб шеи старшего, пряча свой румянец. И вот опять, с детства Сынмо из-за каждого проявления нежности краснел, неважно своей или чужой. Факт того, что он сейчас может облажаться упомянут. Не хотелось, чтобы Чанбин видел его лицо, лучше пусть лежит себе мирно. Становится тепло из-за контакта тел, младшему нравится обнимать торс Со. Он уверен, что под его футболкой скрывается небывалый космос. Запахи парней смешиваются и становится очень жарко от осознания того, что они так близко. Оба слышат дыхания друг друга, даже улавливают сердцебиение, которое наверняка превышает все нормы. Но главное, что всё хорошо. Сынмин и Чанбин рядом. Что ещё нужно для хорошего настроения? Именно сейчас они так по-настоящему счастливы, хоть разбавляй эту приторность. Но эта приторность так приятна в мыслях Кима, что хочется навсегда остаться в этом моменте. Больше ничего не нужно. Проходит около пяти минут и Чанбин наваливается на тело младшего, так как становится тяжко находится в полулежащем состоянии. А Сынмин уже вовсю дрыхнет, посапывая и причмокивая губками. Он выглядит очень сладко на данный момент, завораживает и очаровывает. Но Бин бы не стал отрицать, что Сынмо выглядит всегда сладко и аппетитно. Его глаза похожие на маленькие пончики и губы, которые он всегда красит каким-либо бальзамчиком — сводят старшего с ума. «Мы просто друзья». Чанбин уже начинает сомневаться этой фразе, которую они всегда говорят на все подколы со стороны мемберов. Однозначно есть что-то намного большее, чем просто друзья, но они же не пара и не геи. Они исключение. Для друг друга можно стать особенным исключением. Даже не говоря и не признаваясь в этом. — Ты заставляешь меня улыбаться, — в полудрёме шепчет Чанбин ошпаривая своим дыханием ушко Сынмина. Эти слова были абсолютно искренними и осознанными, жаль, что Ким не услышал их и продолжает сопеть в шею Со. Во сне старший чувствует тёплые объятия и ластящуюся под подбородок макушку мальчика. Мурашки одолевают тело Чанбина и он просыпается, смотря на младшего. Такой чувствительный и осторожный. В мыслях пролетает: «вот бы ты был только моим, и не чьим больше».