В миллиметре

Тишина не абсолютная — Сехён может слышать, как за закрытой дверью громко переговариваются остальные одногруппники, но в данный момент его мысли волнует не это. Он пятится назад, бедром налетает на угол стола, но боли не чувствует. Вообще не до этого сейчас. Хотя, конечно, хочется ущипнуть себя посильнее — а вдруг он спит и видит десятый по счёту сон? Кёнюн хитро улыбается, приближаясь к нему, и Сехён отстранённо замечает, что теперь они абсолютно точно копируют свои звериные символы: ну один-в-один голодный тигр и пугливый кролик. Кёнюну разве что хвоста не хватает и оскала. — Всё в порядке? — заботливый тон хёна совершенно не вяжется с блеском в глазах и тем более — с растрепанными после танца волосами, еле заметной каплей пота на шее, и... И пожалуй, на этом всё. Если Сехён опустит взгляд ниже, его бедная нервная система такого потрясения не выдержит. Блядская сетчатая майка, кому из их стилисток пришло в голову такое гениальное решение? — Просто немного устал, — нагло врёт Ким и для верности строит страдательную мину. Ему даже притворяться не нужно. Быть так близко к Кёнюну уже само по себе страдание, мазохистское и изощрённое. Кёнюн, судя по вскинутым бровям, не верит ни одному его слову. — Ты меня с самого утра избегаешь, Сехён-а. — Мне к тебе приклеиться, как бумажка к автобусу? — огрызается Сехён. Защитная реакция: лучше съязвить и притвориться оскорблённым, чем попытаться объяснить, что из-за просветов в этой проклятой ненавистной майке все мысли из головы сдуло подчистую. — Я не против, — немедленно реагирует Юн, и операционная система в сознании Сехёна зависает. — Чан с этим и без меня прекрасно справляется, — выдаёт он первое, что приходит на ум. Кёнюн в недоумении моргает, оглядывается на закрытую дверь, за которой упомянутый Джэчан смеётся так, будто кто-то пытает напильником кашалота. А потом Ли поворачивается обратно с такой хитрой улыбкой, что Сехёну становится не по себе. — Ревнуешь? — спрашивает он. Сехён моргает пару раз, а затем щёки вспыхивают жаром. Спасибо нуне-визажистке за слой макияжа, под которым не видно пылающее от смущения лицо. Пока Сехён пытается собрать мысли в одну более-менее целую кучку, Кёнюн разрывает дистанцию между ними, подходя так близко, что от неожиданности Сехён заваливается назад, едва не падая на стол. Подхватившая его за пояс рука от падения, конечно, спасает, но ситуацию лучше не делает. Кёнюн улыбается, не спеша отстраняться, и осторожно гладит поясницу. Прикосновения сильных пальцев чувствуются даже сквозь кожаную ткань пиджака, и Сехён краснеет ещё сильнее. — Прекрати! А если кто-то зайдёт? — свистящим шёпотом выдаёт он и со страхом косится на закрытую дверь. Юн дёргает головой, откидывая со лба влажную прядь, и берёт в свободную руку его ладонь, чтобы в следующую секунду приложить к своему животу. Сехён осекается и сглатывает, чувствуя грубую ткань майки и горячую кожу парня. Юн улыбается уголком губ и ведёт его ладонью по своему телу выше, нарочно напрягая мышцы. Сехён готов прямо сейчас провалиться сквозь пол, потому что от ощущения твёрдых грудных мышц под пальцами внутри накапливается горячее предвкушение. — Ты что творишь? — возмущённо шепчет он, в панике переводя взгляд с лица Юна на дверь и обратно. Кёнюн наклоняется ниже и, задевая губами мочку уха, тихо выдыхает: — Сехён-а... Я же не идиот, прекрасно видел, как ты смотрел на меня, — нет, он издевается, он точно издевается! Сехён хмурится и пытается отстраниться, но Кёнюн не даёт этого сделать, даже наоборот — притягивает ещё ближе к себе, оставляя между ними ничтожное свободное пространство. — Хотел же этого, разве я не прав? Сехён сглатывает, отводя глаза, но всё же невольно сжимает пальцы на сетчатой ткани майки. Он почти чувствует, как от Юна исходит жар, но списывает всё на свою больную фантазию: рядом с Ли Кёнюном всегда было жарко. — Нас могут увидеть, ты же понимаешь, какие проблемы после этого будут? — в бессилии приводит Сехён последний аргумент, но Кёнюн качает головой, запуская руки под его пиджак. Его ладони скользят по тонкой футболке вверх, и от этого по позвоночнику поднимается волна холодных мурашек. К чёрту всё! Сехён закусывает щёки изнутри и тянется к губам Юна, но тот проворно отстраняется, глядя с насмешливым прищуром. Ким разочарованно выдыхает. — Съёмки ещё не закончились, ты же не хочешь, чтобы нуна ругалась из-за стёртого блеска? Кёнюн шепчет ему в губы, не переставая хитро улыбаться. Жалкие несколько миллиметров между ними для Сехёна кажутся непреодолимой пропастью. — Если сейчас сорвёшься, то как потом будешь объяснять, почему у тебя такие зацелованные губы? — продолжает дразниться Кёнюн, наклоняя голову к плечу. Сехён закрывает глаза, старается дышать медленно и глубоко, но это не помогает. На щеке чувствуется мятное дыхание Юна, а под ладонями тяжёло бьётся его сердце, и в мыслях Сехёна творится настоящий бардак. — Вот были бы мы сейчас не здесь, а в моей машине... Как вчера, например. Как вчера... Вчера были долгие репетиции, выступление на мьюзиккоре, встречи с фанатами... и долгие медленные поцелуи в машине Кёнюна. Сехён отлично помнит, как впивался в плечо ремень безопасности, когда он тянулся к Юну через коробку передач, как лениво переплетались их языки и как блестели в полной темноте голодные глаза Юна. Он отдал бы всё, что угодно, чтобы снова повторить, а не мучиться, как сейчас — без возможности прижаться к любимым губам, скрадывая с них тихие стоны. Сехён осторожно облизывается кончиком языка, стараясь не стереть тонкий слой блеска на губах, неуверенно отрывает вторую руку от стола и прижимает к груди Юна. Кёнюн сразу же подаётся навстречу, а затем и вовсе перехватывает его за запястье, силой опуская руку ниже, чтобы потом направить её под свою майку, прижимая к неприкрытой коже. — Так ведь намного лучше, да? — его хриплый голос звучит ещё ниже, и Сехён неторопливо ведёт пальцами по твёрдому прессу, касается сосков и невольно вздрагивает, когда от его прикосновений Кёнюн несдержанно втягивает воздух сквозь сжатые зубы. — О да, намного. Одной рукой он продолжает блуждать по спине Сехёна, второй упирается в край стола позади него в попытке удержаться, и Сехён не отказывает себе в удовольствии провести носом в паре миллиметров от его шеи: не касаясь кожи, всего лишь вдыхая уже ставший родным парфюм. Сехён соврёт, если скажет, что не одержим запахом Юна. — Скоро перерыв закончится, — шепчет он, рвано дыша Кёнюну в шею, но не прикасается, помнит о косметике и проклятых съёмках. Желание плюнуть на всё и наконец поцеловать вызывает нервную дрожь, но испытывать свою выдержку куда увлекательнее: Кёнюна тоже ощутимо потряхивает, Сехён чувствует, как тело под его ладонями напрягается, а дыхание его парня становится всё сбивчивее. Вспыхнувшая в груди нежность к нему опасно балансирует на грани с подступающим возбуждением, и Сехён знает, что им нужно немедленно прекратить это, пока не стало поздно, но не может. — Если не вернёмся сами, то кто-нибудь за нами придёт, и будет очень неловко. — И как мне возвращаться к съёмкам, когда ты смотришь на меня таким взглядом? — Кёнюн закусывает губы, и лишь огромным усилием воли Сехён сдерживает себя. — Один поцелуй, и возвращаемся. — Ты же сам сказал, что визажисты будут ругаться из-за стёртого блеска, — возвращает Сехён ему его же слова и сжимает ладони под сетчатой майкой. Кёнюн со свистом вдыхает и сводит брови на переносице. — Как будешь объяснять свои зацелованные губы? — Ого, крольчонок превращается в тигра, — усмехается Кёнюн, подхватывая его пальцами за подбородок. Сехён чуть выше, поэтому Юн наклоняет его голову к себе, но прижаться к его губам в долгожданном поцелуе не успевает: за спиной слышится настойчивый стук в дверь, а после недовольный голос Чжонхёна: — Эй, ну сколько можно, договаривались же, что отдыхаем всего десять минут, итак график... — он осекается на полуслове, глядя на резко отстранившихся друг от друга хёнов, медленно моргает, а затем отворачивается с таким кислым лицом, будто съел тарелку лимонов. — Боже. Пожалуйста, можно я притворюсь, что ничего не видел? — Это будет замечательно, — откашлявшись, кивает Кёнюн и подмигивает Сехёну. Тот едва держится, чтобы не спрятать лицо в ладонях. — Дай ещё две минуты, и мы подойдём. — Обойдётесь, — резко отрезает Чжонхён, так и не поворачиваясь к ним и продолжая с интересом смотреть куда-то в коридор. Улыбка Кёнюна становится ещё шире, и Сехён гневно толкает его локтём в бок. — Сейчас же за мной, бессовестные! Чжонхён уходит, хлопая за собой дверью, и только тогда Сехён расслабляется, пряча стон в ладонях. — Какой ужас. — Зато не менеджер-нуна, — легкомысленно замечает Кёнюн, и Сехён смотрит на него с возмущением. Их только что спалил лидер, а ему совершенно всё равно? — Идём, его лучше не злить, я по своему опыту говорю. Почти самый младший, а мозги только так пропесочить сможет. Кёнюн хватает его за руку, но уже у самой двери останавливается, разворачиваясь, и наконец целует — осторожно и целомудренно, всего лишь прижимаясь своими губами к его. Но Сехёна всё равно перетряхивает, как от удара током.