Темный Рай

До утра Брюс едва ли закрыл глаза. Похититель больше не появлялся, но сырой воздух в подвале всё равно пах страхом и напряжением, из-за чего невозможно было отвлечься. Брюс слушал, как тяжело дышит Вэнс, и не мог поверить в происходящее. Впервые увидев листовки с пропавшими детьми, Брюс не сразу осознал, что случилось. Ему хотелось верить, что мальчики на фотографиях просто сбежали из дома, но по напряженному виду взрослых, по озабоченным полицейским, что раз за разом патрулировали улицы, стало понятно, что опасность реальна. Брюс знал Билли-газетчика в лицо, и его пропажа сильно напугала мальчика, но даже в тот момент, когда пропал его знакомый, Ямада не представлял себе, что повторит его судьбу. По глупости Брюс забыл надеть часы, когда выходил из дома, и теперь не мог узнать, который час. Ему казалось, что секунды тянутся целую вечность. Сколько они провели в подвале? Почему их до сих пор не нашли? Неужели никого не смутил подозрительный черный фургон, разъезжающий по улицам города? Правда, таких фургонов должны быть десятки, а без ордера полицейские не имеют права осматривать дома — это Ямада знал из сериалов по телевизору. Помучившись ещё немного, Брюс встал с матраса, подошел к телефону и зачем-то снял трубку. Она была совсем легкой, хотя казалась очень массивной, и это неуловимо отталкивало. Брюс задумчиво посмотрел на соседнюю стену, прикладывая трубку к уху. Ожидаемо, он ничего не услышал, однако Ямада так и не опустил трубку на рычажки. Ему хотелось услышать, как шумит зуммер, но трубка была пугающе-глухой. – Что ты пытаешься услышать? – поинтересовался Вэнс со смесью любопытства и недовольства. – Не знаю, – потерянно ответил Брюс и снова посмотрел на трубку в своей руке. В груди что-то слабо шевельнулось. – Знаешь, этот телефон ещё можно использовать. Например, набрать бетонной крошки и попробовать утяжелить трубку. Вэнс встал с матраса и, с приглушенным стоном потянувшись, подошел к телефону. Сонный взгляд сразу стал осмысленным, в движениях появилась скупая деловитость. Взяв в руку телефонную трубку, он придирчиво её взвесил, взмахнул, словно пытался ударить по лицу невидимого соперника, несколько раз со свистом рассек воздух. – Бывало и лучше, ну да хрен с ним, если что, используем, – пробормотал он, бросив взгляд на железную решетку, откуда пробивался слабый свет, и решительно повесил трубку на рычажок. – Попробуем? Вариант с окном казался Брюсу намного привлекательнее. Вступать в схватку с Альбертом не хотелось — он был сильнее, ловчее и вполне мог снова использовать свой баллончик. Никогда раньше Брюс не желал никому смерти, но сейчас был бы рад видеть Альберта мертвым. И прекрасно понимал, что у них нет никаких шансов против него, даже с телефонной трубкой, набитой бетонной крошкой. Нет, пожалуй, у Вэнса шанс всё-таки был. – Давай, – сказал Брюс, разминая плечи. Жесткий матрас не позволял толком отдохнуть, тело словно заиндевело. – Я тебя подсажу. – Не я тебя? – искренне удивился Вэнс, играя мускулатурой. – А ты разве не хочешь быть сверху? – дернув бровями, поинтересовался Брюс и оперся о стену. – А тебе так не терпится? Брюс открыл было рот, но слова почему-то застряли, и Вэнс тоже замолчал, чувствуя неприятно-тяжелую двусмысленность своей фразы. На миг они будто забыли, где находятся. Казалось, у них еще есть время шутить друг с другом, но его не было. И им обоим не терпелось выбраться на свободу, где всё могло и закончиться, и продолжиться, но они были бы живы и у них появилась бы возможность выбирать. Свобода казалась чем-то ненастоящим и безмерно далеким. Брюс и не думал, что будет так сильно скучать по таким обыденным вещам как солнце, слепящее глаза, ветер, бьющий в грудь, капли прохладного дождя. Он не думал, что ему будет настолько сильно не хватать нравоучений мамы, строгого взгляда папы и бесконечной болтовни Эми о вещах, которые ему даже не интересны. А ещё была его комната, его велосипед, его бейсбольная бита, тяжелый мячик. Его команда, его друзья... Сейчас Вэнс, вероятно, тоже скучал. По родителям, по друзьям, по своей комнате, по играм в аркадном зале. Брюс пытался представить что-то ещё, но слишком плохо знал Вэнса Пинбольщика, хотя уже успел сделать с ним то, о чем никогда никому не расскажет (если выберется из подвала). Наверное... Вэнс скучал по тому, как хорошо кулак прилетает в чью-то физиономию. А по сэндвичам с горчицей больше не скучал. Они оба явно себя переоценили, потому что держать Вэнса на своих плечах было мучительно тяжело, и хотя Хоппер ничего не говорил, по его раздраженному рыку вскоре стало понятно, что решетка дается с трудом. Он сильно раскачивался, пока пытался подчинить себе намертво вбитый металл, из-за чего Брюс несколько раз чуть не потерял равновесие, но ничего не сказал, потому что расшатать болты было намного важнее. Даже на тренировках Брюс так не потел, хотя сейчас почти и не двигался. Просто ему стоило больших усилий стоять, согнувшись в одном положении, и выдерживать при этом вес Вэнса. Насколько было приятнее, когда Вэнс этим же телом давил его к матрасу! Мысли об этом немного отвлекали, но не давали забыть о ноющей боли в плечах надолго. Сказывался недосып, вдобавок ко всему Брюсу не хватало еды. Пара жалких сэндвичей почти никак не насытили растущий организм. – Не могу больше, – устало выдохнул Брюс, когда по ощущениям прошло часов пять. Тень на полу ясно говорила, что Вэнс занимался решеткой не так долго, но ещё минута или две, и Ямада просто рассыпался бы под его тяжестью. – Давай поменяемся. – Я только во вкус вошел, – тяжело дыша произнес Вэнс и смачно сплюнул на пол, стоило ему коснуться твердой поверхности ногами. – Ладно, теперь твоя очередь. Только отдохнем минуту. Вид у Вэнса был утомленный: светлые локоны стали полностью влажными, от чего вились ещё сильнее, руки, шея и лицо покрылись потом, грудь тяжело поднималась и опускалась, взгляд казался недобро-напряженным. Брюс неуверенно подошел к нему, на ходу разминая спину руками. Горячая и мокрая кожа, словно Вэнс только что вышел из душа. Пахло от него, правда, совсем не цветами — к влажному телу хорошо прилипал сладковато-гнилой запах подвала, однако Брюс всё равно потянул носом резкий запах пота. Это немного напомнило ему о раздевалке после тренировки. В ней Брюс всегда испытывал либо приятное волнение, либо приятную усталость. – Давай уже, – сухо произнес Вэнс. – Что «давай»? Взгляд Вэнса стал насмешливо-колючим. – Ну, ты хочешь меня поцеловать. Давай, – предложил он, глядя на Брюса с вызовом. Удивительно, но когда Вэнс сказал об этом, Брюс понял, что, действительно, хотел поцеловать его всё это время. Пока мучился от боли в спине и плечах, вспоминал о доме, семье и друзьях, размышлял о том, что вообще знает о Вэнсе, он на самом деле хотел его поцеловать. – Может... может, это ты хочешь меня поцеловать? – спросил Брюс. Вэнс резко дернул его за шею, приближая к своим губам. Секунда, и Брюс впечатался в них с такой силой, что точно выбил бы Вэнсу зубы, если бы он не открыл рот. Боль в теле сразу ушла на второй план, её сменило тепло, разливающееся от прикосновений. Руки Вэнса были везде, но Брюс чувствовал, что их всё равно не хватает. Кажется, одежда уже существенно мешала. – Когда я что-то хочу, я делаю, – заметил Вэнс, вскинув брови, и наклонился, чтобы Брюсу было удобнее влезть на его плечи. Раскачивать решетку было труднее, чем Брюс мог себе представить. Щели между прутьями оказались такие узкие, что вставить пальцы в эти отверстия было невозможно. Но всё равно Вэнс умудрился немного раскачать решетку на болтах, так что теперь она скрипела от малейшего прикосновения. На краях Брюс увидел кровь — похоже, Вэнс изодрал пальцы, пока пытался раскрутить детали. – Почему не сказал? – спросил Брюс. – А какая к хуям разница? Всё равно надо съебывать отсюда и побыстрее, – равнодушно бросил Вэнс, похлопав по стене рукой. Кусая губы и стараясь не терять равновесие, Брюс принялся трясти решетку. Глотку душили страхи: решетка не поддастся или они не успеют, или Альберт вернется, а они его не услышат, или всё равно не смогут выбраться, даже если разобьют окно... Брюс почувствовал бы себя намного лучше, будь у него возможность говорить с Вэнсом, но все его силы уходили на то, чтобы бороться с железными прутьями. По виду болты так и не сдвинулись, но когда он закончил, решетка шевелилась в пазах куда интенсивнее. Брюс вдруг вспомнил, как отец сказал: «Мальчишки могут сломать, что угодно». Он рос и постепенно осознавал, что отец далеко не всё знает об этом мире, как казалось в детстве, но сейчас искренне надеялся, что в этом папа был прав. Разделив между собой остатки воды, Вэнс и Брюс развалились на матрасе. Не мешало подкрепиться, но от сэндвичей ничего не осталось, а желудок, раздразненный водой, никак не хотел успокаиваться. Альберт явно не собирался их закармливать. Зачем кормить тех, кого всё равно убьешь? – Ты так стонал, когда решетку раскачивал. Думал, ты более тихий, – заметил Вэнс, взглянув на Брюса искоса. Кончики ушей вспыхнули, ладони приятно кольнуло. Хотелось продолжить, поддержать тему, но Брюс лишь покачал головой. – Не трать силы, – попросил он. – Хочу устроить тебе взбучку, когда мы выйдем, – мечтательно произнес Вэнс, закладывая руки за голову. Брюс опустил голову на локоть. Обычно он опасался задир и хулиганов, но сейчас ему было не страшно. Даже как-то приятно, потому что Вэнс не грозился избить его до смерти. Слово «взбучка» звучало как-то ласково, когда Вэнс произносил его своим голосом, всегда чуточку резким и напряженным. Ямада придвинулся чуть ближе, чтобы лучше видеть уставшее лицо своего товарища по несчастью. – Правда? – Ага. Ты меня бесишь, – громко зевнул Вэнс, никак не озаботившись тем, чтобы прикрыть рот рукой. – Но не так сильно, как все остальные. Чуть меньше. Брюс слабо улыбнулся. Ему казалось, он теперь вообще никогда не сможет улыбнуться, и вот... Глаза закрылись сами собой, но пришел не сон — Брюс провалился в странное состояние, не имеющее ничего общего с отдыхом. В его сознании было темно, уставшее тело лежало тяжелым камнем. Брюс чувствовал каждую свою кость, голова лежала на руках неподъемным грузом. Снова вернулся голод, такой едкий и неприятный, колючий, словно иглы. Они умрут здесь. Они точно умрут. – Куда ты постоянно укатываешься? – прорезал темную пелену знакомо-недовольный голос, и Брюс вдруг ощутил, как его потянули за футболку. В организме Брюса было слишком мало питательных веществ, чтобы думать о чем-то, но тьма уже не казалась такой глубокой и плотной. Он снова настроился на сохранение энергии, прижимаясь к Вэнсу каждой частью тела, какой мог дотянуться. Его держали так, что Брюс едва ли мог пошевелиться, но объятия были не крепкими, а такими же тяжелыми, как кости Брюса. Мощь уходила и из тела Вэнса. Когда иглы в животе немного поутихли, Вэнс и Брюс снова взяли воды из бачка, чтобы напиться, и вернулись к окну. Дело шло ещё медленнее. Они потеряли силы, в глазах двоилось, руки почти не слушались. Брюс чувствовал напряженное тело под собой, еле держал равновесие, каждую секунду останавливался, чтобы перевести дыхание. Вэнс справлялся с ситуацией не лучше — дергая за решетку, он качался, как маятник. – Почти, – прохрипел Вэнс, поравнявшись с Брюсом. – Как-нибудь под другим бы углом задеть эту хрень... – Ничего, – сказал Брюс, касаясь плеча Вэнса то ли пытаясь ободрить, то ли стараясь не свалиться на пол. Хоппер попытался его подхватить, но сам чуть не потерял равновесие и ударился затылком о стену. – Если у нас получится протянуть до завтра, мы раскачаем решетку полностью. Главное, чтобы он не помешал нам ночью и принес что-нибудь поесть. На качающихся ногах Вэнс и Брюс подошли к противоположной стене. Скупые лучи заходящего солнца грозились скоро исчезнуть. Искусственный свет, включаемый их похитителем, вызывал отвращение. Брюс подумал, как тошно ожидать подачек от человека, который вызывал у него лишь страх, презрение и ненависть. Должно быть, Вэнс унижался ради него, когда требовал у похитителя еду. – А сколько человек может прожить без еды? – спросил Вэнс, тяжело рухнув на пол. – Дней двадцать, – проронил Брюс, падая рядом. Вэнс удовлетворенно хмыкнул, явно не представляя, насколько болезненна голодная смерть. – Сильно не радуйся. Ты мало спишь, почти не пьешь, и здесь очень сырой воздух. К тому же, ты тратишь очень много энергии, начиная с решетки, заканчивая... тем, что ты время от времени ходишь по комнате. – Тогда я сожру тебя, – мрачно заключил Вэнс, привалившись к стене. Брюс только губы поджал. Хотелось что-то ответить, но силы окончательно его покинули, и даже тело никак не реагировало, не шевельнулся ни один мускул. Последний рывок оказался фатальным — Брюс подполз ближе и практически стек по стене, голова упала на плечо Вэнса камнем. Наверное, ему было тяжело, но Хоппер ничего не сказал. Не издал ни единого звука. Даже его дыхание казалось тихим. Конец приближался. Пусть разум Брюса и угасал, он понимал, что холодный пол из бетона — отличный проводник для болезней, но у них не было никаких альтернатив. Нечем было подкрепить свои силы. Не было даже свежего воздуха. – Слушай, Ямада, – прорезал его сознание неожиданно слабый голос Вэнса. – Мм? – еле выдавил из себя Брюс. Следующую секунду Вэнс молчал, а когда заговорил, его язык двигался вяло, как улитка: – Если мы... выйдем отсюда, может... По лицу прошла теплая волна. Брюс закрыл глаза, ничего толком не представляя. Если они выйдут. Если выйдут, то... Нет, голова Брюса отказывалась работать. Он не мог вообразить себе ничего, что могло бы последовать за этой фразой. Но хотел этого всем своим затухающим сознанием. – Да. Давай, – проговорил Брюс отрывисто. – Ты, блядь, даже не дослушал, – вкладывая остатки негодования в слова, прохрипел Вэнс. – Мне всё равно. Давай, – сказал Брюс, нащупывая руку Вэнса, чтобы вложить в неё свою ладонь. Пальцы Вэнса слабо дернулись, не сжимая, просто обозначая присутствие. Наверное, он хотел сжать его ладонь, но теперь уже не мог. Всё кончилось. Брюс чувствовал, что темнота зовет его и готов был пойти за ней, но правая часть его тела не желала отделяться от чьего-то затихающего тепла. Он плавал в этом странном пространстве, кружился среди мутных точек, напоминающих капли дождя на стекле автомобиля, но отчетливо ощущал, что справа кто-то есть. Кто-то очень важный. По голове Брюса вдруг ударил страшный грохот, вибрацией отозвавшийся по всему телу. Создалось впечатление, будто кто-то с лязгом опускает тяжеленный мост через ров, но это была всего лишь железная дверь. Мутные точки всё так же танцевали в темноте, но заметно бледнели — потянуло теплым воздухом с первого этажа, запахом еды. – Мальчики? – сурово произнес кто-то. – Я знаю, что вы не спите. Со рта Вэнса сорвался слабый хрип — Брюс потянулся за этим звуком. Вернее, ему показалось, что он потянулся, потому что его тело никак не откликнулось. Похититель издал непонятный звук и, поставив что-то плоское на пол, подошел ближе. Брюса окатило волной запахов: влажной псины, табака, взрослого мужчины, давно нестираной рубашки. Поморщиться не вышло. Запах просто существовал вокруг и постепенно садился в легких. – Мальчики? Не притворяйтесь, – сказал похититель, склоняясь. Вэнс еле слышно щелкнул зубами, кажется, не давая Альберту прикоснуться к его лицу, у Брюса не было сил, даже чтобы дернуть подбородком, он просто открыл один глаз. Перед ним была маска, но на сей раз она не улыбалась, глаза из отверстий смотрели настороженно и зло. – Проклятье, как бы вы тут не сдохли раньше времени. И почему он уехал так поздно? – пробормотал он. – Мальчики! Брюс увидел перед лицом руку и понял, что его хотят шлепнуть по щеке. – Отойди от... – Вэнс запнулся и дернулся, чтобы загородить Брюса, но лишь сильнее на него навалился. – Ничего я ему не сделаю, – мягко заметил Альберт, так и замирая с ладонью поднятой в воздухе. Недоверчиво покосившись в сторону похитителя, Брюс нашел в себе силы положить руку на бедро Вэнса. Хоппер тут же повернул голову, чтобы упасть носом в его волосы, шумно вдохнул, словно Ямада не провонял подвалом. Несколько секунд похититель жадно следил за каждым их жестом. Стоило пальцам Брюса чуть дрогнуть на ноге Вэнса, как он тут же переключал всё внимание на его ладонь, глаза блестели неприятно, словно вместо слезной жидкости у Альберта было масло. Но хуже всего оказался звук — гортанное дыхание, напоминающее животный стон. Брюс не опускал глаза — не хотел видеть, но чувствовал запах. – Я ничего тебе не сделаю, Брюс, – произнес Альберт медленно, но его дребезжащий голос говорил об обратном. С каждой секундой он наклонялся ближе и ближе, его запах становился удушающим. Вэнс дышал в волосы Брюса всё чаще и чаще. – И Вэнсу тоже. Я ваш друг, и хочу узнать вас поближе, – почти прошептал похититель, но звук оказался похож на скрежет ногтей по стеклу. – И когда вы поймете, что можете меня не бояться, я вас отпущу. Со всей силы впившись в ногу Вэнса ногтями, Брюс медленно разжал пальцы. Ему понадобилась целая секунда, чтобы выровнять дыхание и собраться с мыслями. – Нас уже ищет полиция, Альберт, – сказал Брюс, еле сдерживаясь, чтобы не поморщиться на имени. – Сутки, и они будут здесь. Альберт выпрямился. Его глаза теперь смотрели сухо и зло. – Здесь никого не будет, – серьезно проговорил он. – Будут, – возразил Брюс, облизав губы, чтобы дать себе еще мгновение. – Потому что пропал не один ребенок, а два. Такое на совпадение не спишешь. Это поднимет волну негодования. А когда негодует общественность, к делу подключается губернатор, и ему не важно, каким способом, но пропавшие должны быть найдены, – он говорил ровным голосом, точно таким же, каким отвечал у доски, уверенно и спокойно, хотя сердце предательски билось о грудную клетку. – Так что сейчас весь округ стоит на ушах, полицейские прочесывают окрестности, наверняка у них есть список подозреваемых, а даже если нет, они будут всеми способами искать нас, чтобы выполнить указания свыше. Уже завтра вечером... – Завтра вечером, – недовольно оборвал похититель, опасно сощурившись. – Ты убедишься, что ничерта не знаешь о полицейских этого округа, Брюс Ямада. Спокойно, – сказал он, замечая, как напрягся и привстал Вэнс. И дураку было понятно, что в таком состоянии Вэнс ему ничего не сделает, но Альберт всё равно выставил перед собой руку. – Наслаждайтесь своей последней трапезой и... друг другом. Окинув их масляным взглядом напоследок, похититель, тяжело переступая, вышел из подвала и с силой захлопнул за собой дверь. Брюс, чье сердце уже готово было проломить грудь, привалился головой к стене, часто дыша. Он всё ещё ощущал запах похитителя, но его медленно растворял в себе густой дух подвала. Страх никак не хотел утихать, язык неприятно распух во рту — говорить с похитителем было омерзительно. – Ну, и чего ты добился? – хмуро поинтересовался Вэнс и ползком двинулся к подносу, чтобы взять еду. – Времени теперь нихрена. – Наоборот, – ответил Брюс, скользнув взглядом по мрачной комнате. – Человек, который жил у него, уехал сегодня — это развязало ему руки. Он мог прийти ночью или следующим утром, в любое время, когда бы ни захотел. Но, думаю, я зацепил его, и поэтому он не придет, – помолчав, добавил Ямада. – Захочет помучить, посмотреть, как разбиваются наши надежды, когда мы поймем, что никто не станет нас спасать. Это максимум времени, который я мог для нас выиграть. До завтрашнего вечера нужно разобраться с окном.