Темный Рай

Тьма окружала густой патокой, и Альберт был внутри, словно зверь, таящийся в засаде. Альберт сам был тьмой, окружающей Брюса со всех сторон, густой и закручивающейся, словно спираль. Тьма была глазами Альберта, и он касался его своим тяжелым, сальным взглядом. Брюс дернулся в отчаянной попытке сбежать, не зная куда, не имея направления. Он бежал, пригнув голову, уворачиваясь от бесконечного количества шариков, что были чернее самой тьмы. В его глотке болезненно стучало, он не мог разомкнуть губы. Шариков становилось всё больше, они возникали прямо из воздуха, и тут же плыли за ним, стараясь схватить веревочками. Брюс беззащитно сжался, пытаясь отбиться от шариков, кружащих над его головой. Во тьме громко залаял Самсон — Альберт спустил его с поводка. Теперь не только шарики, но и собака преследовала Брюса. Они видели его, а Брюс... он не мог рассмотреть ничего в кромешной тьме. У него не было ни единого шанса — он хотел позвать на помощь, но не мог кричать. Споткнувшись, Брюс покатился по холодному бетонному полу. Слабое тело не слушалось, подняться на ноги уже не получилось. Брюс забился в угол, ощущая под собой мерзкий влажный матрас от которого пахло сыростью и плесенью. Прикасаться к нему не хотелось, но иного пристанища не было. Рука вдруг наткнулась на что-то теплое, почти горячее — желание кричать застряло в глотке и медленно поползло вниз. – Тихо, – услышал Брюс сонный голос. – Не ори. Я здесь. Глаза медленно открылись, Брюс мучительно открыл рот, хватая им воздух. Над ним нависло такое же сонное лицо Вэнса. Тусклый свет настольной лампы не резал глаза, но они всё равно были мокрые. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы понять, где он находится. Это была комната Вэнса, Брюс остался у него с ночевкой. Соврал родителям, что будет писать проект по биологии у одноклассника, и не испытал никаких угрызений совести. Беспокойство неприятно крутилось в груди, не желая рассасываться. Брюс медленно дышал носом, пытаясь прийти в себя. Перед глазами всё ещё были злополучные черные шарики, улетающие в небо. – Всё хорошо. Это просто очередной кошмар, – сипло сказал Вэнс, убирая его влажную челку рукой. – Сегодня один, завтра другой, – ответил Брюс, всё ещё пытаясь совладать со своим дыханием. Вэнс кивнул, продолжая сосредоточенно гладить его по голове. Его голос вкупе с прикосновениями делали свое тело — беспокойство медленно рассасывалось. Но Ямада знал, что поможет ему больше, и протянул руки. – Иди ко мне. Пригладив влажные вихры Брюса, Вэнс, чуть-чуть подвинувшись, опустил голову на его грудь. Ямада блаженно выдохнул: приятная тяжесть, жар его тела, мягкие волосы, от прикосновения которых хотелось смеяться. Сон всё ещё ярким пятном светился в сознании, но теперь совершенно не беспокоил. Он не имел значения. В этой кровати было тепло и безопасно. – Разбудил? – спросил Брюс, зарываясь пальцами в светлые локоны. – Нет, – сонно пробурчал Вэнс в его грудь. – Я не спал. «Обманщик», – с улыбкой подумал Брюс, продолжая медленно перебирать мягкие волосы. Раньше, чем он сам провалился в сон, Вэнс уже тихонько сопел рядом. Обычно Хоппер закидывал на него руку, и тогда Брюсу становилось теплее, чем под одеялом. Кровать у Вэнса была небольшая, но Брюса это устраивало. Он не хотел укатываться от Вэнса слишком далеко. – Чем же ты занимался? – сонно поинтересовался Брюс. – Не спал, – вяло повторил Вэнс. Брюс тихо засмеялся, рассматривая косматую макушку, полуприкрыв глаза. Как же ему было сейчас хорошо! Вэнс рядом, и на душе так спокойно и умиротворенно. В этом весь смысл: ему хорошо, когда Вэнс рядом. Даже когда он кричит, и у Брюса начинает болеть голова. Даже когда он выходит из себя и швыряет вещи в стену или об пол. Даже когда Брюс спит и не видит Вэнса, но просто чувствует его тепло — ему хорошо. По-настоящему, по-человечески хорошо. – Вэнс? – тихо позвал Брюс, чувствуя, что сейчас провалится в сон. – Мм? – провибрировал Вэнс в его кожу. – Я тебя люблю, – прикрыв глаза, проговорил Брюс. Вэнс немедленно поднял голову, заставляя Брюса встрепенуться. Если секунду назад он уже дремал, то теперь на его лице не было и следа сонливости. Глаза были широко открыты и по-звериному блестели от тусклого светла лампы. Хоппер смотрел настороженно, с заметным недоверием. Если бы Брюс плохо его знал, то решил бы, что Вэнс хочет его ударить. – Чего? – Хоппер поднялся на руках и, чуть склонив голову, напряженно нахмурил брови, словно совершенно не понимал, что происходит. – А теперь ты на сколько исчезнешь? Лет на десять? – На двадцать, – машинально ответил Брюс. – Я тебе сейчас врежу, – серьезно произнес Вэнс. К злости в его голосе примешалось что-то ещё. Что-то, чего Брюс раньше не слышал. Взгляд тоже казался больше растерянным, чем раздраженным. Вэнс смотрел на него так, словно Брюс его ударил. Не просто ударил, как это обычно бывает у ребят, когда они дурачатся, а ударил по-настоящему. Чтобы сделать больно. Брюс делать больно не хотел. – Я серьезно: я люблю тебя, – сказал он тихо. Вэнс перекатился на спину и вдруг засмеялся, закрыв лицо рукой. Засмеялся громко, заливисто, часто вздыхая, будто он не мог остановиться. Брюс видел Вэнса смеющимся — один раз Хоппер смеялся несколько минут, когда какой-то мальчик врезался в стеклянную дверь, но такого смеха не слышал ни разу. В нем было что-то отчаянное. Беспомощное, как если бы он не хотел смеяться, но его бы упорно щекотали. – Вэнс, – Брюс осторожно коснулся его плеча, не рискнув попытаться отнять руку Хоппера от лица. – Вэнс, ты в порядке? – Нет, – ответил Вэнс, продолжая смеяться. Его плечи тряслись, как от рыдания, и он часто вздыхал, срываясь на новые порывы смеха. – Ты настоящий... дьявол, Ямада... Меня не смог убить... ебучий Похититель... в своем сраном подвале, а ты просто взял, и... Закрыв лицо двумя руками сразу, Вэнс задохнулся смехом. Брюс растерянно сел. Он знал, что должен успокоить Вэнса, но ему не пришло в голову ничего лучше, чем просто гладить Хоппера по плечу. – Прекрати ржать, щенок! – рявкнул с первого этажа Хоппер-старший. – Ты совсем страх потерял?! Его голос звучал так громко — Вэнс не шутил, когда говорил, что в доме отличная слышимость. В первый раз, когда отец Вэнса прикрикнул на сына, Ямада не на шутку испугался, настолько это было внезапно и отчетливо. Сейчас Брюс переживал лишь о том, что Хоппер-старший может наказать сына за то, что он мешает ему отдыхать после смены на работе. – Потише, твой отец сейчас поднимется, – произнес Брюс, бросив быстрый взгляд на дверь. Она была по-прежнему закрыта при помощи стула. – Да пошел он, – отмахнулся Вэнс, продолжая смеяться, и резким движением притянул Брюса к себе, чтобы поцеловать. Не успел Брюс опомниться, Вэнс уже подмял его под себя, решительно оглаживая всё тело руками. Ему не понадобилось много времени, чтобы Брюс начал скулить, выпрашивая проникновение. Это происходило за считанные секунды, одинаково долгие и короткие. Тихо постанывая, Брюс плавился в миллионе разных ощущений одновременно. Ему нравились губы Вэнса на вкус, он с ума сходил от его запаха, наслаждался теплом его тела, чертовски сильно любил член внутри себя, таял мороженым от его напряженного голоса. В Вэнсе не было ничего, что могло бы показаться Брюсу непривлекательным. Всё было одинаково важным и желанным. Сейчас особенно желанным. Брюс кончил быстро и ярко — они уже занимались сексом вечером, и Ямада всё ещё был слишком чувствительным, после того, как Хоппер долго изводил его. В эту минуту ему хватило бы и нескольких прикосновений, но он не мог отказаться от удовольствия побыть с Вэнсом совершенно неделимым. Хоппер тоже справился быстро и уже через несколько секунд сосредоточенно вытирал Брюса салфетками. – Ты не думаешь, что твой отец в курсе, чем мы здесь занимаемся? – спросил Брюс, устало облокотившись на подушку. – С хрена ли? – спросил Вэнс, поджигая сигарету. Теперь под кроватью у него была кривоватая пепельница, которую Эми сделала на уроках труда. Дома у Брюса никто не курил, поэтому Ямада с чистой совестью прихватил её во время уборки. Родители пропажу не заметили, а сестра, если и обратила внимание, то ничего не сказала. – Кровать очень сильно стучит о стену и скрипит по полу, – ответил Ямада и медленно затянулся, когда Вэнс поднес тлеющую сигарету к его губам. Не удержавшись, Хоппер снова полез целоваться — на этот раз пробежался по шее и плечам, бессовестно сбивая Брюса с мыслей. – А потом ты... спускаешься вниз... весь мокрый, в одних штанах... по-моему, это бросается в глаза. Оторвавшись от своего занятия, Вэнс пожал плечами и подцепил губами фильтр. Когда он курил, вид у него всегда был расслабленный. – Сюда он свою задницу всё равно не поднимет, – презрительно фыркнул Вэнс. – Это же придется подняться по лестнице. А он и так бесится, что надо делать усилия и топать до туалета и холодильника. Кстати, надо перехватить что-нибудь, я с полудня ничего не ел. Ну, кроме... Не успел он впечататься в Брюса губами, Ямада остановил его рот указательным пальцем и многозначительно покачал головой. Вэнсу ничего не оставалось, кроме как облизать его палец. Сейчас он был в слишком игривом настроении. С Хоппером-старшим Вэнс и Брюс столкнулись как раз у холодильника: он вытащил оттуда сразу две бутылки пива, очевидно, чтобы не подниматься с кресла два раза. Внешне Хоппер-старший немного напоминал Вэнса, разве что волосы у него были темнее, а черты лица казались грубыми, словно вытесанными из камня. Он уже не так сильно обгонял сына по габаритам, у него был небольшой пивной живот, что Брюс не считал существенным недостатком: отцу Вэнса приходилось часто брать сверхурочные, и, очевидно, это сказывалось на его настроении. Брюс всегда его немного побаивался. – Ебитесь потише, – недовольно сказал Хоппер-старший и резким движением снял крышку с бутылки о столешницу. Брюс невольно вспомнил, как Вэнс таким же образом открыл бутылку на водонапорной башне. – Мало того, что сын — пидор, так ещё и хер в штанах удержать не можешь. Долю секунды Вэнс смотрел на отца с легким страхом и недоверием. Очевидно, он ожидал оплеуху, подзатыльник или что посерьезнее, но Хоппер-старший лишь медленно поплелся в гостиную со своим пивом. На лице Вэнса читалось непонимание. Весь его вид говорил, что отец сошел с ума, потому что в противном случае он точно бы выбил из него всю дурь вместе с неугодной ориентацией. – Кто бы говорил, – огрызнулся Вэнс, провожая грузную фигуру отца взглядом. Он явно всё ещё опасался взрыва, но чувствовал себя лучше, когда не находился с отцом в одной комнате. Дождавшись, пока Хоппер-старший с тяжелым звуком опустится в кресло — обычно это означало, что он больше не поднимется, пока не закончится пиво — Вэнс немедленно вжал Брюса в столешницу. Ямада невольно ойкнул, но почти сразу же позволил Хопперу себя поцеловать, поддаваясь его настроению. – Не уделайте там всё, – крикнул отец из комнаты. – Ещё не хватало молофью за вами убирать... Вэнс моментально бросил взбешенный взгляд в сторону гостиной. Его рот протестующе открылся, чтобы обложить отца руганью. – Тише, – вполголоса произнес Брюс. Замечание Хоппера-старшего его немного смутило, но он не хотел, чтобы Вэнс ссорился с ним сейчас. – Ты же есть хотел. Рассеянно хлопнув себя по лбу, Вэнс бегло поцеловал Брюса в плечо и с рвением первопроходца влез в холодильник. Пошарив по полкам, он обнаружил то, что его совсем не обрадовало: рис с запеченными овощами и салат с тунцом. – А твоя любовница не могла нормальной еды приготовить? – крикнул Вэнс так, что Брюс аж подпрыгнул. – Отбивных каких-нибудь или хотя бы жареной картошки? – Закрой свою пасть, щенок, – рявкнул отец из гостиной. Пришлось довольствоваться салатом. Хотя Брюс попытался уговорить Вэнса попробовать рис, Хоппер был непреклонен и несколько раз повторил, что не будет есть зёрнышки. Миссис Ямада часто готовила рис в разном виде, у неё даже была рисоварка (которую она очень берегла, потому что найти хорошую в Денвере оказалось трудно), поэтому сам Брюс рис очень любил. Но совершенно не обиделся, когда Вэнс недовольно отодвинул кастрюльку. К тому моменту, когда Вэнс и Брюс закончили ужинать, часы показывали половину четвертого. Не удивительно, что на следующее утро Брюс проснулся около полудня и справедливо решил, что не имеет смысла опаздывать в школу и привлекать всеобщее внимание. Ему нужно было лишь придумать какую-нибудь отговорку для учителей, в идеале — получить записку от родителей, и Ямада всерьез начал думать о том, чтобы купить фальшивку в туалете для мальчиков. Один парень из их параллели писал отличные подделки разными почерками, но сам Брюс его услугами никогда не пользовался. Проскочив мимо дремлющего отца Вэнса, ребята выбрались на улицу, чтобы прогуляться. Настроение было хорошим, солнце светило высоко и ярко, ветер весело колыхал траву. Редкие прохожие не мешали незаметно толкать и пихать друг друга, задерживая прикосновения. Брюс не сразу понял, куда Вэнс его ведет, и сообразил, лишь когда они остановились перед домом. Он ни разу не был здесь с того дня, как они выбрались из подвала, не знал, как выглядит этот дом, потому что намеренно переключал репортаж по телевизору и складывал газету так, чтобы не видеть фотографии, но сразу узнал его. Дом похитителя. Это было лишь его воображение, но дом казался зловещим. Кирпичные стены, черная дверь и крыша, нависающая над домом, словно скорлупа, вкупе казались тревожно-жуткими. Брюс знал, что Альберт владел двумя домами. В одном он жил и прятал детей, в другом — хоронил тела. Брюсу не было никакого дела до того дома, в котором Альберт собирался прятать его бренные остатки. В кошмарах его мучил подвал дома, рядом с которым они стояли. Сейчас, глядя на плотно закрытые окна, сердце Брюса колотилось всё быстрее и быстрее, как если бы Альберт прятался внутри. Ладони стали мокрыми. Он ощутил себя беспомощным, жалким, брошенным, словно уже находился в подвале. У него не было ни малейшего представления, зачем Вэнс привел его в это дьявольское место. – Его так и не продали. Он теперь принадлежит его брату, который живет в Дуранго, – сказал Вэнс. Брюс перевел на него непонимающий взгляд. – Зайдем? Ямада интенсивно покачал головой. К горлу подступил ком. – Я не войду туда, – продолжая качать головой, проговорил Брюс. – Давай, – Вэнс взял его за руку, не озаботившись тем, чтобы оглядеться по сторонам. Его голос казался настойчиво-убедительным. – Со мной. Страх душил. Сомкнул пальцы на горле Брюса, не давая дышать, но он пытался — исключительно носом, чтобы выдохнуть через рот. Только это помогало во время кризов. В груди уже ощутимо болело, словно по ребрам ударили тяжеленным ломом. Теперь не было тепло, и солнце светило тускло. – Я не... – язык Брюса споткнулся о зубы. Он рвано выдохнул, продолжая рассматривать лицо Вэнса с болью и страхом. – Зачем? – Хочу, чтобы ты посмотрел на подвал, со мной, – проговорил Вэнс серьезно и как-то мягко добавил, будто не надеясь услышать положительный ответ. – Для меня это важно. Запрокинув голову, чтобы не расплакаться, словно ребенок, Брюс глубоко вздохнул. Он обещал себе, что никогда, ни за что в жизни не войдет в этот чертов дом, даже если это будет последнее место на земле, не уничтоженное бомбами. Что не придет позлорадствовать, даже если этот дом будут сносить бульдозером. И вот теперь он стоял рядом с проржавевшей калиткой, и от подвала, где его удерживали силой против воли, Брюса отделяли какие-то жалкие пятьсот футов. – Если это то, чего ты хочешь, я войду, – сдался Брюс и посмотрел на Вэнса умоляющим взором. – Но сразу уйдем, как я попрошу, ладно? – Ладно, – ответил Вэнс, сжимая его пальцы в своих. Брюс старался сосредоточиться на этом. На прикосновении, которое обозначало, что всё в порядке. Дверь оказалась закрыта на ключ, но Вэнс довольно легко сместил замок в сторону ударом ноги. Брюс содрогнулся — воспоминание вспыхнуло огнем. Хоппер уже делал так, когда они бежали из дома Альберта, и вот... для чего? Мысли Брюса путались, натыкались друг на друга, не складываясь в целую картинку. Он не мог анализировать происходящее — на него давили стены. Мебель в доме была накрыта белой тканью. Похоже, брат Альберта ничего не трогал, не забрал мелкие безделушки, не прихватил с собой памятный фотоальбом. Может, у Альберта и не было фотоальбома — Брюс как-то не хотел думать о том, какую жизнь вел его похититель, когда не убивал детей. Он хотел лишь убраться из этого места побыстрее, но Вэнс по-хозяйски пересек гостиную и направился в кухню, за которой находилась дверь в подвал. – Ты что, приходил сюда? – невольно спросил Брюс и поежился — ему не понравилось, как его голос звучит в доме похитителя. – Нет, – немедленно откликнулся Вэнс и исподлобья посмотрел на Брюса. – Думаешь, я забыл хоть что-то из того, что с нами тут случилось? Ямада машинально покачал головой. Он тоже не забыл ни единой секунды. Мог забыть аромат маминых духов, но никогда — как пахло в кухне Альберта. Мясом, собачьим кормом, псом, пивом. Сухостью, но только в сравнении с подвалом. У лестницы они остановились — стоило взглянуть на ступеньки вниз, голова начала кружиться. Нет. Ни за что на свете. Только не в это место, где они оба чуть не умерли. Брюс крепко сжал ладонь Вэнса, дыша тяжело, отрывисто, и всем нутром захотел оказаться на улице. Снова увидеть солнце, даже если заболят глаза. – Не пойдешь со мной? – спросил Вэнс. Грудь неприятно сдавило. Что-то в его голосе заставило Брюса проглотить набухший в горле ком и упрямо сжать его пальцы. – Пойду. Стены в подвале теперь стали белыми, из-за чего он казался немного светлее и даже — какая безумная мысль! — просторнее. Матраса больше не было, хотя осталось несколько железных креплений, напоминающих о том, что раньше что-то было привинчено к полу. Новую решетку на окно не поставили. Туалет исчез из закутка, как и ведущая к нему труба, появились какие-то плесневелые ковры. Брюс ожидал увидеть старое пятно крови, но его либо смыли, либо закрасили. Взгляд сам скользнул к стене — черный телефон был на месте, правда, уже без трубки. Теперь он не казался ни зловещим, ни таинственным — это был просто старый, бесполезный телефон, который давно пора было отправить на свалку. Но подвал всё равно навевал жуть. Пусть стены закрасили, пусть больше не было решетки на высоком окне, они находились в том месте, куда их привели силой, где их мучили, где над ними хотели надругаться. Брюс ощущал это явно, как и остатки гнилостного сырого запаха, который так и не смогла перебить свежая краска. Вэнс прошел в центр комнаты, Брюс неуверенно поплелся за ним. Сердце стучало всё сильнее и сильнее, не в глотке, не в висках — в ушах. Чем дальше они были от двери, тем хуже Брюс себя чувствовал. – Когда мы выйдем отсюда, – сказал Вэнс, решительно взяв Брюса за щеки своими горячими ладонями. Мир сузился в то же мгновение — были только глаза Вэнса, напоминающие небо, и его уверенный, громкий голос. – Давай встречаться? – Да, – ответил Брюс еле слышно. – Давай. Он ответил раньше, чем понял, почему они пришли в этот дом, зачем спустились в подвал, но от осознания его ответ бы не изменился. Брюс бы ответил «да» в любом случае. – А когда ты уедешь в колледж или станешь звездой бейсбола, всё равно будешь моим, хорошо? – с нажимом уточнил Вэнс. – Хорошо, – эхом повторил Брюс. – Мы никогда не расстанемся, – произнес Вэнс, делая ударение на каждом слове. – Мы всегда будем вместе. Ты и я. По-настоящему, – уточнил он. – Ты понимаешь, о чем я? Его голос дрогнул, выдавая волнение. Брюс втянул носом воздух — не сырой запах подвала, а теплое дыхание Вэнса. – Да, понимаю, – кивнул Брюс — ладони Вэнса двигались вместе с его головой, потому что Хоппер так и не отпустил его лицо. – Я согласен. Давай всегда будем вместе и никогда не расстанемся. На лице Вэнса явно проступило облегчение. Он смотрел на Брюса, не мигая, и его взгляд становился всё мягче и мягче — брови дрогнули, и эта смешная морщинка, так часто привлекающее внимание Брюса, разгладилась. Вэнс подался вперед и нежно поцеловал Брюса в губы. Так осторожно, словно Брюс был сделан их сахарной ваты, и легко мог растаять у него во рту. – Давай свалим отсюда, – Вэнс крепко взял Брюса за руку и дернул за собой, решительно направляясь к лестнице. – Вообще, это же частная территория — нам нельзя здесь находиться. Брюс слабо улыбнулся и исхитрился боднуть Вэнса лбом. Тяжелое облако отступило, стоило им выбраться из дома и выйти на залитую солнечным светом дорогу. Ветер по-прежнему радостно колыхал траву, но теперь ещё и игриво скользил по коже, забираясь под одежду. Брюс счастливо посмотрел на Вэнса — Хоппер всё ещё сжимал его руку, хотя они были на улице посреди дня. – Люблю тебя, – шепнул Вэнс на ухо Брюса и не отстранился, продолжая прикасаться к нему кончиком носа. Было щекотно и приятно. – Я тебя тоже люблю, – просто ответил Брюс.