Изобилие

Крис резко врывается на мойку и ищет меня бешеным взглядом. Но её слова, которые она чуть ли не тараторит, поражают больше. — Я хочу тебя, раздевайся. И наглая улыбка натягивается у обеих. — Я не дам тебе, если ты не разденешь меня сама, — заигрываю с ней и вижу, как она тучно надвигается и устало хрипит. Шумахер улыбается, а я быстрым движением сбиваю с её головы любимую кепку и тянусь к волосам, чтобы снять резинку. Она недовольно бурчит, а меня это заводит больше всего. Её эта гримаса. — Я забрала золото, сучка. Не издевайся, — Кристина облизывается от невозможности терпеть. Прижимает меня к холодному бетону и царапает спину о стену, старательно делая вид, что не выдохлась на ралли. Её губы тотчас же накрывают мои, а я от неожиданности выпускаю воздух ей в рот и постанываю, прикрывая свои глаза. Она же внимательно внимает каждому моему подрагиванию. Ещё немного и я сойду с ума. Крис зверски рвëт мою губу, посасывая и оттягивая, чтобы заново прижаться ко мне и облизывать до потери сознания. И мне это нравится. Как же, чëрт, я влюблена в её жестокость. Её рука нащупывает мою шею, а вторая задирает футболку к самой груди. Она отстранилась, разглядывая и раздевая взглядом до конца. — Моя… — Крис рычит. Рычит утробно, не подпуская внутреннее животное ко мне слишком близко. — Моя, блять. Скажи, что ты моя, — она говорит сквозь зубы. Её всю трясëт, когда ладонь душит моё горло. Захарова снимает с меня футболку окончательно, впиваясь зубами в сосок и массируя двумя пальцами второй, прокручивая его. Я мычу от удовольствия и дикости её движений, когда она трогает мою возбуждëнную грудь. — Только твоя, Крис, — она поднимает на меня взгляд и глупо лыбится, а затем снова и снова целует, поощряя. Жадно. Скользко. Много. Она изворачивала язык как могла, когда проникала в мой рот. — Какая же ты нахуй тугая, — кусается и зализывает. Переходит к шее и повторяет то же самое, посасывая кожу и оставляя большие пятна на мне. — Я тащусь. А я уже хнычу. Вставляю пальцы в её волосы и резко оттягиваю, чтобы посмотреть в холëные глаза. Серая лазурь смотрела на меня, пока Крис не начала меня лапать. — Я не могу терпеть, — она спускалась ниже, ладонями сжимая мои бока, и тогда я грубо убрала её руки. — Не хочу здесь. Она поднялась, вопросительно смотря на меня и намекая на то, что не будет бездумно стоять вечно. Я наклонилась к её уху и игриво облизнула раковину, шепча: — Давай ты трахнешь меня в той машине, — я взглядом указываю на лексус. А ей два раза повторять не нужно. — Я думала ты никогда не попросишь. В последний раз натягивает безумную улыбку и быстрым движением тянет меня к чëрной спортивке, которую Крис отдраила только вчера. У богатого ублюдка столько машин, что он даже не забирает эту? Мы стоим возле капота и тогда Захарова решает, что я могу выгнуться настолько, что лягу на машину полностью. Она придерживает меня и кивает, хищно целуя. Мурашки бегут по всей спине. Так заводит, что хочется кричать. Ненасытности не было предела, но то, как мне не хватало её в сексе, пугало безумно. Становилось страшно за свою одержимость, но Крис подогревала интерес к ней, когда поцелуи закончились. И терпение тоже. Она отошла от меня и распахнула заднюю дверь, склонив голову в её сторону и приподнимая брови, показывая мне свои зубы в усмешке. Я терялась в ней. Бесследно исчезала, когда она нависала надо мной и снимала с себя худи и расстëгивая джинсы, шепча мне о том, что я должна раздеться полностью. И я слушаюсь. Господи, конечно же я слушаю такую, как она. Мне не терпится погладить её. И я делаю это, когда Крис оголяется. Вожу пальчиками по прессу и закусываю губу, нахально давя лыбу. Светловолосая стягивает с меня последние вещи, которые я до сих пор не смогла снять и даёт ровно пять секунд на передышку. Я вижу и слышу её тяжëлые выдохи и горячий взгляд, направленный только на меня. Слышу, как бьётся моё сердце и как сильно я хочу отдаться полностью, только бы Крис была со мной как можно дольше. Я ревностно относилась к каждому движению её тела. — Терпи, киса, — она видела мою дрожь и смеялась с неё, удивляясь тому, насколько быстро я завелась. — Скажи как ты меня хочешь. — Очень сильно хочу, — я хрипела от возбуждения и пыталась приподняться, чтобы хотя бы поцеловать Крис, но она грубо швырнула меня назад. — Попроси меня, сучка. Попроси, блять, — она набирала слюну в рот и пускала паутинку, вбирая в себя назад. Играясь, она достала и до моих губ, плюя на них и размазывая по всему лицу. И даже если она держалась лучше меня — я видела желание в её глазах. Видела, как сильно она сопротивляется, чтобы тут же не накинуться и не разорвать на куски. Я облизнулась. — Пожалуйста, Крис. Я прошу тебя, возьми. Я твоя, твоя, твоя, — я шумела и повторяла всë из раза в раз, чтобы она точно была уверена в моей готовности. — Конечно же ты моя. Конечно же ты меня хочешь. Нет никого лучше, чем я. Тебя никто не полюбит так, как это делаю я, малыш, — она не врала. Я без ума от неё. И от всех слов, которые она шепчет мне, хрипло лаская слух. И от всех действий, которые делают меня счастливее. И только так Крис поверила мне на слово. Грубыми пальцами спустилась вниз и надавила на клитор, а затем начала играть им, двигая между пальцами. Я застонала и врезалась длинными ногтями в её плечо, царапая и прокашливаясь от стонов всякий раз, когда она надрачивала мне. Она вставила свои пальцы мне в рот и приказала сосать. Я облизывала их так сильно и так послушно, что она закивала головой, широко улыбаясь. — Хорошая девочка. Крис вытащила их и ударила меня по нагому бедру, а затем принялась вставлять оба пальца в меня. Я видела как пот стекал с её лба. Попыталась смахнуть его, но когда она набирала быстрый темп — меня резко откинуло назад. Я кричала и сжимала зубы, оставляя мокрые следы от себя на кожаных сиденьях. Жалась в чужую ладонь, которая ненароком начала поглаживать мою щёку. Крис дала мне секундную передышку и снова втрахивала пальцами в лексус, грубо и дико двигаясь внутри. Я изнывала от того как мне хотелось кончить. — Не смей кончать, ты поняла меня? — Крис остановила руку и я скривила губы. И тогда поняла, что пора действовать и мне. Я оттянула резинку её трусов и нырнула в них пальцами, нащупывая чувствительную точку и задавая дикий темп, который нравился ей. Она хрипела и глубоко дышала, а затем рвано выстанывала прозвища, которые мне давала. Но до сих пор не прекращала держать во мне свои пальцы. Крис даже пару раз удалось выбить из меня стоны, но нервы, как всегда, сдали у неё первой. — Я сейчас кончу, — она извивалась, когда я вставляла глубоко и резко, нашëптывая что-то грязное мне на ухо. — Тебе хорошо? Я только кивнула, когда Захарова снова взяла инициативу на себя и посасывала мои губы, а затем высунула свои пальцы и вставила снова, но теперь до самого конца. — Кончи для меня, малыш. Я закричала и мне хватило всего пары секунд и движений во мне, чтобы получить оргазм. — Умница, — она целовала меня в висок и чувствовала мои неловкие попытки закончить начатое и для неё. Крис улыбалась и помогала мне своей рукой. Я дышала в её приоткрытый рот, когда она наконец смогла кончить в ответ. Она сжала зубы и зашипела, на выдохе целуя меня. Влажный долгий поцелуй возбуждал и давал надежды на продолжение, но Крис явно дала понять, что у неё больше нет сил. — Какая же ты всë-таки грязная шлюха, — Крис засмеялась и улеглась вдоль сидений, а затем повалила меня на себя. — Ты меня сделала такой, — я чмокала её подбородок, а она сопела и рвано дышала, пытаясь не накинуться снова. Гладила мою спину и устало прикрывала глаза. — Да я и не говорю, что мне это не нравится. Кто бы кроме тебя согласился на поëб в этой сочной машинке? — Крис захохотала, а я понимающе улыбалась. — Есть у меня одна на примете, конечно... Шучу, — Шума поцеловала меня в нос. — Даже две. — Да заткнись уже, — я закатила глаза. — Аккуратнее. Ты смелая, конечно, но не борщи, — она запугивала и пыталась казаться серьёзной. Мы правда не были настолько близки, чтобы она позволяла оскорблять в ответ, но сегодня она терпела дольше обычного. — Скажи, что твои тëлки так бы не сделали и я перестану, — толкаюсь языком в щëки и вижу, как Крис сосредоточено на меня смотрела. — Да не сделали бы. Я бы не разрешила нахуй, — она хмыкнула. — Кроме тебя сюда никого не пускаю. Я надеялась, что она скажет что-то ещё, но Захарова замолчала. Обидно не было, но тяготило всё равно. — Я шучу, глупая. У меня только ты и твои заëбы. Большего мне не надо, — вздыхает, сдаваясь с потрохами. — Я больше и не вытерплю. А сердце застучало быстрее, когда она созналась в том, что я единственная. — Чë ты так заулыбалась? Плакать надо, что я никому больше не нравлюсь. Мы улыбнулись друг другу. — Как же я тебя обожаю нахуй.