кости.

      Я не помню, когда последний раз я радовался по-настоящему. Моя улыбка вовсе не моя. В зеркале я изображаю его. Я его отродье. Он взял грязь и превратил ее в мою плоть, он наполнил меня своими плевками – кровью, – он продолжил путь по моему телу разноцветными нитями. То были вены. Он вырвал мне глаза и дал свои собственные. Я вижу мир таким, каким видел бы его Со Мун Чжо.       Мне не кажется, что труп под моими ногами отвратителен. Он по-своему красив. Я раздел его, чтобы никакая одежда не разделяла меня с его телом. Проведу линию по его груди – он холодный и это разбивает мне сердце. Я люблю свежие трупы, но этот пролежал на полу уже несколько дней. Он не потерял своего очарования, но мой нос чувствует гнилой запашок от него. Впрочем, мне нравится, что у него мягкое тело. Оно более податливое по сравнению с тем, каким было при жизни. Помню, три дня назад он скакал по всем углам, кричал и ломал все на своем пути. Он шумел, орал так громко, что у меня раскалывалась голова. Мне пришлось спуститься в подвал и успокоить его. Я не заметил, как быстро душа покинула его тело.       Его звали Ка Тха Ён. Это имя я унесу с собой в могилу. Он был милым крольчонком, мне даже грустно, что он встретил меня. Без меня его жизнь была бы дольше, но вряд ли счастливой. Он пошел бы на работу, а она потом сожрала его с потрохами, не оставив от его лучезарной улыбки ни следа. Его улыбка. Такая теплая и искренняя. Он только недавно вышел из института, расправил крылья и отправился в свободный полёт. Но я выстрелил в небо, поймал редкую птицу и поспешил отрезать ей крылья.       — Зря ты так испугался. — шепчу ему на ухо, разглаживая пальцами щёки. Вижу темно-синие пятна, которые появились на теле трупа. Я невольно морщу нос. Прости, крольчонок, я случайно испортил твою внешность, которой ты так дорожил.

***

      Один хлопок превратился в медленные аплодисменты от одного зрителя. Ю Чон У, словно ужаленный, подскочил на месте, отрываясь от трупа. Он повернулся в сторону непрошенного звука и увидел неожиданного гостя. Сам Со Мун Чжо стоит напротив него и улыбается преспокойной улыбкой, пока у Ю Чон У внутри всё к чертям собачьим перевернулось и сердце уподобилось Ка Тха Ёну и остановилось, не выдержав эмоциональной нагрузки.       — Ты рано вернулся, хённим.       Мун Чжо пожал плечами.       — Я соврал. Командировка была не на неделю. Я мешаю? — Он спрятал руки за спину и заинтересованно посмотрел через плечо Чон У. — У тебя тут приближение к половому акту. Никакого осуждения, лапуля. Просто странна твоя тяга к мертвечине.       — Кто бы говорил.       Ю Чон У закатил глаза. Он не мог скрыть раздражения в голосе и был уверен, что Мун Чжо уже заметил каждую дрожащую от злости нотку в его голосе, но предпочел не комментировать, чтобы не портить момент. Не портить момент! Он портил всё одним своим появлением в жизни Чон У. Но Мун Чжо прозвал их отношения «перерождением для Ю Чон У». В этом была доля правды. Чон У сильно поменялся за этот год. Начиная от характера и заканчивая мировоззрением. Он перенял от мучителя самое худшее и начал довольствоваться этим. Эта его новая жизнь была не так уж плоха.       Он отвлёкся. Со Мун Чжо уже протянул любопытные руки к Ка Тха Ёну и, признаться честно, Чон У заревновал. Тха Ён был здесь только для его удовольствия, он не намерен делиться. У него в голове уже начали зарождаться порочные мысли: например, тот нож на столе лежал слишком криво, но в руке ему было бы комфортно, а еще приятнее он бы смотрелся в спине Мун Чжо.       — Ты смотришь на меня так, будто я пытаюсь у тебя отнять еду. — Беспечно сказал Мун Чжо, дотрагиваясь до живота Тха Ёна. Он дразнил. Он точно дразнил. Каждый раз, когда Мун Чжо надавливал на кожу Тха Ёна, он мельком оборачивался назад, чтобы увидеть реакцию Чон У. Ему нравились эмоции, которые мгновенным потоком вспыхивали на лице писателя.       — А это не так? Он мой. Только мой. — Чон У прошипел и это вызвало лишь смешок со стороны Мун Чжо.       — Он твой, а ты мой. Ты, как никто другой, должен понимать как дважды два – то, что может принадлежать тебе, может принадлежать и мне. Но если тебе нужно объяснить проще, то я постараюсь на его языке. Научись делиться и будет тебе счастье.       Как всегда. Мун Чжо появлялся и заставлял Чон У закипать от гнева, а потом заставлял его закрыться в себе из-за смущения, что он вообще поднял этот разговор. Со Мун Чжо не говорит прямо, но в любом случае, он просит Чон У поменьше открывать рот не по делу. Это то, что уяснил писатель за год. Молчание – золото, но в их случае молчание было путём к взаимному пониманию.       Со Мун Чжо громко вздохнул и поднялся с корточек. Он встретился взглядом с Ю Чон У и кивнул ему.       — От трупа нужно избавляться. Воняет уже на первом этаже.       Он обхватил ладони Чон У и притянул его в внезапные объятия, выбивающие воздух из груди. Чон У вцепился пальцами в спину мужчины, но больше ничего не сделал. Ему пришлось положить голову на его плечо и закрыть глаза. Одеколон Со Мун Чжо был ненавязчивым, но этот запах до боли знаком Чон У. Он практически сразу успокоился, почувствовав в воздухе цитрусовые нотки. Мун Чжо, на самом деле, никогда не заморачивался над выбором одеколона. Он пользуется одной и той же фирмой на протяжении нескольких месяцев. Запах грейпфрута сочетался с ним ровно так же, как и сигаретный дым, который липнет к нему по вечерам, проникая в его кожу.       — Зачем ты его убил? — Мун Чжо говорил тише, словно Чон У был одним из его пациентов в клинике. Он погладил его по голове и прижал подбородок к его макушке. Это успокаивало и настораживало одновременно.       — Он шумел и мне захотелось научить его молчать. — Чон У чувствует себя ребёнком. Провинившийся ребёнок, а Мун Чжо безупречный учитель, который готов разобраться с проблемами своих учеников.       — О, конечно, ты заставил его замолчать навсегда. Он твой? Ты забыл про него сразу же, а сегодня он воняет на весь дом. Ты такой непостоянный, лапуля, но я готов избавить тебя от проблем. Твои шалости начинают быть забавными. — Он усмехнулся и царапнул ногтем затылок парня, привлекая больше внимания к своим словам. — Но ты совсем не знаешь, что такое удовольствие. Он просто замолчал, а ты почувствовал опустошение. Мне нужно всему учить тебя, правда? Он замолчал, но если бы он кричал, срывая свой милый голосок, то тебе было бы намного приятнее. Задумайся, всё как в твоей книге. Убийца наслаждается, потому что слышит не крики, а песню. Резкую мелодию, которая поглощает его. Аам. — Мун Чжо прикусил губами край уха Чон У и тот сразу же напрягся, вжимаясь всем телом в грудь мужчины.       — Ладно-ладно, просто убери его уже. — Ю Чон У зажмурился и отвернул голову от Мун Чжо. Он просунул пальцы между его губами и своим ухом и быстро зажал рот Мун Чжо ладонью, отводя его лицо от себя подальше. — Не лезь.       Что-то влажное прошлось по его ладони и Чон У подскочил на месте, но его удержал Мун Чжо. Он просунул руку под спину Чон У и сжал сильным пальцами его бок. Он прищурил глаза и причмокнул губами, отрывая язык от ладони Чон У.       — Не волнуйся так сильно. У тебя ладони потеют.       Чон У теперь не знал из-за чего именно его руки были мокрыми. От слюны этого хитрого мерзавца или действительно от пота. Но сердце в его груди билось как сумасшедший в своей камере, когда ему не вкалывают транквилизатор. Оно стучало, рвалось наружу. Писателю на мгновение стало тяжело дышать через нос, поэтому он приоткрыл рот, чтобы втянуть в себя побольше воздуха и разжёвывать его на протяжении долгих секунд, пока Мун Чжо его наконец-то не отпустит. В голове стучит вопрос про волнение. Почему он так смущен? Почему он так напуган?       Ответ не заставил себя ждать. Он проявился быстро, но время растянулось или же вовсе остановилось. Со Мун Чжо точно обезумел, еслм вытворяет такое. Он наклонился к шее Чон У и прижался губами к открытому участку кожи. В этот момент Чон У пожалел об выборе одежды. Футболка. Почему это был не огромный свитер, который закроет его всего, как защитный купол? Мун Чжо открыл рот и вцепился зубами в нежную кожу, словно он хищный зверь, а не человек. Писатель только сильнее сжал его рубашку пальцами, не зная куда себя деть. Он стиснул зубы. Больно. Этот псих кусается. К у с а е т с я.       Мун Чжо сжимал челюсть со всей силы и Чон У представлял, как через несколько секунд его кожа лопнет и Мун Чжо перегрызет ему шею, а потом сожрет его заживо. Псих мог так сделать. Чон У в это верил. Он наконец-то разжал губы и вскрикнул, но это было похоже на отчаянный визг, чем на крик от боли.       Но этот звук сработал и Мун Чжо разжал челюсть. Он заменил зубы на язык, проходясь им по всей области укуса. Он сумел прокусить кожу, оставив маленькие ранки. Его язык слизал кровь и он осторожно, но настойчиво провел кончиком по ребристому отпечатку своих зубов, надавливая ровно в тех местах, которые заставили бы Чон У снова вздрогнуть от боли. Укус был свежим, но уже горел.       — Больно? Это хорошо. Боль дает пищу для размышления. — Сказал Мун Чжо между причмокиваниями. Он подул на шею писателя, освежая укус легкой прохладой. Но это не помогало избавиться от ноющей боли. — Представь, как мне приятно сейчас. Мне нравится, что ты злишься на меня за этот укус. Мне нравится, что тебе сразу же стало страшно и ты потерял уверенность в себе. Ты подумал, что я убью тебя? Смешной. Я не животное, Чон У, но у тебя богатая фантазия. Каким монстром ты меня представляешь? С рогами? С пастью, полной зубов? — Он звонко рассмеялся и снова начал целовать шею Чон У.       Сам укусил, сам успокоил. Чон У предпочёл снова уйти в раздражённое молчание, но его ногти царапали спину Мун Чжо прямо через тонкую ткань белой рубашки. Такие жалкие попытки навредить нравились Мун Чжо, но он был не против настоящего членовредительства по отношению к себе. Просто Ю Чон У еще не готов, но Мун Чжо терпеливый учитель и он всегда рад помочь любимому ученику. Он направит его в нужном направлении, а потом Чон У вспомнит свои любимые уроки и его руки начнут жить своей жизнью, сотворяя невероятные вещи.       — Не рога, но зубы у тебя острые. — Писатель пробурчал и его плечи заметно напряглись. Он шмыгнул носом, а потом выдохнул.       Мун Чжо поймал его вздох своим ртом и прижался жадными губами к чужим, покорным и мягким. Он просунул язык между складками и провел им по нёбу Чон У, пока тот молча теряется в ощущениях. Мун Чжо наоборот, сосредоточен отметить про себя каждое невинное движение Чон У. Он даже с закрытыми глазами видел больше, чем другие. Он знал, что сейчас Чон У внезапно расслабиться настолько, что ему придётся поддерживать его. Со Мун Чжо переместил руки на талию писателя и сжал его тело в своих объятиях, притягивая ближе. Он целует его, вталкивая свой язык внутрь рта Чон У, словно хочет заставить парня проглотить этот язык. Он почти этого добивается: Ю Чон У на мгновение зажал кончик между своими зубами. Укусил за язык. Мун Чжо открыл глаза и удивленно промычал. Он отстранился и сглотнул слюну, которая была теперь их общей.       — Труп нужно убрать, — Ю Чон У попытался перевести тему. Всё что угодно, кроме их отношений.       — Нет, зачем? Он мне не мешает наслаждаться твоим отрицанием очевидного.       Мужчина подвёл Чон У к краю грязного стола и любезно прижал сначала его спину к твердой поверхности, а потом поднял его ноги и вовсе заставил Чон У лечь на стол. Мун Чжо прижал пальцы к бедрам парня и отодвинул резинку спортивных штанов вниз, чтобы погладить кожу под ней. Он наклонил голову вперед и поцеловал Чон У в нос, с целью отвлечения.       — Какое ещё «очевидное»? Ты лезешь ко мне! Вот что очевидно!       — Тогда сопротивляйся. Кричи и брыкайся. Может быть я остановлюсь.       Чон У знал, что Мун Чжо не остановится, особенно если заметит сопротивление. Вообще, Чон У не особо хотел сопротивляться, но он уже привык, что всё начинается с ругани, а заканчивается оргазмом. Чаще всего приятным оргазмом, от которого дрожат ноги, а голос ломается. Маленькая ролевая игра, где Чон У играет роль строптивца необязательна. Они оба давно уяснили одно: Чон У наслаждается их близостью так же сильно, как Мун Чжо.       Мужчина одним рывком стянул штаны Чон У до колен. Он подцепил пальцем край черных трусов и так же опустил их вниз.       — Такой вялый. Тебя не возбуждает комната с трупом? Очень жаль. Я думал, что ты очень хотел сегодня с ним сблизиться. Даже раздел бедолагу. Кто знает, что было бы, если бы я зашел чуть позже? — Он болтал и болтал, но его рука обнадеживающе обхватила член Чон У, водя верх и вниз, чтобы вызвать скорейшую реакцию в виде эрекции.       У него получилось. Член писателя в его умелой руке быстро напрягся и встал, на что Мун Чжо только ускорил темп. Чон У втянул воздух в легкие и откинул голову назад.       — Твоя рука лучше, чем рука мертвеца. — Он подался бедрами вперёд и закусил губу. Мун Чжо в ответ рассмеялся:       — Ты чудо. — Он снова поцеловал его в шею. — Но давай проверим.       Писатель разочарованно ахнул, когда рука Мун Чжо перестала гладить его член. Ему так хотелось схватить доктора за рукав, притянуть ближе и вернуть его руку на свое законное место. Орган болезненно пульсировал, требуя к себе внимания, но Мун Чжо уже отвернулся от Чон У. Пришлось пользоваться своими силами и дрочить даже не на голос Мун Чжо, а на его спину. Чон У не мог не почувствовать унижения в этот момент, но сдержать свои желания было трудно. Он закрыл глаза и лишь слышал, как Мун Чжо возиться с чем-то. Звуки противные. Склизкие. Какое-то плюханье, а потом резко выходящий воздух из сосуда. Неприятные.       — Готово. — Покряхтел Мун Чжо, видимо, поднявшись с корточек. — Так, говоришь, моя рука приятнее?       Ю Чон У открыл глаза и пожалел об этом. Мун Чжо сжимал отрубленную руку мертвеца и болтал ею, словно здоровался с кем-то. Он хищно улыбнулся и схватил парня за бедро, отводя его ногу в сторону. Он надавил на кисть отрубленной руки и погладил член Чон У. Мертвая кожа была грубой и холодной. Пальцы Ка Тха Ёна уже окоченели, а вид у них был просто ужасный. Тем не менее, Мун Чжо поправил пальцы мертвеца так, чтобы они обхватили член Чон У. Он прижал их сверху своей рукой и начал водить ею по длине ствола.       — Лапуля, подбери челюсть с пола.       — Блять, прекрати...       Чон У оттолкнул мужчину от себя и сдвинул ноги вместе. Он прижал ладонь ко рту и сбросил с себя руку мертвеца. Никакого возбуждения больше не было. Страх и отвращение – это то, что Чон У всегда испытывал к Мун Чжо.       — Ты мудак. — Он прошипел.       Мужчина лишь расхохотался, хватаясь за живот.       — Прости-прости, я лишь проверил. — Он не переставал смеяться. — Черт, у тебя упал член от этого. Я не могу. Я такой мудак, прости. — Смех начинал бесить Чон У, но Мун Чжо притянул его в новые объятия и все стало не так плохо. — Я заглажу вину позже.       — Своей смертью? — Снова агрессивное шипение со стороны Чон У.       — Если ты решишься. — Мун Чжо прищурился и поцеловал Чон У в ухо.