Где-то между двух вселенных

Антон возвращался с работы, еле волоча ноги. Он устал настолько, что единственным его желанием было по-быстрому навернуть пельменей, выпить бутылочку пива и завалиться спать. Потому что завтра снова съёмки, снова вставать ни свет ни заря и ебашить смотреть на надоевшие до рвотного рефлекса лица. Он устал настолько, что даже не мог сказать, какой сейчас день недели. Бесконечные съёмки слились для него в единый поток, и он мечтал просто уснуть и проснуться лишь тогда, когда весь этот ад закончится. В чаты, как всегда, летели сообщения. Иногда Антону казалось, что его телефон не затыкается ни на секунду. Но сейчас это волновало его меньше всего. Сейчас его беспокоило только то, что он добирается до дома уже больше часа, и пельмени, сиротливо валяющиеся на заднем сидении, уже наверняка давно превратились в единый ком. Наконец закончив свой невыносимо долгий путь, он быстро припарковал автомобиль и поспешил в дом. На улице был лютый дубак, и к пельменям и пиву в виш-листе Шастуна в один миг прибавились тёплый плед и любимая флисовая кофта. На нужный этаж Антон, по ощущениям, тоже добирался целую вечность. Создавалось такое ощущение, что все жители его дома решили набиться в один лифт и прокатиться по всем этажам. В такие моменты Шастун буквально ненавидел себя за то, что решил снимать квартиру на девятнадцатом этаже. Не психануть ему помогали только мысли о предстоящем отдыхе и сне. Но даже эти простые мечты разбились. Разбились о Макса, который сидел на рюкзаке возле квартиры Антона, привалившись плечом к двери. Он почти полностью спрятался в капюшон и руками обнимал себя, видимо, в попытках согреться. — Макс? — немного ахуел Антон, совсем не ожидая сейчас увидеть Зайца на пороге своей квартиры. Максим слегка вздрогнул, скидывая капюшон и вытаскивая наушники. — Привет, — он потянулся, зевая и не особо резво поднимаясь на ноги. — Что за допотопные наушники? — Антон подцепил проводные наушники, повисшие на вороте чужой толстовки, и слегка улыбнулся. — Плохо нынче платят иностранцам в России? — Да я уже двое беспроводных за месяц проебал, — Заяц подхватил рюкзак, переминаясь с ноги на ногу в ожидании, когда уже Антон откроет дверь. — Решил, что так надёжнее. — В твоём случае ничего не надёжно, — Шастун наконец открыл дверь, пропуская в квартиру незваного гостя. — Какими судьбами вообще, красота моя? — Да блин, опять с Серым поругались, — Максим скинул куртку, уже на автомате вынимая из шкафа свои тапочки и проходя вглубь квартиры. В последнее время он слишком часто зависал у Шастуна, и всё больше его вещей с каждым разом переезжало к Антону. — Заебал он орать вечно. Уже домой даже идти не хочется, — Заяц завалился на диван, сворачиваясь клубочком и обнимая подушку. — Чё он опять? — Антон еле сдерживал умиления от одного взгляда на этот грустный комочек. За что ж такое горе на его голову? — Пельмени будешь? — Конечно, — после упоминания пельменей Макс сразу немного оживился. Принял сидячее положение и внимательно уставился на Антона, который с усталым выражением лица застыл с кастрюлей в руках. — Помочь тебе? — Не, — Антон наконец отвис, наполняя кастрюлю водой и отправляя её на плиту. — Так чё с Серым? — Да блин, он почему-то считает, что хата его, — Максим через голову стащил толстовку, швыряя её в сторону кресла. — Но мы, блять, вместе её снимаем! Я не хочу париться каждую секунду, как нахожусь у себя дома! Я вот пришёл, где снял шмотки, там и кинул, — видимо, Заяц действительно не видел в этом ничего плохого, и толстовка, повисшая на подлокотнике кресла и капюшоном собирающая всю пыль с пола, была тому отличным подтверждением. — Ну, потому что мне так удобно. А он орёт. Чтобы я убирался и всё такое. Ну привык с женой в порядке жить, так теперь считает, что и я по струнке ходить буду, — Макс обиженно надул губы, ожидая со стороны Шастуна хоть какой-то поддержки. — Я согласен там полы мыть и всё такое. Ну, когда надо. Но не хочу выслушивать крики по поводу того, что я кинул куда-то не туда свои вещи в своей квартире! С одной стороны, Антон полностью понимал недовольство Серёжи. Когда-то он сам жил с соседями, и постоянный мусор, грязная посуда и прочие вещи раздражали неимоверно. Но с другой, кого он, блять, обманывал? Он сейчас точно так же пойдёт в комнату переодеваться и швырнёт все шмотки комом у подножья шкафа. — Блин, Макс, ты ведь знаешь, что я всегда на твоей стороне, — Шастун уселся на столешницу, ожидая, пока закипит вода. — Но тут как бы надо научиться считаться с ним, наверное, — ругаться с Максимом не хотелось, но и вечно идти у него на поводу, несмотря на огромную симпатию, было неправильно. — Это же ваша общая территория. Он имеет право хотеть на ней порядка. — Так я, блять, как он выражается, гажу на своей территории, а не на общей! — взбесился Заяц, не получив от Антона ожидаемой поддержки. — Я на кухне не нахожусь почти даже. Сегодня, например, он завёлся из-за того, что у меня вся комната заставлена кружками. Он просто зашёл в мою комнату и начал отчитывать, как мамка, что я не могу даже помыть кружки и размножаю их по всей комнате! Ну извините, что у меня нет на это времени и желания. Когда мои кружки кончатся, я их все соберу и помою! — Ну тогда, он – гандон, — пожал плечами Антон, устало потирая переносицу. Он, конечно, всегда догадывался, что у Шевелева в башке достаточно странных заскоков. И один из них жуткое желание всё и всегда держать под контролем. — Но всё равно, такая ерунда из-за этого ссориться. Вы как дети малые. Ладно Шевелев, у него есть привычка всех всегда воспитывать. Но ты-то можешь быть умнее. Не реагируй и всё. — Мог бы просто сказать, что тебе надоело, что я к тебе прихожу, — окончательно надулся Максим, прикрывая глаза. — Мне просто некуда больше идти. Если я пойду к Артёму с Горохом, мне придётся спать либо на полу, либо с кем-то из них на односпальной! — Думаю, с Гаусом спать вполне себе уютно, — улыбнулся Антон, спрыгивая со столешницы и подходя к дивану. — И не говори глупости, я рад тебе всегда. Я сегодня безумно устал, так что могу на сто процентов гарантировать, что послал бы любого, кто решил бы ко мне заявиться. А тебя я впустил. Так что не выдумывай, — он провёл рукой по волосам Максима, вынуждая того поднять голову и посмотреть в глаза. — Я схожу быстро в душ, а ты кинь пельмени, когда вода закипит и таймер поставь на семь минут. А когда я выйду, можем поносить Серёгу хоть всю ночь напролёт. Проводив Антона взглядом, Макс уткнулся в диван, подавляя стон. Сейчас он разрывался между диким желанием пожрать, для чего необходимо было остаться в кухне и сварить-таки пельмени, и не менее диким желанием пойти за Антоном и присоединиться к нему в душе. Их дурацкая передружба действовала на нервы уже максимально. Вроде, оба понимали, что что-то между ними да есть. Но от Шастуна первого шага явно дожидаться было бессмысленно. Макс последние несколько месяцев делал всё, что в его силах. Заваливался на Антона в офисе, приговаривая, что он самая уютная в мире подушка. Старался постоянно быть в поле его зрения. Он наглел уже настолько, что стабильно пару раз в неделю припирался к Шастуну ночевать, сваливая все свои приходы на ссоры с Серёжей. Но Антон не торопился принимать никаких ответных действий. Хотя Максим прекрасно видел, как тот буквально пожирал его взглядом. И в его голове в такие моменты были явно не самые приличные мысли. Антон тянулся навстречу, но недостаточно. Он приобнимал в ответ, когда Макс на нём пристраивался, но иногда вдруг одёргивал себя, будто что-то надумал в своей кучерявой головёнке. Он всегда улыбался Максиму, даже если до этого был безумно зол или просто не в духе. В его взгляде явно читалась ревность, когда Макс по привычке флиртовал с кем-то из съёмочной группы. Но при этом они продолжали находиться в этой шаткой категории «друзья». Максим не мог сказать, что у него был большой опыт в отношениях с мужчинами. Но во всех этих отношениях он привык находиться в позиции принимающего. Принимающего ласку, заботу, внимание. Ну и что уж таить, принимающего член в свою задницу. Поэтому, несомненно, он ждал решающего шага от блядского Антона. Но время шло, и с каждым днём он всё больше убеждался, что, видимо, никогда не дождётся. От мрачных мыслей его отвлекло шипение плиты. Чертыхнувшись, он скорее бросился к кастрюле, убавляя огонь. Он совсем забыл про кипящую воду, и та от возмущения решила убежать через край. Быстро закинув в кастрюлю сразу всю пачку и поставив таймер, Макс вернулся обратно на диван, грустно вздыхая. Конечно, любой вечер в компании Антона был ему приятен. Но хотелось бы, конечно, уже как-то немного как будто бы трахаться, а не только жрать пельмени и в приставку играть. Завалившись на диван и вытянувшись во весь рост, Максим снова погрузился в пучину фантазий. В его голове некстати нарисовалась картинка, что Антон забыл полотенце, когда пошёл в душ, поэтому ему придётся крикнуть Максу из ванной и попросить это полотенце принести… Ну а дальше они переместятся в спальню, совершенно забыв о дурацких пельменях, и вынырнут из этого безумия только под утро. Хорошо, что в реальной жизни о пельменях забыть ему не позволил таймер. Макс нехотя дополз до плиты, выключая огонь и сдвигая кастрюлю на соседнюю конфорку. Блять, Шастун там утопиться решил или что? Заяц даже когда решает подрочить в душе, у него на мытьё меньше времени уходит. — Ну что, сварились? — вспомнишь солнце, вот и лучик. Максим перевёл взгляд на вошедшего Антона да так и залип. Он на ходу надевал домашнюю футболку, а с его влажных волос по шее текли капли воды. Зрелище, конечно, явно не для слабонервных. — Угу, — только и смог выдавить из себя Загайский, поспешно отводя взгляд. — Ты что, их не слил? — видимо, Шастун уже успел дойти до плиты, потому что голос его был удивлённо-недовольный. — Ну они ж не макароны, чтобы их сливать, — наивно отозвался Макс, оборачиваясь на Антона. — Я же плиту выключил, кастрюлю с конфорки сдвинул. — Но вода-то там всё равно горячая, — покачал головой Антон, не в силах сдержать улыбку от растерянной мордочки Макса. Какую бы хуйню он не творил, Шастун просто физически не мог на него злиться. — Они всё равно продолжают вариться в этой воде. Видимо, на ужин у нас мясная каша. — Прости, — грустно выдохнул Максим, отворачиваясь. И так вечер складывался совсем не так, как он хотел. Так ещё и самое элементарное блюдо он запорол! — Я просто не задумывался об этом. Обычно я их варю и сразу в тарелку выкладываю. — Не парься, я успел вовремя, — тихо матерясь, Антон быстро разложил подобие пельменей по тарелкам и быстро принёс их на журнальный столик. — Предлагаю залить кепчунезом и заебись будет, — от тёплой улыбки сразу на душе стало легче, и Максим заметно расслабился. — Приятного аппетита. — И тебе не хворать, — Макс добавил побольше майонеза и поудобнее устроился на диване, складывая ноги по-турецки и устраивая на них тарелку. — Мм, я про пивас забыл, — с набитым ртом промычал Антон, подрываясь с места и извлекая из холодильника пару бутылочек холодного пива, а из ящика открывашку. Быстро открыв бутылки, Шастун протянул одну из них Максиму. — За нас? — За нас с вами, за хуй с ними, — припомнил он услышанный на какой-то вечеринке тост и аккуратно чокнулся своей бутылкой о бутылку Антона.

***

Нельзя сказать, что вечер прошёл плохо. Но и хорошего в нём было мало. Максима как никогда окутывало чувство недосказанности. Такая атмосфера была уже привычна, но, видимо, именно сейчас она достигла такого пика, что терпеть Заяц уже не мог. Вариантов было сразу два. Ёбнуть Шастуну со всей силы подушкой по голове, чтоб понял наконец, какой он непроходимый идиот. Или же прижать к стенке и поцеловать. Да так, чтобы у него все мысли из башки вышибло. И пока Максим мучил себя таким непростым выбором, Антон все его планы разом обломал. Сказал, что уже пойдёт спать. Что мало того, что пиздецки устал, так ещё и от пива разморило и разболелась голова. — Спокойной ночи, — ровным голосом протянул Макс, хотя в голове он со всей силы посылал Шастуна нахуй. — Спокойной, — Антон зевнул, потягиваясь. — Твои плед и подушка в шкафу. И не забудь, что завтра встаём рано. — Угу, — буркнул Макс и демонстративно уставился в телевизор, не зная, как ещё выразить свое недовольство. Антон всем нутром чувствовал, что Макса что-то беспокоит, но он был уставшим уже настолько, что сил выяснять, что Зайцу на этот раз не так, не было никаких. Поэтому он мысленно поставил себе галочку выяснить всё с утра и пошёл в свою комнату, мечтая заснуть в тот же момент, как его голова коснётся подушки. Максим быстро кинул на диван плед и подушку, даже не удосужившись этот диван разобрать, и завалился лицом вниз, накрываясь пледом с головой. Настроение было хуже некуда. И он уже не понимал, плохо ему от Антона или же от себя самого. Спать ещё совсем не хотелось, и Загайский решил немного позалипать в телефоне. Поболтать оказалось совершенно не с кем. С Серёжей он мириться пока не собирался, а Артём с Горохом оба были в сети больше часа назад. Завтра у них действительно очень ранние съёмки, и все адекватные люди (к коим Максим ни в коем случае себя не причислял) хотели выспаться и не выглядеть, как варёные овощи. А так как жизненной энергии в Максиме было ещё на несколько человек, он решил, что ничего страшного не случится, если он немного посидит в тиктоке перед сном. Школьники, танцующие под Милохина — что может быть лучше для убаюкивания? Провалявшись с телефоном около часа, Максим не добился ничего, кроме дикого раздражения и желания проблеваться. Весь этот сюр бесил его до жути, и даже милые видео с котиками не способны были вывести его из этого состояния. Поэтому, отложив мобильник куда подальше, Макс всё же решил попробовать уснуть. Может хоть во сне весь этот ворох мыслей ненадолго оставит его в покое. Но со сном проблем оказалось не меньше, чем с тиктоком. Промучившись, по ощущениям, ещё около часа, Максим не выдержал и поднялся с дивана. Выпив залпом целый стакан воды, он принял неожиданное для самого себя решения. Раз, блять, гора к нему не идёт, он пойдёт к ней сам. Причём, в прямом смысле. Он знал Антона уже достаточно хорошо, поэтому стопроцентно мог судить, что тот спит как убитый. Так что, если Заяц тихонько среди ночи проберётся к нему в кровать, скорее всего, он этого даже не заметит. Ну а если заметит, всегда можно свалить свои внезапные порывы на страшную форму лунатизма. Ну а при хорошем исходе, когда они проснутся в одной постели, то разговор завяжется сам по себе, по крайней мере, в мечтах Максима он пойдёт, как по маслу. Поэтому, собравшись с мыслями, Заяц максимально тихо начал пробираться в комнату Антона. Дверь открылась совершенно бесшумно. Антон распластался по всей кровати, занимая своим телом почти всю двуспальную кровать. Глаза его были закрыты, а дыхание было тихим и размеренным. Макс был полностью уверен, что Шастун спит, поэтому со спокойной душой выдохнул и продолжил своё коварное проникновение на чужую территорию. — Ты чего тут делаешь? — вдруг шёпотом выдал Антон, заставляя Макса от неожиданности буквально подпрыгнуть на месте. — Крадусь к тебе, — решил честно признаться Максим, преодолевая оставшееся расстояние и внаглую усаживаясь на чужую кровать. — А зачем? — всё так же шёпотом продолжил выпытывать Шастун, перекатываясь на один край кровати и освобождая Максу вторую половину. — Мне не уснуть никак, — раз уж ему так милостиво освободили полпостели, Максим решил времени зря не терять и, с превеликим удовольствием улёгся, стаскивая с Антона часть одеяла и укрываясь ей. — Да мне тоже, — Антон быстро понял, что уходить Макс никуда не собирается, поэтому внутренне начал готовиться к любому развитию событий. — Уже больше часа ворочаюсь. — Тох, — Заяц был максимально уверен в себе, когда планировал своё коварное покушение, но сейчас все слова будто застряли в горле. Он огромными глазами смотрел на Антона в надежде, что тот сам всё поймёт. — Я, — но Антон, кажется, как всегда, нихуя не понимал. Что ж, придётся как-то с этим комом справляться. — Головка от хуя! Ты долбоёб или да? — Макс сам вздрогнул от того, как громко это вышло. Он полными злости глазами уставился на Шастуна, но тот, кажется, был в ахуе уже донельзя. Он откатился почти к самому краю кровати, рискуя в любой момент повалиться на пол. — А какой правильный ответ? — еле выдавил он из себя, цепляясь пальцами за плечо Максима, чтобы не грохнуться. — Ты хочешь меня или нет? — решил не ходить вокруг да около Загайский, выкладывая сразу все карты. И пока Антон не успел ляпнуть очередной хуйни, он поспешил добавить: — И только попробуй, блять, спросить, какой тут правильный ответ! — Макс, ты меня пугаешь, — Антон максимально напрягся, не зная, какие подобрать слова. Если изначально ситуация показалась ему даже слегка комичной, то сейчас ему стало по-настоящему неловко. Он даже сам себе пока не мог объяснить природу своих чувств к Максиму, а такие прямые вопросы полностью выбивали из колеи. — Давай сейчас просто попробуем поспать, а завтра обсудим всё это, хорошо? Я просто… Но закончить мысль Макс ему не позволил. Он в одну секунду сократил расстояние между ними и со всей дури впился в губы Антона. В этом порыве он ужасно больно ударился носом об нос Антона, но в этот момент на боль было плевать совершенно. Мысли были лишь о том, что наконец он сделал то, о чём мечтал последние месяцы. Сначала Шастун замер, боясь лишний раз пошевелиться. Его тело окутала дрожь, а ресницы заметались, как дикие. Но стоило Максиму запустить пальцы в его волосы, как все мысли мгновенно выбило из головы. Он со всем присущим ему напором подался навстречу, жёстко роняя Зайца на постель и подминая под себя. Мгновенно руки Максима переключились с волос Антона на его спину. Хотелось как можно скорее избавить его от футболки и перейти к чему-то поинтереснее поцелуев. В своей голове Макс прокручивал этот момент уже тысячи раз. Но ни один из них даже близко не был к тому, как это ощущалось в жизни. Целоваться с Антоном, чувствовать вес его тела, слышать его сбившееся дыхание, — это было просто непередаваемо. Хотелось максимально вжать его в себя, чтобы он ни на секунду не думал отстраняться. Но оторваться всё же пришлось. Шаловливые ручки Максима подцепили чужую футболку, намекая, что пора бы её снять. Антон на пару секунд принял сидячее положение, быстро стаскивая футболку и швыряя её на пол, и опустился обратно, снова нападая на манящие губы. Макс всем нутром тоже хотел избавиться от своей майки. От окутавшего его жара тело буквально плавилось, и хотелось максимально освободить его ото всей мешающей одежды. Поэтому он ненавязчиво опустил ладонь Шастуна на свой бок, проводя ей выше и задирая собственную майку. Но вопреки желанием Максима, Антон вдруг резко отстранился, поправляя чужую одежду и убирая руки подальше. Он мутным взглядом уставился в глаза напротив, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями. — Может… я думаю, нам не стоит торопиться, — наконец выдавил из себя Антон, отсаживаясь подальше и слегка прикрывая оголившееся тело одеялом. — Ты прикалываешься? — стараясь сдерживать бушующие эмоции, на грани слышимости выдал Заяц. — Я считаю, нам всё же лучше обсудить всё утром, — Шастун отвёл взгляд, просто не в силах смотреть в эти глаза, которые буквально пылали огнём. — Нам стоит выспаться, да и… Я не хочу начинать отношения с секса. Это неправильно. — Иди в пизду, а, — больше терпеть этот цирк Максим был не в силах. Поэтому он быстро подскочил с постели, сжимая кулаки и пытаясь успокоить дыхание. — Макс… — попытался остановить его Антон, но где-то глубоко внутри он понимал гнев Макса. И никак не мог его в этом винить. — Иди к чёрту! — Заяц вылетел из комнаты, напоследок картинно хлопая дверью. Сейчас он лучше пойдёт спать на лестничную клетку, чем останется в одной квартире с этим непроходимым идиотом! Это было не то что последней каплей, это был чёртов последний литр! Максу казалось, что так зол и разочарован он не был никогда. Они плясали с бубном вокруг друг дружки месяцами. И когда наконец Максим поверил в то, что ему удалось пробить броню Антона, что наконец между ними упадёт эта стена и они станут хоть немного ближе, Шастун дал заднюю. Не хочет он, блять, отношения с секса начинать! Будто за эти полгода он как-то по-другому их начать пробовал! Максим уверен был, что страсть для них сейчас единственный путь к сближению. Но, видимо, их чувства тупо невзаимные. Видимо, Заяц себе все ответные жесты со стороны Антона надумал. Иначе, у него просто в голове не укладывалось, как в такой момент Шастун мог его продинамить. Они были уже на волосок от того, чтобы навсегда изменить то, что между ними. Вынырнуть уже из ебаной передружбы. Но, кажется, хотел этого только Макс. Поэтому сейчас он не видел другого выхода, кроме как уйти из этой квартиры. А ещё, желательно, прогулять утренние съёмки и никогда больше не замечать Антона в поле своего зрения. — Макс, ну куда ты собрался? — Шастун вылетел из спальни следом, на ходу натягивая на себя футболку. — Домой, — буквально выплюнул Заяц, подбирая с пола свою толстовку. — Ночь на дворе, куда ты пойдёшь? — Антон попытался удержать его за руку, но Максим тут же вырвался. — Я же сказал, домой! — он кое-как надел толстовку, два раза в ней чуть не запутавшись, и потопал в сторону прихожей. — Ну не глупи, пожалуйста, — Антон снова предпринял попытку его остановить, но Макс снова вырвался, хватая в руки куртку и кроссовки. — Макс! Максим, да стой ты. — Что? Что ты хочешь сказать? — Загайский распахнул дверь, прямо босиком шагая на лестничную клетку. — Послать меня ещё раз? Так давай! — Да блять, обуйся ты, бога ради! — Шастун боялся, что, если он попробует ещё раз взять Максима за руку, тот его тупо ударит в ответ, поэтому надеялся обойтись словами. — Пожалуйста, вернись в квартиру и мы спокойно поговорим. А потом, если всё ещё будешь хотеть уйти, поедешь домой. Только спокойно и на вызванном мною такси. Чтобы я мог следить. — Как благородно, — Макс понимал, что ведёт сейчас себя, как ребёнок. Но сдаваться не хотел. Не в этой ситуации и не Антону. — Я в эту квартиру не вернусь. Если хочешь поговорить – бери куртку и пойдём, — он кинул на пол кроссовки, быстро обуваясь и заправляя незавязанные шнурки. — Встретимся на балконе.

***

Они простояли на балконе больше пятнадцати минут, но разговор ни один из них так и не рискнул начать. На улице было достаточно прохладно, и лёгкая куртка, которую в порыве накинул Антон, заставляла дрожать, как осиновый лист. Ночной город жил своей жизнью: шумел и переливался огнями несмотря на то, что время на часах неумолимо двигалось к трём. Антон любил вот так стоять и курить, любуясь красотой этого города и удивляясь тому, что он не спит ни секунды. Но сейчас удовольствия было ноль. Он докуривал уже третью сигарету, но лёгкость внутри не наступала. Они оба были напряжены до предела, и от этого было ужасно неуютно и даже немного страшно. Сегодня Шастун, как никогда остро почувствовал, что он не хочет Максима потерять. — Ты так и будешь молчать? — он наконец решился хоть как-то начать разговор, затушивая сигарету об стену и отправляя бычок в банку. — Это ты хотел поговорить, — тихо отозвался Макс, буквально стеклянными глазами уставившись на соседнюю многоэтажку. — Прости, что я так поступил, — собравшись с духом, Антон подошёл к Максиму ближе, мягко обнимая его со спины. Почувствовав, что никакого сопротивления со стороны Зайца нет, он заметно расслабился, обнимая сильнее и смыкая руки на животе. — Я нерешительный, я признаю. Но это не потому, что у меня есть сомнения по поводу тебя. Я насчёт себя пиздец переживаю. — Как что, так у тебя решительности через край, — сложно было злиться в этом тёплом коконе объятий, но Максим продолжал отыгрывать хмурую булку, посильнее прижимаясь к чужому телу. — Не спорю, — Шастун руками пробрался под куртку Макса, пытаясь согреть заледеневшие пальцы. — Но это как раз потому, что обычно мне на всё, по большому счёту, насрать. Ну не выйдет и не выйдет. Похуй. А ты… — он шумно выдохнул, зарываясь носом в чужие волосы. — С тобой я ошибиться не хочу. — Но ты ведь сказал, что во мне ты уверен, — Загайский прикрыл глаза, стараясь максимально погрузиться в диалог. — Тогда какая может быть ошибка? — Ты не представляешь, сколько всего у меня в голове. Сколько задвигов я перебрал за эти месяцы, — Антон наклонился ниже, невесомо целуя оголившийся кусочек шеи Макса. — Незадолго до того, как вы свалились на мою голову, я вышел из довольно долгих отношений. Мы расстались болезненно, и из-за этого, ясен хуй, у меня в башке не всё в порядке было. И, наверное, есть до сих пор, — сейчас Шастун сам себе не мог объяснить, почему он не завёл подобный разговор раньше. Если бы он сразу объяснил всё, что творится у него на душе, возможно, всех этих мучений давно можно было избежать. С Максимом говорить оказалось, на удивление, легко. Антон всем нутром чувствовал, что его внимательно слушают и принимают всё, чем он хочет поделиться. — Я просто очень боялся, что у нас всё может не получиться, и мне опять будет больно. Или что я всё ещё не до конца разобрался в своих тараканах и тебе причиню боль. А если всё сложится плохо, это и на работе скажется. Нам будет неловко работать над одними проектами и вообще всё пойдёт по пизде! А ещё я много думал о том, что будет, если ребята всё узнают. Мне даже сейчас тяжело сдерживать взгляды в твою сторону, а если мы станем ближе… Блять, нас спалят в первый же день! — Пиздец ты загоняешься, конечно, — Макс развернулся в кольце рук, обнимая Антона за шею и мягко проводя большими пальцами по его щекам. — Если постоянно всё анализировать и бояться пробовать, ты никогда не сможешь быть счастливым, — он подался вперёд, аккуратно целуя чужие губы и опаляя замёрзшую щёку горячим дыханием. — Доверься мне. Я знаю, что я не самый надёжный человек, но я не сделаю больно. И тебе себя обидеть не позволю. Ты не представляешь, как пиздецки меня к тебе тянет, и я чувствую, что это не просто так. Не просто увлечение, не просто страсть, — Максим видел, каким красным стал нос Антона от холода, и не придумал ничего лучше, чем укусить его за самый кончик. Шастун не смог сдержать от этого лёгкой улыбки. Ещё каких-то пять минут назад напряжение на этом балконе ножом можно было резать, а сейчас им так уютно вдвоём, что не хочется, чтобы этот момент заканчивался. — Я хочу быть с тобой. Как в самых банальных, блять, фильмах. Тусоваться вместе после работы, смотреть тупые шоу и учиться правильно варить пельмени. Засыпать вместе, а потом вместе просыпаться. Шутить с утра по типу: вам омлет или минет? — на этих словах улыбки расцвели уже на губах обоих, а Антон и вовсе не сдержал тихий смешок. — Зачем заранее бояться боли от каких-то там расставаний, если пока всё может быть так кайфово? — И почему парни вечно зовут тебя тупым, когда ты такой гений? — окончательно рассмеялся Шастун, чмокая Макса в нос. — Я тоже хочу всё то, что ты сейчас перечислил, — он сдул упавшую на глаза чёлку, заглядывая Максиму в глаза. — Но если мы продолжим тут морозиться, как два суслика, боюсь, мы до нашего долго и счастливо не доживём. — Вызовешь мне такси? — не упустил возможности подъебнуть Заяц, нехотя выпутываясь из объятий и поправляя Антону куртку, чтобы ледяной ветер не продувал горло. — Хватит паясничать, — с улыбкой закатил глаза Шастун, сжимая руку Максима и утаскивая его в сторону квартиры. — Пойдём домой скорее. Всё равно я тебя никуда не отпущу. — Никогда? — выдал ответную улыбку Макс, сильнее сжимая чужую руку. — Этой ночью точно.