***
Санс проснулся в незнакомой кровати. Это могло бы быть драматично, если бы не простыни, скрутившиеся вокруг рук в насмешке над своим истинным предназначением, заставив Санса выбираться добрых двадцать секунд, прежде чем, наконец-то отбросить их в сторону. Несколько минут Санс оставался в вертикальном положении, судорожно глотая ненужный воздух. Потребовалась минута, чтобы найти ориентиры в комнате. Пыльная беговая дорожка, компьютерный стол, торнадо из носков, солнечный свет грубо пробивался сквозь шторы, освещая летающие пылинки и вызывая душный туман. Солнечный свет. Поверхность. Верно, Санс издал стон, вновь упав на голый матрас, пытаясь игнорировать вызванное этим дрожание. Та же временная шкала, во всяком случае, это то, на что указывали свидетельства. Хоть немного хороших новостей. Ни то чтобы Санс всегда помнил. По его расчётам это было в трети случаев. И даже так, он не мог знать, была ли эта математика верной. Данное предположение состояло из смеси настоящих воспоминаний и дежавю, вместе с кучей догадок и набросанными записями. Сама идея гипотезы была смехотворной. Ни то чтобы научный метод был полезен в данной ситуации. Книги не совсем подготавливали к этому. Но опять же, Санс не помнил, когда открывал книгу в последний раз, так что плевать. Санс издал смешок, но скривился, вспомнив похожий смех, шипящий раной на его теле. Ну, благодарите судьбу, он всё ещё мог вспомнить это. Нельзя было точно сказать, в какой момент воспоминания превратились в собственные самовнушения. Когда дело доходило до этого, память была непостоянной. Изображения и чувства, собранные воедино, были торопливо набросаны собственным разумом. Не важно, в голове или на бумаге, результат всегда был одинаковым: мысли были окрашены оттенком эмоций Санса, несмотря на его усилия, так что информация была искажена. В конце-концов, время уничтожит воспоминания, выжмет из них все соки, пока слова не станут бесполезными, слипшись воедино. И всё, что он будет помнить — отголоски истории, которой он сказал себе держаться. — Воу, дружище, тебе стоит замедлиться, — пробормотал себе под нос Санс, рукой вытирая глазницы. В комнате было до неприятного жарко, несмотря на вентилятор, тщетно пытавшийся сохранить поток воздуха, солнечный свет не улучшал ситуацию. Снаружи трещали цикады. Времена года были довольно приятным нововведением, но он считал своё первое (или пятое?) знакомство с влажностью крайне неприятным. Жара Хотленда смешивалась с сыростью Водопадья, оставляя всё отвратительно липким. Ещё сильнее погоду ухудшало отсутствие дождя. Санс со стоном поднялся. Суставы трещали подобно барабанной дроби, пока он подходил к столу. Покосившись на свой блокнот, Санс провел тонкими пальцами по отметкам, сосчитав их в уме, схватился за изношенный карандаш. Его грифель едва выглядывал из-за деревянной оболочки, но Сансу не хотелось рыться в мусорном торнадо ради попытки найти точилку. Так что он начертил тонкую, нерешительную галочку на листе в линию которая скорее была выцарапана, нежели нарисована. День четыреста сорок три. Если заметки были верны, то эта временная линия была наиболее продолжительной. Разумеется, Санс никак не мог знать это наверняка, но кому какая разница? Прошёл мимо пары своих новых тапочек. Он оказался на кухне сразу после пересечения пространственно-временного континуума и схватился за ручку кофейника, словно за спасательный круг. Переключатель вяло светил, словно машина была такой же уставшей, как и он сам, особенно если учитывать отсутствие настоящего тепла от горелки. Это ли было настоящей ценой уборки? Теплая жидкость вылилась в ожидающую кружку, часть попала на кухонную тумбу, но Санс не обратил внимания на беспорядок. После добавления сахара напиток скорее стал песчаной жижей комнатной температуры. Санс в любом случае выпил его. — Верчусь, будто зерно в кофемолке.— он мысленно фыркнул. Этот каламбур был слишком ленив даже для Ториэль. Она заслуживала шутки высшего уровня. Скелет вздохнул и на мгновение прислонился к кухонной тумбе, оглядывая остальную квартиру. Ну, или ту часть, которую можно было увидеть. Гостиная, кухня, две спальни и ванная. И огромное количество потертых ковров, ведущих из комнаты в комнату. Дешёвая, но удобная цена, если они с Папирусом в самом деле хотят купить свой собственный дом. К тому же, вместе с самым грубым старым диваном что они смогли найти, сшитыми Ториэль занавесками и кучами одежды это место почти напоминало дом. Почти. Санс как-раз обдумывал возможность принять аспирин, когда дверная дверь с грохотом распахнулась и последующий капс словно возник в глубине его сознания. — БРАТ! — прокричал Папирус, драматично позируя в коридоре, — Я ВЕРНУЛСЯ С РАБОТЫ! На лице Санса появилось выражение, напоминавшее что-то между улыбкой и гримасой: «Привет, солдат, как идут дела в торговых окопах?» — ТАМ БЫЛО МНОГО ЛЮДЕЙ, Я В ОБЯЗАТЕЛЬНОМ ПОРЯДКЕ ПРИВЕСТВОВАЛ ИХ И СООБЩАЛ О НАШИХ, ДО СМЕШНОГО НИЗКИХ, ЦЕНАХ — Папирус быстро захлопнул за собой дверь, и квартира от этого содрогнулась, — НЕКОТОРЫЕ НЕ ПРИВЕТСТВОВАЛИ МЕНЯ В ОТВЕТ, ТАК ЧТО Я СЛЕДОВАЛ СОВЕТУ АНДАЙН И ПРИВЕТСТВОВАЛ СИЛЬНЕЕ, ЭТО… Снизу раздался громкий стук, заставивший вздрогнуть и Санса, и Папируса. Последний уменьшил громкость своего голоса, плюхнувшись на потертый ковёр: «Сегодня я встретил ещё больше этих странных полудетей» — Подростки, — напомнил ему Санс, — Они называются подростками. Как Сноудрейк и Айс Кап, но люди. — Да-да, межвозрастные, — согласился Папирус, небрежно махнув длинной рукой, — Они продолжали заходить и спрашивать о том, приближается ли хэллоуин и ношу ли я костюм к нему. На самом деле, это происходит третий раз за неделю, хотя сейчас лето. Я не понимаю, почему это настолько непонятно для них. Я пытался взять календарь, чтобы объяснить им, как работают месяцы, но они, кажется, не поняли. Почему бы я стал носить костюм в августе? Я искренне надеюсь на то, что Ториэль обучит подрастающее поколение немного лучше. — Он с любовью развязал шнурки на кроссовках, поставив их на полку для обуви. Папирус нахмурился, увидев образовавшуюся там площать небольшой обуви и старых тапочек: «САНС, СКОЛЬКО РАЗ Я ПРОСИЛ ОСТАВЛЯТЬ ОБУВЬ НА ПОЛКЕ? ОНА ТУТ ДЛЯ… — снизу раздалось ещё больше ударов, оба брата вздрогнули, — Она тут для обуви. — Хорошо, я признаю что плохо тренировался с ними, — протянул Санс, сделав ещё один глоток кофе, — У тебя есть хорошая сильная обувь, выращенная специально для современного мира. Моя обувь — дикая. Если попытаешься указывать ей, как себя вести, она тебя растопчет. Папирус бросил в него старый тапок, что идеально попал в пустую раковину. — Десять очков, — прощебетал Санс со своего нового места на диване. Его брат встал, закатив глаза, но выражение лица расслабилось, стоило скинуть с себя рабочую одежду: — Сегодня вечером придётся устроить стирку, эта рубашка отвратительна, — Папирус скривился, держа одежду подальше. Теперь на нем были штаны и майка цвета хаки, выглядевшие не сильно лучше из-за жары. — Но мы стирали вещи совсем недавно, никто другой не стирает одежду каждый день, — простонал Санс, откинувшись на спинку дивана лицом вниз. — Да, но им стоило бы, — заметил Папирус, с любовью снимая именной бейджик, отполировал его краем майки и, когда удолетворился, кинул его в миску к ключам и мелочи, — Некрасиво приходить на работу в состоянии хуже, чем ты можешь быть. И это включает в себя внешний вид. К тому же, у тебя столько грязных носков, что мы могли бы посещать прачечную каждый вечер, но всё равно бы были завалены грязью. — Эх, это справедливое замечание, — пожал плечами Санс, перекрутившись на другую сторону дивана и потягивая свой кофе вверх тормашками, жидкость спокойно удерживалась в кружке, не взирая на гравитацию. Папирус прошёл на кухню и застонал: «Санс, нельзя оставлять пустой кофейник на конфорке, стекло сломается» — раздался щелчок переключателя за которым последовал всплеск воды, — Ты мог бы, по крайней мере, прополоскать его. — Извини, бро, не подумал об этом, — ответил Санс, — Ты мог заметить, что у меня череп кипит от мыслей Послышался очередной стон: «Твои шутки ещё более неприятны, нежели твоя неряшливость» — послышался скрип закрывшегося крана и последовавший за ним звук открывшегося холодильника. — Ты не сходил за продуктами, как я просил, как я просил? — Э-э, — поморщился Санс, — Упс? Папирус вздохнул, открыв один из верхних ящиков и достав пластиковую, слегка потрепанную, чашку. — Полагаю, работу ты тоже не искал? — спросил он, пытаясь безуспешно воссоздать небрежный тон голоса. — Конечно искал. — знакомая ложь легко вырвалась из горла, — Онлайн-заявки, бро. — Лучше ходить лично, это показывает наличие инициативы. Которой у тебя, разумеется, нет, но ты мог бы, по крайней мере, притвориться, — заметил Папирус, вновь открывая кран и наполнив кружку водой. Выпив жидкость он скривился. — Нам нужен фильтр, как у мисс Ториэль, Андайн была права, у городской воды странный вкус — Ага, — пробормотал Санс, достав телефон из камана шорт, затем спокойно начал просматривать новостную ленту. Азгор работал над днём памяти упавших людей. На этой новости в Андернете было куда меньше просмотров, нежели на тизере нового фильма Меттатона. Хотя и там, и там, раздел комментариев был крайне нестабилен. Папирус, вздохнув, плюхнулся на диван рядом с Сансом, оценивая того взглядом: «Ты носишь одну и ту же одежду три дня подряд» — Ага, — согласился Санс, просматривая погоду, — Боже, нет ни намёка на окончание жары. — Ты только встал? — подозрительно спросил Папирус. — С чего ты взял? — ответил Санс, сделав ещё один глоток кофе. — Санс, сейчас четыре часа дня. Этот кофе стоял тут с тех пор, когда я ушёл на работу в шесть, тебе нельзя пить его. Хлюп — Санс! — Папирус выхватил наполовину пустую кружку из пальцев своего брата. Теплая смесь сахара и кофейной гущи на мгновение задрожала в воздухе, но, к счастью, Папирус вовремя перевернул кружку. — Ого, приятель, это был рисковый шаг для кого-то, кто беспокоится о нашем бюджете, — усмехнулся Санс из-за ближайшей закрытой ванной двери. Папирус разочарованно простонал: «Санс, ты невыносим!» Санс услышал какое-то шуршание, а затем звук бегущей воды. Он не мог сдержать смешок, Папирус, как бы не пытался, не мог оставить беспорядок больше чем на мгновение. Санс взял минуту, чтобы рассмотреть своё отражение в зеркале. Обычная улыбка пропала, глазницы ввалились в потяжелевший от недосыпа череп, огоньки в глазах жалко мигали. Ладно, возможно идти спать в четыре утра не было лучшей идеей, но ему было всё сложнее и сложнее уговорить себя заснуть. Ведь нельзя точно знать, где ты очнёшься после сна: здесь или где-то в прошлом. Это было глупо, ведь новый день наступал несмотря на то, сколько времени Санс проводил в бодрствовании вместе с интернетом и мемами про котиков. Хотя это всё равно было лучше чем сны, так что он терпел. Через минуту Санс вновь сидел на излюбленном месте на кухонной столешнице, взял уже чистую кружку с полки для посуды и начал покорно вытирать её. — Ну так, — произнёс он, сковозь рёв крана, — Чем мы будем заливать наши животы в этот раз? — Никакого «Гриллби», — вздохнул Папирус, взяв уже сухую кружку и поставив её на одну из верхних полок шкафа. — Жаль, — протянул Санс, принявшись вытирать мокрую миску где ранее были хлопья. Они продолжали работать в дружеской тишине, прерываемой лишь звуком бегущей воды. Это было что-то привычное, казалось что постоянство должно было подбодрить Санса, но тот знал, как легко этот момент могли вырвать у них. Стараясь не думать об этом, сосредоточился на шуме воды и гудении брата, периодически открывая запасной кран для усиления ритма. — Ториэль? — посоветовал Санс, вытерев последнюю миску, — Мы могли бы прихватить продукты по дороге. Уверен, она была бы благодарна. Его брат кивнул, закрыв кран: «Да, но ты не покинешь дом, пока не сменишь рубашку. И никакой толстовки: слишком жарко, чтобы носить её. — Эй, не будь таким задеженным. Папирус брызнул воды в то место, где был Санс.***
Дом Ториэль выглядел именно так, как вы могли ожидать. Это было скромное жилье, деньги на покупку которого собирали все вместе, несмотря на протесты монстра-босса. Она уступила лишь после напоминания о том что для Фриск было бы куда лучше получить постоянную крышу над головой, нежели слоняться по дешёвым квартирам. Разумеется, если учитывать то что дом был финишной чертой во время утренних пробежек Андайн и Папируса, регулярных визитов Санса для обмена каламбурами за чашкой чая, и еженедельные (а иногда и ежедневные) марофоны по просмотру аниме Альфис, Ториэль и Фриск редко оставались в одиночестве. Семье важно держаться вместе. И для этого нет места лучше, нежели мамин дом. Эта мысль заставила Санса улыбнуться, когда он вновь устроился в мягком кресле. Летний бриз милосердно шуршал сквозь сшитые лапами шторы, мимо жужжащего вентилятора на потолке, прежде чем вылететь через противоположное окно. В отличии от квартиры, в доме Ториэль был достаточный приток воздуха, делавший жару терпимой. В вазах, что стояли на каждом свободном столе, цвели цветы. Букеты, искусно отделанные золотыми лепестками от Азгора, смешанные с ромашками и полевыми цветами, что были сорваны с обочины дорог маленькими ручками. Зацикленные картинки памяти, подобные альбому, всплыли в сознании: день на пляже, дни рождения, их первое рождество. Ладно… Не совсем первое, но Санс недовольно отогнал эту мысль назад на край сознания. Он вздохнул и поправил завязки на толстовке. — Не могу поверить что ты правда это носишь, — простонала Андайн снизу, растянувшись на деревянном полу. Сейчас на ней были только свободные шорты и майка, растрепанные волосы закрывали лицо, жабры прохрипели: — Как ты не умираешь? — То что мертво, умереть не может, — заявил Санс, затем усмехнулся, увидев как лицо Альфис просияло от этой отсылки. Он видел достаточное количество постов в андернете, чтобы понять что девушки сильно увлеклись «Игрой Престолов» в последнее время. — Из всех, кого я знаю, ты меньше всего похож на железнорождённого, — проворчала рыба-женщина, хотя её тон смягчился, когда Альфис осторожно провела когтями по её волосам, — Дорогая, это нечестно, я тут пытаюсь капризничать. — Я знаю, нам правда стоит попросить её величество купить кондиционер для волос, — вздохнула Альфис — Она ни за что не купит его, — вздохнула Андайн, — Слишком непрактично. Люди говорят что такая жара будет где-то… одну неделю? — Ну не знаю, мне нравится, — заметил Санс после минутного молчания, подняв голову чтобы ухмыльнуться девушкам, — Мой наряд наконец-то подходит к последнему писку моды. Брови Андайн непонимающе скривились, что лишь сильнее растянуло улыбку Санса: «Теперь все носят споттивные штаны — Ты худший, Санс! — провыл Папирус с кухни под фырканье Андайн, стоны Альфис и смех Ториэль с Фриск. — Я знаю, — ответил Санс, если его смех и казался пустым, никто этого не заметил. Санс просто лежал тут некоторое время, слушая ленивую болтовню Альфис и Андайн под звон кастрюлей и сковородок доносившийся с кухни. Ториэль оказалась наставником в готовке куда лучше, нежели Андайн, но её терпение по прежнему едва могло уменьшить энтузиазм Папируса. судя по всему, эта парочка и ребёнок были в процессе готовки какого-то киша. Ну, или это был один из вариантов, ведь Санс мог слышать как Ториэль бормочет над ингредиентами: Если бы я знала о том что вы собираетесь занести продукты, я бы попросила взять больше яиц. — НАМ НЕ ХВАТАЕТ? — ахнул Папирус, — Не бойтесь, я, Великий Папирус, сбегаю в свой магазин чтобы взять их. У нас проходит акция где можно взять две пачки по очень низкой цене в доллар шестьдесят пять центов. Они от куриц на свободном выгуле, который, как я подозреваю куда лучше чем курицы обычного выгула? Я на самом деле не уверен в чём разница. — Нет, нет, всё нормально, — прожужжала Ториэль, нам как раз хватит, однако я ценю то что ты рассказал мне о распродаже, нам просто придётся пойти за продуктами завтра. Фриск, милые, можете помочь отмерить муку? На мгновение установилась тишина. Затем Ториэль засмеялась, а Папирус издал протяжный стон. Санс усмехнулся, предположив что Фриск показали какой-то каламбур. Произносить каламбуры с помощью языка жестов определённо требовало некоторой сноровки. И Санс не мог чувствовать себя более гордым. Санс вздохнул, позволив глазницам закрыться. Знакомая тяжесть обхватила его, когда Санс вдохнул запах цветов и свежевымытого белья. Позволив словам окутать его туманом белого шума, вжимать кости в диван подобно якорю. Мысль о том что всё это могло исчезнуть в любое мгновение невозможно было вытряхнуть из головы. Но Санс был настолько хорошо знаком с этим чувством что притворство не требовало никаких усилий. Он так устал. С кухни раздался мокрый шлепок за которым последовало оханье Ториэль: Похоже я слишком рано понадеялась на эти яйца. — Не волнуйтесь, я был готов к этому! — прогремел Папирус, его голос стал громче, когда Папирус пришёл к двери, — Я сбегаю в магазин и вернусь раньше чем вы успеете сказать квеш! — Чувак, это произносится «Киш», — невозмутимо пробормотала Андайн с пола. Глаза Санса оставались закрытыми когда хаос происходящего начал размываться, его дыхание замедлилось под тихие заверения Ториэль: Фриск, дорогуша, давай возьмём мочалку чтобы убрать этот… Мир отскочил. Санс резко вскочил с кресла, глаза мерцали, пытаясь сфокусироваться. — Если бы я знала о том что вы собираетесь занести продукты, я бы попросила взять больше яиц. — голос Ториэль эхом донёсся с кухни. Прерывистое дыхание Санса на секунду остановилось, он вцепился в грудь костлявыми пальцами. — Эм… Чувак, ты в порядке? — встревоженно спросила Андайн с пола, затем сверкнула хитрой улыбкой: — Тебя что приснился кошмар о том что ты спишь меньше двенадцати часов? Санс выдавил пустой смех вцепившись в кресло словно это — спасательный круг, — Ха-ха, дааа, да. — Санс встал на трясущиеся ноги, оголённые кости стучали по полу, когда он, спотыкаясь, побрёл на кухню. Очередной перезапуск. Из-за яиц. Какого чёрта? — Ох, наши старые добрые ленивые кости решили помочь? — воскликнул Папирус, увидев как Санс зашёл к ним. — Бро, ты знаешь что это невозможно, слишком большое количество поваров может вызвать проблемы, — протянул Санс, оглядываясь по сторонам, прежде чем остановил взгляд на сине-фиолетовой полосатой рубашке. Скелет потянулся чтобы взъерошить копну непослушных каштановых волос, заставив жертву пискнуть и оттолкнуть руки. Фриск отвернулись, надувшись. — Мелочь, вы решили устроить неприятности? — спросил Санс, выразительно подняв бровь. Выражение лица ребёнка слегка дрогнуло, прежде чем они виновато улыбнулись и пожали плечами. — Ох, Санс, ты же знаешь что Фриск никогда не устраивают неприятности, может немного бедокурят, но они — хороший ребёнок. Санс недолго продолжал смотреть на ребёнка, прежде чем вздохнул и вновь потрепал Фриск по голове, возможно, слишком сильно: Ну разумеется, о чём я говорю? Ничего, что могло бы заставить доверие треснуть. — Санс прошёл мимо них к холодильнику, что был практически обклеен рисунками, нарисованными мелками, открыл дверцу. Это не стоило того чтобы так волноваться, разумеется ребёнок, что спасли всё подземелье с помощью объятий захочет избежать чего-то простого вроде испорченного ужина. Глупо, но понятно, если признать что это всё ещё был ребёнок, а не кто-то другой. Санс попытался не обращать внимания на то, как дрожали его пальцы, когда он потянулся за одной из бутылок с кетчупом, которую Ториэль всегда держала для него под рукой. Как раз открывая крышку Санс снова услышал вздох Ториэль, звук хлопка в воздухе от падающего на пол мешка с мукой и снова шлепок яиц. Черт побери. Мгновенно все они кашляли и хрипели, размахивая руками во все стороны, пытаясь рассеять белое облако, нависшее над кухней. Скелет закашлялся, повернувшись к ним: Хей, Тори… Белая пыль почти скрыла сине-фиолетовые полоски, собиралась на макушке, словно снег. Руки побелели. Так сильно побелели. В кулаке сжат нож. Рука вытянулась по рефлексу, кончики пальцев щёлкнули. Шесть бластеров были призваны в голубой вспышке. С рёвом двигателя, свет собирался в их челюстях подобно звёздам. Стук костей доносился отовсюду и ниоткуда, зазубренные кости были готовы к атаке под какофонию звуков. Дверь кабинета распахнулась от такой силы, стеклянная миска для пирога разбилась, упав на пол. Пара глаз заморгала, уставившись на него. Глаз, что были широко открыты впервые за долгое время и пронизаны страхом. Тёмно-карие. Не красные. Кости повисли в воздухе, бластеры хрипели, будто живые. Глаз Санса горел. У Папайруса отвисла челюсть, Ториэль схватилась за грудь. Андайн замерла в дверях кухни со светящимся копьем в руке, широко раскрыв глаза. Послышался крик. — Фриск, Фриск, ты в порядке? — Лапы Ториэль осматривали каждый миллиметр тела в поисках повреждений. — Чувак, какого хрена?! — прорычала Андайн там, где у Санса должно было быть ухо, так сильно сжимая плечо, что кости затрещали. — Андайн, осторожно, он не… Санс, что это было? — гневно прошипел Папирус. — Что случилось, что это был за шум, почему все кричат, что случилось?! — вскрикнула Альфис. Санс пялился абсолютно пустыми глазами туда, где несколько мгновений назад стояли Фриск, выражение лица было закрыто спиной Ториэль. Нет. Нет нет нет. Это не произошло, это не могло произойти, он не мог… Он не мог… Санс судорожно вздохнул. Всё его тело тряслось. Челюсть скривилась в каком-то подобии улыбки, капли пота выступили на макушке: Ой, похоже ужин испорчен, извините за это. Ну, знаете как говорят: омлеты. яйца. Вы готовили омлет, да? Что-то вроде того. — Санс попытался сдвинуться, но рука Андайн продолжала крепко сжимать его плечо. — Не беспокойтесь, я просто схожу в магазин и возьму ещё, я знаю короткий путь. Папирус встал перед Сансом, положив руки на плечи, нахмурившись встретил его взгляд: Санс, не смей… — Вернусь в мгновение ока! — улыбнулся Санс, исчезнув в голубой вспышке.