По завершении Войны Гнева и утоплении Белерианда бо́льшая часть оставшегося Средиземья, за вычетом эльфийских и гномьих анклавов, вследствие проводимой Валар политики невмешательства в дела Средиземья оказалась под контролем недобитых слуг Моргота:
«…и люди жили во тьме, и не было им защиты от злобных тварей, что измыслил Моргот в дни своего могущества: от демонов и драконов, уродливых чудищ и нечистых орков, созданных в насмешку над Детьми Илуватара. Ужасна была участь людей» («Сильмариллион»). О человеческом населении Средиземья сказано, что
«И явились к ним злые люди [служившие Морготу истерлинги из народа Ульдора и родственные им человеческие племена]
, а с ними — и тень страха; и те избрали их королями».
Однако Саурон, самый могущественный из приближённых Моргота, переживших Войну Гнева, в это время скрывается и не действует под своим именем. От кого? Уж точно не от Валар, даже не позаботившихся о его аресте после неявки на суд в Валинор[1] и никак не вмешивающихся в происходящее в Средиземье. От нолдор, основавших своё королевство в Линдоне? Это уже более вероятно — но едва ли у них была возможность его «достать», ведь в вышеописанной политической ситуации на континенте они едва ли могли предпринимать активные наступательные действия за пределами своих королевств. Напрашивается подозрение, что прятался Саурон от других бывших слуг Моргота — особенно если история с его походом на поклон к Эонвэ стала среди них достаточно известна. В этой связи нужно отметить один любопытный момент.
В «Сильмариллионе» сказано, что уже после создания Единого Кольца
«вновь призвал он [Саурон]
под свое начало всех злобных тварей времен Моргота, что еще оставались на земле или под землею». Однако речь идёт, по-видимому, лишь о «пушечном мясе» Моргота, об орках и троллях — поскольку далее следует ремарка, согласно которой
«и подчинялись ему орки, кои множились как мухи». Примеров более высокопоставленных слуг Моргота (то есть умайар), служивших Саурону, у нас нет. Ни балрог Мории (Погибель Дурина), ни Смауг Золотой, ни другие драконы Саурону, насколько можно судить, не служили — напротив, там же упомянуто, что часть из Семи гномьих Колец Власти была уничтожена драконьим пламенем, в то время как Саурон был заинтересован в возвращении себе, а не в уничтожении соответствующих предметов (возможно, драконы вовсе действовали «назло» Саурону???). Правда, в своеобразном «симбиозе» с Сауроном находилась Шелоб, дочь Унголианты — но Унголианта, не говоря уж о её дочери, Морготу как раз не служила (по крайней мере, после происшествия в Ламмот — а до этого покинула его ещё во времена существования Утумно).
Так что отношения Саурона с другими «морготовыми недобитками» определённо были не самыми лучшими, что, впрочем, по-своему закономерно — даже если история с покаянием Саурона перед Эонвэ и не стала известной, то, ввиду того, что политическая система Ангбанда должна была быть завязана лично на Моргота, с его взятием в плен Валар между его оставшимися на свободе приверженцами неизбежно должна была начаться борьба за власть (ср. красочное описание орочьих междоусобиц во «Властелине Колец» — только в несравненно бо́льшем масштабе). Какой-то чёткой «идеологии» у борющихся (за исключением Саурона, «программа» которого — наведение в Средиземье «порядка» в соответствии с его представлением о прекрасном — описана Толкином), полагаю, не было — в лучшем случае речь шла о тривиальном насаждении религиозного культа имени себя. Люди, порабощённые недобитыми умайар, от их господства также едва ли приобретали что бы то ни было полезное — исключительно теряли[2].
Поэтому глубоко закономерно, что, как только нуменорцы вмешались в дела Средиземья,
«люди сбросили ярмо морготова детища и позабыли о страхе своем перед тьмою» («Сильмариллион»). Но подобный эффект от прибытия нуменорцев мог наблюдаться лишь на побережье Средиземья и в западной его части (где, вдобавок, были сильны эльфы). Во внутренних районах Средиземья и на востоке действовал (не обязательно в значении «правил» - возможно, в значении «советовал и влиял», не случайно в «Истории Галадриэль и Келеборна» манера его политической деятельности охарактеризована буквально как «предвосхищая Истари») Саурон. Как известно, в Эрегионе Саурон выдавал себя перед эльфами за «посланца Валар Аннатара». Как позиционировал себя Саурон на востоке Средиземья — как продолжателя дела Моргота или, напротив, как посланца Валар (или даже одного из Валар)? Как ни странно, есть основания склониться ко второй версии. Для этого надо затронуть вопрос о реальной мифологии Земли как прототипе «вторичного мира» Легендариума Толкина — благо сам же Толкин задумывал Арду как (мифическое) прошлое нашего мира.
Наряду с христианским Люцифером как вождём падших ангелов одним из двух ключевых прототипов Мелькора-Моргота является трикстер скандинаво-германской мифологии, Локи, толкающий мир к гибели в Рагнарёк. Побратимом Локи (а если отождествлять Локи с упомянутым в скандинавской мифологии Лодуром, одним из трёх создателей людей — то и родным братом) является Один (Вотан), царь богов-асов, в то же время выступющий в качестве его противника. Толкин, насколько можно судить, соотносил Мелькора с Локи, а его брата Манвэ — с (очень сильно идеализированным в сравнении с оригиналом) Одином[3]. Но как человек, специализирующийся на литературной традиции древних германцев, Толкин не мог не знать,
каким на самом деле был Один в древнегерманской языческой традиции. Один — обманщик, колдун (практиковавший, в частности, сейд — магию, запретную для мужчин), некромант, повелитель не-упокоенных мертвецов (см. легенды о Дикой Охоте) и волков, одним из эпитетов которого является, в частности, «Бёльверк» («Злодей») — в гораздо большей степени соответствует не Манвэ, а Саурону. Равно как и мотив его первоначальной дружбы и побратимства с Локи перекликается со службой Саурона Морготу[4].
В письме 212, уже процитированном мною в прошлой части, Толкин прямо говорит, что падшие Айнур выдавали себя среди людей за «богов». Что мешало Саурону на востоке Средиземья выдавать себя хоть за самого Манвэ, если дикие люди Средиземья принимали за богов даже нуменорцев (
«И чтили они память о высоких Морских Королях, и, когда те уплыли прочь, стали звать их богами, уповая на их возвращение» — «Сильмариллион»)? Данное предположение отнюдь не является игрой ума, а, напротив, подтверждается ранней версией истории Нуменора:
«И вот явился Саурон. Давно слышали мы слухи о нем от моряков, что возвращались с Востока. Говорили разное: что он — король, превосходящий могуществом короля Нуменора; что он — один из Могуществ, или отпрыск их, поставленный править Средиземьем. А кое-кто говорил, что это злой дух, быть может, вернувшийся Моргот; но над такими мы смеялись» («Утраченный Путь»). Стоит обратить внимание на то, что в этой версии (передающей, видимо, доходящие в Нуменор слухи из Средиземья) Саурон, скорее всего, позиционирует себя как одного из Валар или их посланца (ср. с его позиционированием себя как «Аннатара»; также любопытно, что Чёрная Речь, по-видимому, является искажённым валарином, а сам Саурон во Вторую Эпоху использовал имя на квенья, «Тар-Майрон»), а о его связи с Морготом подозревают лишь немногие. Напротив, мелькорианские культы — вместе со стоящими за ними умайар — Саурон вполне мог искоренять как конкурирующие с его собственным культом (или культами).
Тем более что, на мой взгляд, можно говорить и об искреннем отходе Саурона от мелькорианства (ср. с Сауроном из «Лэ о Лэйтиан», производящим впечатление искреннего мелькорианца, разделяющего нигилистическое мировоззрение своего владыки) — поскольку система Колец Власти, разработанная им вместе с Келебримбором, должна была работать на исцеление Средиземья, а не на его разрушение (в то время как чертой толкиновского Мелькора-Моргота является, согласно «Преображённым Мифам», «нигилистическое безумие»). Данную точку зрения также подтверждает упоминание в «Преображённых Мифах» о том, что Саурон (видимо, после Низвержения Нуменора — но, скорее всего, схожим образом он смотрел на положение дел и во Вторую Эпоху)
«убеждал себя, что Валар (включая Мелькора) потерпели неудачу, а Эру просто покинул Эа, или, во всяком случае, Арду и больше не вспомнит о ней».
В «Сильмариллионе» о возвращении Саурона ко злу сказано, что
«оковы весьма крепкие некогда наложил на него Моргот». В «Атрабет Финрод ах Андрет» уточнено, что это могли быть за оковы:
«И тогда Мелькор обращал во зло их страх перед Единым, так что они начинали смотреть на Мелькора как на вождя и защитника, и в конце концов оказывались слишком запуганы, чтобы вернуться под руку Эру, даже после того, как они поняли Мелькора и возненавидели его». То есть по крайней мере часть умайар служила Мелькору из страха — как перед Эру / Валар (убеждение, что пути назад для них всё равно не будет — частичное возвращение Саурона к добру может быть объяснено тем, что Эонвэ в разговоре с ним, видимо, допускал для него возможность прощения), так и перед самим Морготом (который жестоко карал отступников).
Примечательно, что до создания Единого Кольца, по-видимому, эльфы и нуменорцы не знали точно, что за сила им противостоит. Гил-Гэлад писал Тар-Менельдуру, королю Нуменора, что
«Новая тень поднимается на Востоке. То не тирания недобрых людей, как мнится твоему сыну [то есть Тар-Алдарион считал, что имеет дело лишь с неким человеческим королём]
; то воспрял один из прислужников Моргота, и опять пробуждаются злые твари» («Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья») и даже опасался того, что враг вторгнется в Эриадор, упоминая, что он уже стягивает свои силы в Каленардон. То есть никаких точных сведений о Сауроне на тот момент у эльфов и людей не было. И позднее «Аннатара», скорее всего, не связывали с поднимающейся угрозой на Востоке, хотя Гил-Гэлад, согласно «Неоконченным сказаниям Нуменора и Средиземья», и
«изгнал из Линдона посланцев Саурона, и даже его самого». Это позволяет сделать предположение о том, что Саурон работал под разными личинами (тем более что ввиду общей слаборазвитости тогдашнего Средиземья, за вычетом зоны эльфийского и нуменорского влияния, логистическая связность разных регионов континента была слабой и основанные Сауроном культы могли развиваться независимо друг от друга) и действовал опосредованно, силами служащих ему людей, отчего тот же Тар-Алдарион не понимал, что имеет дело с одним из умайар Моргота, а не человеком.
Развивая параллель «Саурон — Один», особенно интересную в контексте того, что, с учётом «семитского» характера языка жителей Запада Средиземья, вестрона, предки современных индоевропейцев должны обитать во Вторую и Третью Эпоху на «тёмном» Востоке, среди истерлингов[5], можно предположить, что в Средиземье начала Второй Эпохи Саурон, подобно Одину в легендах о нём, успел сменить множество личин и фальшивых биографий (и лишь одна из них — «Аннатар»), организуя культы имени себя или культы, в которых он выдавал себя за «посланника богов» (то есть Валар) и, надо думать, сам принимал божественные почести —
«ибо Саурон также — божество для своих рабов» (Письмо 131). Конечно, на первый взгляд, картина с Сауроном, позиционирующим себя для людей Средиземья в качестве проводника воли Валар, противоречит Толкину — ведь после создания Единого Кольца он стал использовать в военных целях не только представителей человеческих народов, но также орков и троллей. Кроме того, этому вроде бы противоречит его неизменная (после конфликта с Келебримбором) враждебность средиземским эльфам как политической силе Средиземья.
Но, как я уже отмечал в прошлой части, большинство людей Средиземья, особенно — те из них, что не относятся к эдайн или их родичам — у Толкина являются обычными язычниками, так что не факт, что они чётко противопоставляли Моргота и остальных Валар (тем более что с Валар они не общались). Использование в своих целях орков допускал и не являвшийся мелькорианцем Саруман — более того, пусть и в своей переписке, но, тем не менее, Толкин допускал использование или даже разведение орков жителями Запада как гипотетическую ситуацию[6]. Что до враждебности Саурона эльфам, то не стоит забывать, что они остались в Средиземье вопреки прямо выраженной воле Валар[7], а нолдор, более того, прибыли в Средиземье, восстав против Валар. Информация о взаимоотношениях Валар и эльфов могла дойти до людей Средиземья в крайне искажённом виде — так что, при желании, Саурон для обоснования нападения на тот же Эрегион мог объявить эльфов «врагами богов». Напомню, в Третью Эпоху страх перед эльфами испытывали даже рохиррим, относящиеся к числу «Свободных Народов». Так что для людей Средиземья совсем не обязательно было принадлежать к мелькорианцам для того, чтобы воевать за Саурона против эльфов и нуменорцев[8].
Дополнительно подтверждает то, что Саурон до его пленения нуменорцами Ар-Фаразона позиционировал себя или как отдельное от Моргота божество (и не проповедовал мелькорианство), или даже как «посланник / один из Валар» и… как ни странно, введение Ар-Фаразоном мелькорианства в Нуменоре под влиянием Саурона. Если бы мелькорианство было религией империи Саурона, побеждённой Ар-Фаразоном, то едва ли бы высокомерные нуменорцы тех времён перешли бы в веру побеждённого ими государства. Саурон утверждал, что «Мелькор, Дарующий Свободу» сделает нуменорцев сильнее Валар — будь мелькорианство государственной религией империи Саурона Второй Эпохи, то Ар-Фаразон неизбежно должен был бы спросить его «а почему тогда Мелькор не помог тебе?». Чтобы завоевать Нуменор изнутри, мелькорианство должно было стать для нуменорцев чем-то новым сравнительно с верованиями (как я склонен считать, языческими в классическом смысле слова) «меньших людей» Средиземья, которых нуменорцы до этого неоднократно побеждали, облагали данью, завоевывали.
Также моё мнение о том, что империя Саурона до её подчинения нуменорцам не являлась мелькорианской, подтверждает следующий пассаж Толкина:
«К концу Второй эпохи он [Саурон]
занял положение Морготова представителя». То есть выдавать себя за жреца Моргота он начал лишь в Нуменоре для нуменорцев. Можно даже поставить вопрос — а знали ли жители бывшей империи Саурона (после её капитуляции, скорее всего, аннексированной нуменорцами[9]), что «жрец Мелькора Зигур» и «Тар-Майрон» — одно и то же лицо? При этом культ Моргота Саурон вводил, разумеется, с прицелом на собственное будущее обожествление как «Единого Бога» — сначала как проводника воли Мелькора, а потом и вовсе как «вернувшегося Мелькора». «Первые ласточки» соответствующей тенденции наблюдались ещё во время Низвержения Нуменора:
«И вот молнии засверкали с удвоенной силой, поражая людей на холмах и в полях, и на улицах города, и огненный смерч ударил в купол Храма и рассек его надвое, и пламя увенчало сверкающий свод. Но сам Храм выдержал и не рухнул; Саурон же стоял на вершине его, бросая вызов буре, и молнии не причинили ему вреда; с того самого часа люди объявили его богом и преклонились перед его волей» («Сильмариллион»). Интересно, что для купола Храма, сооружённого вроде бы в честь Моргота, Саурон использовал не золото, а серебро (он описывается как
«посеребренный сверху»). Между тем:
«Например, все золото (в Средиземье), похоже, приобрело особенно «злую» направленность — но не серебро» («Преображённые Мифы»). Возможно, Саурон хотел предохранить созданный им ручной мелькорианский культ (подлинной ключевой фигурой которого являлся он) от настоящего воздействия со стороны Моргота? Ведь Саурон не мог не знать (или, по крайней мере, обоснованно предполагать), что рано или поздно его бывший господин вернётся в Арду — и в его интересах было бы отсрочить его возвращение на как можно более долгий срок.
Так что, несомненно, мелькорианство Саурона не было искренним:
«Но там имело место воздействие Мелькора на Саурона: он описывал своего хозяина словами самого Мелькора — как бога или даже Бога. Это могла быть тень добра, то есть остатки бывшей способности допускать власть другого над собой. Мелькор, и еще более Саурон, часто пользовались службой «почитателей». Но сомнительно, действовала ли в то время в Сауроне даже эта тень добра. Его хитроумные замыслы можно описать так. Чтобы отвлечь богобоязненное лицо от его преданности, нужно предложить ему другой, невидимый объект преданности и другую надежду на вознаграждение; предложить Владыку, одобряющего все желания неофита. Будучи простым пленником, Саурон не мог выдвинуть на это место себя; но любой почитатель Мелькора сделает из пленника верховного жреца, если пленник — слуга и ученик Владыки Тьмы» («Преображённые Мифы»). Дополнительно подтверждает это и тот факт, что в Третью Эпоху он объявил «Мелькором» себя, тем самым узурпировав место повелителя.
После пленения Саурона в Нуменоре можно говорить об определённом переформатировании характера империи Саурона и её идеологии / религии. До капитуляции перед Ар-Фаразоном Саурон использовал «антиколониальные», направленные против нуменорцев выступления коренных жителей Средиземья[10], а в религиозном плане его империя может быть охарактеризована скорее как «языческая» (при этом как минимум нельзя исключать то, что Саурон выдавал себя за представителя Валар или одного из них). Империей Саурона в Войну Последнего Союза и более поздние конфликты, напротив, управляли нуменорцы[11]. Так, армией харадрим в Войну Последнего Союза командовали Чёрные Нуменорцы Хэрумор и Фуинур, а комендантом Барад-Дура и герольдом Саурона в Войну Кольца также являлся Чёрный Нуменорец, известный под именем «Уста Саурона». Один из мордорских полководцев Войны Кольца носил имя «Готмог» — подходящее для исповедующего мелькорианство Чёрного Нуменорца. «Нуменоризация» империи Саурона должна была идти параллельно её повороту к мелькорианству — поскольку, собственно говоря, после капитуляции перед Ар-Фаразоном она должна была представлять из себя колониальную империю Людей Короля / Чёрных Нуменорцев (а человеческие государства, что прежде платили дань Саурону — к примеру, Кханд — после неё, видимо, стали данниками нуменорцев).
Таким образом, как ни странно, мелькорианской империя стала Саурона именно вследствие капитуляции перед нуменорцами, поскольку лишь мелькорианство Саурон мог использовать для «идеологической диверсии» по захвату власти над Нуменором. В одном из самых поздних текстов Толкина («О Кирдане, Глорфинделе и некоторых других вопросах») касательно Синих Магов (по версии данного текста, прибывших в Средиземье ещё во Вторую Эпоху сказано, что
«Их задачей было расстроить планы Саурона: поддержать те немногие людские племена, которые восстали против почитания Мелькора, поднять восстание... и, после первого падения Саурона, отыскать, где он скрывается (это им не удалось), и вызвать [?разлад и беспорядки] на черном Востоке...». Неясно, о каких людских племенах, восставших против почитания Моргота, идёт речь (произошло ли это восстание ещё в Первую Эпоху, когда Моргот непосредственно действовал в Арде, или во Вторую?), но поскольку речь идёт именно о империи Саурона (в которой Синие Маги занимались диверсионной работой), то можно предположить, что введение сперва нуменорцами при Ар-Фаразоне, а затем вернувшимся на континент Сауроном мелькорианского культа в качестве официальной религии могло вызвать недовольство даже у некоторых бывших союзников Саурона.
На первый взгляд, изложенная в переписке Толкина версия о том, что Саурон в Третью Эпоху объявил себя «вернувшимся Мелькором», противоречит тексту «Властелина Колец», где в качестве антагонистов героев выступает именно Саурон. Однако среди существующих в мире религий как минимум в индуизме существуют религиозные концепции, позволяющие рассматривать одно существо как воплощение другого (см. индуизм, а также крайние направления в исламе — т.н. «гулат»). Как в индуизме, например, Кришна считается аватарой Вишну, верховного бога — также и в рамках той версии мелькорианства, которая существовала в Мордоре Третьей Эпохи, Саурон мог рассматриваться как аватара Моргота, почитавшегося в качестве Бога. С другой стороны, поскольку Саурон в Третью Эпоху официально вернулся незадолго до Войны Кольца, соответствующая религиозная реформа могла находиться лишь в стадии претворения в жизнь. Впрочем, некоторые следы мелькорианства можно зафиксировать и в тексте «Властелина Колец» — например, в песне, которую поют Умертвия:
Cold be hand and heart and bone,
and cold be sleep under stone:
never more to wake on stony bed,
never, till the Sun fails and the Moon is dead.
In the black wind the stars shall die,
and still on gold here let them lie,
till the dark lord lifts up his hand
over dead sea and withered land
Содержание песни — упоминание смерти солнца, луны и звезд, а также моря — напоминает клятву верности Морготу, которую в своё время Саурон в Первую Эпоху требовал принести от Финрода Фелагунда и Берена. Таким образом, если в Первую Эпоху можно говорить о различиях между разными группировками «Тёмных» (Мелькор-Моргот, Унголианта, «безымянные боги» — и, возможно, Саурон после сдачи Тол-ин-Гаурхот), то во Вторую и Третью Эпохи можно говорить об эволюции (или, скорее, деградации?) самого Саурона как основного «Тёмного» тех времён — из «благонамеренного экстремиста» в «позднего Моргота на минималках», то есть тривиального тирана (основной причиной развращения которого, по-видимому, были выказываемые ему божественные почести и жажда контроля «ради их же собственного блага» над деятельностью других существ, лежавшая в основе создания Единого Кольца). Соответствующая трансформация очень точно охарактеризована Исильфином:
«Касаясь само́й Акаллабет… мы видим, что Вторая Эпоха оказывается, с определённого момента, полем сложного, запутанного динамического конфликта четырёх сил: эльфов Среднеземья, Саурона, атлантов и Валар. Это ускоряющаяся партия, вихрь сил, проблем и решений, лишь в последнюю очередь — военных, и Саурон — далеко не сильнейший игрок. Однако наиболее упрямый и очень находчивый: в результате невероятной многоходовки высочайший злой дух превращает поражение в победу и в конечном счёте «выигрывает» партию, занимая верховную позицию в Атлантиде, через это блокируя вмешательство Валар и автоматически подчиняя Среднеземье. И в самый миг окончательной «победы» метафизической злой силы — мир рушится. «Выигрывает» и «победа» в кавычках, потому что играл он не на это: начиная партию, Саурон стремился изменить мир угодным ему образом, а что в конечном счёте борьба выродилась в схватку за превосходство — это удивительное проявление способности зла портить и обессмысливать даже (или в первую очередь) себя самое́. Он «победил» в смысле установления контроля над доской, но растерял почти всё, ради чего к такому контролю стремился«[12].
Любопытно, что также, как в конце Второй и в Третью Эпоху Саурон эволюционировал в сторону «Моргота на минималках», возродившего мелькорианский культ, в Третью Эпоху появился и «Саурон на инималках» в лице Сарумана, почти точно воспроизведшего путь падения Саурона — с той лишь разницей, что он Морготу не служил и действительно первоначально являлся посланником Валар как один из Истари. Не случайно Толкин отмечает, что
«На самом деле, Саурон был очень похож на Сарумана и потому быстро понял его и мог узнать, что тот станет думать и делать, даже без помощи Палантиров и шпионов» («Преображенные Мифы»). Вспомнить хотя бы речь Сарумана перед Гэндальфом, когда тот убеждает собеседника сотрудничать:
«Древняя эпоха прошла. Средняя проходит. Наступают Новые Дни. Время эльфов кончилось. Начинается наше время. Мир будет принадлежать людям, а мы должны управлять ими. Но нам нужна власть, чтобы делать то, что мы хотим, потому что лишь Мудрые видят, в чем истинное благо <…> Мы дождемся своего часа, замкнем до времени свои сердца и души, может быть, втайне пожалеем о неизбежных проявлениях Зла, но примем и одобрим высокие конечные цели: Знание, Закон, Порядок. Мы всегда стремились к ним, но наши усилия были напрасны, ибо слабые и праздные друзья скорее мешали нам, чем помогали. Цели наши не изменились и не изменятся, меняются средства» («Властелин Колец: Братство Кольца»).
Разве не такой была программа Саурона во Вторую Эпоху?
Что же до других падших Айнур, последовавших в своё время за Мелькором, то они не смогли создать в известном нам Средиземье сколько-то устойчивых государственных образований — вспомнить хотя бы Погибель Дурина, который, несмотря на всю свою силу, в Мории не распоряжался (морийские орки подчинялись Саурону). А «злые короли Средиземья», произошедшие от истерлингов Первой Эпохи, по-видимому, утратили власть над Западом Средиземья сразу после вмешательства нуменорцев; от хозяйничавших в Средиземье умайар Моргота, по-видимому, избавились частью нуменорцы, а частью — сам же Саурон. Иными словами, классическое мелькорианство после падения Ангбанда в Первую Эпоху не дало никакого долгосрочного выхлопа — даже «мелькорианство» конца Второй и Третьей Эпох это, по сути, созданный Сауроном на нуменорской почве новодел, где ключевой фигурой был не Моргот, а он сам.
[1] Хотя, безусловно, в самом начале Второй Эпохи у Саурона мог быть и такой мотив.
[2] Это, кстати, лишний раз подчёркивает, что Саурон не имел отношения к недобитым приверженцам Моргота, тиранившим Средиземье в начале Второй Эпохи — поскольку Саурон о материальном благополучии подданных (по крайней мере, их правящей верхушки) заботился:
«И Зигур сделался могущественным королем в срединных областях Земли; и поначалу был хорош на вид, и только, и его правление было выгодным для всех людей в нуждах их тел. Ибо он сделал богатыми всех, кто бы ни служил ему» («Потопление Анадунэ»).
[3] https://ficbook.net/readfic/9799598?
[4] Если предположить, что Саурон среди людей Востока мог выдавать себя за Манвэ, то, вестимо дело, в организованном им культе он как «Манвэ» должен был бы стоять выше Мелькора, а Мелькор представляться его неудачливым соперником — как в реальной скандинавской мифологии Локи выступает как неудачливый соперник Одина.
[5] Это предположение подтверждается тем, что одно из племён истерлингов носит название Wainriders. Его обычно переводят как «Народ Повозок», но с английского wain также переводится как «колесница». Именно благодаря изобретению боевых колесниц предки современных индоевропейцев достигли таких успехов и распространились так широко.
[6]
«Так что даже если бы «Запад» в отчаянии вывел или нанял орды орков и безжалостно разорил земли прочих людей как союзников Саурона, или просто чтобы помешать им помогать Саурону, Дело Запада все равно осталось бы неоспоримо правым» (Письмо 183).
[7]
«После того, как Моргот был повержен в Ангбанде, всем эльфам, жившим в Средиземье, было не только дозволено, но даже приказано уйти «за Море», на Эрессэа (остров близ берегов Амана)» («Кольцо Моргота»).
[8] Типичный пример — предки дунлендингов, жившие в Энедвейте и Минхириате. На их счёт Толкин в тексте «О гномах и людях» даже допускал их родство с народом Халет, то есть эдайн.
[9] Ар-Фаразон назван
«могущественнейшим тираном из всех, что существовали когда-либо в мире со времен Моргота» («Сильмариллион»). Это дополнительно подкрепляет мнение, что после капитуляции Саурона в Умбаре его держава была включена в состав нуменорской колониальной империи. Кроме того, в предисловии к «Властелину Колец» Толкин пишет о том, как бы он описывал Войну Кольца, будь она чисто политическим противостоянием, каковым являлся конфликт Ар-Фаразона и Саурона:
«Если бы реальная война направляла развитие легенды, тогда, несомненно, Кольцо было бы использовано против Саурона: он не был бы уничтожен, но порабощен, а Барад-Дур — не разрушен, а оккупирован». Так что на момент Низвержения Нуменора в Барад-Дуре, скорее всего, находился нуменорский (мелькорианский) гарнизон.
[10] См. политическую ситуацию в Минхириате и Энедвейте:
«Нуменорцы произвели неизмеримые опустошения. В течение многих лет эти леса были главным источником древесины, не только для верфей в Лонд Даэр и в других местах, но и для самого Нуменора. Бесчисленные корабли, нагруженые лесом, отправлялись на запад за море. Во время войны в Эриадоре эти земли подверглись еще большим опустошениям: изгнанные туземцы радовались возвращению Саурона и надеялись, что он прогонит людей из Заморья. Саурон знал, как важны для его врагов Большая Гавань и верфи, и использовал туземцев, ненавидевших нуменорцев, как шпионов и проводников. У него не хватило бы сил взять приступом крепости в Гавани и по берегам Гватло, но мелкие отряды Саурона наносили большой ущерб, поджигая леса и штабеля древесины» («Неоконченные предания Нуменора и Средиземья»).
[11] Впрочем, соответствующая тенденция оформилась уже в эпоху раздачи Колец Власти, когда из девяти назгулов трое являлись нуменорскими лордами. Но до совращения Нуменора, несомненно, речь шла лишь об отдельных ренегатах, а теперь, скорее всего, можно говорить о массовой тенденции, поскольку
«…их поселения, расположенные южнее Умбара, либо растворились среди местных жителей, либо, будучи основаны теми нуменорцами, что еще в Нуменоре были совращены Сауроном, превратились в часть владений Саурона и сделались враждебными» («Неоконченные предания Нуменора и Средиземья»).
[12] https://users.livejournal.com/-radhruin/101198.html
