Самая ядовитая бабочка

      Являя собой могущественного Императора всего рода демонов, Мудзан справедливо считал, что за тысячу лет уже не встретит такого же дерзкого человека, каким был Ёриичи Цугикуни, но ошибся. Дважды.       Первый представлял собой наглого мальчишку лет пятнадцати носящего проклятые серьги ханафуда. Каким-то чудом, его сестре удалось выжить и стать одной из них — высших разумных существ, коими Прародитель объективно называл весь порождённый собой род. Поначалу, Кибуцуджи рассчитывал найти этого обладателя Дыхания Солнца через сестру и ему в какой-то мере это удалось, вот только… посланные низшие, оказались настолько никчёмными, что проиграли юному Мидзуното, его сестре и Тамаё. Начавшиеся после столкновения с Камадо неудачи, злили Мудзана настолько, что он едва не поубивал всех порождённых собой демонов, но сдержался. Ему всё ещё нужна «голубая паучья лилия» и никак иначе.       А потом появилась она — странная девушка с невероятно подвешенным языком и отсутствием манер. Столкнувшись с ним случайно, отреагировала спокойно и даже осмелилась шутить, будто знала, что он — Император Демонов. В жизни как бывает, если обычные люди знают, что он демон, то визжа от страха, либо удирают, либо решаются на бесполезное геройство, не понимая, что вреда, подобранные камни и палки не принесут, хоть каким силачом ты не будь. Только сок глицинии и клинок ничирин — это всё, чем можно одолеть их. Его. Случайная прохожая обладала другой, в отличии от Камадо, аурой — новой, чужеродной, опасной. Взгляд фасеточных глаз, являл собой пугающую смесь ужаса и красоты, ведь он был… пустым. Грубая насмешка над его сущностью крылась в словах: «А вы действительно хотите получить что-то от жалкого человека?» Как же захотелось придушить эту надменную сучку прямо там, но он сдержался и продолжил диалог. Слишком интересной показалась её наглость. Слишком интересной.       Он много раз слышал заморскую поговорку «любопытство сгубило кошку», но здесь, в Японии, её интерпретировали по-другому, не иначе как «кицунэ погубило её чрезмерное желание знать тайны». Да. Именно кицунэ. Он считал её похожей на этих мифических тварей, обладающих удивительными способностями. Их камнем, почему-то всегда считали янтарь. Скорее всего, из-за его способности заманивать красотой, но если подойдёшь слишком близко, то эта самая «красота» убьёт тебя. Её ставка — янтарная бабочка на золотой цепи только усилила подозрения в загадочной ауре незнакомки. Чёрт. Мудзан был почти уверен в том, что эта наглая, высокомерная сучка — лисьей наружности. Таким как она, требовалось всего лишь два умения: актёрское и магическое. Если в первом, Кибуцуджи был уверен по причине того, что когда он решил устроить ей проверку и страхом она отреагировала запоздало, будто уже видела такое, то во втором… возникали некоторые сомнения.       Пока не увидел как она управляет бабочками и другими насекомыми. Пусть это и было случайным столкновением, но она так умело контролировала летающих тварей, что даже Мудзан невольно поаплодировал. Сидя ночью рядом с нею у костра, он не мог заговорить, ведь девушка спала, оперевшись на свою катану и потеплее укутавшись в хаори с рисунком крыльев бабочки. Он понял. Истребитель. Столп. Бабочка. Кицунэ. Сходилось всё в ней — спящей, раненной, уставшей. Кибуцуджи ненавидел ложь. Во всех её проявлениях, но не всегда умел отличать ложь от правды. Любил справедливость. По-своему. Сжав покрепче её шею возжелал наказать. За ложь, за дерзость, за улыбку. За всё. Пусть сдохнет. Но упавшие пару солёных капель на его руку, заставили разжать ладонь и отбросить эту чёртову суку далеко в снег. Плачет. Горько. Может, всё-таки лиса? Многим лучше, чем чёртов Хашира.       Впервые, за много лет, он ощутил нечто схожее. Хотелось рвать на себе волосы от того, как сильно она воздействовала. Убить, разрезать на куски, сжечь, Кибуцуджи так желал сделать всё это, но стоило коснуться её, как все эти чувства куда-то пропадали. Чужая, хитрая, ловкая и самое главное, не здешняя. Теперь, он явно ощущал связь между нею и чем-то посторонним. Впрочем, Прародителя сейчас мало интересовала человеческая туша с повадками лисьей твари, но он не мог не отрицать того, что всё её существо было пропитано чем-то инородным. Возвращая её на место, демон стёр следы своего прибывания в этом месте. Пусть считает всё произошедшее сном, а он, разберётся самостоятельно и обязательно выяснит, откуда столь странная магия появилась в его идеальном мире. Возможно, пригодиться.       Исчезая в снежной дали, он крепко сжимал в руке ту самую бабочку — символ их спора, который, он с треском проиграл.