***
Сердце что-то сдавило, а ноги не слушались. Выйдя из камина, Альбус медленно спустился вниз по лестнице, где на него налетела Лили. Она была уже в черном траурном платье, а непокорные рыжие волосы разметались вокруг плеч. Ал почему-то поймал себя на мысли, что сестра не до конца понимает суть произошедшего. Ал хотел обнять ее, но сестра вывернулась: все-таки слизеринец в их доме был неприкасаемым. — Я… — дрожащим голосом начала она — Я… не могу поверить, что мамы больше нет! Альбус провел рукой по рыжим волосам сестры, чувствуя в самом себе новое опустошение. За окном пошел обложной осенний дождь, гулко барабаня по окнам. Ал отправился домой в с разрешения профессора МакГонагалл, воспользовавшись летучим порохом в ее кабинете. Родственники уже собирались в столовой. «Почему в столовой?» — механически спросил себя Альбус, словно это имело какое-то значение. Хьюго и Роза жались к едва сдерживающей слезы Гермионе, а Рон занял кресло, закрыв лицо руками. Гарри смотрел на догорающий камин и лицо его было бесстрастным. «Ни за что не заплачу перед ними!» — подумал Ал. — Думаешь, все это просто так? — раздраженно поинтересовался Поттер, обернувшись к подруге. — Что смерть Джинни — случайность? — А что ты мог сделать? — развела руками Гермиона. — Гарри, и ты не должен предъявлять к себе каких-либо претензий. Надо найти все нужные документы. — Они у Молли, — равнодушно ответил Гарри. — Всё равно, посмотри шкаф. Нет ли каких подвохов насчет завещания? Гарри со вздохом встал и подошел к старому серванту. Затем осторожно достал палочку и прошептал «Alohomora». Альбус, подслушавший их разговор, тихонько вошел в свою комнату. Все стеклянные вещи были уже завешаны белыми простынями, что создавало ощущение, будто покойница находится дома. На столе лежал огарок свечи, а рядом книга про магию Средних веков. Ал повертел ее в руках… Ах, да, это же он сам читал ее перед отъездом… Не зная, что делать, Ал наугад открыл страницу:«В Х веке в Европе не было городов: только деревни и замки. Человек всю жизнь не покидал своей деревни и не знал, что происходит дальше церковной колокольни. Люди думали, что за их мирком живут люди с песьими головами — кинокефалы…»
«И умирали в затхлости… И их отпевали, где они родились…» — поежился Альбус. Слушая шум дождя, ему казалось, будто смерть стояла над всем этим миром. Там все время, весь век отпевали покойников…«Монахи в Х веке не имели часов: они ориентировались по количеству прочитанных страниц и сгоревших свечей».
«И еще там всегда шел дождь» — Альбус не сомневался ни минуты, что в этом десятом веке постоянно шел дождь. Там было все, как здесь. Там была вечная осень и смерть. Ему было холодно…От правления Оттона III сохранился уникальный артефакт «Евангелие Лютара» («Евангелие Оттона III» или " Оттоново Евангелие»). В настоящее время оно хранится в сокровищнице Аахенского собора и включено у в список документов всемирного наследия Германии. Художественно оформленная рукопись Евангелия названа по имени монаха Лютара из монастыря Райхенау, который руководил группой по написанию рукописей священного писания. В качестве основы (грунта) изображений стало применяться сусальное золото.
«И оно пахло смертью и похоронами… — подумал Альбус. — Там все пахло дождем, поминками и смертью». Поминками… Альбус задрожал, представив, что ему предстоит есть с поминального стола. Как он это сделает? Как? А они в десятом веке ели рядом с покойником, читая свои редкие книги. И звучал на похоронах орган. И играли на нем какие-то странные существа: люди с головами ослов, радуясь в душе ударам похоронного колокола. И всегда шел дождь… Альбус хотел что-то еще прочитать, но не смог. Глаза были мокрыми от слез.***
Зеркала в зале прощания были завешены черной тканью. Комната была завалена венками, розами и георгинами. Эльфы едва успевали подносить букеты цветов с записками, выражавшими соболезнование. Альбус ежился со страха, думая о том, что ему предстоит увидеть тело матери. Какой, интересно, она будет в смерти? — Мама… Нам пора? — прошептала стоящая неподалеку Роза. Гермиона сидела рядом с дочерью в черном платье и напряженно смотрела вокруг. — Нет, пока рано. Нас позовут, — тихо добавила она, машинально поправив белый воротник. Альбус посмотрел на черный пол. Больше всего на свете ему сейчас хотелось выскользнуть из этого царства похоронной атмосферы и ускользнуть хотя бы в сад. Там, конечно, стояли венки с черными лентами, но это все-таки гораздо лучше, чем находиться здесь, ожидая встречи с покойницей. Альбус задвигал шеей, ища какой-то способ исчезнуть, но Гермиона, словно почувствовав его желание, осторожно сжала руку. — Похороны в половине первого, — Флер поправила повязанный вокруг шеи черный шарф. — Уверена, что Гарри выдержит. — Прощание уже скоро, — разбитым голосом сказала Гермиона. — Я сама ужасно боялась смерти, пока не похоронила мать, — Молли рассеянно посмотрела на родственников. — Не представляла, как можно омыть покойника. И быть абсолютно одной в пустом доме… — Это страшно? — Рокси внимательно посмотрела на бабку. — Странно, но мне казалось, что надо поскорее убрать тело матери… И я страшно растерялась! — Страшно, потому что мы примериваем смерть на себя? — предположил стоявший неподалеку Перси Уизли. Мальчик дернулся и неприязненно посмотрел на эльфа, вносящего венок: одним движением пальцев он зажег две стоящие на камине толстые восковые свечи. Смерти никому никогда не избежать… Скоро объявился и дядя Перси. Альбусу было всё равно — он совсем не хотел ни на кого смотреть, темные глаза казались абсолютно пустыми и холодными: будто из его души ушло нечто важное. Жена Перси сохраняла строгое выражение лица, стараясь не впадать в отчаяние. Они с мужем держали черные похоронные венки, полные хризантем. Цветы смерти, часто встречающиеся у гробов. Через некоторое время объявилась и тетя Флер, укутанная в черный роскошный шарф. Даже на похоронах она не изменяла своему вкусу: длинное строгое темно-фиолетовое платье было и мрачным, и богатым одновременно. — Мерлин… — Флер погладила подошедшую Гермиону по плечу. — Я все понимаю, дорогая моя… Джинни с детства была вам как родная… Бедный Гарри сейчас очень страдает, поверьте… — Что, шлюхи нет? — ехидно спросила Молли. Габриэль, которую, несомненно, имела в виду миссис Уизли, не было.Флер смерила родственницу пристальным взглядом и холодно ответила: — Сейчас, мне кажется, не повод для ссор. — А то, не повод! В гроб свели, твари, а все не повод! — Молли засучила рукава. — Миссис Уизли, успокойтесь, — спокойно проговорила Флер. — Бессмысленно обвинять Габриэль: Джинни погибла от онкологии, болезни, неизлечимой и у магов, и и маглов. — А до болезни ее кто довёл до смертельной, а? — хмыкнула Молли. В отличие от понуро стоявшего Артура в чёрном пиджаке, она, казалась, мечтала снять своё горе, закатив скандал. — Миссис Уизли, вам нужно успокоиться… — тихо повторила Флер. — Успокоится… Много захотели, твари! Молли стояла у дверей рядом с венком, опутанным черной лентой. Альбусу он сейчас казался особенно несуразным. Он все еще до конца не мог поверить, что все это правда. Вот ведь позавчера еще не было ни этих венков, ни черных роз, ни фигурок плачущих ангелов. Как же вдруг все это произошло? Как же вернуться и назад отмотать то проклятое мгновение? Альбус обернулся. Лили стояла возле черного букета. Она не плакала, но ее лицо хранило следы недавних слез. Джеймс стоял в коричневом вельветовом костюме одиноко и понуро, словно всем видом говоря: «Смотрите, это умерла моя мама!» Альбус встретился взглядом с Розой, но увидел в ее глазах только холодную ненависть. — Ты ведь с ними, змееныш! — прошипела она. — С кем? — механически спросил Альбус, словно сам не очень понимая, о чем идет речь. — А то ты не знаешь! С её врагами! — прошептала Роза, изо всех сил стараясь подражать взрослым. Альбус досадливо поморщился: мол, что с тебя взять, дуры? Весь вчерашний день он ощущал легкий ужас перед предстоящими похоронами: впервые в жизни ему предстояло участвовать в таком ритуале. Только однажды в детстве он видел, как выносили гроб из серого дома, что показалось ему одновременно ужасным и… интересным. Мальчик сам боялся признаться себе, но в этом в самом деле был таинственный ужас. Однако с тех пор утекло много воды, и погребальные ритуалы казались ужасающе омерзительными — с чем ни за что на свете не хочется встречаться. — Неудобно спрашивать в такой миг, но как ваша сестра? — спросила Гермиона Флер. — Спасибо, хорошо. Она не могла бы вынести такое жуткое событие, но, поверьте, у нее все хорошо, — Альбусу показалось, что при этих словах Флер пристально посмотрела на Гарри. — Это, конечно, так… Но все-таки ужасно смотреть, как заканчивается земной путь… — прошептала Флер. — Это ждет каждого из нас, — кивнул Рон, пожав плечами. — Только один волшебник сумел достичь бессмертия, — понизила голос Гермиона. Было тихо. Родственников Джинни Поттер, казалось, мучило ощущение, что с ее смертью словно все замерло и жизнь остановилась. Молли стояла, прижавшись к плечу мужа, Рон нежно обнимал Гермиону за тонкие плечи, опустив голову; он едва держал себя в руках уже давно после смерти любимой сестры. Напряжённое лицо Гермионы выдавало горе: она будто прямо сейчас готова была расправиться с пожирателями как можно жёстче и быстрее. Джеймс стоял, понурив голову и держа за руку всхлипывающую Лили. Рыдания на похоронах считались у англичан дурным тоном, но девочке было не до этого. Мрачная обстановка давила и на Альбуса. Ему казалось, что всё это выдумки, что это спектакль, но реальность становилась все яснее и от этого становилось жутко. Истерика проходила, а с ней приходило ощущение пустоты. Джиневра Поттер никогда больше не улыбнется ему и слизеринец вдруг понял, что всё действительно кончено. — Мама, — тихо проговорил мальчик белыми от холода губами. Бабушка Молли безмолвно плакала, когда Перси и Рон внесли тело Джинни, завёрнутое в черный бархат с россыпью белых звезд. Альбуса сдавила жуткая боль: ощущение близости трупа и факт смерти матери вызывали невероятный холод и заставляли чуть ли не дрожать. Маленький человечек с клочковатыми волосами и в простой чёрной мантии поднялся на ноги и встал перед телом Джинни. Альбус не особо прислушивался к его речи: было слишком больно и трудно, поэтому только отдельные слова долетали к нему поверх множество голов. «Благородство духа»… «Огромный вклад в победу над врагом в Битве за Хогвартс»… «доброта души»… Альбус помнил, словно в тумане, как они выстроились в две шеренги. У каждого в руке появилась белая парафиновая свеча, которая тотчас вспыхнула сама собой. Они стояли, наклонив головы. Затем все повернулись в сторону стола, на который братья положили покойницу, и встали полукругом. Вбежавший кладбищенский служащий-эльф, состоящий при «Зале прощания», что-то шепнул дяде Перси. Тот закивал головой: мол, сейчас, сейчас… Затем все наклонили головы в знак прощания. Яркое белое пламя полыхнуло, охватив тело Джиневры Поттер и стол, на котором оно лежало. Языки пламени поднимались все выше, и уже нельзя было рассмотреть покойницу. Белый дым винтом поднялся в небо, создавая очертания странных фигур. Альбусу вдруг показалось, что он увидел радостно уносящуюся в синеву лошадь, но в следующую секунду огонь погас. Там, где он только что бился, стояла маленькая урна. Лили, не выдержав подбежала к ней. — Это мама? — на глазах Лили мелькнули слезы. Альбусу показалось, будто она хочет открыть урну. — Что ты… — погладил ее по голове дядя Перси. — Это даже не пепел. Прах… — вздохнул он с какой-то торжественностью. — А что такое прах? — спросила Лили. Что-то интересное, казалось, на мгновение отвлекло ее от горя. — Прах — это прах… — развел руками Гарри и потрепал дочь по руке.***
Поминальный обед был стандартным. Белая накрахмаленная скатерть в ресторане, белые салфетки, словно пахнущие смертью, редкие блюда, среди которых выделялся овощной салат. Альбус, правда, не мог взять в рот ни кусочка: ни котлету, ни пюре. Ему чудилось, будто гроб стоял на этой скатерти. В воздухе, казалось, витала атмосфера смерти, и в еде было нечто неприятное. Само слово «поминки» вызывало какое-то отвращение. Чтобы не выглядеть белой вороной, Альбус положил в тарелку какую-то еду и мусолил ее вилкой, делая вид, что он уже взял вторую котлету. Стол разделился на две части. На одной, ближе к двери, сидели взрослые. На другой, ближе к окну, устроились дети. Альбус сидел рядом с Роксаной, которая каким-то образом стала лидером их группы. Напротив него сидела Роза и, бросая взгляды на кузена, с отвращением кусала губы. — Не могу поверить… — раздался надтреснутый голос Артура. — Недавно мы все сидели на её дне рождения… А теперь вот уже и поминки… — Только не говори, будто ты этого не знал, — Молли, казалось, была разъярена на весь мир. — Что это её последний или предпоследний день рождения, — отрезала она. — Знал, но не верил… — вздохнул Артур. Он не казался убитым горем: скорее просто поглупевшим чудаковатым стариком. — А ты верь! — отозвалась Молли. — Полезнее будет. — Мы должны были лучше предусмотреть систему безопасности, — вздохнула Гермиона. — Мы с детских лет были приятельницами, теперь стали членами семьи, и вдруг такое… — Надеюсь, что недобитых Пожирателей поймают, — пробормотал Рон, залпом выпив бокал вина. — В память о Джини Такая близкая, добрая, открытая… всегда рядом… Честно говоря даже не верится в ее смерть: это… это будто нечто невозможное. — Близкая и открытая… — пробормотал Гарри, словно поймал самого себя на какой-то мысли. — Близкая и открытая… — Только не говори, что страдаешь, — Молли с неприязнью посмотрела на зятя. — Ты сломал ей всю жизнь. — Дети ей рисунок подарили… Медведя с медом и шариком… — вздохнул Артур, словно он весь был в прошлом. — Твоего зятя нарисовали, — хмыкнула супруга. Сейчас при свете свечей ее лицо, покрытое веснушками, казалось обветренным и решительным. Гарри сокрушенно поднял глаза к потолку, словно показывая, что только ради покойной он не намерен вступать в ссору. — В дорогом костюме и любящего сладенькое, — продолжала язвить теща. Роза, между тем, оторвалась от тарелки и с ненавистью посмотрела на Альбуса. — Это ты сгубил тётю Джинни! Ненавижу, рептилия, — прошипела она. — Это крайность, — протянула Роксана с ноткой удивления. — Он её не убивал. — Убивал! Из-за него, змея, у неё стресс был и рак обострился. Не-на-ви-жу! Змеи! — стукнула она вилкой. — Но это не равноценно смерти! Ты же родителей слышала, она от рака умерла, — сказала Рокси. — А в Хогвартсе творится, на Слизерине в особенности, Мерлин знает что. — А ты как был мразью, так ею и останешься, змеёныш! , — холодно проговорил Джеймс. — Потому что змеёныш до рака тётю Джинни довёл! Змеёныш! — вспыхнула Роза. Альбус прикусил губу, не зная, на что решиться. Розе и Джеймсу, конечно, нельзя было спускать с рук их наглую выходку, но ради матери не хотелось затевать ссору прямо здесь. Он ограничился тем, что впился в кузину ненавидящим взглядом. Смотреть на Джеймса он считал ниже своего достоинства. — Рак у нее на тот момент уже был, — хлопнула пушистыми ресницами чуть растерянная Роксана. — Отчасти виноваты многие… — Что? — сверкнула глазами Роза, посмотрев на Роксану. — Ты защищаешь змея? Змеёныша? — Погоди! Я пытаюсь понять причину. Есть же в смерти тети Джинни виноватые, так? Хочу разобраться. Какая-то система, которая может принести вред, мягко говоря. — Вот он! Довёл ее! — ткнул пальцем Джеймс в брата. — Вот что! — Альбус встал и нервно дёрнул лицом. — Давайте сразу договоримся. Вы не испытываете желания видеть меня, а я вас. Предлагаю договориться: я не говорю с вами, вы со мной. Ходим на каникулах мимо друг друга и не говорим ни слова. Меня такой формат вполне устраивает. — Какие змееныши дипломаты, — хмыкнул Джеймс. — Носят галстуки болотного цвета, а рассуждать мастера. Мерзотная змеюка, — скривился он в сторону брата. — Тогда можешь вообще с нами не жить, змеёныш! — фыркнула Роза. — А ты вообще не член нашей семьи, — глаза Альбуса неожиданно вспыхнули красным цветом. Альбус вовремя прикусил язык, потому что само собой чуть не вырвалось «тупая полукровка». — Как это — не член семьи? Дочь Рональда Уизли, нет? Не бесись, — вставила Рокси. — Давайте не ссориться слишком сильно, враги этого и хотят. Общество потеряет доверие к Гарри Поттеру в итоге… Это возможно, к сожалению. Смотри, — пояснила она, увидев удивлённое лицо Джима, — Сначала дементоры летают и есть жертвы, потом тетя Джинни умирает, война начинается… Поттер не остановил, действий нет. По крайней мере, так будут думать. — Вообще-то она не Поттер, — лицо Альбуса перекосила гримаса ненависти. — Дочь брата твоей матери. Значит, член семьи! — пожала плечами Рокси. — Давайте хотя бы не ссориться ещё сильнее… Если Альбусу так уж с нами плохо, видите ли, я не держу. — Альбусу? — вскинул брови Ал. — Знаешь, не я обвинял вас в смерти матери. На секундочку. — Так и я не говорила, что ты виновник. А вдруг ее отравили? Какая-то система есть — раз. Это не последнее зло — два. Вроде и цели разобрала. — Тогда неплохо бы некоторым, — Альбус выделил эти слова с ядом, — хотя бы извиниться за такие пассажи! — Я ничего вообще не говорила, — заревела Лили. — Я не говорила, что главный виновник — это ты. Ее явно не дети убивали… Просто попросила быть осторожнее и поменьше всех слушать, вот и всё, — пожала плечами Рокси. — Нам бы всем лучше подумать о тете Джинни, чем орать. Ал посмотрел на кубок. Ярость в его душе стала стихать, словно чудовище внутри уползло в нору. На смену злости стала приходит тупая боль. Как много осталось такого, о чём он ни разу не спросил мать, как много не сказали они друг другу… И уже не спросят никогда.