game over

Куро чувствует себя крайне дискомфортно, сидя на диване между двумя парнями. Хайд сам предложил задействовать его в качестве барьера, чтобы не пользоваться шансом пихать друг друга локтями во время игры, но это не мешало дуэту Жадности перекидываться оскорблениями. Однако, совсем не это напрягало Куро — а само наличие обоих парней рядом. СлиппиЭш вполне мог стерпеть их по одному, ну или хотя бы в разных частях комнаты, но не когда его едва ли не зажимают с двух сторон. Чёртов маленький диван. Чёртов Махиру, ушедший спать и бросивший своего сервампа на произвол судьбы. И чёртов дуэт Жадности, зашедший к ним в гости. С тех пор, как Куро и Хайд помирились, они виделись слишком часто, едва ли не каждый день Лоулесс заявлялся в квартиру подростка — все-таки, совсем скоро придётся покинуть Японию ради концертов Тодороки во Франции. Поэтому, нужно пользоваться каждым шансом побыть вместе. Не то чтобы Куро был особо против — Махиру ушёл спать, извинившись за то, что ложится раньше из-за учёбы, поэтому никто не выносил мозги на тему мусора. Парни старались особо не шуметь, чтобы не разбудить подростка, но Лихт все равно негромко шипел в сторону Лоулесса ругательства на немецком. Хайд весело отвечал ему на итальянском, прекрасно зная, что этот язык его хозяин не учил, а значит, вероятность получить по шапке меньше. Все бы ничего, но, блять, СлиппиЭш и в обычное время не жалует прикосновения, а тут два объекта его интереса находятся в опасной близости. Лихт упирался в его бок коленом, а Хайд иногда задевал его руку своей, и — не сочтите Куро конченым извращенцем — этого было достаточно, чтобы находиться в напряжении. Если к Махиру Куро испытывает исключительно тёплые дружеские эмоции, то дуэт Жадности вызывал смесь разнообразных чувств — они такие невероятно яркие, эмоциональные и вместе с тем раздражающие, ну что за геморрой. Находиться рядом с ними было опасно, если не хочешь оказаться в эпицентре огненного взрыва. Прямо сейчас они снова ссорятся — Куро не вникает в суть разговора, он наверняка вертится вокруг жульничества Хайда в игре. Гораздо больше вампира волновало другое — они спорят, слегка наклонившись друг к другу, чтобы не иметь необходимости повышать голос, из-за чего теперь их лица находились достаточно близко к Куро. Это напрягало. Это раздражало. Это... Ладно, он признаётся, это очень нравилось. Лихт красивый, это СлиппиЭш понял ещё на горячих источниках. Если Хайд был просто красивым, то Тодороки был неебически прекрасным, как и положено медийной личности. Под глазами Куро были громадные синяки и проступающие под тонкой кожей вены, уродующие бледное лицо, а вот светло-фиолетовые пятна в уголках глаз Лихта ничуть его не портили, наоборот, напоминали, что даже неидеальность красива. Кожа Куро мертвенно-бледная, словно он оживший труп (очень даже не словно), а вот бледность Лихта была красивой, аристократической. И эти глаза. Охуеть. Синего цвета, но красиво-синего, не такие, как кухонный тазик Махиру, а глубоко-сапфировые. Понимайте как хотите, но, если бы Лихт на него смотрел с такой же яркой ненавистью, СлиппиЭш точно бы умер. Или возбудился. Что тоже равносильно смерти. На щеке Тодороки был бледный-бледный шрамик — его Куро заметил только сейчас, слега сощурив глаза от яркого света экрана. Это тоже по-своему красиво. Про Хайда ничего думать не хотелось — это как-то стыдно, они столько времени знакомы, а он сейчас будет расписывать то, какой его "родственник" красивый? Ну уж нет, это как-то слишком по-гейски, СлиппиЭш все-таки пытается оставаться голубым только волосами. А вот засматриваться на хозяина "брата" вполне нормально. Ну ладно, можно немного и про Лоулесса подумать — родинки-веснушки, кудряшки-как-барашки, все дела. Хайд "меньше мертвец", если сравнивать с Куро, его кожа не такая уж и бледная, а глаза снова ярко искрятся жизнью. Это хорошо, это правильно, это нравится Эшу гораздо больше, чем упадническое состояние Лоулесса и его некогда фальшивая улыбка. Кажется, Куро даже перестал дышать, переводя взгляд с одного парня на другого, но абсолютно не интересуясь спором. Джойстика было только два, поэтому им приходилось меняться, на каждый новый игровой этап оставляя кого-то вне геймплея. В этот раз этим "кем-то" был Куро — и его пальцы, привыкшие постоянно нажимать на кнопки, сейчас за неимением другого нервно сдирали кутикулу под одним из ногтей. Лихту, наверное, надоедает болтовня Лоулесса, потому что — СлиппиЭш застывает окончательно, не сразу поняв, какого черта происходит — он тянет сервампа на себя, чтобы поцеловать. Прямо перед лицом Куро. Охуеть. Они целуются блядски красиво и долго, заставляя Лень покраснеть и покрыться испариной. Куро не против быть наблюдателем чего-то для него далёкого и недоступного — но не так неожиданно же. — Не занимайте джойстик, бля, — только и может выдать Эш, натягивая на голову капюшон, чтобы хоть как-то усмирить эмоции. Здесь, в куче искусственного меха он будет в безопасности, он уверен. Лихт прерывает поцелуй также внезапно, как и начинает, жмёт плечами и всучает джойстик в руки Куро — вампира словно бьёт током, когда они случайно стукаются пальцами, и он чувствует себя девственником-подростком, у которого только-только начался пубертат, и он впервые посмотрел порно. Они действительно выглядели как гребаный раздел на порнохаб — Эш не смотрел, простая догадка, честно-честно. Куро бы тоже хотел поцеловать Хайда или Лихта, а лучше обоих поочерёдно. Хотя нет, лучше пусть это они его целуют, делать что-то первым ужасно лень. Лоулесс никак не комментирует ситуацию, вновь возвращаясь к своей болтовне по поводу криво сделанных персонажей и их тупых сюжетных линий. С новым уровнем проблем не возникает, и Куро почти успокаивается, отпустив ситуацию — чего ещё он ожидал от дуэта Жадности? Хайд когда-то рассказал, что один раз они с Лихтом поцеловались случайно, потому что оба "немного" выпили. И на тот момент эта история показалась забавной. Сейчас уже не смешно — они поцеловались намеренно. И тогда наверняка это тоже было вполне осознанным решением, всё-таки не столкнулись же они лицами во время поиска нового бокала. Уровень пройден, джойстик Хайда переходит в руки Лихту. Жадность зевает и скучающе крутит браслеты на руках, кажется, что-то обдумывая. Куро едва ли не проигрывает, случайно нажав не туда на d-pad, когда с его головы снимают капюшон. — Что за херня? — спрашивает он у Лоулесса, вынуждающего его снять куртку. Персонаж Эша все-таки погиб, и эти выходки начинали раздражать. Он просто хотел позадротить в плейстейшен в спокойный вечер вторника, что началось сейчас? — Жарко, братец, разве ты не чувствуешь? — елейным голосом интересуется Хайд, пальцем оттягивая свой галстук вниз. Господи-боже-блять, что за чертовка. Лоулесс вновь отворачивается к экрану и, расстегивая верхние пуговицы на рубашке, как ни в чем не бывало, весело сообщает, — о-о, наконец-то мой любимчик вернулся! — подразумевая персонажа в игре. Куро хочет снова возмутиться и спросить, а какого, собственно, хрена сегодня происходит, но у него нет на это моральных сил. Он может только пялиться на то, как Лихт стаскивает с себя толстовку, оставаясь в розовой майке, и забывает пошутить об этом — не в том положении сейчас, чтобы рисковать и говорить хоть что-то. Пошутит про майку, и Тодороки её снимет, да? На самом деле, не так плохо — тело парня прекрасно, как и его обладатель —, лишь бы Куро не трогали. Щеки снова горят, на этот раз вместе с шеей и ушами, но Лени больше нечем прикрыться — куртка была его последней защитой, без неё он как голый котенок. Куро опускает голову вниз, чтобы хотя бы волосами прикрыть лицо. Телефон Лихта пищит, и подросток отвлекается на сообщения от своего менеджера, предлагая парням дальше играть без него. Тодороки меняет свое положение, лениво навалившись на руку Куро спиной и вытянув затекшие от одной позы ноги через валик дивана. Пиздец. Вампир даже через футболку чувствует жар его тела. Если когда-нибудь придётся умереть, в Аду наверняка будет также жарко. Играть дальше становится сложнее. Руки слегка дрожат от накатившего с новой силой возбуждения, и стояк, до этого прикрываемый курткой, сейчас наверняка бросается в глаза. Куро поджимает губы — не его проблемы, если кто заметит, не он все это начал. СлиппиЭш не помнит, когда последний раз был возбужден, тем более, так сильно — его жизнь была не настолько хорошей, чтобы каждый день дрочить на каких-нибудь кошкодевочек, да и вампир по возможности избегал контактов с собственным телом — длительное время проводил в кошачьей форме, чтобы не иметь необходимости даже мыться. Поэтому сейчас ощущения были практически новыми, и, если все зайдёт дальше того, что Куро придётся уйти в туалет подрочить, — он даже не против пожертвовать своим спокойствием. Лень вздыхает, проиграв в очередной раз — невозможно сосредоточиться на экране, пока голова забита совершенно другим. Снова прошибает током, когда Хайд кладёт ладонь ему на ногу. — Тяжело, наверное, играть со стояком, да? — наигранно-сочувственно интересуется Лоулесс, слегка сжимая пальцы и наклонив голову в сторону. Блять. А Куро-то надеялся, что джинсы были достаточно плотными, и его оставят в покое, позволив просто смотреть, как дуэт Жадности развлекается. Пора признать, что техника притворяться статуей с каменным лицом — и каменным членом, лол — не работает. Потому что Хайд пользуется этим ступором и за мгновение перемещается на пол, садясь между ног Эша, устроив уже обе руки на его бёдрах. — Действительно, очень жарко, — как-будто запоздало отвечая на предыдущий вопрос своего сервампа, сообщает Лихт и, оказавшись за спиной, тянет футболку Куро вверх, вынуждая его поднять руки, потому что порванная одежда впоследствии вызвала бы ещё больше вопросов. Хайд за это время успевает расстегнуть ширинку на его джинсах и достать из белья член. Куро почти готов поверить, что все это было спланировано заранее. Что дуэт Жадности пришёл только для того, чтобы его трахнуть. И что он, в общем-то совсем не против. — Какого черта!! — на всякий случай восклицает СлиппиЭш — но громче, чем следовало бы, и ладонь Лихта накрывает его рот. — Не шуми, мы ведь не хотим никого разбудить, — улыбается Хайд, размазывая предэякулят по члену. Жадность строит глазки и изгибает брови, превращая свое лицо в "невинную" мордашку, — разве тебе не нравится помощь от младшего брата? У Лоулесса точно какой-то фетиш, не только на прозвища, но и на родственные связи, Куро уверен на сто процентов. Он в очередной раз оставляет Хайда без ответа и жалобно вздыхает, убирая руку Лихта от своего лица. Становится слегка стыдно за себя — грубая кожа, от постоянного нажатия на кнопки на пальцах не успевали заживать мозоли — это очень контрастировало с аккуратными пальцами Лихта, которыми тот сжал его запястье, опуская руку на диван. — "Гейминг" не от слова "гей", — на всякий случай сообщает Куро, словно это поможет, но Лоулесс лишь глупо хихикает с этого каламбура и продолжает водить рукой по члену вампира. Ещё больше стыда Эш испытывает от того, что абсолютно не знает, что делать во всей этой ситуации. Парень так и застыл в напряжённой ссутуленной позе, и горячие поцелуи Лихта в шею совсем не помогали ему расслабиться, только вгоняли в краску. Хотя казалось, куда сильнее. Куро не удивится, если по итогу покраснеет целиком. Станет как Хеллбой или типа того. Что более позорно — то, что он кончит рано, или то, что он не кончит вообще? Куро чувствует, что балансирует между двумя этими гранями, потому что его мысли и ощущения также находятся между состояниями "вау" и "пиздец". Наклонившись ближе, Хайд кусает его за внутреннюю сторону бедра, после чего все-таки стаскивает с чужих ног оставшуюся одежду, чтобы та не мешалась. Устроившись на полу поудобнее и ещё пару раз поцеловав бедра Эша, Лоулесс проводит языком по члену и берет в рот практически полностью, заставляя Куро подавиться собственным стоном. Язык и горло Хайда отвратительно горячие, с ними явно не сравнится обычная дрочка. Прижимая Лихта к спинке дивана, Лень всей спиной чувствует высокую температуру тела парня. Или это жар от его поцелуев и лёгких укусов? Куро не знает, но безропотно позволяет оставлять на своей спине, плечах и шее небольшие метки. Хайд сосал со знанием дела — ему явно было на ком тренироваться. Чтобы не видеть этого ужасного-восхитительного зрелища, Куро откидывает голову назад, устраивая её на плече Тодороки, тем самым немного блокируя доступ к своей спине. Лихт целует пульсирующую венку на шее и грубо сжимает грудь Эша, заставляя его испуганно выдохнуть и зажмурить глаза. Куро задыхается от навалившихся на него чувств — всего было слишком много и было слишком хорошо, он прикусывает ладонь, чтобы не создавать лишнего шума, но все равно не может сдержать прерывистого дыхания и стонов. Если Махиру проснётся, будет сложно объяснить ему происходящее — но на самом деле, СлиппиЭш об этом и не думает. Он вообще ни о чем не думает, потерял такую способность, полностью растворившись в непривычных ощущениях. Если все это наваждение, а он до сих пор как идиот сидит с джойстиком в руках, перевозбудившись из-за поцелуя парней — тоже будет не удивительно. Куро готов во что угодно поверить, но только не в то, что он действительно сидит на этом гребаном диване, его целует гребаный Лихт, и ему сосёт гребаный Хайд. Так не бывает, они не в порно, в конце концов. На всякий случай, СлиппиЭш слегка тычет ногой в бок Хайда — не развеется ли как мираж —, тот недовольно приоткрывает глаза и, ненадолго выпустив член Куро изо рта, закидывает его ноги себе на спину, затем вновь возвращаясь к прерванному занятию. Свои ладони Лоулесс вновь устраивает на бёдрах Лени, но уже с другой стороны. Что ж, проверять подлинность Лихта, видимо, смысла не имеет — это ещё и вполне может обойтись Куро прокушенной спиной. Тодороки хоть вампиром не был, но кусаться любил не меньше Хайда — это было очевидно по следам от зубов на теле Лоулесса, которые тот не очень-то и прятал. Теперь такие же, хоть и менее глубокие, будут и у Куро. Вроде вампирская кровь хуже не делала — хозяин и так выше сервампа по рангу, но частое потребление крови неизменно приводило к своеобразному симбиозу, ещё больше укрепляющему связь. Куро не хотел в это лезть, у него все-таки и свой хозяин имеется. Миленький, хорошенький, кусаться точно не станет, умничка. Как ему утром в глаза смотреть, если он спросит, что за шум был из гостевой комнаты? А шум точно был, и создавал его один только Куро — он уверен, что его стоны слышны даже соседям. И завтра, когда он пойдёт выбрасывать мусор, как тому велит расписание на холодильнике на кухне, то соберёт на себе все самые липкие, недовольные и презрительные взгляды. Но все это не важно, ведь Эш практически дошёл до разрядки. — Блять.. — с трудом выдыхает он слова через стиснутые зубы, — я скоро- — Не торопись так. Хайд внезапно останавливается и слегка зажимает член Куро пальцами у основания. — Помяукай для нас, братец, — хитро улыбается Лоулесс, вновь сложа пальцы второй руки в кольцо и водя ими по органу. Фраза доходит до Эша не сразу. Неужели, для того, чтобы кончить, ему действительно предстоит пережить ещё большие унижения? Теперь Куро вдвойне жалеет о своей кошачьей сущности. Хотя. Будь он собакой, гавкать было бы ещё более позорно. — Ты.. Вы.. Блять. Куро жалобно вздыхает, понимая, что так просто от него не отстанут, и, снизив голос до едва различимого шёпота, выдаёт позорное "мяу". — Так не пойдёт, — сообщает Лихт, и его пальцы грубо сжимают соски вампира, — больше эмоций. — А не пошли бы вы оба к чёрту? — Ну же, братик, не стесняйся, — "братик" звучит ещё хуже. Как в порно со сводными родственниками. А ведь так оно фактически и есть. Что-то больно часто Куро начал припоминать фильмы для взрослых, но в его положении иначе не выходило, — не одному тебе развлекаться. Чуть крепче сжав пальцы, Хайд наклоняется и языком массирует уздечку на члене Куро, продолжая прожигать парня томным взглядом. Спиной вампир чувствует горячее дыхание Лихта — тот больше не касается его губами. Какой ужас. Какой позор. Если СлиппиЭш действительно сделает это, они никогда не забудут — при каждой встрече будут припоминать этот момент тупыми шутками, вынуждая Лень снова гореть от стыда под удивлённые взгляды окружающих. Куро отворачивает голову в сторону одной из настенных картин, закрывает глаза и — с трудно сдерживаемым стоном — все-таки мяукает "как положено". Нужно было изначально сбежать в туалет и подрочить в, пусть и не очень гордом, зато спокойном одиночестве, а не идти на поводу искушения. Хайд расплывается в довольной улыбке и вновь вбирает член Эша в рот до самого основания. Куро хочет закрыть лицо руками, но не успевает, потому что пальцы Тодороки, сжавшие волосы на его затылке, тянут назад, чтобы снова устроить голову на плече парня. Лень, не успевший привычно зажать рот ладонью, неожиданно даже для себя простонал практически в полный голос. Лихта это, однако, ничуть не смутило. Куро слегка разворачивается в его сторону и на мгновение ловит губы Тодороки коротким поцелуем — ну наконец-то. Лихт недолго остаётся в долгу — сразу же забирая ведущую роль в поцелуе себе, проталкивая язык в приоткрытый рот вампира. СлиппиЭш буквально материально ощущает, как на них смотрит Хайд — не отрываясь от своего дела, однако. Интересно, ревнует ли тот? Поцелуи, лично для самого Куро, это нечто более любовное, чем отсос — все-таки, с них обычно начинаются отношения и любой нормальный половой акт. Или это только Лень настолько старомоден? По правде говоря, то как они с Лихтом вылизываются, поцелуем назвать едва ли можно — Куро стонет ему в губы и с трудом успевает дышать в промежутках между влажными прикосновениями. Тодороки особо не жалует инициативность Эша и грубо кусает его за язык — в отместку за случайно поцарапанную острым клыком губу или из большой любви кусаться, неясно. Поцелуй получает привкус крови. Куро ненадолго разрывает его, тихо выдохнув "подожди", коротко целует снова и упирается лбом в плечо сидящего уже сбоку, а не сзади Лихта. Лень начинает дрожать от ощущений вновь приближающегося оргазма — он сцепляет пальцы одной руки на волосах Хайда, а другой хватается за майку Тодороки, вынуждая и его наклониться вперёд, придвинувшись ближе к краю дивана. СлиппиЭш чувствует, как все напряжение внезапно спадает, вынуждая тело вздрогнуть и расслабиться от приятной судороги. Как утренние потягивания, только в миллион раз лучше — до дрожи в ногах и оцепенения разума. Отпустив парней, Куро растерянно смотрит на свои голые ноги и часто моргает, словно пытаясь наконец очнуться от наваждения. Но не выходит — язык вполне реально саднит укусом, а руки все ещё подрагивают от только что пережитого оргазма, который после перерыва перед самым финалом, оказался от того еще ярче. Хайд несколько раз полощет рот газировкой и, коротко чмокнув Эша в приоткрытые губы, вновь заваливается на диван. — Бля, давайте в "Injustice 2". На экране все ещё ярко светилась надпись "game over" с прошлой игры. Вот уж точно "гей'м овер". С геем покончено. До следующего вечера игр.