Замечательная

Люси была замечательной, Нацу знал это с самого начала, точно так же как он знал то, что она красивая и очень добрая, а еще невероятно сильная. Нацу любил в ней её замечательность, потому что она была исключительной. За свою жизнь ему повезло познакомиться со многими девушками. Самыми разными. Высокими и стройными, маленькими и худенькими, со светлыми волосами и темными глазами. Со взрывным характером и чересчур спокойными, но таких как Люси, замечательных, он не видел никогда. Дружить с замечательной Люси было по-настоящему круто. Она отлично готовила, была очень умной и всегда смешно вздергивала брови, и строила эти забавные рожицы, когда они с Хэппи заваливались к ней домой. А какое у неё чувство юмора! Люси была одна из немногих, кто всегда мог его рассмешить своими шутками и Нацу искренне не понимал, почему другие с них не смеются. Быть рядом с замечательной Люси, по-настоящему замечательно. От неё всегда пахло домом, а её руки всегда были мягкими и теплыми. И этими мягкими руками, она нежно гладила его по голове, пальчиками перебирая непослушные пряди его волос. А когда он терял рассудок, эти руки обнимали его со спины, успокаивая бушующий внутри дьявольский пожар. Нацу нравилось, что Люси была замечательной. До поры до времени. Потому что в один миг, все мужчины вокруг узнали, что Люси всегда была Замечательной. И это невероятно его раздражало. Незнакомые мужчины все чаще покупали ей напитки или платили за неё в кафе, одаривали её бессмысленными комплиментами, заказывали к её дому цветы. Гильдия, а точнее, вся мужская её половина, то и дело шептались о ней, звали за свой столик, рассказывали ей глупые анекдоты и звали с собой на задание. Люси была замечательной, а потому никогда не отказывала в помощи. Даже Лаксус с громовержцами пару раз зазывал её на второй этаж гильдии, чтобы выпить немного хмельного. Это бесило неистово, но Нацу терпел. Терпел ровно до того момента, пока замечательная квартира его замечательной Люси перестала быть их домом, а в него все чаще стали захаживать другие мужчины. Так, например, однажды, когда Нацу по своему обыкновению залез к ней в квартиру через окно, он услышал не привычный недовольный крик своей напарницы, а её задорный смех. И вопреки всем ожиданиям, смеялась она не над очередной книжкой, а над шуткой Отмороженного придурка. Нацу не видел его, но знал наверняка, что это был именно Грей, он чувствовал. После этого, Нацу еще несколько раз врывался в квартиру своей напарницы и каждый раз улавливал все новый мужской аромат, некоторые из которых были ему хорошо знакомы, а некоторые оставались для него загадкой. Совместные задания с Люси стали редкостью, а посиделки у неё дома совсем ушли из его жизни. И если сначала это раздражало, то позже, на смену этому чувству пришло нечто новое и неизведанное. Это чувство было похоже на огорчение и отчего-то делало очень больно, но эта боль отличалась от всей той, которую Нацу испытывал до сих пор. Эта боль шла изнутри, откуда-то из сердца и Нацу хотелось бы, чтобы она прошла как можно скорее. Но боль не проходила, а становилась все более и более сильной. Ему хотелось рассказать кому-то об этой боли, но подходящего человека рядом не было. И тогда Нацу начал анализировать. И вывод оказался до смешного простым, но оттого не менее шокирующий. Нацу нравилось, что Люси была замечательной только для него одного. И когда он это понял, боль прошла сама собой, а на смену ей пришло безразмерное счастье. Он несся в её квартиру как оголтелый, сбивая всё и вся на своем пути. Кажется, это был лучший забег в его жизни. Он не помнил, как запрыгнул на её подоконник, как выбросил из окна причудливого кавалера и под её недовольные крики прижал её к себе. Но он на всю жизнь запомнил, как родные и теплые руки запутались в его непослушных розовых волосах, когда он поцеловал её. Её вздернутые брови, и эту самую забавную, из всех её забавных, рожицу. Красноту её щек и счастливый, звонкий смех. С того момента каждый мужчина знал о том, что Люси была замечательной. Но только для Нацу