Дура

Софья Громковская, пай-девочка, примерная дочь, ангел воплоти. Только вот всё это на-до-е-ло. Что дала ей её правильность и вера? Отец лишь делает вид, что такой хороший. Словно Соня не знает о всех его женщинах и пристрастиях к алкоголю. Своими речами он может обманывать остальных, но не родную, а теперь и единственную, дочь. Лиза тоже знала всю правду об отце. И, в отличие от своей младшей сестры, не пыталась угодить ему. Лиза жила так, как хотела, и плевала на мнение отца. Соня тоже бы так хотела. Конечно, её устраивала её жизнь и образ «примерной девочки», но такой она хотела быть просто так, а не потому, что кому-то нужно. А теперь Лизы нет. Как и желание и дальше подчиняться воле отца. Наверное, потому и не удивительно, что сейчас она сидела в поезде, по пути в какой-то богом забытый монастырь, с людьми, которых видит впервые в жизни. Максим и Катя весёлые. Вот они-то точно никогда не жили по чьей-то указке. Они спокойно веселятся, пьют и заигрывают друг с другом, что для «правильной» Сони странно. Она старается храбриться, натянуто улыбается им, но продолжает чувствовать себя не в своей тарелке. Нет, с ними в обычной жизни дружбы у них не получилось бы. Эля… странная. Появилась практически из неоткуда, залезла на верхнюю полку и затихла. Участие во всеобщем веселье девушка не принимает. Не будь Соня настроена изменить свою жизнь, то наверняка поступила бы так же. И Денис. Денис так и остался неразгаданной личностью. Конечно, Соня знала кто он такой, видела его выступления и громкие заявления. Тогда он казался уверенным в себе и непоколебимым. Их недолгое знакомство показало и другие черты его характера. Он любил компании, но не был похож на Максима и Катю: Денису не нужно было быть шумным, чтобы его заметили. И это привлекало. Игра в «правду или действие» изначально показалась Соне глупой затеей. Она знала, что ожидать чего-то спокойного точно не стоит. Так и вышло. Максим и Катя совсем не удивили её своими вопросами и желаниями, но Денис… Хм, вопрос о том, любит ли она кого-нибудь сейчас действительно застал в тупик. Соня ответила «нет», что оказалось ложью. Конечно, ведь она всё ещё любит сестру, хоть той больше и нет в этом мире, и отца, каким-бы он не был. Целовать Катю точно не хочется. Пусть у неё с Максимом свои дела, но Соню в них замешивать не нужно. Это всё не для неё. По счастливой случайности соседнее купе свободно. В нём-то Соня и решает переждать немного, пока не сможет успокоиться и прийти в себя. Почему-то именно сейчас затея всё бросить и уехать, кажется абсолютно глупой. Вот и чего она добилась своим поступком? Не похоронила сестру, взбаламутила нервы отцу, а что дальше? Она ведь в любом случае вернётся. И всё будет как прежде, только теперь она будет помнить о своём глупом побеге. Когда дверь в купе открывается, Соня подскакивает на месте, но быстро успокаивается, заметив Дениса. Ей даже немного радостно, что это он, а не Катя или Максим решили отправиться на её поиски. Денис садится на соседнюю кровать и ставит на столик небольшую бутылку. Наверное, одна из запасов Кати. Кстати, о ней: за стенкой слышаться неразборчивые слова, которые совсем скоро перерастают в стоны. Соня не осуждает её поведение, но самой её становится очень неловко. Остаётся лишь радоваться, что она сейчас не находиться на месте Эли, которая наверняка проснулась от громких криков. Денис пьёт, и Соня сама не понимает, в какой момент протягивает руку. Спиртное ей не нравится: слишком горькое и обжигающее. Но она пьёт в надежде, что ей станет легче. Катины стоны становятся ещё громче, и от них хочется закрыть уши. Но Соня сидит ровно, делая вид, как и Денис, что ничего такого за стенкой не происходит. Или происходит, но это совершенно нормально. Соня не знает, может для Дениса это и вправду в порядке вещей? — Почему одним людям всё можно, а другим ничего нельзя? — Соня не ждёт ответа на свой вопрос. Просто ей кажется таким странным, что всю жизнь её и Лизу растили в строгости, запрещали любые «радости» жизни и наказывали за неповиновение, а другие, вон, делают что хотят, не задумываясь ни о чём. — Я себе всё разрешаю, — просто отвечает Денис. — Вообще всё? — спрашивает Соня. Ей бы тоже так хотелось. Но всегда что-то останавливало. Но почему? Она уже давно не маленькая девочка, так разве не может она позволить себе какую-нибудь глупость наконец? — Всё, что другим не вредит, — не задумываясь говорит Денис. Соне кажется это правильным. Соня вновь пьёт, беря паузу, чтобы подумать. Её кажется, что сейчас идеальное время, чтобы наконец сделать то, что хочется, но отпустить себя сложно. Соня обдумывает все за и против, и наконец решается. В любом случае хотя бы ради Лизы она должна начать жить полной жизнью. Сестра бы наверняка обрадовалась, если бы узнала, что Соня наконец решила стать свободной. — Я девственница, — сообщает Соня. Ей кажется, что о таких вещах стоит сказать сразу, чтобы Денис не ждал от неё чего-то особенного. Соня знает, что такое секс, но практика для неё — дело новое. Денис берёт бутылку, пьёт, не отводя взгляда с Сониного лица. Словно ждёт, что она ещё что-то скажет. Но Соне сказать больше нечего. Она и так чувствует неловкость происходящего и ждёт хоть какого-нибудь шага от Дениса. Сама она даже не представляет с чего начать. Денис наконец ставит полу-пустую бутылку на столик. Соне кажется, что она слышит, как бьётся её сердце. Но Денис лишь ухмыляется, и Соня чувствует себя настоящей дурой. — Дура ты, — говорит Денис, словно прочитав её мысли. — Не знаю, что творится в твоей светленькой головке, но ты это прекращай. Пожалеешь. — Не пожалею, — возражает Соня, хотя и чувствует, что скорее всего Денис прав. А её необдуманный порыв обусловлен не желанием начать новую жизнь, а алкоголем в крови. Денис берёт бутылку со стола и встаёт. — Я пойду перекурю, а ты посиди и подумай, чего на самом деле хочешь. И когда я вернусь, то у нас два пути: мы либо займёмся сексом, либо сделаем вид, словно ничего этого не было. Идёт? — Идёт, — отзывается Соня. Когда дверь за Денисом закрывается, Соня лишь стонет в руки, закрывая лицо. Она действительно дура. Но может, в одном сегодня она точно не ошиблась, и Денис намного лучше, чем пытается казаться.