Флэпджек взмахнул пару раз крыльями, сел на нос своей ведьмы и тихо чирикнул в ухо. Хантер поморщился, почти улыбнулся и сделал вид, что спит. Тогда безобидная птичка чуть не оторвала ему торчащую прядь волос. Хантер, сдерживая смех, открыл глаза.
Над ним никого не было.
Он пару раз моргнул, словно пытался на секунду вернуть хороший сон, но Флэпджек не возвращался; он в одиночестве лежал на кровати, обнимая себя истерзанными руками, и отрешённо пялился в потолок.
Он снова остался один.
— Эй, Хантер? Ты здесь? — спрашивает мягкий, почти равнодушный голос, а он даже не может разобрать, чей. Звуки доносятся глухо, как будто он находится под толщей воды. Яркий свет бесит его. Хантер чувствует собственное тело, и оно ему не нравится. Чего-то здесь не хватает.
— Флэпджек?.. — тихо давит он, а глаза Луз неожиданно расширяются в волнении. — Где Флэпджек?.. Луз, я потерял его.
Она смотрит на него с ужасом, а Хантер не способен понять, что именно пугает ее. Им что-то угрожает? Позади него кто-то есть? Ничего страшного, он телепортируется к двери и посмотрит, нет ли там врагов; почему Луз кричит на него?
Он сшибает дверь ногой, рука хватает какую-то палку, и Хантер видит, как в тёмной пустоте коридора светятся голубые глаза. Сердце бьётся чаще. Сейчас Белос снова нападет, снова захватит его тело и будет ранить его
семью, а он ничего не сможет сделать. Наверное, лучше напасть первым.
Почему Гас крепко держит его за ноги, почему Уиллоу озабоченно трогает его лоб? Это ненормально, Хантеру
не нравится, но к его голосу уже давно не прислушиваются. Он нездоров. Он болен. А почему? — в голове всплывают мокрые обрывки, и они пахнут кладбищем, болотом, а ещё дядей; а ещё там есть мягкий жёлтый свет, оставшийся от его единственного друга.
В зеркало смотрит человек с карими глазами, — вот почему.
— Прячься, ну же!
Он сидел в его плаще с вечера до самого утра, потому что Хантер в ночную смену, а он побоялся оставлять Флэпджека одного. Впереди уже дребезжал прохладный рассвет, и они долго смотрели на посветлевшее небо. Красиво.
— Посиди пока здесь, пожалуйста, — жалостливо уговаривает Гас, а Ви и Луз аккуратно связывают ему руки за спиной: так, чтобы не коснуться свежих шрамов, так, чтобы он не смог наложить поверх новые. Хантер чувствует себя сумасшедшим. Уиллоу раздражающе стучит чем-то по столу, кажется, она размалывает что-то в порошок; стук, стук, стук… Он терпит, героически терпит, а потом срывается в короткий нервный крик, — по коже течёт холодный пот. Его трясёт и немного тошнит. Уиллоу подлетает со стаканом, Эмити держит его за подбородок, а Луз аккуратно вливает в него воду с порошком. Он пьёт только потому, что признаёт, — эти люди — его семья, и они пытаются помочь; они когда-то помогали. А сейчас его рассудок слишком спутан, чтобы нормально соображать, и он просто полагается на интуицию.
Вот так, Золотой Страж. Пей из рук человека.
— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — прошептал он птице, осторожно подложив руки под голову. Флэпджек встряхнулся во сне, в окне блеснул фонарик сторожа, и всё стихло. Хантеру было спокойно и тепло, и он бы с радостью уснул, если бы не боялся во сне перевернуться на палисмана. Флэпджек что-то тихо чирикнул и шевельнул крылом. Хантер улыбнулся.
— Скоро всё закончится, — шепчет кто-то прямо над ухом. Хантер слишком устал, чтобы его это бесило. Одеяло теряется в ногах, где-то под боком лежит Гас, и воздух пахнет кофе. Уже утро. Как бы Хантер ни старался, он не сможет потом вспомнить, кто шептал ему хорошие вещи в этот день. Возможно, позже ему станет всё равно.
Или он навсегда останется таким - привязанным к стулу истерзанным ребенком, рыдающим с опущенной головой на полутемной кухне, кричащим что-то про то, что "он всё ещё нужен мне, дайте мне его поискать", и противное тело со следами его дяди, его прошлого смысла жизни, будет вечно напоминать о том, что он - никто, просто копия, контроль над которой можно захватить в любой момент.
Корешок книги воткнулся в бок. Хантер терпел, продолжая читать в полутьме, пока его внимание не начало отвлекаться на боль. Он отложил книгу и вздохнул, осторожно приподнимая завесу. Никого не было. Флэпджек вернулся с донесением, что снаружи пусто. Хантер тихо задул свечу.
Они лежали совершенно одни в Хексайде, в той самой школе, в которой Хантер тайно желал учиться с самого детства; он лежал в школе из своей мечты голодный и грязный, бывший принц в бегах с птицей-компаньоном. Голод перебивал сон. Флэпджек жалобно чирикнул, потерся клювом о его щеку, и в Хантере разлилось тепло, которое он ни разу не испытал в роскошном дворце.
— Я тоже люблю тебя, — тихо прошептал он красному пятну на плече, — спокойной ночи.
Время в белом коридоре тянется бесконечно долго. Хантер нервно постукивает ногой и часто вертится, не давая Луз покоя. Стрелка часов поворачивает в сторону пяти, а его ещё никто не позвал.
— Давай уйдем, Луз?.. — аккуратно начинает Хантер, и она сразу затыкает его:
— Нет, — в ее глазах вдруг появляется сожаление, — тебе правда нужна помощь. Подожди ещё немного.
И он снова стучит ногой по белой кафельной плитке. Белый, белый, белый… Как его это бесит.
Флэпджек тихо чирикнул во сне…
К черту! Он зацикливает внимание на автомате с шоколадками, изучает цифры, названия, вспоминает испанские слова и фразы. Ему на минуту удается отвлечься от навязчивого красного пятна, а затем из приоткрытых дверей доносится тихий голос:
— Войдите, — и Луз оборачивается к нему, впервые за долгое время улыбаясь. Он так давно не видел их улыбок.
В ее правой руке лежит ладонь в шрамах, в левой — маленький листочек: диагноз и рецепт.
— Всё будет хорошо, — бормочет она то ли Хантеру, то ли самой себе, — ты будешь здоров.
Если бы она знала, как сам Хантер хочет быть здоровым.
— Прости, — виновато шипел он сквозь слёзы. — Прости, прости, прости.
В согнутых ладошках лежала умирающая птица. Когда-то в руках Хантера точно так же лежали чужие палисманы, когда он подносил их Белосу, — да как он вообще мог? Насколько бессердечной тварью нужно быть, чтобы работать Золотым стражем?
Ответ смотрит из зеркала. Нужно быть только им и никем больше.
— Держи, — в ладони вместо кардинала оказались таблетки. Белые, круглые и в целом милые, если бы не факт: они — прямое доказательство его ненормальности. Если он выпьет, признает себя сумасшедшим. Если нет, то навсегда останется больным в глазах Луз.
Чёрт, лучше уж выпить.
— Так будет лучше, — на всякий случай подбадривает Луз, держа его за плечо. Хантер слабо улыбается, и в глазах Носеды вдруг что-то начинает гореть. Она встаёт на цыпочки, чтобы лучше разглядеть, и в ней на несколько секунд просыпается прежнее озорное настроение. — Посмотри, посмотри, Хантер! Ты улыбаешься.
Ему так и хочется сказать: она сама улыбается нечасто. Луз тоже больна, просто не понимает этого.
Когда он наконец глотает лекарство, он тихо возражает ей, словно они до этого вели спор.
— Ты не понимаешь, — с сожалением вздыхает он, — Флэпджек не мёртв. Он — часть меня, я могу его чувствовать. Он… жив, Луз. Ты же мне веришь?
Она снова смотрит на него, как на сумасшедшего, только на этот раз с противной жалостью. Хантер уже знает, что она не верит, зато сейчас кивнет и скажет: «Да, я знаю».
— Нет, — мягко говорит она. Хантер не сразу понимает её. Луз с тихим вздохом берёт его за плечи, смотрит в глаза проницательно и объявляет: — Я не верю тебе. Хантер, Флэпджек мёртв. Тебе придётся смириться.
Он молча смотрит на нее, не пытаясь найти аргументы, затем скидывает ее руки с плеч и уходит из ванной.
Вот чёрт.
Он мягко опустился на плечо ведьмы, а на блестящую плитку пола приземлилось красное перо. Хантер воровато озирался по сторонам: не идёт ли кто? Флэпджек тёплым комочком помещался в ладошках или кармане. Сейчас, чувствуя, как он греет его где-то под сердцем, Хантер был самым счастливым на свете. Он наконец-то не один.
Но жить в промежутках между страхом и наслаждением было слишком мучительно, особенно когда прямо перед твоими глазами дядя поглощал жизненную энергию других палисманов. Хантер не может сосчитать, сколько раз он просыпался в холодном поту среди ночи, полностью убежденный, что его раскрыли. У него уходили часы, чтобы убедить себя, что это был просто сон.
Флэпджек появился в жёлтом свете посреди бесконечной глади воды. Хантер стоял в ней по колено и не видел края. Вместо неба здесь были белые своды, подпираемые гигантскими колоннами где-то вдалеке. Сверху играл горн.
— Это конец? — с надеждой спросил Хантер. Флэпджек легко подлетел к нему, сел на плечо и о чём-то чирикнул.
Горн замолчал. Вода тихо плескалась о его колени, и слёзы капали в прохладные волны. Флэпджек ещё минуту прощался, сидя на плече, и наконец поднялся в воздух.
— Нет!
Гас недоуменно смотрит на него, словно Хантер никогда до этого не просыпался с криками. Как же это бесит.
— Что снилось? — равнодушно интересуется он. А может быть, вовсе не равнодушно, просто Хантер не верит, что кому-либо действительно не всё равно.
— Вода, — коротко отвечает он, удивляясь тому, как низко прозвучал его голос.
Эффект от таблеток — ужасная сонливость и нежелание жить. Никаких положительных сторон Хантер не увидел, но Луз всё равно каждый день уверяет его, что так надо. Повторяет, как мантру; кто здесь действительно ненормальный?
Что бы Хантер ни делал, что бы ни говорил, он всё ещё чувствует его. Флэпджек дышит внутри него, греет где-то под сердцем, он до сих пор жив. Никто не поверит Хантеру, значит, даже не стоит говорить остальным.
О боже, как они бесят его. Луз вечно пытается сделать его здоровым, Эмити смотрит искоса, будто говорит «даже не думай, что выше меня, я изначально лучше», Гас строит из себя заботливость; Уиллоу лезет туда, куда не следует, а Ви просто дышит. Что они ожидали — что Хантер сразу доверится им, откроет душу? Он грёбаный Золотой страж, а не милый мальчик, обожающий футболки с волками и красных птичек, шьющий смешные костюмы и играющий с Гасом в монополию перед сном.
Ну ладно, может быть, он когда-то был таким. Но лавочка уже закрыта, лафа закончилась, и пытаться снова наладить с ним контакт — бессмысленно.
Флэпджек перестаёт появляться в виде назойливых видений, но это не отменяет факта, что он жив и является частью Хантера. По крайней мере, тот искренне в это верит. И так хочется сказать Луз, чтобы она перестала лечить его, ведь лечить не от чего, — просто он не может привыкнуть, что Флэпджек перешёл в другое состояние, что он больше не может быть рядом. Чёрт, это звучит так, будто он мертв.
А ведь это не так, правда-правда.
***
год спустя
— Я наливаю чай?
— Да, мне зелёный.
— Черный!
— Кофе, — тихо произносит Хантер, не отрываясь от газеты. Луз счастливо улыбается и берёт ещё одну кружку. На белом покрытии — красочная надпись «самой суровой блондинке».
— Что новенького? — с порога спрашивает Ви, глядя на пестрые заголовки газеты. Пакет с булочками летит на стол.
— Ничего особенного, — пожимает плечами самая суровая блондинка, — на следующей неделе откроют детский сад в пригороде.
— Тоже хорошо, — вздыхает Гас, задумчиво глядя в окно. Луз расставляет кружки и сама садится рядом, сразу заглядывая в пакет. — Какие планы на день?
— Надо сгонять за формой, — мямлит Носеда, прожевывая штрудель. — Может, даже успею купить со скидкой.
Все пятеро дружно вздыхают и продолжают пить чай. Эмити грызет ноготь, из-за чего идеальный маникюр превращается в обглоданное месиво, и замечает:
— Ты не выглядишь, как старшеклассница, Луз. Ты больше… похожа на четырнадцатилетку, разве что со шрамами.
Луз громко фыркает, гордо демонстрируя следы ранений на локте и ключицах, — результат «школьной драки» с Белосом. Затем грустно усмехается, крепко сжав пальцами кружку.
— Мы все на себя не похожи.
Хантер не сразу замечает, что на него пялятся. Ну разумеется, он-то больше всех на себя не похож.
— Всего лишь пара новых шрамов, — возражает он, артистично закатывая глаза.
— …и неизлечимая травма из-за похищения Белосом контроля над твоим телом, — завершает Уиллоу. — Чувак, ты действительно был тогда не в порядке. И не нужно снова извиняться за это.
Луз тут же подхватывает:
— Люди часто становятся чересчур…
раздражительными после тяжёлой потери, — слово явно не подходит, но как ещё описать приступы неконтролируемой агрессии? — Мы не злимся за это, правда.
Хантер чувствует, что у него краснеют щёки и кончики ушей.
Бесит.
Когда девочки уезжают в конец города за формой, он долго сидит один в комнате, перебирая коробки из-под кровати. На пол падают гирлянды из пивных крышек, маркеры, кроссовки с кривыми узорами и белые упаковки таблеток; ни одна из упаковок не вскрыта.
Уже вечер, и из соседнего дома пахнет корицей. Хантер поднимается с болью в коленях. На улице свежо, и ветер щекочет голову. В воздухе висит что-то, нечто очень хорошее; Хантер уже знает, что это, и заранее улыбается в небо.
Ветер доносит ему короткое чириканье, взмах крыльев, мягкий шелест перьев. В отражении луж он видит ведьму со шрамами на пол-лица и карими глазами. Там, в темном отражении, ему на плечо садится красная птичка.
— Привет, Флэпджек, — шепчет он, и его душа поднимается и опускается в такт дыханию, наконец-то обретая покой. Рука невесомо дотрагивается до плеча и натыкается на воздух. Ничего страшного.
Хантер сворачивает с основной дороги, и дальше они идут лесной тропой, — призрачная птица и ведьма с карими глазами.
