лиам мягко поднимался по ступеням на третий этаж — площадку освещала лишь тусклая лампа. он остановился у квартиры 23.
дверь была открыта — лиама это слегка встревожило. он осторожно, не издавая лишних звуков, вошел в квартиру. пахло сигаретами, небольшую комнату и кухоньку окутала ночная мгла.
не наклоняясь, лиам разулся и не снимая темно-синюю парку с пушистым капюшоном вошел в комнату.
— ты здесь? — прошептал он в темноту, сминая длинные бледные пальцы.
но в ответ услышал лишь тяжелый вздох. вслепую он пошарил руками вдоль стены и нащупал ночник в виде белой лилии — в комнатке загорелся единственный огонек света.
— ты опять пил, — прошептал лиам: больше с беспокойством, чем с презрением. на бирюзовом диване в грязной одежде лежал берт — его джинсы запачканы не то сажей, не то машинным маслом, а от рубашки несет семидневным игнорированием ванны. на кофейном столике подле дивана — пустая бутылка рома и грязный стакан с липким краем.
— берт, — протянул лиам. — почему не позвонил мне? я бы тут же приехал.
— отвали, — проговорил берт.
он повернулся лицом в сторону ночника и приоткрыл один глаз. лиам стоял у изголовья.
— ты обещал, что позвонишь, когда это снова случится, — тихо сказал он, теребя рукава парки. белоснежные брови с каждым тяжелым вздохом друга тоскливо ползли вверх. — я был бы рядом. я бы ни за что не оставил тебя…
— хватит уже, — раздраженно выдохнул берт.
он резко поднялся, но в голове все перевернулось и закружилось — берт схватился за голову, тут же прижимаясь к спинке дивана, пытаясь не упасть назад на посеревшую подушку. лиам уселся рядом, придерживая за плечо. от берта исходил неприятный запах, и белые брови снова уныло поползли вверх.
— не делай такое лицо. я не умираю, — берт искоса взглянул на лиама.
— умираешь внутри, — ответил тот. — тебе опять приснился кошмар про нее, и ты решил снова напиться?
берт молчит. где-то тихо-тихо тикают наручные часы.
лиам осторожно кладет голову на плечо берта. белоснежные волосы рассыпаются по грязной рубашке. берт фыркает, хочет дернуть плечом, но нежные кудри так сладко пахнут персиковым шампунем, что он лишь зарывается носом в макушку. лиам осторожно гладит по груди — изящные руки не брезгуют касаться грязи на рубашке.
берт закусывает губу.
— почему ты остаешься каждый раз? почему не оставишь это все.
лиам поднимает голову с плеча, поворачивается, смотрит прямо в глаза.
— разве я могу бросить тебя?
— разве ты не хочешь?
лиам вздыхает.
— хочу? какие глупости ты несешь…
он осторожно касается лица берта. ведет по щеке подушечками пальцев, не отрываясь от глаз. он сглатывает, переключая взгляд на потрескавшиеся губы. берт лишь сдерживает дыхание.
— я с тобой до самого конца, помнишь? и мы вытащим тебя вместе, — наконец произносит лиам. он пытается слабо улыбнуться. берт не поддерживает эту улыбку, но все так же не отрывается от светлых глаз — он ведет носом, пытаясь снова уловить запах персикового шампуня, мешающийся с собственным ароматом грязного тела.
— помню. ты обещал, — говорит берт. — ты ведь можешь нарушить обещание.
— нет, не могу.
— а хотел бы?
лиам хмурится первый раз за вечер.
— снова ты говоришь глупости.
ночник ярко подмигивает, дает понять, что лампочка вот-вот окончит свою службу. никто не обращает внимание. потемки создают чувство прохлады, защищенности — вовсе не страха. берт не боится темноты. но…
— я боюсь… — начинает он. его голос затухает. ночник снова вздрагивает. — боюсь, что ты когда-нибудь уйдешь.
— поэтому всегда прогоняешь первым?
лиам снова улыбается.
берт прикрывает глаза и нежная рука лиама опускает его голову на плечо, зарываясь пальцами в сальные волосы. берт дышит в шею лиама, не разжимая веки. лиам убирает темную прядь за ухо, обводит подушечкой ушную раковину.
— тогда почему? — спрашивает берт.
— люблю тебя, — отвечает лиам. щеки его розовеют. — ты дурак.
лиам поднимается с дивана, выходит из комнаты, а через минуту возвращается, держа в руках маленькую черную укулеле. селена привезла ее из австрии в качестве сувенира.
— сыграешь?
лиам протягивает гитару.
— я и забыл про нее, — хмыкает берт.
он укладывает инструмент на колено, подкручивает колки, гитара издает пару жалобных пробных звуков. берт с презрением оглядывает свои отросшие ногти.
лиам наконец скидывает парку — на нем серый пушистый свитер. забирается на диван с ногами, обхватывая колени и выжидающе смотрит на берта.
тот наблюдает, слегка усмехается, и во взгляде его скользит только нежность — ничего больше.
берт плавно перебирает струны. укулеле жалобно стонет. он делает вдох и тихим-тихим голосом выдыхает:
от края до края небо в огне сгорает,
смотрит на лиама, приостанавливается. лиам улыбается — и берт продолжает.
и в нем исчезают все надежды и мечты.
но ты засыпаешь, и ангел к тебе слетает,
смахнет твои слезы, и во сне смеешься ты.
в такие моменты глаза лиама светятся счастьем. его прищуренные глазки и улыбка заставляют сердце берта стучать быстрее, все чаще сглатывать и задерживать дыхание. лиам подхватывает песню на припеве, не позволяя берту сбиваться.
засыпай, на руках у меня засыпай.
засыпай под пенье дождя.
далеко, там, где неба кончается край,
ты найдешь потерянный рай.
их голоса сливаются в унисон, берт слегка фальшивит на аккордах — мешают ногти. они поют, смотря друг на друга, как в последний раз. лиам подается вперед, вновь ласково проводит рукой по лицу берта.
и укулеле замолкает — берт задерживает дыхание. лиам тихонько, будто шепча, напевает — а вокруг аккомпанирует лишь тьма.
подставлю ладони, их болью своей наполни,
наполни печалью, страхом гулкой темноты.
берт утопает в светлых глазах, пытаясь проглотить вставший в горле ком. на глаза вот-вот напросятся слезы. а лиам заканчивает строчки.
и ты не узнаешь, как небо в огне сгорает
и жизнь разбивает все надежды и мечты.
лиам забирает гитарку, аккуратно укладывая на свободную часть кофейного столика. прижимается к губам берта, целует настойчиво, но со своей привычной лаской. берт виновато отвечает, проводит рукой по белым кудряшкам. лампочка цокает — ночник выключается, погружая комнату в глубокую непроглядную темноту.
они отрываются друг от друга, сквозь черноту пытаются разглядеть лица и только хихикают, сталкиваясь лбами.
— сегодня терапия действует иначе, — наконец говорит берт.
лиам смеется.
— доктор лиам солсбери к вашим услугам.
берт еще раз целует его в губы, затем — в лоб, поднимается с дивана.
— теперь понимаю, что мне нужно помыться, — признается берт. на трезвый ум желание быть чистым невероятно зудит в голове.
— может, примем душ вместе? — говорит лиам. и в темноте вовсе не видно его горящих щек.
берт по-доброму усмехается и слепо нащупывает изящную руку, переплетает пальцы. тянет за собой.
а после теплого душа, лежа в свежей постели и чистом белье, берт сквозь накатывающую дрему чувствует на еще не высохших волосах родные пальцы лиама, лежащего рядом. тот тихо-тихо шепчет:
во сне хитрый демон может пройти сквозь стены,
дыханье у спящих он умеет похищать.
бояться не надо — душа моя будет рядом
твои сновиденья до рассвета охранять.
и в этот раз берту не приснятся кошмары.
