Неотправленное письмо

Татьяна Иосифовна Диденко умерла в Харькове в возрасте 82-х лет летом 2017-го. Жизнь её была, казалось бы, самой обыкновенной. 37 лет проработала учителем начальных классов в самой обычной школе. Муж — самый обычный строитель. Двое детей. Детство и юность её поколения пришлись на очень тяжёлые времена. Старость — тоже не на самые лёгкие. В 90-е дети много работали, развелись, муж умер, и Татьяна Иосифовна поднимала троих внуков. Увидела правнуков. Вернее, не увидела, так как потеряла зрение, с детства очень плохое, ещё в 60. Обычная жизнь, как у всех. Всё, что осталось от неё — обычная двухкомнатная квартира в обычном доме, куча обычной советской бижутерии и старая шкатулка со старым золотым кольцом, завёрнутым в письмо, написанное на немецком языке каллиграфическим почерком совсем ещё юной Татьяны. И детям, и внукам Татьяны Иосифовны в школе задавали сочинения об участии их семьи в Великой Отечественной Войне. Татьяна только улыбалась и говорила, что в войну с ней ничего не случилось, так как она была в эвакуации. А за этими словами стояла боль, невысказанная, невыразимая. Конечно, и муж, и дети, и внуки, и коллеги догадывались, что в детстве с ней случилось что-то страшное, как со многими другими еврейскими детьми с западной Украины. Но, наверное, все слишком любили Татьяну Иосифовну, чтобы расспрашивать её об этом. О концлагере знали только в детском доме, куда определили 10-летнюю Татьку Швейцер, когда обнаружилось, что никто из её родственников не выжил. Первое яркое и полное воспоминание Татьки — о том, как её с мамой и ещё многими людьми погрузили в поезд и отправили в чужую страну, где мама должна была работать на заводе. Татька постоянно спрашивала, почему папа не поехал с ними, а мама только молча поджимала губы. Лишь раз, будучи в бреду, её убеждённая атеистка мама сказала: «Благодари бога за то, что я инженер и убедила их, что не еврейка. Иначе с нами сделали бы то же, что и с ним». И Татька благодарила бога, даже не зная, кто это такой. А что сделали с папой, она побоялась спросить. Потом маме стало лучше, и она сказала, что место, куда их привезли, называется Бавария. Татька не знала, насколько далеко это от дома, зато быстро поняла, что главный человек тут — Охранник. Охранника лучше не злить. Маму забирали, когда было ещё темно, и возвращали, когда было уже темно. Весь день Татька слонялась по бараку или смотрела в окно. Книги и игры были запрещены. Мама умела говорить с Охранником на их языке, и выторговывала для Татьки паёк, который научила делить на много частей и прятать. Мама пыталась научить Татьку языку Охранника, но та была слишком мала, чтобы понять, как это может пригодиться. Вместо учёбы Татька сочиняла истории о том, как папа нашёл их, победил Охранника, и они все вернулись домой. Мама отдала Охраннику всё, что смогла спрятать на себе, когда их увозили. Только одну шкатулку не отдавала. Однажды она сказала Татьке, что в ней всё, что осталось от папы. Когда-то прекрасная, как сказочная фея, мама сейчас походила на ходячий скелет. У неё выпадали волосы и зубы. Она всё чаще впадала в бред, в котором говорила страшные вещи. Однажды она сказала, что делает двигатели для вражеских самолётов, которые бомбят советские города. Теперь она предатель, и даже если она выживет сейчас, дома её обязательно расстреляют за предательство. «Есть ли смысл продолжать барахтаться, Тата? Ты всё равно останешься сиротой». А однажды утром мама не смогла встать. Даже когда Охранник пришёл тащить её на работу. Тогда она сказала: «Не верь тому, что видишь вокруг, Тата. Слушай только маму. Есть ещё на свете добрые люди. Есть!» Больше мама не говорила, даже в бреду. Их снова погрузили в поезд, но на этот раз ехали недолго. Татька всю дорогу тормошила маму, но та всё никак не просыпалась. Когда на сортировочном пункте Дахау не досчитались двоих, в вагон вошёл Охранник и оторвал Татьку от мёртвой мамы. Дальше Татька помнит только другой барак с другими детьми, языка которых не понимает. Почему она не слушала маму и не учила язык?! Ей кажется, дети смеются над ней, потому что она не понимает. Дети тут вообще не дружны, как в её прежней жизни, в её родном дворе. Дерутся за паёк, словно загнанные в угол крысята. Хорошо, что Татька научилась делить и прятать паёк. Хоть один мамин урок усвоила. Ей присвоили номер и сказали, когда придёт доктор и заберёт её на укол или на обследование. Хорошо, что хоть цифры в разных языках одинаковые. Хоть что-то она может понять. Раньше Татька считала, что доктора добрые, а уколы помогают. В месте под названием Дахау всё было наоборот. От уколов ей становилось плохо. Её держали часами в белой комнате, где доктор брал анализы. Татька пыталась жаловаться на глаза, показывая жестами, чтобы доктор понял, но тот только качал головой и обращался с ней как с резиновой куклой, будто она ничего не чувствует. Татька плакала от боли и думала, что лицо доктора расплывается от слёз. Но и лица других детей в бараке тоже начали расплываться. Она теряла зрение. Татьке казалось, что прошла вечность, но она понимала, что за это время выросла совсем чуть-чуть. Наверное, и года не прошло. Ей 9 лет или около того (окон нет, и на улицу нельзя, она даже не знает какое сейчас время года), она уже не помнит, как читать и писать на родном языке, зато научилась немного понимать чужой. Тут есть дети, старше её на год или 2. Они говорят, что надежды нет. Они все тут умрут рано или поздно. Детей старше 12 забирали, и они больше не возвращались. Но Татьку пугало даже не это и не потеря зрения, а то, что она начала забывать мамино лицо. А в её сказке к злодею Охраннику добавился ещё и злой Доктор. И конец у сказки стал несчастливым. В нём их всех хоронили рядом за территорией лагеря. Мальчик по кличке Хаймар говорил, что так поступают с детьми старше 12-ти. Но в один прекрасный день явился другой Доктор. Сначала Татька не поняла разницы, ведь она уже не различала лиц. Но Доктор посмотрел на неё так, будто узнал, и спросил первым делом, как её зовут. Татька опешила настолько, что не сразу ответила и даже испугалась, что забыла своё имя. «Татьяна!». Доктор кивнул и сказал, что его зовут Мартин, но в её сказке он отныне будет зваться Добрым Доктором. Татька показала на глаза, и Добрый Доктор осмотрел их. Нахмурился, сказал что-то непонятное, но она догадалась, что уколов сегодня не будет. Другие дети сначала не доверяли новому Доктору и продолжали драться за еду, которую он приносил. Думали, что он их дразнит. Потом поймает с едой и сдаст Охраннику. Но ничего такого не происходило. Доктор приходил с саквояжем, будто его срочно вызывали, а в саквояже вместо противных шприцев и ампул — домашняя еда, напоминающая о маме. Татька никогда не сомневалась в доброте Доктора. Ведь мама сказала, что добрые люди есть. А маме нужно верить. Только потом Татьяна Швейцер поняла, чего стоило доктору Мартину помогать тем, кому помогать запрещено законом. Наверняка ему приходилось водить знакомство с очень неприятными людьми и давать взятки. А тогда всё казалось таким естественным, словно сказка продолжается. Доктор запретил им называться номерами и кличками. «У каждого из вас есть имя. Не забывайте и не позорьте его». А потом был самый странный день рождения в её жизни. 12 февраля 1944 года Татьке стукнуло 9. Доктор всегда сообщал им какое сегодня число. За эти месяцы дети стали дружны, будто никогда не были озлобленными крысятами, будто знали друг друга всю жизнь. Все поздравляли её так, словно нет никакого лагеря, словно мама снова устроила праздник для неё и друзей из двора. Доктор принёс ей что-то завёрнутое в тряпьё и велел спрятать и никому не показывать. Заключённым не положено иметь личных вещей. Только ночью, когда все затихли, Татька решилась подползти к двери, где у косяка была щель, через которую в барак проникал свет. Она развернула тряпку и не вскрикнула только потому, что зажала рот руками. Мамина шкатулка. Как? Откуда Доктор её достал? Неужели он волшебник? Она осторожно открыла шкатулку. «В ней всё, что осталось от папы». Сердце подпрыгнуло. Конечно, она узнала папино обручальное кольцо. Наверное, отдал маме перед тем, как его расстреляли. Последняя ценность, которую мама не смогла обменять на паёк. Доктор не взял кольцо. Он не открывал шкатулку, потому что считает это её личной вещью. Теперь Татька была уверена в том, что у неё есть друг. Конечно, повзрослевшая Татьяна поняла, что доктор был на сортировке в тот страшный день, поэтому и узнал её. Он констатировал смерть мамы, нашёл и забрал ценность. Но не продал, а отдал ей — вот в этом чудо. А тогда Татька верила в чудеса. Она свернулась в своей койке, прижимая подарок к сердцу. «Моё имя Татьяна Швейцер. Мою маму звали Лиза, а папу — Иосиф. Я никогда не опозорю ни их имена, ни своё». Она тихонько просила неведомого бога спасти её, несмотря на то, что она не инженер. Теперь она верила, что может произойти всё, что она пожелает. Так прошёл год, и однажды Добрый Доктор перестал приходить, но его место не занял никто другой. Потом был молоденький солдат, у которого рука не поднялась исполнить приказ убить детей. Он прятал их по подсобкам и кормил, пока лагерь не освободили. Потом — дорога домой, поиски родных, детский дом. Казалось, в жизни Татьяны наступила, наконец, стабильность. Она знала, что в ближайшее время не умрёт, но изнутри рвалось нечто, о чём рассказывать было нельзя, а держать в себе — невозможно. В 13 лет она решила начать вести дневник, но вместо дневника получилось письмо, которое она никогда не отправит, скорее всего. Да и куда? Татьяна не знала ни фамилии Доброго Доктора, ни где он живёт. Да и жив ли он? Война перемолола многих добрых людей. Того солдатика, что не смог их убить, расстреляли американцы просто потому что под руку подвернулся. А как она сможет что-то разузнать о нём? Об офицере СС? Это будет очень подозрительно. И Татьяна спрятала письмо в свою шкатулку и засунула её туда, где никто не будет копаться. И может, когда-нибудь она найдёт способ его отправить. Потом был институт, переезд в другой город, надежда на другую жизнь. Татьяна смогла вывести с руки наколку с номером, но забыть этот номер оказалось сложнее. Как и избавиться от ночных кошмаров о том, что она забыла родной язык и мамино лицо. И зрение она так и не вернула. Никакое лечение не помогало. Зато до конца жизни Татьяна ни разу не подхватила ни одну инфекцию. Её часто спрашивали, откуда такой железный иммунитет, а она улыбалась и говорила, что родилась такой. В её новой жизни никому нельзя знать о концлагере, это Татьяна чётко усвоила. Если быть милой, приветливой и часто улыбаться, никто не подумает, что она что-то скрывает. Была работа в школе, где она пыталась донести до трёх поколений детей, что на свете есть добро. Жить одной бывало очень тяжело, но замуж за Игоря Диденко Татьяна вышла только в 28 лет. Нелегко было найти человека, который не станет раскапывать её прошлое. Катя и Серёжа родились, когда ей было за 30. И всё это время на самой дальней полке в кладовке стояла мамина шкатулка с папиным кольцом и неотправленным письмом Доброму Доктору. А потом были внуки, которые рассказали уже незрячей Татьяне, что в интернете можно найти абсолютно что и кого угодно. Но она так и не решилась разрушить свою легенду об эвакуации и попросить их поискать человека по имени Мартин. Он наверняка уже умер, утешала себя Татьяна. Ему должно быть сейчас 100 с лишним лет. Маленькая Татька Швейцер глубоко внутри неё беззвучно плакала. Здравствуйте, доктор Мартин! Меня зовут Татьяна, мне 13 лет, я живу в Советском Союзе. Когда мы познакомились, мне было 8. Возможно, Вы не помните меня, но я всё равно хочу поблагодарить Вас от всего сердца. Школа воспитывает меня атеисткой, но я верю, что у человека есть душа. Я хочу сказать Вам спасибо за то, что спасли мою душу, когда моя детская невинность и моё тело (можно и так сказать) были уже убиты. Возможно, Вы считаете, что ничего не сделали для меня, но это не так. Доброе отношение к другому человеку и помощь, которые раньше были обыденностью, вдруг стали чудом для меня, и Вы подарили мне это чудо. Возможно, Вы скажете, что просто поступали, как должно. Но разве это не есть доброта и смелость? Поступать по правилам в мире, который сломался, — значит делать хоть что-то для его починки. Я хочу подарить Вам то, что Вы подарили мне вместе с маминой шкатулкой: надежду. Я хочу, чтоб Вы знали: даже если весь мир отвернётся от Вас, как от меня тогда, есть человек, который всегда будет на Вашей стороне.

Татьяна Швейцер 9/10/1948