Сложно быть собой

      Глаза открывать совсем не хочется, да и зачем?       Ветер теребит непослушный вихрь моих волос, ласково поглаживая щёки и целуя в лоб… Как приятно… Я чувствую – а, значит, существую. Выходит, я жив?.. Знакомое ощущение. Несколько твёрдый матрас, лёгкое, почти невесомое, одеяло и подушка, в которой я всегда утопал головой. Внизу кто-то гремит посудой и напевает что-то, а из кухни тянется сладковатый запах пирога и терпкий, бодрящий, крепкого зелёного чая… Да, я дома. Тяну руку к лицу, смахнуть щекочущие кожу пряди… Что?.. Моя рука определённо поднята, почему я не чувствую её?!       Вскакиваю, и ошарашено смотрю на неё… Она…обрублена по локоть… Дыхание перехватывает, а зрачки медленно сужаются, не выдержав напора страха. -Тише-тише-тише… - нервно раскачиваюсь взад-вперёд, пытаясь успокоиться. – Видимо, меня очень сильно задело вчера, отрубило руку, и из-за потери крови я потерял сознание!..       Вчера? Но мы были в Италии! А сейчас в Японии. На улице часов десять утра, не больше, я бы не успел прилететь сюда за четыре часа!       На кухне что-то громыхнуло, и послышался рёв Ламбо, а после голос мамы и И-пин, пытавшихся его успокоить.       Глубоко вздохнув, осторожно соскальзываю с кровати и, шлёпая по полу босыми ногами, выскальзываю из комнаты.       Как я и думал, Ламбо вывернул на себя кастрюлю, благо, она была пуста, и малыш ничем не ошпарился, но удар был основательным, и на макушке Бовино медленно вырастала шишка. -Милый, ты уже проснулся? – спросила мама, не поворачиваясь. – Потерпи чуть-чуть, завтрак сейчас будет готов!       Я лишь кивнул, не в силах отвести взгляда от её спины. Идеально прямая осанка, хрупкие, закруглённые плечи, тонкая шея, прикрытая крупными прядями каштановых волос, и такой знакомый фартук, как всегда надетый на своё место. Как же я по ней соскучился…       Внезапно, уши резанул переливчатый звук звонка. Так рано? У меня есть только одно предположение, кто это может быть. Я, немного помедлив, чтобы успокоиться, открываю дверь и вижу светящегося радостью Гокудеру! Думал, задохнусь от облегчения. Он цел! -Здравствуйте, Тсунаёши-сан! – в своей привычной манере поздоровался мой хранитель, продолжая широко улыбаться.       Я улыбнулся в ответ такой же, только в ней было ещё и огромное облегчение и счастье.       Правда… Одно меня насторожило. Он никогда не называл меня моим именем, а тем более полным.       Я уже хотел ответить ему, как рад его видеть здоровым и невредимым, хотел спросить его, как они закончили миссию, где остальные и что с ними, как вдруг… -А Джудайме ещё дома?       …моё сердце пропустило удар. Джудайме? А, разве, это не я? -О, Гокудера!       Я вздрогнул. Голос был мне совсем не знаком, но он был сильно похож на мой собственный. Страх, медленно и нерасторопно, словно протягивая краткий миг удовольствия, начал закручивать мою душу в тугой и крепкий жгут, задевая все нервы и раздавливая сердце. -Джудайме! – так же счастливо крикнул Хаято, ненавязчиво отодвигая меня плечом и проходя мимо. Это движение заставило меня обернуться. В глубине коридора стоял он. Юноша возрастом, может, чуть помладше меня, блондин, с такими же растрёпанными и не послушными, как у меня, волосами и мамиными, глазами, выражающими сейчас радость от встречи с Гокудерой, но таящие в себе смутную угрозу. Я помню их. Похожие глаза были у Бьякурана.       Он заметил меня и, несколько удивлённо, похлопал длинными ресницами. А потом… -Тсуна-нии! – зажмурившись, помахал мне. – Доброе утро! Как спалось? -Х-хорошо… - только и смог выдохнуть я, продолжая смотреть на парня взглядом, ничего не понимающим, но всё ещё полным той паники.       Тсуна-нии?! Старший брат?! Какого чёрта здесь происходит?! -О, привет, Тсуна!       Звонкий, искрящийся весельем и добродушием, такой знакомый, тёплый тембр, часто подбадривающий меня в сложных ситуациях и почти постоянно возникающий буквально из ниоткуда... Ямамото.       Я обернулся к нему в надежде, что он скажет, что это шутка. Что они просто решили поиздеваться немного надо мной, и что это всё не правда! Но…но он смотрел мимо меня. На него… -Привет, Кенсиро!       И, точно так же, как минутами ранее сделал Гокудера, прошёл рядом, даже не задев. -Бейсбольный дурак! – тут же среагировал Хаято. – Какого чёрта ты припёрся к Джудайме в такую рань?!       Такеши недоуменно похлопал глазами на реплику друга, а после заливисто рассмеялся, смущённо потирая затылок. -А ты? -А я его правая рука и имею право находиться с ним день и ночь, чтобы защищать его! – рявкнул Ураган в ярости сжимая кулаки. -Ну, ну, ребята! – примирительно поднял руки Кенсиро. – Хватит уже! Лучше пойдёмте наверх.       В грудь, в область сердца, впилась тонкая и маленькая, но острая и до ужаса холодная иголочка зависти и страха. Они ушли, а я так и остался стоять с открытой дверью, как последний дурак. -Тсу-кун? – мама озадачено выглянула из кухни, но, увидев меня, тут же просветлела. – Тсу-кун, хватит там стоять, закрывай дверь и иди есть.       Меня хватило только на кивок. Как в тумане я прошёл на кухню и сел на своё привычное место во главе стола. -Тсу-кун, что с тобой? – тут же подлетела ко мне мама, пытаясь заглянуть в глаза.       Я опустил голову. Не хочу, чтобы она видела, что они пустые. -Ничего. -Но ты сел не на своё место и ходишь, как в воду опущенный!       Подхватив под целую руку, она пересадила меня на рядом стоящий стул и села сама чуть правее. На столе уже стояла чашка, полная белого риса, издающего такой знакомый аромат маминой еды, что у меня, не смотря на всю поганость ситуации, потекли слюни.       Она взяла в руки палочки, зацепила ими комок риса и поднесла к моему рту. Сначала я опешил, мне вроде, не пять лет, да и Ламбо в этом возрасте ел сам. Потом дошло. Хаято называл себя моей правой рукой, потому, что я был правшой…но именно эта рука у меня отсутствовала. -Ну же, открывай рот.       Поднял усталые и измученные глаза на мать и замер. Она всегда смотрела на меня с любовью и нежностью, ровно так же, как и на отца, а сейчас… сейчас они были наполнены не только этим, они смотрели чуть ли не с обожанием. -А почему, ты на меня так смотришь? – слегка отодвинулся от стола, показывая, что не голоден. Она удивилась. -Так? В каком смысле? -Ну… С утроенной любовью, – я смутился и опустил глаза на свои дрожащие от напряжения колени. -Ты же мой сын, – она обхватила руками мою шею и прижала голову к своей груди. – А после того, как ты потерял руку, я люблю тебя ещё больше, ведь сейчас, тебе это нужнее всего.       Я…я никогда не думал, что после всего того, что со мной произошло, я заплачу.       Из глаз сами по себе, не спрашивая моего разрешения, текли крупные капли солёных слёз, оставляя на щеках влажные дорожки. Я не издал ни единого звука, ни единого всхлипа, но остановиться уже не мог. -Ну, ну! – она бережно оттёрла их с лица. – Давай начнём есть, а то остынет.       Я лежал у себя в комнате на кровати, и безразличным взглядом сверлил белый потолок, который так часто разглядывал в детстве.       Я уже понял, что произошло, но не хочу в это верить, это слишком сложно, это очень больно, и невероятно страшно, даже для меня. Ведь всё то, что я знал, рассыпалось в прах, когда я умер. А в этом мире, всё совсем по-другому. Я осознал это только тогда, когда на завтраке, глядел на то, как мой младший, как оказалось, брат, сидел на моём месте, и как Реборн, по-прежнему малыш с забавным хамелеоном на большой шляпе, слопал его омлет. Не у меня, у него. Этот Кенсиро отнял у меня всё, он занял моё место. Мои друзья теперь его, репетитор – его, пост десятого босса Вонголы – его, Кольцо Неба – его и, даже, Киоко теперь его…девушка. Она зашла вместе с Рёхеем к нам, вежливо поздоровалась со мной и мамой, а после повисла на шее у Кенсиро, в то время, как Сасагава яростно спорил с Гокудерой о какой-то ерунде…       Выдохнул и перевернулся на бок, выводя озябшими пальцами на стене узор, понятный только моей покалеченной душе.       Я не знаю почему, но Кольцо у него другое. Оно такое же, как было после Конфликта вокруг Колец, неправильной, незавершённой формы. А моё осталось у меня. Всё то же, соединенное с кольцом Натсу и кровью Вонгола Примо. Видимо, в этом есть чья-то вина, но я даже предположить не могу чья, а ещё…а ещё меня до сих пор терзают сомнения. Тот запах, что я чувствовал, прибывая в Нигде. Чей он? Я хочу это выяснить, мне надо это выяснить. Я знаю, что он принадлежит человеку, и думаю, что он сможет рассказать мне, почему я, умерев, попал не на Тот Свет, а в параллельный мир…       Мне сейчас очень плохо, и я начинаю понимать, каким же я был дураком! Когда отказывался от поста босса, когда не хотел проходить тренировки с Реборном, когда дважды не смог признаться Киоко в любви, когда недостаточно много времени уделял Футе, И-пин и Ламбо, а теперь… Теперь лежу на кровати, сверлю пустым взглядом стенку, и думаю, какой я идиот. Все мои друзья не обращают на меня внимания и мне даже поговорить не с кем. -Эй, Тсуна! Этот голос… Реборн?!       Я резко вскочил и повернулся к окну. Да… На нём действительно сидел он, Аркоболено Солнца и, когда-то, мой репетитор. -Зачем ты здесь? – несколько нахмурившись, поинтересовался я, спуская ноги на пол.       Брови малыша медленно поползли вверх, а глаза зажглись странным чувством осторожности и некой неуверенности в своих действиях. -Интересно… Ты изменился. Сильно изменился. Ещё вчера от тебя слова было не добиться, а сегодня даже тон уверенный появился.       Я прикусил язык. Чёрт тебя дери! Куда ни плюнь, везде бы меня раскусили, я же ничего не знаю о себе из этого мира. -Тебе показалось. – несколько иронично ответил я, прекрасно понимая, что Реборн – не тот, кого можно обмануть, в любом случае. -Расскажи-ка мне, что тебя так переменило?       Он легко спрыгнул с подоконника и так же легко очутился возле меня на кровати.       Аркоболено был насторожен и напряжён, но в его глазах не было ничего, кроме желания узнать, что стряслось. Причинить мне какие-то неудобства он не хотел. Может, рассказать?.. -Дело дрянь, – вынес свой вердикт репетитор, после моего долгого допроса.       За окном был уже вечер, ведь пересказать всю свою жизнь, начиная практически от рождения и заканчивая смертью, не так-то просто. -Это я и так знаю, – я прислонился спиной к прохладной и гладкой стене, касаясь её затылком и смотря в потолок. – Ты, лучше, скажи, кто я здесь?       Реборн не ответил мне. Он сидел и тягостно молчал, размышляя, сказать, кем я являюсь в этом странном мире, или не стоит даже упоминать… -Ты никто.       Медленно повернув голову в его сторону, я встретился с его взглядом, непривычно понимающим и соболезнующим. -Не смотри на меня так. Ты в самом деле никто. Когда-то я действительно готовил тебя на место Десятого, но ты потерял руку, и стал не пригоден для этого. Тогда, Тимотео решил, что им станет твой младший брат – Савада Кенсиро. Он подавал большие надежды и был намного способнее, чем ты. Вот и всё, что я могу сказать тебе по этому поводу.       Я запнулся, не зная, говорить ли этот, очень важный для меня, но так же и очень страшный, вопрос… -Что мне делать?       И снова впервые, он сказал без ехидства, без насмешки, не зная ответа. -Кто знает…