No way out.

У Честера всегда было особое выражение лица, когда в его руке тлела очередная сигарета. Сначала Майк над этим подшучивал, но через некоторое время желание смеяться исчезло так же стремительно, как и появилось. Изредка наблюдая за курящим Чезом, он хотел лишь одного — отобрать чертову сигарету и прижать друга к себе так сильно, как только можно. Хотелось выдавить из него всю эту боль, как краску из тюбика, чтобы не пачкала душу, не травила эмоции. Когда Честер курил, он не притворялся счастливым. Поначалу его лицо казалось полностью безэмоциональным, но затем чувства проявлялись, как знаменитые китайские письма, написанные молочными чернилами. Выгорание. Боль. Разочарование. Черная дыра, в которой сгорает всё счастье. Глубокий водоворот в горной реке, который затягивает тем сильнее, чем больше сопротивляешься. Стальная пружина, скручивающая все внутренности в непонятный комок, который никогда не распутать. Металлическое лезвие, разделывающее плоть и душу не хуже мясницкого топора. Огромный воздушный шар, который никогда не перестанет вбирать в себя окружающий воздух, который никогда не лопнет, не порвется, не сдуется, даже если сломаются ребра и потрескается позвоночник. Даже если сердце перестанет биться и замрет в предвкушении освобождения. Даже если воздух неожиданно кончится. Даже если перекрыть горло плотным кожаным ремнем. Легче не станет. Никогда. Поэтому Майк беспомощно смотрит на тлеющий огонек и сжимает кулаки. Он не чувствует ног, его сердце готово выпрыгнуть из груди или сжаться до размеров атома. Но он молчит. Он не может выдавить и слова. Если бы он только мог отдать Честеру свое тепло, свое сердце, всего себя, он бы без колебаний это сделал, но он не может. Это замкнутый круг без возможности выхода, кромешная темнота без малейшего проблеска надежды. И даже если мир рухнет, Чеза это не спасет. Его страдания выше этого мира, выше этой вселенной, выше безразличного серого неба. Эти мучения бесконечны. Они — часть его души. Они — часть его сущности, и даже если душа умрет, они останутся. Они будут его новым миром, его новой жизнью. И он будет жить. Вечно. Пока жива эта бесконечная черная дыра, он живет вместе с ней.