Знакомство с родителями.

      Зима — время холодных ветров, колкого снега и тёплого одеяла, которое Хуа Чэн непременно накидывал на своего супруга по вечерам. Сколько они уже времени вместе? Се Лянь сбился со счёта. И за всё время едва ли принц мог вспомнить — ругались ли они когда-то с Сань Ланом? Сколько бы он не напрягал память, но так и не смог вспомнить чего-то подобного.       К сожалению, ничего не вечно под луной и, с прошествием времени, даже в мирных семьях случаются разлады, знаменующие достижение края в самых глубоких чашах терпения…       В последнее время Се Ляня очень часто вызывали в Столицу. Пусть он не был Верховным Божеством, но, после падения Цзюнь У, без участия Его Высочества Небожители старались не принимать важные решения. И чем серьезнее был вопрос, тем дольше Се Лянь вынужден был отсутствовать на Небесах, с тоской отсчитывая дни вынужденной разлуки. Ближе к зиме это происходило всё чаще. Принц нервничал и извинялся перед Хуа Чэном за это, а тот… терпел.       Терпел как мог, день за днем и год за годом, пока, в один момент, не заявил, что сожжёт храмы этих ничтожеств, если они снова вызовут Се Ляня. Принц был обескуражен и взволнован.       — Сань Лан, но ведь это и моя работа тоже, — произнёс осторожно Се Лянь. — Чем ближе зима, тем больше проблем у населения. Мне жаль, но потерпи ещё немного.       — Гэгэ, это перебор! В конце концов, тебе вообще покоя не дают! Они что, совсем бесполезны, раз вызывают тебя по малейшему поводу? Ты им не слуга, — раздражению Князя не было предела. — Думаю, пара сожжённых храмов будет прекрасным намёком!       Хуа Чэн был зол и раздражён. Да как смеют эти небесные чертилы так эксплуатировать его мужа — победителя Белого Бедствия! Того, кто спас их жалкие шкуры! А надо было вообще спасать ублюдков? Большинство из них были более чем бесполезны.       — Сань Лан! Прекрати немедленно! От этого проблем меньше не станет, и тогда я буду на недели пропадать! — попытался вразумить супруга Се Лянь.       — Тогда я уничтожу всё Небесное Царство. Всё равно толку от него практически нет, — неожиданно холодно произнёс демон. Глупо было бы отрицать, что с тех пор, как Се Лянь позволил ему приблизиться к себе, Хуа Чэн стал эгоистичнее и жаднее. И Его Высочество понимал и принимал весь груз вины за поведение своего супруга.       — Сань Лан, не вздумай! — отчаянно произнёс принц.       — Но что тогда мне делать? Они перешли все границы дозволенного, — тон демона был спокоен и холоден, но в нём слышалась холодная ярость. — Нужны ли вообще столь беспомощные Боги? Внезапно что-то в душе Се Ляня всколыхнулось и вспыхнуло обжигающей обидой.       — Но я же тоже Бог, Сань Лан, — произнёс внезапно тихо и холодно принц. В этот момент Хуа Чэн вздрогнул и обернулся, смотря на помрачневшего мужа. — Если я не буду решать проблемы смертных, то какой же я тогда Бог? Мусорное божество, разве что? — он едко, горько усмехнулся. Хуа Чэн внезапно растерял весь свой пыл.       — Гэгэ, я не имел ввиду… Почему ты воспринимаешь всё так? — выдохнул он и потянулся было к Се Ляню, но тот ловко увернулся от рук и вышел. Тут же рванувшийся следом Князь не увидел даже следов исчезнувшего супруга.       

      ***

             Се Лянь никогда не ругался с Хуа Чэном до этого дня. Стоя посреди улицы смутно знакомого ему человеческого города, посреди снега и колючего холода, он бессильно сжимал кулаки.       Понимал — вспылили.       Они оба вспылили.       Но сейчас он не хотел ни на Небеса, ни домой. Есть ли ещё место, куда бы он мог податься? Раньше это не было проблемой, ведь Принц мог заночевать даже на улице. Но годы заботы Хуа Чэна дали свои плоды, и у него не возникло даже мысли завалиться спать в переулке, на холодной, промёрзшей земле. А денег на то, чтобы снять комнату, он не взял.       Пробродив около трёх часов и с непривычки промёрзнув до костей, так как не надел тёплую накидку, Се Лянь вспомнил, что есть место, куда ему можно податься. Там, где его ждут и любят, но куда он ходит очень редко.       

      ***

             Склеп королевской четы Сяньлэ.       Приходя сюда, он каждый раз вспоминал, благодаря кому его родители смогли упокоится с должными почестями. Хоть в чем-то Се Лянь был благодарен Безликому Баю, не испытывая особой радости от осознания этого.       Добраться сюда было не сложно, пусть путь был извилист. Нырнув в колодец и проползя под низкими каменными сводами, минуя переливающийся драгоценными камнями коридор, он пришёл в родительский склеп. И это было так волнительно.       — Здравствуйте, дорогие матушка, отец, — Его Высочество поклонился драгоценным гробам. — Я… я пришёл к Вам… Прошу прощения, что так долго откладывал визит. Ваш никчемный сын поругался со своим супругом и пришёл сюда, не зная, куда ещё мог бы пойти.       Он выдохнул, смахнув рукавом слезу, и уселся на колени перед гробами любимых родителей, принимая в ответ привычную тишину. — Раньше мы никогда не ругались, — ясные глаза предательски покраснели в уголках, и Се Лянь шмыгнул носом.        Посмотрев вновь на гробы, он зажмурился. — Ох! Я же так и не познакомил вас с Сань Ланом, — только сейчас Се Лянь, осознал этот факт, крайне смутясь и прикрыв ладонями лицо. — Он…хороший. Просто у нас сейчас немного… сложный период. Как вы поступали, когда ругались? Как мирились?       Ему так сильно не доставало родительского совета и наставлений. Матушка нашла бы компромисс, а отец бы сказал, чтобы Се Лянь ни в коем случае не шёл первым на примирение, так как это не достойно наследника Сяньлэ…       Но разве он всё ещё Принц? Пустые слова, не более. От его титула осталось лишь название, тень прошлого. Как он сам.       

      ***

      

      Хуа Чэн был слишком взволнован. На смену раздражению пришёл страх — липкий, сырой, как темница подземелья. Вечер, уже темно, а его супруга все ещё нет. Больше Хуа Чэн не стал ждать. Он отправился на поиски, твёрдо решив извиниться перед своим Богом.        Подумать только, как он вообще посмел обидеть своего любимого…       Нить вела его по закоулкам и коротким улочкам, и от мысли, что Се Лянь в такой холод бродил тут без тёплой накидки, мурашками покрывалось все тело. Наверняка он очень сильно замёрз. И из-за чего? Из-за него. Недолго думая, Хуа Чэн направился дальше, вперёд. Он уже довольно далеко зашёл — местность показалась до боли знакомой. Он знал это место и от этого во рту отдавало непривычной, почти забытой за столько времени горечью. Но больше он удивился, когда нить ушла под землю, в давно пересохший и заросший колодец.       Без лишних раздумий Хуа Чэн спустился вниз, осмотрелся и нашёл узкий лаз, преодолеть которой ему пришлось почти ползком.       В конце концов он пришёл в зал, где стояло чучело, на котором был наряд Воина, радующего богов, а также два больших гроба и…       — Гэгэ! — Се Лянь сидел около одного из гробов, прижав к себе колени и уткнувшись в них. Кажется, он задремал. Об этом говорил его растерянный, немного сонный взгляд, когда он вздрогнул и начал испуганно оглядываться.       — Сань Лан, это ты… — с облегчением выдохнул Принц и поднялся на ватных ногах. — Что ты тут делаешь?       Он не сразу сообразил, что Хуа Чэн нашёл его по нити.       — Сколько прошло времени?       — Много, гэгэ. Я очень долго тебя искал, — дрогнувшим голосом произнёс Хуа Чэн. И в следующий момент они одновременно произнесли единственнос слово: «Прости». После оба замерли, не зная, что сказать. Хуа Чэн начал первый, подходя:       — Гэгэ, я не должен был так себя вести. Я вспылил. Не знаю, что на меня нашло. Не знаю, как я вообще посмел так себя вести с тобой. Гэгэ, прошу простить этого ничтожного супруга. Я приму любое наказание, только… вернись домой, — Хуа Чэн сжал кулаки.       Се Лянь тоже какое-то время молчал, пока не выдохнул рвано и устало. Он замёрз. Продрог до самых костей.       — Я тоже виноват перед Сань Ланом. Я должен уделять своему супругу больше времени. Постараюсь этим больше не пренебрегать, — произнёс Его Высочество и подошёл ближе. Хуа Чэн покачал головой.       — Ты ничего мне не должен, никогда не был и не будешь.       Се Лянь подошёл вплотную, положив руки на его щёки. Он выглядел опечаленным, усталым и немного замученным. Красные глаза выдавали то, что он пролил немало слёз. Из-за него. А руки? Они слишком холодные для живого человека. Даже холоднее, чем кожа демона.       — Мы оба виноваты… Ох, раз ты тут… — Се Лянь повернулся к гробам. — Матушка, отец. Это мой супруг — Сань Лан. Я давно хотел Вас с ним познакомить. Сань Лан, это мои отец и матушка. При жизни они были самыми дорогими для меня людьми.              Хуа Чэн какое-то время молчал, а затем внезапно преклонил колени перед гробами, заставив Се Ляня охнуть.       — Моё имя — Хуа Чэн, но для гэгэ я — Сань Лан. Большая честь познакомиться с Вами, — произнёс он с небольшим волнением. — Я… я обидел вашего сына, но пришёл исправить ошибку. Искренне надеюсь, что Вы простите этого недостойного и позволите вернуть его домой. По моей вине он замёрз и наверняка голоден. Если это не покажется Вам большой дерзостью, то мы вместе придем сюда снова, а сейчас я бы хотел забрать супруга. Вы вырастили прекрасного и достойного сына. Он самый лучший, самый добрый, всепрощающий и отважный. В нём сочетаются благородство и храбрость. Он всегда стремится помочь тем, кто нуждается в его помощи. Отныне и вовек, я клянусь, что буду внимательнее к супругу. Вы можете положиться на меня.       Се Лянь не знал что сказать на этот счёт. Он молчал и поражённо смотрел на Сань Лана.       — Мне кажется ты преувеличиваешь, — наконец из его уст раздался смех — мягкий и тёплый, каким привык и любил слышать его Хуа Чэн.       Демон поднялся на ноги и подошёл к принцу. Взяв любимого супруга за руку, он подбросил кости.       — Я сказал то, что вижу в тебе. Давай вернёмся домой, гэгэ, — и они исчезли, оставив после себя тишину.              И слышалось в этой тишине и молчаливое одобрение и ворчливое негодование.              Они обязательно ещё придут сюда. Вместе.