Ненавижу, но люблю

Лучи полуденного солнца щедро освещают медицинский пункт при резиденции Польши; отражаются от металличиских поверхностей и резвыми бликами играют на белом потолке. Украина, смирно восседая на одной из кушеток, заинтересованно наблюдает за этим зрелищем, лишь изредка прерываясь на болезненные мычания, вызванные действиями польки. Которая, временами матерясь и чертыхаясь себе под нос на родном языке, сосредоточенно обрабатывала ей новоиспеченные раны и бережно освежала перевязку на старых. Польша силой унимает дрожь своих рук и старательно пытается утихомирить перерывистое от гнева дыхание; видит бог, как сильно она злилась и на русских, являвшихся прямой причиной этого безобразия, и на саму Украину — слишком храбрую, отчаянную, вечно лезующую на рожон. — Я тебя ненавижу. Ты это знаешь? Польша говорит это с напускным спокойствием и до невозможности обыденным тоном, будто констатируя привычный и общеизвестный факт, а украинка лишь хмыкает насмешливо, и, решая не оставаться в долгу, улыбчиво отвечает: — Знаю. Я тебя тоже. И это «я тебя тоже» срывается с ее губ с такой игривой нежностью и теплом, что Польша мгновенно чувствует очередной прилив глухого раздражения и неистового желания заткнуть ее; не слышать больше этого ласкового тона и мягкого голоса. Как же она ее бесит. — Непохоже, — буркает полька, заканчивая с перевязкой последнего ранения. И прежде чем Украина успевает хоть как-то отреагировать, она цепляет ее подбородок и резко целует, нещадно терзая сухие обветренные губы, будто бы намереваясь отыграться на ней за причину своей необузданной ярости. Украинку, улыбающуюся в поцелуй, это только веселит. Она знает, что Польша взбесилась, потому что хотела бы услышать «я тебя тоже» в ответ на другие три слова.