Илья был вне себя от ярости. Кровь, конечно, не кипела, как в самых примитивных высказываниях и метафорах, но определённое чувство гнева и безысходной злости присутствовало. Как этим четверым всегда удаётся выходить сухими из воды? Он ведь столько раз почти хватал их за хвост, почти доставая кончиками пальцев до желанной истины, видя их то с одним монстром, то с другим. В какие-то моменты это начинало казаться чушью, фантазией собственного разума. Ну как такое вообще могло происходить? Мы живём в том мире, где главным органом чувств является зрение, только вот Илья уже начал сомневаться, не лгут ли ему собственные глаза, и не подводит ли запутанный разум, который просто не находил логического объяснения происходящему. Он часто задавался вопросом, всё ли у него в порядке с головой, действительно ли его реальность является настоящей? После одного из школьных вечеров Фил даже начал обходить Илью стороной. Это был укол по гордости и чему-то ещё. Что он такого сделал? Что вообще происходит у них? Чем они заняты и без него? Как что-то может происходить тут без участия Ильи? А главное, ходят такие счастливые, всё говорят о чём-то. Наверное, замышляют очередную пакость в его сторону, очередной их глупый розыгрыш.
В этот раз им не уйти! Он точно доберётся до всего, что они скрывают.
Это был обычный школьный день, по крайней мере, для Арта и его компании, а вот Илья был на взводе, всю ночь он планировал и планировал, как же поймать неуловимую четвёрку. И вот гениальная и простая мысль посетила его. Ничего не нужно, кроме обычной слежки. Да, в прошлые разы не выходило, но теперь он многое знает. Информация о месте встреч и продолжительности последних, определённо была ценна. Осталось просто узнать, что скрывается за этой дверью под лестницей и всё. Теперь директор его точно выслушает и перестанет измучено отводить взгляд при каждом появлении Ильи в его поле зрения. Ведь каждый раз, когда подобное происходило, ему и правда казалось, что единственная проблема это он сам. Что это не та четвёрка, которая постоянно в секретах и тайнах, а он сам, который просто хочет, как лучше, но всегда сталкивается с какими-то трудностями. Но он обязан был доказать свою правоту. Обязан.
Было около четырёх часов вечера, уроки закончены, школа опустела и только эта дверь не даёт покоя. Илья тихо стоит подле неё, прислушивается. И правда, только какое-то урчание, словно работающий механизм, да ничего больше, будто внутри никого и нет.
Илья достаёт из кармана ключи, которые он ещё утром взял на охране. Кто же откажет такому приятному и популярному в школе парню? Даже этот старый дядя охранник не откажет. Хотя может...у него были какие-то свои намерения? Фу. Лучше не думать о таком. На какие только мысли не наткнёшься в такой нервной обстановке.
Тихий щелчок и дверь, эта тайна, наконец-то откроется перед Ильей. Ещё совсем немного, занавеса лжи приоткроется, станет явью и покажет то, ради чего Илья тратил так много времени и сил. Информация, не так ли? Всё всегда сводится к этому. Люди хотят знать больше, чем знают. Получать больше, чем получают. Иметь больше, чем имеют. Но в отличии от многих, у Ильи всё же есть возможность добиться своего, в то время как для остальных их же желания так и остаются чем-то несбывшимся.
Но кабинет пуст. Вот так просто. Там нет никого, но он точно знает, точно видел, как туда входили и точно не выходили четыре человека.
– Куда они делись? - звучит по-особенному отчаянно.
Илья обходит всю небольшую комнату, заглядывает в каждый угол, но по-прежнему пусто. Только вот ноутбук чей-то не закрытый так и остаётся на столе. Илья подходит, смотрит и решает выключить, но только он подносит руку к клавиатуре, как начинается какое-то световое шоу. Искры и голубые огни его ослепляют, и он проваливается во тьму, а когда открывает глаза, то уже явно находится не в школе. И становится страшно. Действительно ли школьный психолог был прав? Он нездоров?
– Что...что за прикол такой?! Арт? Кира? Фил? - зовёт он почти каждого, пока понимает, что совсем один. Это звучит практически, как приговор. Рядом никого. Абсолютно.
Приходится встать и оглядеться. Если бы его челюсть могла оторваться и упасть, то именно это бы и произошло. Какие-то замки, летающие камни и арена. Всё это выглядит, как компьютерная игра. Может быть так и есть? Его ударили по голове и нацепили VR-очки? Илья ощупывает голову, но нет, кажется, это всё реальность. Но как? Как такое вообще может быть? Сомнений становится всё больше, а логичных объяснений всё меньше. Это давит, заставляет задыхаться в собственном незнании и непонимании. Как он дошёл до такого? Почему самому себе верить стало настолько невыносимо?
Приходится идти вперёд, чтобы узнать, где он. В небе большие буквы и снова вопросы и вопросы. Илья трёт глаза. Ужас проносится в его голове. Это просто какой-то ужас. На мгновение ему кажется, что если он закроет глаза, то всё исчезнет, придёт в норму. Словно простая галлюцинация, которая проходит в виде зрительного наваждения. Возможно, он слишком устал от постоянных поисков четвёрки друзей, а его организм оказался не готов к подобному. Нужно лишь отдохнуть немного, и всё придёт в норму. И старый стол в комнате, и обычный ноутбук, и даже задёрнутые шторы, которые стали последним, что он увидел перед иллюзией. Но всё остаётся на месте. И от этого становится тошно, по-настоящему. Илье кажется, что его сейчас вырвет, но нет, он же сильный и смелый, значит, надо держать себя в руках. Наверное, эти четверо только этого и добиваются - его позора. Да, это всего лишь их глупая шутка, чтобы снова выставить его посмешищем, ткнуть пальцем и уйти безнаказанными.
– Эй, есть тут кто? - гораздо тише уже говорит Илья, словно теряет надежду по крупицам. Надежда умирает последней, но только потому, что перед этим убивает все остальные эмоции. Страх медленно отступает, но и это не приносит удовлетворения. Очевидно, плохой знак.
Из ниоткуда выпрыгивает человечек, маленький и деревянный, он начинает тараторить, говорить непонятные слова, но Илья не хочет это всё слушать. Прислушаться - значит поверить в реальность происходящего, в эту вопиющую глупость, признать собственное бессилие и поддаться течению. Илья на такие жертвы идти не готов.
– Стоп, стоп, стоп. Я не хочу ничего из этого, скажи мне, где эти! - просит он, возможно, умоляет, потому что маленькое существо перед ним явно выходит за рамки любого, даже очень продуманного, розыгрыша.
– Я сказал, выбери персонажа! – маленький человечек кричит на него, и от испуга Илья тыкает туда, куда тот показывает и что-то начинает происходить, словно фея из мультиков, он воспаряет вверх и облачается в зелёный костюм, а в руках появляется какая-то балалайка.
– Что это за бред?! - кричит на Баквита мальчик, но того уже и след простыл. Самое страшное только начинается. Фигуры, что были расставлены вокруг него, начинают ходить ходуном, двигаться в его сторону и угрожающе махать мечами. И мечи их блестят, словно сделаны из самой крепкой стали. Животный страх, вот как называется это чувство. У людей нет инстинктов, но врождённый рефлекс требует бежать. Спасаться. Что угодно, лишь бы не умереть.
– О нет, нет, нет, - только и может повторять Илья, пытаясь спрятаться за гитарой. Он крепко закрывает глаза и присаживается на землю.
«Ну вот и всё, наверняка я погибну. Что же скажет мама? Мамочка, забери меня от сюда, пожалуйста.»
В голове ворох мыслей, и каждая из них ужаснее и страшнее предыдущей. Что сделают с ним эти чудища? Наверняка что-то не лицеприятное. Бедное его красивое тело.
– Илья! - вдруг слышится откуда-то чей-то знакомый голос. Не успевает Илья открыть глаз, как перед ним пролетает фаербол и разбрасывает всех роботов по полю. Они мертвы, мертвы на столько, на сколько могут быть мёртвыми куклы.
– Мама ? - пищит Илья и наконец открывает глаза.
– Для тебя могу быть и мамой, – усмехается Черных, гордо возвышаясь над Ильей. В руках его какой-то посох, а сам он не похож на себя, тоже в дурацком костюме и такой нужный и приятный в этот момент.
– Фил, - еле проговаривает парень, продолжая пялиться на своего спасителя.
– Ну а кто же ещё? - улыбается лучезарной улыбой тот и подаёт ему руку. Удар и рука отлетает в сторону.
– Не нужна мне твоя помощь, - говорит Илья, явно противореча самому себе и своим прошлым фразам.
– Да что ты говоришь, кажется тут кто-то звал свою мамочку, - Илья заливается краской гнева и смущения.
– Иди ты знаешь куда, - звучит совершенно не в вопросительной форме.
– Ну давай, попробуй, - говорит ему Фил и вцепляется пальцами в одежду Ильи, хватая того за грудки и поднимая с пола. – Попробуй, скажи мне это, - взгляд голубых глаз мгновенно становится холодным, как лёд. Такие красивые и пугающие. Они впиваются в него, словно раздевая, и Илья смущается от своих мыслей, виновато отводя взгляд.
– Прости, - бубнит себе под нос он и отдёргивает рубашку из чужих рук.
– Баквит, сохраниться и выйти, - Илья не успевает спросить ни про Баквита, ни про то, откуда выйти, как они оказываются снова в той же старой школьной комнате.
– Что это было? - только и успевает спросить он перед тем, как Фил на него налетает, прижимая к стене.
– Что ты там делал? - выдавливает тот, и горячее дыхание обдаёт лицо. От Фила пахнет ягодами, наверное, из-за жвачки.
– Я...ну, я, - слова не идут. Совершенно.
– Ты не должен был сюда заходить и видеть это, ты должен всё это забыть, ты понял меня? - всё громче и жёстче начинает говорить Черных, вдавливая Илью всё сильнее в стену.
– Понял?
– Да...да...понял я! - испугано кричит Илья и продолжает смотреть в глаза Филу. Тот тоже смотрит на него, ища враньё в лице Ильи. – Правда, - говорит он, словно увидел чужие намерения во взгляде. И только после этих слов Фил отходит на пару шагов и скрещивает руки на груди. – Но скажи...почему?
– Почему? - переспрашивает Фил. Его голос ломается, словно набирает обороты. И это, к слову, оказывается правдой. – Да потому что там опасно! - он снова начинает кричать. И вдруг резко подходит, вцепляется пальцами в лицо и грубо целует Илью. Тот вырывает и отбегает в сторону двери.
– Что...что ты делаешь...псих! - кричит Илья и убегает. Бежит он, конечно же, домой, как можно быстрее надевает куртку и шапку и бежит, и бежит, пока не начинает задыхаться. На улице уже темно и очень холодно. Мороз обдаёт горячую кожу, но Илья всё равно весь горит. Что только что произошло? Это даже страннее всего того, что он видел ранее. В мыслях всплывают странные воспоминания. То, чего он даже вроде бы как и не видел, и не слышал, и не должен был помнить. Голос Фила, как тот кричал и просил отпустить. Странный испуганный голос. Такой приятный. Но он не может себе позволить так думать об этом. Это же был ужас. Как то посмел сделать нечто подобное. Это же отвратительно и неправильно. Не должны два парня...
***
Фил корит себя за то, что сделал. Это не то, чего он планировал, да он вообще даже не планировал и, кажется, не думал.
– Вышло, как всегда, - тяжело вздыхает он и устало трёт веки.
– Что вышло? - спрашивает Кира. – Ты его что...как-то обидел? - в голосе девушки угроза, даже не понятно почему.
– Да нет же...просто глупо поступил. Не бери в голову.
– Ну конечно, - фыркает она и уходит в класс первая. Фил же не спешит. Как ему смотреть в глаза Ильи теперь? Это будет ужасно.
Приходится зайти, хотя Фил умолял звонок не звонить. Их глаза встречаются сразу же, вот только Илья хмуро отводит взгляд, а Фил смущённо опускает свой. Что же теперь будет между ними? Фил так старался всё это время скрывать свои чувства, а тут произошло это и теперь на счастливый финал, который он так часто представлял у себя в голове, и не надо надеяться. А может всё это выдать за неудачную шутку? Но как тут пошутишь над собственными чувствами?
***
Звук струн разносился приятной мелодией по классу. Гитара была жёсткой, новой, слегка громкой, но явно приятной слуху Ильи. Он обнаружил её вчера в своём рюкзаке, когда уже вернулся домой. Решил оставить. Всё-таки это была первая улика как никак. Ну и конечно приятный презент за его старания, хотя всё ещё было непонятно, как такой громоздкий предмет помещался в столь небольшой рюкзак. Но, учитывая всё пережитое, подобный факт едва ли сильно волновал, скорее оставался на периферии сознания, словно само собой разумеющееся. Илья давно не играл, поэтому выходило туго, но музыка всё равно выходила сносной. Вспоминались уроки музыки в детстве, которые не принесли пользы, но сейчас отзывались мелкими воспоминаниями. Единственная ясность среди полностью спутанных мыслей и действительности.
Он сидел один в классе географии и думал. Думал над вчерашнем и тихо, в перерывах между музыкой, записывал что-то на листок. Илья начал тихо напевать популярную песню играя её на гитаре.
– Когда рождается музыка...
– Не знал, что тебе нравится такое, - Илья вздрогнул. В дверном проёме стоял Фил. Муромов не услышал, как тот открыл дверь, оттого испугался вдвойне.
– Кто бы говорил. Сам-то с первой строчки песню узнал, - парирует Илья, словно больше не хочет ощущать своих проигрышных позиций, которые преследовали
его всю жизнь со вчерашнего дня. Фил спас его, словно он сам был полностью бесполезным, несуразным. А затем и поцеловал его так, будто его мнение и вовсе ничего не значило. Быстро, без спроса, словно имел на это право. Но это было, определённо, не так. – Не подходи, - как-то слишком резко говорит Илья и заносит над головой гитару, как бы вооружённый. Предыдущие мысли слишком стремительно врываются в голову и кричат о вопиющей несправедливости. Илья в спасении не нуждается. В чужих губах тоже. Но он уже ни в чём не уверен.
– Воу, воу, чувак... Успокойся, - Фил вскидывает вверх руки и остаётся на месте. – Я просто хотел поговорить, - произносит он с самым простым выражением лица, в которое Муромов вглядывается дольше положенного, пытаясь выловить там подвох.
– Хватило уже разговора с тобой, - огрызается Илья, не опуская гитары.
– Просто выслушай... Хотя бы оттуда, - Фил звучит умоляюще, Илье это нравится. Он закидывает ногу на ногу и слегка вздёргивает голову, как бы давая команду продолжать.
– Я знаю, что поступил неправильно, мне не стоило делать этого, - с громким вздохом говорит Черных, собираясь с мыслями, словно пришёл на исповедь.
Holy Father, we need to talk
Святой Отец, нам нужно поговорить,
I have a secret that I can't keep
У меня есть секрет, который я не могу сохранить,
I'm not the boy that you thought you wanted
Я не тот мальчик, которого ты хотел,
Please don't get angry, have faith in me
Пожалуйста, не злись на меня, поверь в меня...
Илья внезапно понимает, что видеть Фила в таком состоянии весьма непривычно. Его опущенный взгляд совершенно не то, что можно увидеть в наличии у вечно энергичного блондина. Муромов чувствует, что этот момент принадлежит только ему, только им. Пальцы на гитаре заметно расслабились. Да и не мог бы он с самого начала ударить ей человека. Особенно Фила, как бы это ни шло вразрез с собственными чувствами и эмоциями.
– Я ведь противен тебе теперь? - спрашивает Фил, продолжая свой монолог.
Но самому Черныху кажется, что он знает ответ. Он всегда знал. Окружающим он отвратителен, даже если они не знакомы с ним. Стоит Филу сказать, что ему никогда не понравится девушка, как общество начнёт осуждать его, словно он сделал что-то не так, оступился где-то, видит красоту в том, на что никто не смотрит. Так было всегда. Разве что глупые книжки о разнообразной любви вселяли уверенности, но они никогда не были правдой, потому что действительность всегда была другой. Холодной, жестокой, в которой даже Арт иногда в сомнениях косился на него, Вик молчал как-то непонятно, по-своему, а Кира вздыхала только тяжело и по плечу хлопала, будто это могло что-то изменить. Но ничего не менялось. Луна оставалась красивой только рядом с собственным полом, а остальные видели в этом преступление, которого он не совершал.
– Мне жаль, - подводит итог Фил, извиняясь за то, чего не сделал. Но так было всегда. Просить прощение за то, какой ты есть стало привычкой. Черных лишь надеялся, что перед Ильей ему этого делать не придётся. Но сейчас было очевидно, что желанию этому сбыться не суждено.
– За что ты извиняешься? - впервые подаёт голос Илья.
– За себя, - вырывается быстрее, чем Фил того хотел. Мысль столь стремительная, что сразу же находит выход. – За свои действия. За то, какой я есть.
Муромов смотрит на него пристально, но по его взгляду ничего понять не удаётся, да и Черных никогда не умел читать по лицам. В какой-то момент Илья наклоняет голову немного вбок, манит пальцем. В любой другой ситуации это выглядело бы странно, но Филу кажется, что зовут его отнюдь не ради чего-то хорошего. Чтобы ударить, возможно. Это распространённая реакция, если честно, и обычно Черных такого не терпел, но у Муромова были основания его недолюбливать. Это, пожалуй, хоть как-то выделяло его на фоне остальных. Фил молчит, когда оказывается чересчур близко к чужой фигуре. Илья смотрит на него с некой искрой в глазах, которая выбивает из колеи. Обычно, никто не бьёт с улыбкой на лице, разве что настоящие садисты. Но Муромов точно не был одним из них, вспомнить хотя бы его постоянные визиты в живой уголок и трепетное отношение к бродячим котам. Значит, было в этой искре что-то другое, чего понять не выходит. Илья выглядит рыжей бестией, его хочется прижать к себе и не отпускать. Но эти мысли злят, они не должны существовать в такой ситуации. Но они есть, они сильнее его, но Фил попросту возненавидит себя, если снова выкинет какую-нибудь глупость, особенно после своих же извинений.
– Либо гей, либо бей, - говорит Илья со своей фирменной усмешкой, что ставит блондина в полный ступор. Казалось, над ним издеваются, но чужой голос звучит совсем не так.
– Что? - в непонимании спрашивает Черных.
– Ты не видел этот фильм? - с завидной простотой спрашивает рыжеволосый, вставая на ноги и разминая некоторые мышцы. Гитара остаётся покоиться на ближайшей парте. – Главный герой, парень, под конец фильма целует своего лучшего друга, парня, с этими словами. И он встаёт перед выбором - либо признать свою любовь к мужчинам, или же ударить друга и окреститься от ответственности. Так вот, ты такого выбора лишён. Потому что всё, что нужно было, уже признал.
Данные фразы ничего не проясняют, оттого Фил порывается задать ещё несколько вопросов, но не успевает. Хотя это слабо сказано, потому что Черных внезапно ощущает что-то инородное на собственных губах, словно иллюзия, но слишком реальная и материальная. Илья целует его. Целует так, будто не он вчера сбежал, будто не он заставил извиняться и волноваться. Так просто чужие губы прислоняются ближе, что даже недоумение от слов рыжеволосого проходит. Но с тем же кончается и кислород, который разграничает время поцелуя.
– Почему? - на первых порах это всё, что выходит сказать у Фила, но через несколько мгновений он продолжает. – Почему поступаешь так, если вчера сбежал?
– Знаешь, - спустя пару секунд задумчивости Илья начинает говорить, – парень из того фильма, он ведь ударил своего друга в ответ на поцелуй. Но не потому что ему было противно, а потому что испугался.
– Испугался? - спрашивает Фил, чувствуя некую параллель в рассказе Ильи.
– Да, он никогда всерьёз не думал о том, что ему понравится целовать мужчину. Это было для него в новинку. Ему нужно было время всё осознать.
– Осознал?
– Да.
После ответа Ильи Черных ощущает свободу собственных действий, которая позволяет ему схватить рыжеволосого за галстук и притянуть к себе в очередном поцелуе в полном понимании, что теперь уж ему точно не откажут. Возможно, на этот раз получается менее невинно, хотя бы потому что в середине процесса Фил чувствует чужие руки на собственных бёдрах, которые явно начинают изучать их в неком собственническом порыве.
– Я сверху, - предупреждает Черных на такую маленькую дерзость.
– Мечтай, - прикусив чужую губу, отвечает Муромов, слишком откровенно продолжая начатое. Их противоборство нельзя было назвать поединком льда и пламени, они, скорее, оба были пламенем, только разной температуры. Кто из них был главенствующим? Понять чертовски трудно.
Рядом стоящая парта была единственным ориентиром в пространстве, поскольку, как оказалось, Фил был из тех, кто во время поцелуя глаза закрывал. Илью это в каком-то роде забавляло, но ровно до тех пор, пока он не начал ощущать почти болезненное трение в районе паха. Хотелось гораздо большего, хотелось, как минимум, не останавливаться. Никто и не думал об этом. Фил почти рефлекторно двигался вперёд, прижимал чужое тело к парте в желании заставить подчиниться. Стоять в подобном положении было тяжело, но если бы кто-то сдался и согласился быть ведомым, стало бы гораздо проще. Только вот никто уступать не хотел. И пока Илья продолжал оглаживать чужие бёдра, Фил запускал свои руки под рубашку Муромова. А стоило Черныху попытаться оставить несколько меток на бледной шее, как на собственной он тут же ощущал пару новых укусов. Это, в каком-то роде, была игра проигравших. Хотя бы потому, что вылиться во что-то большее это не могло по причине неготовности. Вряд ли кто-то из них ожидал подобного завершения дня и взял хотя бы резинку. А уж говорить о том, что класс географии никак не вязался с фантазиями обоих, вообще не стоило.
Say I shouldn't be here but I can't give up his touch
Говоришь, что я не должен быть здесь, но я не могу отказаться от его прикосновений,
It is him I love, it is him
Это он мне нравится, это он,
Don't you try and tell me that God doesn't care for us
Даже не пытайся сказать мне, что Богу плевать на нас,
It is him I love, it is him I love
Это его я люблю, я люблю его.
Но руки двигались сами, очерчивали чужие формы, а губы не могли насытиться в своих безмолвных порывах и поцелуях. Время не замирало, но было очень близко к этому, только вот звук настенных часов всё же прояснял реальность. Странно было понимать происходящее, но этого и не хотелось. Слова были не нужны. По крайней мере, они всегда могли найти свои собственные, исключающие фразы с пресловутым словом на букву «л».
– А в этом твоём фильме, - пытаясь выровнять дыхание, говорит Фил. – Там счастливый конец?
– Неа, - с подозрительно довольной улыбкой отвечает Илья. – Тот сбежавший парень осознаёт свои чувства и возвращается. Но главный герой к тому времени уже мёртв.
– Ты всё испортил, - выдыхает Черных, явно ожидавший красивого завершения истории любви, а не такого печального конца.
– По-моему, я сделал всё только лучше.
Holy Father, judge my sins
Святой Отец, суди мои грехи,
I'm not afraid of what they will bring
Я не боюсь того, к чему это приведёт,
I'm not the boy that you thought you wanted
Я не тот мальчик, которого ты хотел,
I love him
Я люблю его.
И поспорить с этим, однозначно, трудно.
