Холодно

Уже не первый год его терзает мысль, что ему не хватает тепла. Казалось бы, он проводит в самых жарких точках Сумеру большую часть своего времени — о каком тепле может идти речь в таких условиях? Однако, в пустыне не было тепло — там было жарко. Этот жар пронизывает тебя до костей, заставляет терять сознание и рассудок, полностью уничтожая изнутри. Сайно же давно мечтал о приятном, обволакивающем тепле, которое не будет сулить опасности, а наоборот — ощущение спокойствия и уюта. Тут же встревала его главная проблема — он никогда не мог не то, что бы понимать юмор, но и ладить с людьми вовсе. Конечно, генерал отдавал себе отчёт, что он судья, который настигает всех неверных и внушает страх одним лишь своим присутствием. Но неужели это должно его лишать обычных человеческих чувств? Тех, что испытывают большинство людей — счастье, близость, защищённость, радость. Сайно не хотел этого признавать, но всё же давно осознал, что он одинок и ему, походу, суждено всю жизнь стоять, облокотившись на перила, также в одиночестве. Но не в этот раз. Неожиданное прикосновение к его плечу вывело его из пучины грустных раздумий. Сайно резко обернулся, уже готовясь нападать, но, увидя перед собой знакомое лицо Тигнари, смягчился. — Теряете хватку, генерал, — тот усмехнулся, наблюдая за появляющимся недовольством на лице Сайно. — Я просто задумался, а ты, к тому же, ходишь очень тихо. — И неужели твои уши тебе не помогают? — Парень с издёвкой легонько подёргал за край его головного убора. — Ах да, они же ненастоящие. Генерал в ответ лишь отвернулся, тихо фыркнув, а фенек облокотился на перила рядом с ним. На самом деле Тигнари уже давно стал подмечать тоску и подавленность Сайно. Он будто действительно был волком-одиночкой, но шло ли ему это на пользу? Вряд ли. Однако, лесной страж не решался расспрашивать генерала — да и вряд ли бы тот ответил, поэтому фенек стал стараться чаще звать «одиночку» к себе в лес или самостоятельно заявляться где-нибудь рядом, чтобы хоть как-то скрасить его времяпровождение. *** Теперь Тигнари жалел, что не осмелился вникнуть в проблемы Сайно. Он нашёл парня посреди леса — тот был весь в ранах и истощён. Как вообще такой всесильный генерал мог дойти до такого? Вопрос хороший, но сейчас Тигнари волновал только сам Сайно. Он быстро перевязал ему раны куском ткани, содранной со штанов лиса, и понёс в деревню, прижимая как можно ближе к себе, будто нёс нечто ценное. Наверное, если бы Сайно не был без сознания, то почувствовал как сердце Тигнари бешено колотилось. Генерал был бледным и не подавал признаков жизни, обмякнув на руках лесного дозорного. И только на подходе к поселению тот слабо качнул головой, шепнув «холодно». От чего фенек начал внутренне паниковать, что вовсе не было свойственно его сдержанности в любой ситуации. Когда дело касалось Сайно, он вообще всегда вёл себя не так, как обычно. В следующий час тот уложил парня у себя дома и стал разбираться с ранениями. После лис приготовил отвар из трав и аккуратно влил в рот Сайно, поддерживая его голову, дабы тот не захлебнулся. Сделав всё, что он мог, Тигнари устало сел у кровати и оглядел несчастного. Как всегда красив, но его слишком сильно выпирающие скулы и местами кости пугали. Единственное, что успокаивало — Сайно всегда возвращался из пустыни таким худым и истощённым, но достаточно быстро возвращался в форму (не без помощи Тигнари, конечно). — Что же произошло с тобой за эти месяцы, Сай? — Голос учёного был тихим и немного дрожащим. Тигнари опустил уши и уткнулся в простынь, закрывшись руками, но ладонь тот положил на ладонь генерала. Та была пугающе холодной. Время перевалило за полночь, когда со стороны Сайно раздались шорохи. Фенек дрогнул и поднял голову — парень приоткрыл глаза и мутно посмотрел на того. — На... ри... — Тот потянулся к нему, но Тигнари его тут же остановил. — Лежи, тебе нельзя вставать, иначе раны раскроются, — и хоть лис старался говорить чётко, ему всё равно было сложно скрывать дрожь в своём голосе. Он одновременно был рад, что Сайно очнулся, но и также был в ужасе от того насколько шакал выглядел слабым. Но даже в такой ситуации он был упрямым, поэтому тот нашёл в себе силы взять Тигнари за руку и потянуть на себя, увалив. Благо, учёный оперся рукой о кровать, не давая рухнуть на изнемождённое тело. — Да что ты творишь? — Тот в возмущении посмотрел на светловолосого. — Нари, послушай... — Сайно закашлял, сходя на хрипы, — ... я ... Но Тигнари не дал ему договорить, вдруг поднявшись. — Сайно, тебе нельзя сейчас напрягаться вообще. Голосовые связки тоже входят в этот пункт. — Парень вздохнул, пытаясь держать самообладание. — Я сейчас принесу воды, хорошо? В ответ последовал слабый кивок и лис скрылся в другой комнате, ища заветный бутылёк. На самом деле его руки сильно тряслись и он был в диком ужасе от всего происходящего: от хриплого и слабого голоса Сайно, от его мутных глаз, от его невозможности шевелиться и от того, как он тянулся к учёному, словно к лучу света. Парень чуть не выронил бутылку из рук. Тот быстро вернулся к Сайно и помог ему присесть, давая пить. На сей раз шакал молчал. ... Молчал он достаточно долго — целую неделю. Все эти дни Тигнари был с ним и почти не выходил из палатки. Разве что на лесные патрули, а так он в основном занимался бумажной волокитой, попутно отслеживая состояние Сайно, подправляя ему подушку и варя отвары. Однако, молчание друга его волновало не меньше, чем долго заживающие раны. Может он его чем-то обидел? Да нет, бред какой-то. Наверное. Этим вечером Тигнари сидел рядом с Сайно и помогал ему пить очередной отвар — есть парень напрочь отказывался, поэтому приходилось буквально вливать в него нужные витамины. Фенек вздохнул и поставил кружку на стол. — Сайно, почему ты молчишь? Парень промолчал, отведя взгляд в сторону. — Я что-то не так сделал? Может обидел тебя чем-то? Тишина. — Сайно, не молчи, прошу. В ответ последовала неожиданная, слабая и дрожащая улыбка. — Мне просто холодно, ведь тепло всегда отвергает меня.