Любовь и шпионы

        Цицеро понимает, что со Слышащим что-то не то уже на протяжении двух недель. Нет, внешне он прежний молчаливый гад, который любит убивать исподтишка и часто игнорирует Хранителя... Цицеро не мог определить точно, что не так, но он сразу заметил что-то постороннее в поведении Слышащего. Данмер разговаривает много, улыбается часто, смеётся громко и даже тренирует одного новичка – это не тот Слышащий, который оставил ему жизнь. Который, скрипя зубами, заматывал бинтами рану и восстанавливал собственными кровью и потом Тёмное Братство. Эти два образа – мрачный Слышащий и весёлый Слышащий – никак не могут принадлежать одному эльфу, и Цицеро пытается понять, что же такого случилось.    — Вот, молодец, продолжай в том же духе, — произносит данмер, похлопав по плечу молодого парня, которому на протяжении часа показывал один и тот же приём. — Пара месяцев, и я смогу взять тебя с собой на задание, — и паренёк улыбается, светится и куда-то убегает.         Данмер смотрит ему вслед и подходит к Бабетте. Что-то говорит ей, периодически кивая на блуждающего по мосту Цицеро, который вот уже несколько дней неизменно делает вид, что просто прогуливается по Убежищу и оказывается рядом с данмером совершенно случайно. Девочка одобрительно кивает и отвечает, но Хранитель не слышит, что именно. Она регулярно передаёт ему какие-то бумажки, которые данмер сразу же убирает в карман, а после уходит из Убежища на день или два, а то и неделю.         И Цицеро жутко раздражает, что Слышащий не берёт его с собой.         Данмер разговаривает с Матерью, смотрит по сторонам и вяло напоминает Цицеро про его работу, указывая на столик с банками масел. Он беседует с Матушкой несколько раз в день, что-то записывает и перечёркивает на пергаментах, а после снова убирает их в карманы. Цицеро не может узнать, что говорит ему Мамочка. Хранитель не раз подслушивал Её беседы с данмером, но слышал лишь тихий шёпот Слышащего и звуки пера, скребущего по бумаге.         И Цицеро уже не скрывает, что ему сильно не нравится поведение Слышащего.         Данмер проводит много времени в своих покоях, и шут, как полный идиот, стоит под дверью и пытается услышать что-нибудь, но крепкая толстая древесина совершенно не пропускает звуков. Он заглядывает в замочную скважину, но не видит Слышащего, потому что тот сидит в другой части комнаты. Когда данмер внезапно открывает дверь, Цицеро теряется. После этого, заглядывая в скважину, Хранитель ничего не видит – Слышащий не вытаскивает ключ из замка.         И Цицеро злится ещё сильнее, полагая, что Слышащий что-то скрывает от него.         Вчера он проследил за данмером, думая, что тот пошёл к этой мёртвой женщине, но Слышащий отправился на горячие источники и провёл там весь вечер. За это время он – голый и безоружный – убил разбойника, спасся от дракона, нырнув под воду, и оказался незамеченным для талморского отряда, спрятавшись за камнем. Потом Слышащий вернулся в Убежище, переоделся и, широко улыбнувшись, произнёс:    — Итак, завтра будет выходной. А может, и послезавтра...         Слышащий – не тот эльф, который будет разбрасываться выходными днями, и Цицеро решает продолжить слежку.         Он следит от Данстара до Вайтрана, от Маркарта до Рифтена, от Виндхельма до Фолкрита... Часто меняет лошадей и уже готов оседлать лося, потому что денег не хватает, а жадный конюх категорически отказывается давать скидку какому-то психу. Цицеро решает пойти пешком – и, к его счастью, данмер не торопится в пути. Цицеро таится в тени деревьев, когда на данмера нападают драконы или разбойники – при этом он преодолевает жгучее желание выйти и защитить своего Слышащего, – спит урывками, чтобы не упустить эльфа, защищается от каких-то дураков, дерзнувших напасть на Хранителя и даже встречает не-живую женщину ближе к вечеру.    — Ты?! — истерично визжит Цицеро, тыкая на неё пальцем. — Что ты здесь делаешь?! Убирайся, женщина! Она всё испортит, Цицеро не должен упускать Слышащего! — он смотрит на дорогу и видит, что данмер стоит на перекрёстке и сверяется с картой.         Серана, как и полагается аристократке, надменно приподнимает бровь и смотрит на Хранителя свысока. Она хорошо одета: на её плечах пушистая шкура белого медведя, стальные пластины на её наряде сверкают в свете восходящих лун, когти на перчатках заточены остро-остро, и она похожа на смертную. И если бы Цицеро не знал, что она давно сдохла, решил бы, что она избавилась от этой болячки. Но золотой блеск в её глазах опровергает эту идею. Серана скидывает капюшон изящным движением руки и поправляет накидку. И только потом Цицеро замечает, что она верхом на коне.    — Почему ты следишь за ним? — она прослеживает за его взглядом, и не успевает Цицеро открыть рот для ответа, как женщина усмехается: — Он устал тебя терпеть.    — Ах, тупая женщина, — Цицеро обходит вампиршу и идёт дальше, — она ничего не понимает. Она не видит, что Слышащий не в порядке. Она ничего не видит, потому что у неё кривые глаза. Не ходи за Цицеро, иначе он вырежет тебе кишки!         Серана давится воздухом и приказывает коню преградить путь мужчине. Она молчит и напоминает этим Цицеро «старого молчаливого Слышащего», отчего шут скрипит зубами и вновь обходит её. Но Серана не успокаивается и снова — снова-снова-снова — останавливает Хранителя, который уже подумывает зарезать её лошадь. Она странная. Не Серана – та жуткая, – а лошадь: из костей, горит синим пламенем и дышит на него холодно. И Цицеро становится смешно от того, что дамочка подобрала коня под стать себе.    — Ты выбрала страшную лошадку, — замечает между делом Хранитель и опускает руку на клинок, который совсем недавно отведал крови. — Она такая же страшная, как и не-живая женщина.    — Если честно, Арвак мне тебя напоминает – такой же противный и визгливый, — парирует Серана и коротко смеётся, прикрывая рот рукой. Но через секунду – её лицо не выражает эмоций, и Цицеро поджимает губы. Потому что Слышащий всегда ходит именно с таким выражением.    — Гадина.    — Болван.    — Пиявка! — Цицеро яростно топает ногой. Серана меняется в лице и оборачивается в сторону данмера, который, видимо, всё ни как не может разобраться с картой и понять, в какую сторону ему двигаться.    — Ну, знаешь ли, я тебя полоумным петухом не называла ни разу, — женщина упирает руки в бока и осуждающе смотрит на шута — тот будто весь сжимается под голодным взглядом вампирши. Цицеро знает, что не-живая дамочка не будет питаться кровью Хранителя, но раз на раз не приходится, и он подозревает, что однажды она таки сорвётся и сожрёт его.    — Женщина нарывается, — Цицеро злобно хихикает, — он не слабенький, он может за себя постоять, он...    — Я бы продолжила нашу увлекательную беседу, которая, несомненно, каждый раз поднимает мне настроение, но у меня другой вопрос: что с ним случилось? — Серана смотрит на него внимательно. И Цицеро понимает, что ему нужно сейчас кому-то выговориться, но рядом никого нет, только она и конь. Мёртвой лошади он не будет говорить, а вот мёртвой женщине — можно.         Серана знает данмера. Серана сражалась с данмером. Серана делила с ним данмера.         Цицеро говорит много, быстро и сбивчиво, выглядывает из-за неё, продолжая следить за данмером, и поздно соображает, что сидит в седле дохлого коня и держится за талию не-живой женщины. Взвизгнув, он резко убирает руки, но Серана вовремя его затыкает, не давая спалиться. Цицеро послушно умолкает. Шут очень хочет ответить, но старательно сдерживается.         Они спрыгивают с коня почти вместе, когда данмер заходит в город, и идут следом, стараясь не привлекать много внимания, но жители при виде них всё равно реагируют странно. Данмер заходит в таверны, лавки и магазины, но выходит через пару секунд. Серана предполагает, что он кого-то ищет, но Цицеро отмахивается от этой идеи. Он уверен, что данмера не может никто заинтересовать. Много раз они выходят из деревень и городов. Серана неизменно призывает костяного коня, и они снова взбираются в седло, продолжая следить и днём, и ночью.    — А почему она ходит вместе с Цицеро за Слышащим? — внезапно спрашивает Хранитель. Серана невозмутимо пожимает плечами:    — Мне нужна его помощь в кое-каком деле, но ты говоришь, что он странный. Нужно выяснить причину его странности, — и Цицеро сомневается в её словах, но не видит подвоха и всё-таки решает промолчать. — Не подумай, шут, что мне нравится, как ты трогаешь меня.         Хранитель теряется, мгновенно убирает руки и восклицает: «Ну, и ладно!», но через час, когда он шестьдесят три раза едва не упал с коня, решает всё же держаться за вампиршу, которая заметно вздрагивает, но ничего не говорит. Нет, позже она возмущается, что Цицеро то больно, то сильно, то слабо держится, то вообще мешает. Они даже умудряются подраться в седле, но когда конь, которого всё это, несомненно, заколебало, встаёт на дыбы, парочка успокаивается. Они много ругаются, вновь начинают делить данмера – у того наверняка пылали огнём уши и лицо, – опять дерутся. Впрочем, бывает, что они беседуют весьма спокойно, даже ни разу не оскорбив друг друга в разговоре. Но, наверное, ни Цицеро, ни Серана не замечают этого, а если и замечают, то стараются не вспоминать.         На второй день слежки они снова ругаются, почти посылая друг друга подальше. Серана совсем не грациозно толкает Цицеро, и Хранитель хватает её за волосы, чтобы не упасть на землю. Женщина громко кричит, из-за чего взлетают с деревьев птицы в небо. И она уверена, что данмер, который был очень далеко, тоже смотрит по сторонам, но стволы деревьев очень удачно скрывают Серану и Цицеро от его глаз. Когда Хранитель садится нормально и удобно, вампирша говорит ему очень замысловатое и грязное ругательство, которое, скорее всего, только что придумала, и советует заткнуться, пока она не распорола ему глотку.    — Тоже мне, нашлась королева, — фыркает Цицеро, отвернувшись в сторону. Серана давно поняла, что в ответ шут обязательно что-то скажет – просто для того, чтобы за ним осталось последнее слово, – и женщина устало вздыхает, но ничего не говорит, продолжая чувствовать руки на талии и рваное дыхание на волосах.         И аристократке немного не по себе: она довольно... долго не была так близко с мужчиной, даже если не брать во внимание, что мужчина – полный псих, и они частенько переругиваются и даже дерутся. Её последний жених — Серана почти не помнит, как давно это было, и как тот выглядел, — был более воспитан и сдержан в проявлении эмоций, и он очень нравился отцу, который всё пытался отдать дочь замуж. Ещё, по мнению Сераны, он был красивее, чем Цицеро.         И шуту очень неудобно: последний раз он был с женщиной до того, как принял обеты Хранителя. Сейчас ему кажется, что быть так близко к женщине – неправильно, словно он предаёт Матушку и Ситиса. Цицеро прекрасно осознаёт, что... Да он просто не может находиться так близко к Серане! Но выбора у него совсем нет, поэтому Хранитель, мысленно ругаясь и проклиная сидящую перед ним вампиршу, по-прежнему мужественно молчит. Он должен продолжать хранить верность Матери, а женщины для Цицеро, который пользовался неплохой репутацией среди них в прошлом, всегда были – и есть – очень ненадёжными.         На третий день Слышащий, наконец-то, останавливается возле Камня Шора и подходит к стражнику, что-то спрашивая — Серана и Цицеро не могут слышать его речи, и Хранитель пытается читать по губам, но плюёт на эту затею, потому что различает слова «женщина» и «поляна». Стражник показывает куда-то рукой, и Слышащий с улыбкой хлопает ему по плечу. Цицеро кривится, а Серана вздрагивает под лучами солнца. Она хочет, чтобы оно поскорее уже скрылось за горизонтом – тогда аристократка сможет вдохнуть полной грудью. Данмер хватает поводья Тенегрива и ведёт его на восток, за пределы деревни. Цицеро с Сераной прижимаются к стене кузницы, стараясь слиться с ней, когда он проходит почти в шаге от них. Они оба не уверены, что эльф обрадуется такой длительной слежке.    — Может ему нужно кого-то убить? — Серана прикладывает палец к губам и рассуждает вслух: — Он ничего не говорил? — Цицеро брезгливо машет руками и плюёт на землю. — Он вообще что-нибудь говорил тебе?    — Нет! Слышащий молчит с Цицеро уже две недели, и Дурак Червей даже подумал, что он откусил себе язык. Но он говорит, и говорит много, и улыбается, и Цицеро становится противно от этой улыбки! — Хранитель не замечает, как наседает на женщину, но продолжает возмущаться: — Дурак Червей думал, что Слышащий что-то задумал. Дурак Червей думал, что он ходит к не-живой женщине, и хотел убить её насовсем, раз и навсегда! — Серана скептически хмыкает. — Цицеро перевернул весь его стол, но нашёл какие-то дурацкие любовные записки! И... — Серана крепко прижимает перчатку к его рту, призывая к молчанию, и кивает в сторону.         Они выглядывают почти вместе из-за большого камня, и Цицеро едва ли не кричит, но вампирша, буркнув тихое «Идиот», вновь затыкает его, прижав к земле. Мужчина пытается успокоиться, делая частые и глубокие вдохи и выдохи. Он ещё раз выглядывает из-за камня.         Закат. Поляна. Слышащий. Женщина. Вместе.         Серана улыбается как-то странно, смотря на них, и Хранитель не понимает, чему можно радоваться?! Слышащий всё это время бегал к женщине, совсем забыв про Семью и Хранителя. Цицеро чувствует глубокую обиду и думает, что все в Убежище наверняка знали об этом – даже Бабетта, к которой он постоянно подходил, – но шут ничего не знал. И ему жутко от мысли, что никто ему не сказал об этом.    — Это отвратительно! — злобно шепчет Цицеро, впиваясь в пару, которая решает устроить пикник на природе, смертоносным взглядом и мечтая испепелить их.    — Он же тоже имеет право на личную жизнь, — Серана устало потирает виски – определённо, три дня с шутом на ней плохо отразились, – но довольно смотрит на данмера и женщину, у которой она определённо видит пепельный цвет кожи и острые уши. У Сераны более острый взгляд, который позволяет ей почти детально рассмотреть данмерку, страстно обнимающую Слышащего. У неё не слишком длинные тёмные волосы, острые, как и у всех тёмных эльфов, черты лица, маленький нос и тонкие губы. Данмер определённо имеет хороший вкус, как думает аристократка. — Имей совесть, шут.    — Слышащий должен всецело принадлежать Мамочке, — недовольно ворчит мужчина, понимая, что вампирша не на его стороне. — Он должен всегда быть с Матушкой, а что если Она сейчас хочет поговорить со Слышащим, а его рядом нет, а? Потому что он развлекается с какой-то девкой! Цицеро не понимает его, Цицеро не понимает женщин!    — Он выбрал определённо красивое место, — осматриваясь, произносит Серана, игнорируя Цицеро. — И воздух здесь чистый.         Хранитель, раздражённо выдохнув, подскакивает на ноги и уходит вперёд, и вампирша не успевает его остановить – она хватает лишь воздух. Серана смотрит, как Цицеро твёрдой походкой идёт вперёд, и задумывается: какого даэдра она вообще следит за данмером?         Вечернее солнце светит ярко, согревая влюблённых тёплыми лучами. Она сначала прикрывает глаза рукой, а потом закрывает их и ложится на грудь мужчины, встречи с которым ждала очень долго. По закону подлости постоянно что-то не получалось: то обвал в шахте, то у него неотложные дела, или ей вдруг срочно нужна морозная соль... И так на протяжении года. Но она не из тех женщин, которые будут закатывать истерику, говоря, что у партнёра совсем нет для неё времени. Она прекрасно понимает, что в жизни не будет удобно всё. Им, конечно, удавалось несколько раз встретиться, но ненадолго. Полчаса — это так мало.    — Слава Азуре, мы смогли куда-то выбраться, — блаженно протягивает женщина, и, прижимаясь к груди данмера, рисует на ней пальцем какие-то узоры, то и дело норовя подползти поближе к бёдрам. — Я долго ждала этого дня.    — Да, — мужчина кивает, проводя по волосам рукой и тщась убрать её ладони от штанов. — И я был очень счастлив, когда увидел, что ты смыла этот странный рисунок с лица – тебе так лучше, поверь мне.         Женщина смеётся и щёлкает его по носу, а следом тянется и мимолётно целует в край рта. Данмер понимает намёк, да и он собирался проявить инициативу, но она опередила. Женщина завлекает его в долгий поцелуй, и тут он с досадой замечает стремительно приближающуюся фигуру. Фигура сильно смахивает на злобного Цицеро, который, ко всему прочему, спотыкается об мелкий камень и с размаху шкандыбается на землю.    «Да чтоб тебя волки загрызли!» — данмер аккуратно разрывает поцелуй, стараясь смотреть женщине в глаза и при этом не терять из поля зрения место, где только что видел шута.    — Я на минутку отойду, — он мягко целует её, — а ты пока разложи фрукты – у нас, как-никак, пикник, — и с тёплой улыбкой спешно подскакивает на ноги. Шустро завернув за камень, данмер без церемоний сгребает за ноги валяющегося Цицеро и подтягивает ближе. Хранитель открывает глаза и весь почти вспыхивает:    — Слыш...    — Какого даэдра ты тут забыл?! — данмер шипит не хуже злого Визары, Пустота ему пухом. Осторожно отнимает ладонь от лица Цицеро, но он готов – если тот будет орать, как резаный, – закрыть рот Хранителю снова.    — Слышащий, ты почему с женщиной?! — шёпотом возмущается Цицеро, и брови данмера мгновенно подпрыгивают.    — Так, давай по порядку: я мужчина...         Цицеро смотрит на него таким удивлённым взглядом, словно Слышащий два года маскировался нордской тётенькой, а теперь вдруг выясняется, что он всё-таки данмерский дяденька. Цицеро несколько раз опускает взгляд на бёдра эльфа, и тот чувствует себя немного неуютно – у него такое ощущение, что шут непременно хочет удостовериться, что данмер в самом деле мужчина и у него есть доказательство. Но Слышащий быстро отбрасывает эту идею – он просто зол, потому что ему мешают.    — А с кем мне, по-твоему, быть? — он изо всех сил старается не кричать и говорить очень спокойно.    — Ты должен быть с Матушкой! — выдаёт Цицеро.         Данмер представляет, как остаток своих бесконечных дней будет торчать подле Её гроба, каждый день слушая и отвечая положительно. Ему не льстит мысль о том, что он, возможно, будет ещё очень долго холостяком. И он не некрофил или что-то типа того. Ему нужна здоровая и, главное, живая женщина.    — А я вот решил побыть с женщиной, — цедит данмер, и Хранитель узнаёт Слышащего. — А теперь вали отсюда, — он больно хватает его за ухо, — и чтобы я до завтра тебя не видел, — и толкает в сторону, угрожая пальцем. — Это приказ, Цицеро.         Цицеро действительно уходит, бросая на него многочисленные взгляды, и, как только шут исчезает из поля зрения, данмер решает всё-таки справить нужду.         Серана продолжает любоваться просторами Скайрима, вспоминая былые дни, когда отец не был тираном, мать не бежала в план Обливиона, а с ней не делал жуткие вещи Молаг Бал. Тот, прежний мир, весьма отличался от нынешнего. От мыслей её отвлекает сердитый Цицеро, который рывком садится рядом и упирается локтями в колени.    — Двинутый Слышащий. Сумасшедший Слышащий. Ненормальный Слышащий. Идиот Слышащий. Дурак Червей зол на Слышащего, — ворчит он после недолгого молчания, которое Серана не нарушает вообще никак. — Он свихнулся, представляешь?! Совсем из ума выжил, бросил Мамочку ради какой-то бабы!..         Серана опять вздыхает и накрывает ладонями лицо. Она и подумать — даже предположить, — не могла, что шут такой собственник и хочет, чтобы данмер постоянно находился у него на виду, а если и выходил куда-то, то непременно брал Цицеро с собой. Серана не понимает его вообще – она никогда не хотела, чтобы за ней кто-то постоянно таскался.    — Ты такой трудный, — говорит Серана после длительного молчания.         Она насмехается над ним, и шут это понимает. Он почти захлёбывается слюной, собираясь сказать всё, что о ней думает, но... Вместо этого с невозмутимым видом поправляет перчатки и, расслабляясь, разваливается на жёстком камне.    — Ты такая ужасная, — Хранитель чуть задумывается. — И этот камень такой твёрдый!    — Всё тебе вечно не так, — Серана растопыривает пальцы и смотрит сквозь них на Цицеро, который сейчас представляет собой большой и громкий комок негодования. — И почему я пошла с тобой?    — О! — Цицеро подскакивает на ноги. — Я придумал-придумал! — он прыгает на месте, словно изобрёл нечто невероятное. — О, Цицеро ещё никогда раньше такое не придумывал, это действительно потрясно. Матушка, я уверен, обрадуется и даже похвалит Дурака Червей за такую идею.         И Серана, зная шута более или менее, понимает, что дело пахнет жареным спригганом.         Данмер отпивает из кружки, продолжая смотреть женщине в глаза, и улыбается, когда она ловит его взгляд. Правда, из-за того, что он при этом пил, большая часть эля пролилась на его одежду и тряпку, на которой они удобно расположились. Данмерка смеётся, и ему нравится её смех.    — Дурак ты всё-таки, — она отламывает кусок от пирога, несомненно, купленного в таверне – у неё было мало времени на готовку, – и откусывает немного. Она поворачивается в сторону заката и видит, что солнце почти скрылось за горизонтом. — Я живу рядом с этим местом, но никогда тут не была. Откуда ты про него узнал? — она ожидающе смотрит данмеру в глаза.         Они давно прошли стадию отношений «Любовь моя, ты знаешь, я вампир», и женщина на удивление спокойно — хотя Слышащий уверен, что внутри она вся перекривилась, — отреагировала на новость, но не предлагала ему излечиться — видимо, надеется, что он сам решит, когда набегается в образе устрашающего и наводящего на всё живое ужас кровососа. И за это он ей благодарен. Хотя он не верит в совпадения, но очень рад, что перепутал повороты на дороге и свернул в Рощу Кин, оказавшись там второй раз в жизни, и увидел её. Такую необыкновенную, такую сильную с таким завораживающим взглядом. Данмер не поэт и не писатель, но сейчас готов сочинить какой-нибудь стих и посвятить ей. К сожалению, у него нет цветов, а стихоплёт из него, как дракон из грязекраба.         Данмер ничего не говорит, устраивается удобнее на земле и, похлопав, приглашает её прилечь рядом. Она, как полагается приличной женщине, некоторое время сопротивляется, делая вид, что тщательно пережёвывает пирог, но данмер игриво утягивает её и нависает сверху, опираясь на руки по обе стороны от её головы. И ему нравится нынешнее положение.    — У меня есть свои источники, — и целует нежно, ласково и едва ли не заботливо. Но проклятый развратник внутри него, уже долгое время терзаемый голодом, орёт и бесится, предлагая сорвать с неё всю одежду и взять прямо тут. Данмер стыдится собственных мыслей и, чтобы как-то отвлечь себя, он целует всё, что только попадётся: потрескавшиеся губы касаются щёк, носа, закрытых глаз.. очерчивают контур идеальных бровей и высокого лба... Добравшись до мягких волос, данмер засекает вдалеке Серану и опускается обратно, исследуя линию челюсти...    «Да чтоб ты в овраг провалилась!» — эльф опять останавливается.    — Что-то случилось? — тут же спрашивает она, замечая резкую перемену его поведения. К счастью, Серана очень удачно уходит за камни, ибо женщина оборачивается назад, проследив за взглядом данмера.    — Я ещё раз на минуту отойду, — рывком поднимается и спешит к треклятой вампирше, чтобы выяснить, что она тут потеряла — он сомневается, что ищет Серана здесь Цицеро. Данмер благополучно доходит до большого камня, скрываясь за ним, и удачно натыкается на Серану. Тут же хватает её за руку и прижимает спиной к неровной и холодной поверхности.    — О, здравствуй, — Серана улыбается уголками губ.    — Что. Ты. Тут. Делаешь?    — П-просто гуляю, — мгновенно отвечает аристократка, но данмер её слишком хорошо знает: она редко выходит за стены замка Волкихар без надобности, а «просто погулять» он не считает острой потребностью. — А ты что здесь делаешь? — она пытается посмотреть ему за спину, но данмер не даёт этого. — Ты не один?    — Нет, но, поверь мне, я зол больше всех. Погуляй в другом месте, — он сильно толкает её, ожидая, что аристократка уйдёт в другую сторону.    — Ладно, я по делу, — складывая руки на груди, говорит Серана и замечает, как данмера передёргивает, и он оборачивается через плечо.    — А подождать никак не может? — он надеется на хороший ответ, но вампирша качает головой. — Отлично, — данмер глубоко вдыхает, — ладно, я приду завтра, и мы всё обсудим.    — Это срочное...    — Я сказал завтра, — жёстко перебивает Слышащий, и золотые глаза недобро сверкают в сгущающихся сумерках. — А теперь, прошу, оставь меня.    — Как скажешь, — Серана, чуть помедлив, разворачивается и уходит. Слышащий ещё стоит с минуту, чтобы окончательно удостовериться, что она ушла, и смотрит по сторонам, выискивая ещё «шпионов», и только после этого направляется обратно к данмерке. На её недовольный взгляд он, улыбаясь, отвечает:    — Я, наверное, выпил много воды, — в три прыжка оказываясь возле женщины, он достаточно двусмысленно говорит: — На чём мы остановились?..         Но та протягивает ему кусок тряпки и намекает вытереть всё-таки руки.         Цицеро сидит на месте и нетерпеливо ёрзает. У него уже порядком болит задница сидеть на камне, но встать и походить он не может, потому что его могут заметить все, кому не лень. Он подбрасывает кинжал и ловит, подбрасывает и ловит, подбрасывает и ловит... А потом швыряет его в пробегающего мимо кролика, протыкая насквозь, потому что Цицеро не умеет ждать! Где так долго носит эту дохлую девку?!    — ...уйти. Ау, ты вообще здесь? — он чувствует толчок и быстро поворачивает голову в сторону, встречаясь с Сераной взглядом.    — Мёртвая женщина поговорила со Слышащим? Что он ей сказал?    — Ты меня вообще слушал? — возмущается аристократка.         Она делает вид, что обиделась, но всего лишь вид – она знает, что Цицеро хочет получить ответы на вопросы. Она второй раз пересказывает короткий, но весьма содержательный диалог с данмером, часто повторяя что-либо, потому что шут комментирует её слова не самым лучшим образом. И Цицеро ругается. Ругается очень отборным слогом, а Серана удивляется, что он знает что-то помимо «Слышащий», «не-живая женщина» и «Матушка».    — Что вы тут делаете?! Ещё и вдвоём... — и Серана вместе с Цицеро подпрыгивают.         Если Цицеро всегда думал, что у данмера довольно странная натура для убийцы, то сейчас понял, что он настоящий сын Тёмного Братства. Он всегда его любил.         Если Серана всегда думала, что у данмера слишком мягкий для вампира характер, то сейчас поняла, что он настоящий кровосос клана Волкихар. Она всегда его уважала.         Если данмер всегда думал, что Серана и Цицеро не могут ужиться друг с другом, то сейчас он понял, что они довольно неплохо смотрятся вместе. Он хочет их свести.    — Слышащий с женщиной изменяет Матушке! — восклицает Хранитель, и данмер слышит всю его обиду.    — Да мне что, с мужчиной быть? — возмущается он, передёрнув плечом, зачем-то представляя на месте женщины точную её копию, только противоположного пола. Он не собирается менять ориентацию.    — Нет, с Мамочкой!         И Слышащий понимает, что Цицеро просто... ревнует его. Как главу Семьи, конечно же. Он вспоминает, что всё это время не разговаривал с Хранителем, не брал с собой в дорогу, и Цицеро, естественно, это раздражало больше, чем Серана, сидящая рядом. Он переводит взгляд на аристократку, и та примирительно поднимает руки:    — Не смотри так на меня, я оказалась тут совсем случайно, — и её взгляд говорит, что она действительно не зачинщик. Но это не оправдание для них обоих, и вот теперь данмер по-настоящему зол. Он хватает Хранителя за ухо и вампиршу за руку, намереваясь выпроводить их отсюда даже с помощью «Безжалостной силы», но неожиданно всплывшая из-за его спины данмерка всё останавливает.    — У тебя всё в поряд... Азура милостивая, кто это? — она удивлённо смотрит на мужчину и женщину, и данмер понимает, что всё становится ещё труднее, чем было раньше.         А потом они начинают говорить вместе: что-то кричат, возмущаются, ругаются, и данмер не знает, кого слушать первым. Цицеро старается перекричать женщин, за что получает подзатыльник от Сераны, и сразу же переключается на вампиршу, что-то доказывая той. Данмерка пытается что-то выяснить у него, но он слышит лишь «Сержо» и понимает, что она сейчас съязвила. Они спорят между собой, и Слышащий улавливает уже довольно грязные слова и не выдерживает:    — Заткнитесь! — ему кажется, что он только что придумал новый Крик из одного, но очень мощного Слова. — Цицеро, закрой рот, живо! — он тыкает пальцем на Хранителя, и тот покорно замолкает. — Серана, успокойся, немедленно! — он смотрит на вампиршу строго, и аристократка передумывает отвечать. — Дравиния... — он осекается, когда ловит сердитый взгляд женщины, — п-просто сядь, пожалуйста.         Цицеро фыркает и молчит, Серана демонстративно отворачивается, Дравиния упрямо смотрит вперёд. И он чувствует себя слишком усталым, чтобы спорить с ними вместе взятыми, но он не видит другого выхода: его и данмерки вечер уже испорчен, а Цицеро и Серана так просто не отстанут. В кое-то веки ему удалось хоть ненадолго избавиться от дел Семьи и Волкихара, как они тут же появляются сами. Он принимается ходить из стороны в сторону, задумчиво потирая подбородок. Он совсем недавно решил отрастить бороду, но данмерка намекнула как-то, что предпочитает мужчин без бороды. Но он хочет бороду, даэдра подери!    — Так, — он останавливается после пяти минут, — так, ладно. Всем успокоиться, — непонятно, кого он хочет успокоить — себя или их, но судя по тому, что хватается за лицо – скорее, себя. — Что вам тут надо, не буду спрашивать, потому что потом поговорю с каждым отдельно. А сейчас я очень хочу, чтобы вы исчезли и не попадались мне на глаза как минимум неделю! — к концу своей спокойной и проникновенной речи он уже просто орёт, и даже данмерка заметно вздрагивает.    — Слышащий...    — Послушай...    — Да что...         Они опять говорят все вместе, и он не понимает элементарного: неужели трудно говорить по одному? Башка трещит, виски ломит, а уши готовы отвалиться сию же минуту. Он взмахивает рукой – и они все тотчас затыкаются, чем несказанно его радуют. Правда, они делают это с большой неохотой.    «Азура! Мать Ночи! Кто-нибудь! Эй! Помогите мне!» — данмер делает очень глубокий вдох.    — По одному, пожалуйста, — он переводит взгляд в ту сторону, где скрылось солнце. — У меня головные боли, слабые нервы и нет терпения. Если можно, чётко и ясно.    — Слышащий должен вернуться к Мамочке! — первым вставляет Цицеро визгливо.    — Послушай, есть одно срочное дело, и мне нужна помощь, — монотонно говорит Серана.    — Да что здесь вообще происходит?! — данмерка поднимается с места и с недовольным лицом отходит от них на шаг в сторону. Видя, что Слышащий старательно подбирает подходящие – правильные, скорее всего – слова, тактично кашляет, напоминая о своём присутствии. — Кто это такие? — она тыкает пальцем в грудь данмера, и алые глаза обещают испепелить его, но позже.    — Это... — он указывает на шута и аристократку рукой, — это Серана и Цицеро, и они сейчас уходят, потому что у них очень много неотложных дел, — в голосе данмера яркий намёк на то, чтобы вампирша и Хранитель убрались отсюда как можно скорее. Женщина меняется в лице и подходит к данмеру, обнимая его. И Слышащий весь вздрагивает, потому что не знает, к чему такая реакция: обычно женщины обижаются, если ей и партнёру мешают остаться наедине.    — Пусть остаются, — она почти мурлыкает, но сильно сжимает его зад, и данмер еле сдерживает себя, чтобы сейчас не подпрыгнуть от такой... приятной неожиданности. Он смотрит на неё вопросительно, и женщина что-то пытается сказать ему одним взглядом, но, врата Обливиона, он слишком устал и загадки сейчас не для него!    — Ладно, — кивает он вяло, — но чтобы звука от вас не было, ясно? — хмурится и думает, что мимические морщины никогда не исчезнут с его лица от постоянной хмурости. Серана и Цицеро кивают.         Ярко освещают землю полный Массер и убывающая Секунда. Столь много звёзд сверкает где-то там, и женщина любуется ночным небом. Данмер показывает ей разные созвездия, и она улыбается, теснее прижимаясь к нему. Слышащий всё ещё зол и почти не скрывает этого, когда Цицеро пытается с ним заговорить – он рычит, и его взгляд обещает убить Хранителя позже, но данмерка успокаивает его. Она спрашивает через время: «Ты ещё злишься?», а он врёт и отрицательно качает головой, но она видит, когда мужчина лжёт, а когда нет. Она ничего не говорит и невесомо касается его шеи губами.         Серана никогда не смотрела на небо так долго, и только сейчас аристократка заметила, какое оно всё-таки красивое. Звёзды сплетаются в причудливые узоры, падают, прочерчивая за собой секундный след, а огромные луны на диво великолепны... И всё это не даёт Серане отвести взгляда. Теперь она будет чаще смотреть в ночное небо. И, возможно, лежать на земле.         Цицеро обижен. Очень обижен. Цицеро просто раздавлен! Слышащий, Мамочкин Слышащий, молчаливый данмер — все эти образы медленно рушатся, когда он смотрит на обнимающихся эльфов и скрипит зубами. Данмер говорит с ним грубо, а с ней – спокойно, он даже с Сераной так не разговаривает. Хранитель думает, что он становится ненужным для Слышащего.    — Хватит выдёргивать траву и швырять в меня, — раздаётся голос аристократки, которая приподнимается на локте.    — Отвали.    — Никогда бы не подумала, что ты такой эгоист, — непринуждённо добавляет вампирша и ложится обратно. Она чувствует запах травы и земли, свежий запах ночи, и понимает, что много тысяч лет не ощущала ничего этого.         Серана говорит вслух, рассказывает, что упустила многое в жизни, что обязана данмеру жизнью. Вспоминает, какой была её прошлая жизнь, много говорит об отце и матери, улыбается и хмыкает, грустит и злится. Хранитель видит на её лице бездну эмоций и подсознательно сравнивает её со Слышащим – они совсем-совсем разные. Даже он, Цицеро, со своим явно ненормальным поведением и перебором эмоций не стоит на одной ступени с Сераной, которая сейчас смеётся и говорит про какую-то псину с большими зубами. И Цицеро незаметно для себя поворачивается к ней лицом и слушает. Очень внимательно. Женщина замечает интерес в его глазах, и что он даже не перебивает её, спрашивая про то или иное – он молча слушает. Она не следит за временем, не видит, что Цицеро ложится ближе и тоже смотрит в небо, а потом он говорит о себе, рассказывая, что он очень гордится тем, что его выбрали Хранителем Матери Ночи. Рассказывает про шута и баронессу, про то, как убивал детей – он не слишком гордится этой частью своей биографии, – говорит, как прикидывался идиотом, чтобы убить Чемпиона Арены. И Серана тоже слушает его внимательно.         Но ни Цицеро, ни Серана не замечают, что уже три часа на поляне только они вдвоём.