Арбузные полосы

Он наклоняется, чтобы поднять выпавшую из рук тонкую пластинку. Легонько подцепляет пальцами и хочет уже разогнуться, как чувствует тёплые руки скользящие от спины по бокам и далее к груди. Прикосновения приятные и дразнящие. Через водолазку воспринимается по-другому. Более остро. Горячее дыхание в шею распаляет. Он прижимает пластинку к груди. — Был с кем-то вчера? Или удовлетворял себя сам? Или же позвонил своим «подружкам»? — мужчина,перебиваясь на шëпот, продолжает сминать упругую грудь и легко дотрагивается до чувствительных сосков. — Антош, что за ролевая? Ты же знаешь, неделю с тобой. Ну, за определённую плату, конечно, чего же ты ещё от меня хочешь, ах, — из-за грубых касаний он задрожал и задышал чаще. Светлые брюки выдали колом стоящий член. — Ух, возбудил меня ты, ммм. Давай отсосу тебе, что ли. Или хочешь экзотики и на этот раз, ух, — он хочет опуститься ниже, но руки держат крепко. Антон поворачивает тело уже лицом к себе, неряшливо, чуть ли не роняя. — Больно? — Антон видит как мужчина под ним немного морщится, но закусывает губу, притворяясь, будто это доставило ему величайшее наслаждение. — Прости. Но, но я поговорить вообще-то пришёл, Вить. Ладно, и поебаться наверное я тоже захотел. Смотрит в глаза эти огромные голубые, понимает, что хочет, чтобы только на него смотрели. Не принадлежали больше никому. Видит как ресницы длинные светлые немного подрагивают. Руки Виктора взмывают в воздух и их ладони помещаются на плечи Антона. — Поцелуй, сначала, изволь. А потом уж и балаболить будешь, принц. — Когда выступаешь, моя Королева? Приходить мне сегодня? — Приходи, коли время есть. И отпусти уже меня, или прижми уже к себе, воробушек. Сильные руки обнимают, всё ещё продолжают гладить. — Завтра вечеринка, милый, завтра. Его уже не слушают. За краешек такой лишней сейчас водолазки тянут, раздевая. — Ух ты ж, подожди, — сам снимает предмет одежды, руки этого высокого человека направляя, к заднице своей прижимая. — Бля, как же приятно, Вить, могу я? — Уже приспуская брюки, задаёт вопрос. — К чему вопросы? Со стройных ног слетают и брюки, под которыми скрывались кружевные стринги. — Ты решил удивлять меня всегда? — Если тебя удивило, то, что проститутка носит красивые трусы, да. Приспускает и бельё, раздвигает ягодицы и видит страз, значит готовился сегодня всё-таки. Для него. Медленно вынимает и слышит всхлип. Колечко мышц слегка покраснело, он нащупывает в кармане смазку и выдавливает немного на анус и пальцы. — Так же как сейчас пригнись и к столу прислонись, ага, — сосредоточенно смазку пока между пальцев растирает говорит. Скакать на хуе, как на высококлассном скакуне с улыбочкой это его работа. Никого уже не удивляет его развязное поведение. В клубе посетители всегда рукоплещут. Он чувствует боль, когда член входит глубже. Приоткрывает рот, когда тот задевает чувствительную точку. — Поговори со мной, — шепчет Шастун. — В этом есть необходимость? Антон перестаёт двигаться. — Хорошо. Эм, ах, как тебе погода? — Он спрашивает это только потому, что его взгляд устремлён в его же полупрозрачное отражение на окне, где видны капельки дождя, скатывающиеся по стеклу. Там большие руки Шастуна оглаживают внешнюю сторону бёдер, он наклоняется и загнанно дышит в загривок, двигается, желая вогнать член ещё глубже. — Ох, мокро и сыро, я думаю. Слава Богу, сейчас я гримёрке элитного публичного дома, — кусает Виктора в плечо, ещё ближе прижимая. — Вить, хочу спросить об одной личности. — Если ты снова про него, то ох, м. Давай не прямо сейчас. Двигайся быстрее. Последние десять минут в комнатке слышны то методичные, то хаотичные шлепки и приглушённые стоны. Затем крики не одновременные. Затем напряжённое дыхание. Шуршание одежды и звон пряжки ремня. — Рассказывай. — Я начну с того, что да — он меня привлёк. И сейчас, когда я вспоминаю о том, ха, расследовании меня всё ещё бьёт эта сраная дрожь и по коже бегут мурашки. Блять. Антон подходит. Присаживается на корточки. Приобнимает Щеткова за колени. — Продолжай. — Он пришёл на единственное выступление, которое посчастливилось закрывать мне. Сразу было понятно, что размениваться на комплименты он не собирался. Дело серьёзное. Такой молодой, глаза горят решимостью. Провёл опрос среди посетителей и работников. На лице всё время была слабая улыбка. Он располагал к себе. Даже охранника подмазал. А он хотел его выкинуть из здания, как только тот показал свой значок детектива или что это было. Я не знаю, но после своих действий его улыбка стала шире. Он подошёл к бару. Мне показалось, что начал флиртовать с нашим барменом Айдаром. Они улыбались и шутили. Он заказал виски, конечно же его. Крепкий «мужской» напиток. Пил медленно. Мне так захотелось к нему подойти, что я собственно и сделал. М, Антон. Ты чего? Антон же окончательно расположился на полу, вытянул свои длинные ноги и прислонился затылком к коленям. — Я слушаю тебя, ноги затекли просто. — Присядем на диван. Я продолжу. — Так, я использовал всю свою обворожительность и магическую силу проститутки и сел с ним рядом. Айдар взял на себя ответственность познакомить нас. ОН снова изогнул губы в яркой улыбке, представляясь. Он говорил умные вещи. Саша в смысле. Жаловался на результаты анализов в лаборатории. На неудачи. Я сидел и глупо хлопал глазами в своём шлюшьем костюме, — прервался на вздох и окунулся в поглаживания по опущенным плечам, — смотрел, как дёргается кадык через вырез его белой рубашки. Две пуговицы были расстёгнуты. А потом. Я понял, что всё. Пропал. Он встал. Обернулся и спросил про уборную. Я подумал, что мы займёмся сексом. Я даже почти обрадовался. Но нет. Он просто извинился и ушёл. Я последовал за ним. Когда он увидел меня, в том положении продажного мальчика у зеркала, моющего руки, почему то удивился. Он очень эмоционален был на тот момент. Моя гордость была уязвлена, да, малыш, могу пулять и такими словечками, — Антон рассмеялся. — Мы вышли вместе. Не вернулись к барной стойке. Вышли покурить. Вечером было холодно. Те участки, которые были не покрыты кожей (дорогой, вроде крокодильей, — с придыханием вспомнил Виктор), казалось посинеют. Он предложил сигарету. Я не отказался. Он снова говорил. Спросил меня не видел ли я ничего подозрительного, засмеялся. Сказал, что я наверняка слышал эту фразу во всех фильмах про таких картонных детективов. Он говорил много и красиво. Я и воспроизвести по большей части не могу те фразы. Я поцеловал его. Ни с того ни с сего. Привстал на мыски да и прикоснулся к его губам. Он не отшатнулся, но и не приобнял, не прижал ближе. Я сразу понял, что к чему. Отошёл на шаг назад и извинился. "Всё в порядке» — так сухо сказал он. Мне показалось, что он мог заплакать. Я подумал, что больше никогда его не увижу. Клишированно правда? — И? — Я ошибся. Саша не приходил неделями. Кажется я и позабыл о нём. Сначала я расспрашивал о нём Айдара, затем солистку Лёлю, мне показалось он к ней был неравнодушен в тот день. Никто не мог дать мне явного ответа. Следующий день был ничем для меня. Я как обычно выступал. Меня как обычно вызвали к себе. Я как обычно удовлетворил клиента. А потом, сука, как некстати увидел его. Он стоял на входе в клуб. Между губами зажата сигарета. А сам он бросает неуверенные взгляды на дверь. И чёрт, как же херово он выглядел. Весь в кровоподтёках, пошатывающийся с дорожками слёз на щеках. Я подбежал к нему. Знаешь, как по инерции, будто чувствовал, ну кто, если не я. — Неудачное задержание, детектив? — Попытался шуткой утешить . — Неудачливый я. Помоги, Виктор. Мне показалось, что сердце остановится. Я схватил его за руку и повёл в гримёрку, да Шаст, в эту самую. Обработал царапины перекисью. Нашёл в баре лёд. Он уснул прямо там, на этом диване, Шастик, да. Я пробыл с ним часа четыре, пока самого не начало клонить в сон. Мне хотелось попробовать, знаешь. Вот адреналин в крови подскочил. Я лёг рядом. Я проснулся и продолжал ощущать тепло своей спиной, а ещё шеей. Он целовал её. — Наверное, я и вправду слишком долго анализировал твой поступок. Я почувствовал, как он приподнимается и собирается вставать. Я задним мозгом подумал, что просто необходимо предотвратить его такой ранний уход. — Останьтесь, Саша. Я…я вам всё сам расскажу, если потребуется. Он всё же присел на диване и похлопал себя по бёдрам и улыбнулся, посмотрев мне в глаза. — Глупо выгляжу, да? Ты не обязан. Я запрыгнул к нему на колени. И мы оба чуть перекосились. Ну так гравитация была не для нас в те минуты. — Ты для всех покорный? Тебе нравится быть уязвимым? Я не хочу утверждать. Часто мои исследования заводят меня в тупик. — Не всем нравятся, когда ими пользуются. Я не исключение. Я занимался сексом недавно с хорошим денежным мешком. Почему хорошим? Он не даёт пощёчин. — Начальник будет недоволен мной. Пусть. Я хотел сказать, что восхищаюсь вами, Виктор. И должен объясниться перед вами. Я ставил всегда в приоритет работу. Я циник и совсем не романтичен. Вы прекрасны. Найдётся человек, который в вас влюбится. Не нужно меня добиваться. Я этого не достоин. Вы сказали про пощёчины, я думаю я смогу нанести ещё более глубокие оскорбления, то есть раны. А самокопания я не выношу. Я всё понял. Не стал рвать на голове волосы. Поцеловал его в обе щеки и слез с него. Помог ему дойти до такси, которое стояло рядом с клубом. Это всё. Ничего больше не было. — Сможешь ли ты сказать, что любишь его до сих пор? — Антон Шастун, осталось ещё три дня.