Тропинка в вереске

Небо было низкое, тяжёлое, казалось, ещё чуть-чуть и рухнет на землю да погребёт под собой всё: и поле, и пролесок, и куст брусники у самой тропки. Тучи находили медленно, едва ползли по свинцовому небосклону, понукаемые холодным, пахнущим прелым сеном ветром, больно хлещущим по щекам. Дождь ещё не начался, но то там, то здесь брюхо тучи пронизывали всполохи яркого света молний, а за ним несся похожий на песню рога рокот грома. Хэл невольно поежился и посильнее закутался в плащ - все же одет для конца ноября он был слишком легко. Несмотря на плотные перчатки, пальцы сводило от холода, и молодой человек был вынужден иногда отпускать поводья, чтобы хорошенько пошевелить руками и хоть немного согреться. Настроение было преотвратное, а надвигающаяся гроза только усугубляла невесть с чего подступившую к горлу тоску. - Ох, Ваше Высочество, не пора ли нам искать место для привала? Готов биться об заклад, что та туча не зря так урчит и ползет по небу – того и гляди польет, как из ведра. Да и смеркается уже, как пить дать же заблудимся мы в этих холмах и рощицах! – прогудел старый рыцарь с больным лицом, что ехал справа от Генриха. Тот только поморщился, косясь на небо да проклиная в душе те «холмы и рощицы», на кои был так обилен здешний край. Порой принцу казалось, что он пытается поймать в сети дым. По крайней мере, он затруднился бы как-то иначе описать то ощущение, когда местные крестьяне, что напрочь забыли о христианской вере и без зазрения совести поклонялись колдунам и бардам, просто исчезали в лесах и среди холмов, не оставив после себя ни следа. А потом те же крестьяне немыслимым образом появлялись уже в другом месте, чинили урон, попирали власть и снова растворялись на лоне природы, будто их и не было. Очередной порыв ветра больно ударил по замерзшим щекам первыми каплями дождя, и Хэл энергично закивал. Привал так привал, главное – наконец развести костер и согреться. В облетевшей роще, мрачной в подступающих сумерках, трещали под порывами ветра ветки, и каркала одна единственная невесть откуда взявшаяся ворона. Едва ступив под сень деревьев, отряд спешился и принялся готовить себе место для ночевки. Генрих тут же подсел к разожженному костру и блаженно протянул озябшие ладони к огню. Хэлу было не привыкать спать на лапнике, под открытым небом, укрывшись лишь собственным плащом – последний год он почти не вылезал из седла, пытаясь удержать в руках мятежную провинцию, воины которой походили вовсе не на рыцарей из баллад, а, скорее, на обычных разбойников. Чтобы выманить их на сражение, приходилось неделями, в лучших традициях охоты обкладывать зверя со всех сторон, и лишь потом травить, пока он, озлобленный, сам не выскочит навстречу. И потери после таких облав были колоссальные. В Лондон летели письма с просьбой о субсидиях, обратно возвращались записки, в которых король выражал недовольство неудачной кампанией, впрочем, деньги отсылал тоже. Пока отсылал. Генрих с содроганием представлял ту минуту, когда отец вместо денег пришлет повеление повысить налоги и жить на них «как сам разумеешь». Между тем совсем стемнело, и заморосил дождь. Костер чихал и дымился, но еще не гас, и Хэл сидел, потягивая согретое вино, и глядел на раскаленные угли. Люди, поевшие и отдохнувшие, вяло переговаривались друг с другом; кто-то достал рожок, и теперь в сумраке ночи лилась неспешная валлийская мелодия. Этот день выдался долгим и безрадостным, оставив после себя одну лишь свинцовую усталость в конечностях, да свербящий нос, который на завтра грозил обернуться простудой. Принц и сам не понял, в какой момент веки его сомкнулись, а разум погрузился в долгожданную дрему. Он очнулся ото сна резко – будто кто-то по затылку ударил. Где-то рядом всхрапнула лошадь, и Хэл расслабился, решив, что именно этот звук его и разбудил. Костер уже потух, но угли все еще источали жар, и принц сладко потянулся под плащом, которым был укрыт. Порой не нужно никаких перин и подушек с гусиным пухом, чтобы чувствовать себя счастливым. По ощущениям было уже за полночь, за время сна тучи на небе немного рассеялись, и теперь иногда в просвет между облаками заглядывала круглая желтая луна. Генрих встал, чтобы размять ноги. Стоявшие в карауле солдаты тревожно переглянулись, пропуская его за очерченную светом границу лагеря, но перечить не посмели. Хэл с жадностью вдыхал влажный воздух с запахом опавших листьев и ночной свежести. Он намеривался обогнуть лагерь по широкой дуге и брел, не спеша, стараясь не угодить ни в какую канаву по пути. На душе у него вдруг стало легко и спокойно, будто несколько часов сна смогли прогнать все тревоги и развеять сомнения. Неудачи осенней кампании не представлялись теперь такими катастрофичными, какими виделись при свете дня, и Генри был рад хоть на несколько часов сбросить со своих плеч эту ношу. Вдруг совсем близко хрустнула ветка, и зашуршала листва. Принц, быстрее, чем подумал, положил руку на эфес меча. - Кто здесь? – спросил он хриплым после сна голосом. Никто не отвечал, и долгое мгновение Хэл напряженно вглядывался во тьму. А потом что-то маленькое и белое мелькнуло на периферии зрения. «Кролик, - выдохнул Генрих и рассмеялся. – Можно подумать, я ждал увидеть здесь одного из тех отщепенцев, которых ловили сегодня». Он уже собирался поворачивать обратно к лагерю, когда впереди между деревьями забрезжил тусклый свет. На отблеск костра он походил мало, был не багряным, а, скорее, голубоватым. Генри невольно сглотнул, припоминая недобрым словом все невеселые легенды этого края, но тут же посмеялся над собой – если в каждом кролике видеть еретика, то и светящаяся точка может показаться чем-нибудь загадочным. Ноги сами повели его к источнику света, хотя Хэл и понимал, что не будь он так раздосадован своей оплошностью с кроликом, вряд ли заинтересовался бы этим сиянием. Однако дорога оказалась куда длиннее, чем предполагалось сначала – Генрих прекрасно помнил тот пролесок, в котором они остановились на ночь, и по его расчетам, за то время, что он блуждал между деревьями, можно было пройти его насквозь. Однако он не только не вышел на открытое пространство, а, кажется, еще сильнее углубился в какую-то непролазную кущу, которой здесь быть не должно было. Природа вокруг Генриха тоже неуловимо менялась: опавшая листва под ногами сменилась сначала мхом, а затем и вовсе молодой зеленой травкой, на деревьях появилась листва, и где-то совсем рядом начали разоряться квакши. В просветах крон теперь можно было увидеть полную луну и звезды, которые светили необычайно ярко. Когда ему по лицу ударила отогнутая ежевичная плеть, Хэл уже было решил вернуться назад, но обернувшись, увидел только темень, дорогу в которой разобрать был бы не в силах. Пришлось идти вперед, используя в качестве ориентира голубоватый свет, который по мере приближения становился все сильнее и сильнее. На поляну он вышел неожиданно и сразу же вскинул руку к лицу, чтобы защитить глаза от яркого света. Страх холодной волной пробежал по его спине – чертовщина какая-то. Только что ведь деревья стояли так плотно друг к другу, что он с трудом мог пролезть между ними, а огонек брезжил где-то далеко впереди, а спустя мгновение он уже у самого его источника, да еще и на открытом месте. Впрочем, долго думать над этим у молодого человека не было времени, ибо на поляне он был не один. Всего в паре шагов от него, держась за руки и весело смеясь, танцевали около светящегося синим костра две девушки. Одна из них, что была чуть выше ростом и немного шире в плечах, мотала головой из стороны в сторону так, что ее длинные русые волосы стучали по плечам, и звонко пела: - Пускай горит во тьме костер, Пускай луна блестит, Мы, фейри, озорной народ, Здесь магию творим! Вторая, что была пониже, но более хрупкая и изящная, с короткими прямыми волосами, смотрела на свою подругу с укоризной, как смотрят на маленьких несмышленых детей, которых и за проказы ругать-то еще рано, и улыбалась, но не подпевала. Хэл наблюдал завороженно за этой парочкой, не двигаясь с места, а те, будто не замечали его и продолжали веселиться, то кружась вокруг костра, то прыгая, взявшись за руки. - О-хо-хо, - проскрипел рядом с Генри чей-то голос. – И чего же тебе, путник, не сиделось дома-то в эту ночь? Принц заозирался по сторонам, пытаясь отыскать, кто же с ним разговаривает, но никого не увидел. - Да тут я, тут, - недовольно проворчал невидимый собеседник. – Ты голову-то наклони. И правда, совсем близко к Генриху, рядом с кустом жимолости, стоял… кто-то. Если раньше Хэл еще сомневался, с кем же судьба свела его этой ночью, то теперь точно знал, что перед ним слуги нечистого. Говоривший с ним совершенно не был похож на человека: он был стар, с большой седой бородой, росту он был едва ли Генри по колено, но плотный, кряжистый; нос имел большой и курносый, а глаза – маленькие щелочки в обрамлении множества морщин. И все же, вид его был нечеловеческий – чем-то чужим, опасным веяло от этого странного существа. - Тю! – раздосадовано продолжил незнакомец, внимательно разглядывая в ответ Генриха. – Не признал ты нас? Принц только головой мотнул – во рту вдруг пересохло, а язык стал будто ватным. - Неужто тебе матушка аль кормилица в детстве про фейри-то не рассказывала? – делано удивился незнакомец и скорчил презабавную мордочку. – Вот и зря, зря, знал бы иначе, что не следует в эту пору-то по лесам ночью ходить. Праздник нынче у нас, видишь? Хэл не видел, он только судорожно вспоминал молитвы и надеялся, что все это сию же секунду обернется дурным сном, и он проснется у костра, рядом со своими людьми. Между тем, девушки, так занятые весельем, наконец-то обратили на них внимание. - Какой милый пастушок, - протянула длинноволосая, подбегая совсем близко, так, что Генрих даже уловил тонкий аромат земляники, исходящий от нее. Вторая приближаться не спешила, лишь дула губы и разглядывала его, особое внимание уделяя висящему на левом боку мечу. В глазах у нее читалась усмешка. - Я рыцарь, а не пастушок, - разлепил пересохшие губы Хэл, которому от такого сравнения краска бросилась в лицо. - Правда? Разве не одни лишь пастушки шатаются ночью по холмам? – удивленно залепетала девушка, впрочем, удивлялась она не долго. Поменяв тональность, она пропела: - Какой хорошенький рыцарь! - Ням-ням-ням, - поддержала ее подруга, хитро улыбаясь. Генри похолодел. Он верил в Бога и верил в дьявола, и встреть он их хоть здесь и сейчас – знал бы, как должен поступить, но те, что стояли перед ним, были лишь досужей сказкой, вымыслом темных крестьян, и, конечно же, они не существовали на самом деле. Так как вести себя с теми, кого вроде бы нет? Тем более, когда так хищно горят их глаза? - И чему вы, бестии, так радуетесь? – недовольно запыхтел старичок. – Неужто решили заморочить королевского сына? Девушки переглянулись, на этот раз серьезно. - Закон не велит вредить тому, на чьей голове корона, - ответили они почти хором. – А Закон мы чтим. - Но мы ведь и не вредим пока, - тут же снова рассмеялась та, что стояла ближе. – Смотри, юный рыцарь, разве способны мы кому-нибудь навредить? – и она улыбнулась, глядя Генриху прямо в глаза. А там плескалось зеленое море… Хэл смотрел и не мог оторвать взгляд, будто тонул в этих нечеловеческих глазах. Ему уже слышался шум листвы в кронах Вечного Леса и плеск волн у берегов Вечного Моря, и все остальное в мире бренном стало уже совсем не важно, даже постыло… Из транса его вывел резкий звук. - Эй, - девушка обиженно потирала затылок. – Больно же! Теперь незнакомки стояли рядом, и Хэл смог сличить черты их внешности – фейри были похожи, как сестры. Возможно, одной не доставало серьезности, а другой доброты во взгляде, но глаза у них были одинаково серо-зеленые, улыбались они одинаково весело и одинаково морщили нос. - А вот нечего парня морочить, - ее подруга сложила руки на груди и гордо вздернула подбородок. - Мы же чтим Закон, нет? - Чтим, - убитым голосом согласилась девушка. - О-хо-хо, - опять вставил старичок, поглядывая то на своих спутниц, то на луну. – И что нам делать теперь с этим юным пастушк… юным рыцарем. Скоро совсем брат ваш, наш король, со свитой своей с охоты пожалует. Как пить дать, не успеет человечек домой вернуться, а духи Дикой Охоты законов не ведают… Девушки – теперь уже стало окончательно понятно, что они сестры – напряженно переглянулись. - Да и нам не хочется расставаться с юным рыцарем до срока, - улыбнулись фейри. – Давай лучше проводим его к нашему королю, на пиру у озорного народца всегда найдется свободное место за скамьей, да и игры тем веселее, чем больше в них народу. Хэл хотел было подать голос, возразить им, но девушки снова переглянулись и знаком приказали ему замолчать. - Есть предложения, которые не отвергают даже королевские дети, - назидательно сказал ему старичок. – Это одно из них, Ваше Высочество. Девушки взяли его за руки, и хватка у них была не шуточная – что тисками железными сжали. А потом мир вокруг стал терять свои очертания и расплываться перед глазами. Хэл пошатнулся, когда земля стала уходить у него из-под ног. - Ну-ну, - прошептала ему длинноволосая. – Это всего лишь Нигде, здесь нет ничего особенного или страшного, здесь вообще ничего нет, так что просто иди за нами, юный рыцарь, и все будет в порядке. Под ногами клубилась тьма, и опоры не было никакой, но девушки как-то стояли прямо на этой тьме, так что Генрих решил просто не смотреть под ноги и представить, что это самая обычная каменная мостовая. Едва он сделал это, как почувствовал, что и правда, стоит на чем-то твердом и надежном. Девушки одобрительно закивали. - А теперь сделай то же самое со всем вокруг, юный рыцарь. Прикажи этому месту стать таким, каким ты хочешь, - сказала ему вторая, и ее короткие волосы защекотали ухо. – Многие учатся таким трюкам годами, но, видно, правду говорят, что королевская кровь – особенная. А все вокруг действительно преображалось так, как хотелось того Генри, и он с азартом ребенка добавлял все новые и новые детали в такой любимый его сердцу образ. И вот уже казалось, что он может без труда различить вдали очертание замка, где прошли первые годы его жизни вдали от битв и распрей. - Красиво… - задумчиво протянула одна из фейри, оглядывая все вокруг с тихой грустью. Повинуясь движению ее руки, в нескольких шагах от них выросло дерево с большой зеленой кроной. На одной из веток висели качели, по которым тут же побежал виться вьюнок. - Красиво-то красиво, - сварливо вставил карлик, что шел впереди них и чуть не уперся носом в дерево, когда Генрих строил свои иллюзии. – Только торопиться нам нужно. И они снова двинулись в путь. Выход из междумирья Хэл почти не запомнил – просто неожиданно для себя понял, что снова находится в осязаемом мире. - Где мы? – спросил он. - Броселианд, юный рыцарь, ты в гостях у короля Оберона, - ответили ему. Генрих округлил глаза: если он правильно помнил предания, то они сейчас даже не на Острове. - Нигде – место хитрое… - протянула одна из сестер. - Там и время течет иначе, и дороги то удлиняются, то укорачиваются. - Время, мои дорогие, время! – напомнил старичок. Вокруг них снова был лес, но от обычного леса он отличался столь же разительно, как его спутники от обычных людей. Деревья здесь были просто огромными, с длинными корнями, кое-где бугрившимися под ногами, в огромных кронах что-то постоянно шуршало, но наружу не вылезало, поэтому принц не мог рассмотреть здешних обитателей. Зато в воздухе то тут, то там, несмотря на время года, летали стайки светлячков и ночных бабочек, размером не уступающих воробью. Кустарника в лесу почти не было, а земля была устлана мягким мхом, чем-то напоминающим ковер. Здесь все так и дышало волшебством и вековой мудростью. Вскоре ребенок победил в нем набожного католика, Генри совсем освоился в незнакомом для себя месте и стал с любопытством вертеть головой по сторонам, стараясь побольше запомнить. - Как Вы находите наш дворец, Ваше Высочество? – важно спросила у него одна из фейри. - Дворец? – переспросил Хэл. - Наш дом – природа, мы живем в согласии с ней. Нам не нужны каменные стены, чтобы чувствовать себя защищенными, поэтому мы можем жить в лесу. А это королевский лес – наш дворец. Генрих серьезно кивнул. - Во всем свете не найдется места чудеснее, миледи, - вежливо сказал он. – Для меня честь побывать здесь. - А ты не шутишь? – захихикали девушки. Только сейчас Хэл вспомнил, что говорили о фейри местные легенды, и похолодел. Те не терпели человеческого вранья. - Нет, - сказал он со всей учтивостью. – Я не так много видел на свете… но здесь… красиво… как мне кажется. - Хорошо… - хором пропели ши. – Убедил. Вскоре они вышли на большую поляну, посреди которой уже стояли накрытые столы, а вокруг них сновали туда-сюда не меньше полусотни всеобразных существ. Были здесь и крохи, что без труда войдут в наперсток – пикси, напомнил себе Хэл – и существа размером с давешнего его знакомца, такие же коренастые и бородатые, и высокие изящные ши и дриады. И все они смотрели на него с интересом. Генрих, хоть и должен был, все никак не мог привыкнуть, что находится в центре внимания – слишком много лет к ряду его не замечали, а теперь, под испытующими взглядами этих существ, в конец потерялся. Одна пикси так засмотрелась на гостя, что абсолютно перестала замечать, куда летит сама, и в итоге, на полной скорости врезалась в свою подругу. Корзинки с цветочной пыльцой, что несли малютки, упали на землю и рассыпались, и те, потирая ушибленные лбы, сокрушенно уселись рядом с ними разбираться, где чья пыльца. Тут же поднялась суматоха – фейри, побросав собственные дела, спешили помочь пострадавшим пикси собрать их пыльцу. Наблюдая за этим, Генрих улыбнулся. По всему выходило, что не один он здесь смущен. В этот момент запели трубы и на поляне стали появляться всадники. - Король, - пронеслось по рядам веселого народца. - Король! – хитро прищурились его провожатые. – Идем же скорее! Если бы Хэл не боялся оскандалиться перед двором фейри, обязательно уточнил бы: правильно ли он понимает, что этот тучный низкорослый человечек, походящий более всего на престарелого трактирщика, действительно является королем озорного народца. Его Величество вовсе не грациозно спешился и, поправив съехавшую на бок корону, неспешно поплелся к столам, на полпути к которым его и перехватили сестрички. - Наш дорогой братец и король, - поклонились они. - Мои дорогие сестры-принцессы, - без особого энтузиазма улыбнулся монарх. – И какую же каверзу вы успели состроить тут за время моего отсутствия? Девушки чуть подтолкнули Генриха вперед – под светлы очи короля. - А вот такую! – рассмеялись они. - И это лучше всяких каверз, дорогой брат! Генрих неловко, боясь задеть головой слишком близко стоящего монарха, поклонился. Стоило ему только поднять голову, как подбородок оказался в цепких сильных пальцах. Хэла передернуло – слишком жесткая кисть была у этого кажущегося излишне мягким человека - но взгляд не опустил, смотрел на короля спокойно и открыто, пока тот разглядывал его, поворачивая подбородок то в одну, то в другую сторону, будто лошадь на торжище выбирал. - Да, - согласился король, - шутка знатная вышла. Добро пожаловать в наш скромный круг, Генрих, принц Уэльский. Девушки за спиной рассмеялись: - Мы знали, что тебе понравится, - пропела одна из них. Король горестно закатил глаза, но потом все же натянул на свое лицо более подобающую венценосной особе мину и сдержанно улыбнулся Генриху. - Думаю, - сказал он, – хоть Вы и новичок на нашем пиру, Ваше Высочество, все же уже смогли оценить ту тягостную ношу, что лежит на моих плечах. Воистину легче пережить холод, мор и неурожай разом, чем терпеть две эти казни египетские до конца дней своих. А если еще и знать, что в перспективе вечность такого соседства… Хэл стоял, боясь и слово вставить, а король продолжал: - Ах, как же я иногда завидую людям, вы со своей смертностью, со своей тоненькой ломкой оболочкой… беззубые хищники, кровожадные агнцы… вы так неустроенны в вашем же мире, так несчастны в своих противоречиях… Но при всем при том Вы можете хотя бы умереть вовремя и наслаждаться своим посмертием, где НЕТ И БЫТЬ НЕ МОЖЕТ горячо любимых сестер! Не знаю даже, кем бы я захотел родиться, дай мне природа такой выбор… А что Вы думаете на этот счет, Ваше Высочество? - Я бы предпочел быть собой, Ваше Величество, - уверенно ответил Генрих. – Что бы это ни значило… и к каким бы последствиям не привело. По довольной улыбке, появившейся на лице короля принц понял, что ответ того вполне устроил. - Как приятно слышать молодость в Ваших словах, наш гость. Простите мне мое старческое ворчание, со временем оно входит в привычку. Пожалуй, у нас обоих нет причин для горести, ведь я король озорного народа, а Вы рады и тому, что имеете. - И это стоит отметить! – тут же встряли сестрички, все еще стоящие позади Хэла. - Да начнется пир! – огласил король. Большинство фейри и не думали ждать своего короля и уже уселись за столы. Малютки пикси, чтобы не потеряться перевернули свои корзинки и уселись прямо на покрытые льняными скатертями столешницы, поближе к цветам и вазам с фруктами. Дриады же, проигнорировав скамьи, расположились на подушки у деревьев и затянули неспешную грустную песню. Генрих не понимал в их хоре ни слова, но звук их голосов будил в его сердце тихую радость. Хэл сел за стол недалеко от королевского трона, и по обе стороны от него тут же примостились сестрички. Те сразу защебетали с соседями, хихикая и иногда кидая на Генриха веселые взгляды. Король же занял подобающее ему место во главе стола, с комфортом расположившись в высоком кресле с резными подлокотниками. Принц видел такие раньше и прекрасно знал, что неудобны они так же, как и красивы внешне – острые края кресла давили, а слишком высокая и скользкая спинка не давала как следует откинуться назад. Его Величество поймал сочувственный взгляд своего гостя и едва заметно пожал плечами. «Все мы платим свою цену». Особым разнообразием праздничный стол фейри не отличался – была жареная оленина, фрукты, мед с орехами и много эля. Чрезмерно много эля. Даже пикси периодически подлетали к чьему-нибудь кубку и набирали из него выпивку в свои маленькие кружечки, крылья у малюток после эля начинали двигаться быстрее, а полеты проходили по загадочным траекториям, отчего они часто врезались в стоящие на столах блюда, пачкались и смеялись своими звенящими голосами. Хэл мало ел – все больше вертел головой по сторонам и прислушивался к разговорам фейри. Веселый народец обсуждал урожай, охоту, многие хвалились своими шутками и аферами, осуществленными в мире людей, кто-то рассказывал о спорах и поединках. Понимал Генри в этих разговорах меньше половины, а то, что понимал, казалось ему почти безумным. Его соседки по своему обыкновению много смеялись, делясь с окружающими историями своих похождений. Они, казалось, едва могли усидеть на своих местах, ожидая окончания пиршества. Иногда кто-нибудь из сестричек толкал Хэла локтем в бок, призывая обратить внимание на что-то интересное. Король же выражал собой вселенскую тоску. Он почти безучастно сидел в своем в своем кресле, периодически перекидываясь парой фраз с тем старичком, что первым встретил Генриха на поляне. Но почему-то Хэла не покидало чувство, что Его Величество внимательно за ним наблюдает. - И как Вам наш праздник, принц Уэльский? – спросил монарх. Генрих вежливо кивнул: - Здесь весело, Ваше Величество. - Весело? Только и всего? Хорошо же Вы оценили мой праздник! – рассмеялся король. – И чего же столь требовательной персоне не хватило для того, чтобы праздник казался «превосходным» или хотя бы «захватывающим». Хэл поджал губы – так разозлили его слова короля фейри. В конце концов, не так уж он и рвался на этот его праздник. Совсем даже не рвался, и не должен тут быть, если не хочет разжиться неприятностями. Да и как скажешь то, что не по сердцу, коли человеческая ложь не в почете у веселого народца? - Возможно, здесь слишком мало людей, - сказал Генрих тихо, но ясно, не опуская глаз. - Ну, как сказать, - влезла одна из сестричек, - на одного больше, чем обычно. - Хотя люди вроде как считают за честь оказаться в нашем кругу, - заметила вторая. Король смотрел на Генриха спокойно и иронично, но без злобы, будто на самом деле ответы принца заботили его мало – так, просто позволяли коротать время от одного кубка до другого. - И все же… - начал было Хэл. Уж для него особой чести в том, чтобы сидеть за столом с веселым народцем не было – узнал бы об этом кто, не избежать ему неприятного разговора со священником. - Быть может, с Вашего места просто неудачный вид, - перебил его монарх, так и сидящий с постным лицом. – Идите-ка ко мне поближе, принц Уэльский, рядом со мной и подальше от моих дорогих сестер этот праздник покажется Вам не таким гнетущим. Генри предпочел бы, пожалуй, остаться на своем месте – слишком уж ему не хотелось становиться развлечением для скучающего короля, но если жизнь при дворе кузена Ричарда его чему-то и научила, так это тому, что перечить сильным мира сего – занятие гиблое. Сестрички проводили его с расстроенными минами на хитрых мордашках и разве что платочками вслед не помахали, но стоило Хэлу отойти на пару шагов, как они уже весело щебетали со своими соседями, напрочь позабыл о приведенном ими же госте. Старичок, что встретил его на поляне, тут же поднялся, освобождая ему место. Стул был не многим мягче лавки, узким и слишком высоким, и в довершении ко всему еще и шатался, неприятно поскрипывая. Хэл приложил все усилия, чтобы сидеть прямо и неподвижно, что, само собой, заметил монарх. - И как же Нашему дорогому гостю на новом месте? – спросил он с улыбкой сытого кота. Генрих постарался представить продуваемый всеми ветрами пролесок, холодный дождь, льющийся за шиворот, и старое седло на таком же мокром, как и сам принц, коне и ответил: - Все просто чудесно, Ваше величество. И правда, по сравнению со всплывшей в памяти картинкой, все было довольно сносно. - Я же говорил, что дело в месте, - хлопнул в ладоши король. – Рядом с моим величеством даже этот стул, это орудие пытки, на которое никто в здравом уме не сядет, покажется мягче любимой перинки! По рядам празднующих прокатился смех, а Хэл почувствовал, как кровь приливает к щекам. Ему безмерно захотелось вскочить, да непременно так, чтобы треклятый стул отлетел в сторону, и рявкнуть на короля фей, чтобы тот наконец-то встрепенулся и прекратил изображать из себя снулую муху. - Полноте, полноте, - замурлыкал Его Величество, заметив его смущение. – Не стоит портить мое впечатление о себе. Для сына узурпатора Вы держитесь вполне сносно, так и продолжайте строить хорошую мину при дурной игре. Генрих закусил губу, запоздало сообразив, что его сюда привели в качестве главного развлечения на вечер, и хотя закон фейри запрещает озорному народцу вредить лицу королевской крови, насмехаться над ним это никому не помешает. Ему подали кубок, и Хэл сразу почти полностью осушил его, так хотелось расслабиться. Уже опуская свою чашу на стол, принц поймал испытующий взгляд монарха. Он поспешно опустил глаза… … и чуть не завопил, наконец увидев, что лежало на дне. - Вам следует быть внимательнее, мой дорогой гость, - сочувственно сказал король, - все же пир наш проходит на лесной поляне – мало ли что может угодить в питье. - Майские жуки, например, - мрачно выдохнул Генрих. – В ноябре… - Так это у вас там ноябрь, - рассмеялся мужчина, - а у нас здесь вечная весна, самое раздолье для майских жуков. Хэлу хотелось бы ответить резко или даже грубо, но он волевым усилием заставил себя промолчать и только улыбнуться в ответ своему мучителю. От кого другого он, конечно, таких шуток не стерпел бы, но что он один мог противопоставить королю фейри со свитой? О них снова забыли, и разговоры за столом повернули в старое русло. Только Генрих нет-нет, да ловил на себе любопытно-испытующие взгляды пирующих. И эти взгляды не сулили ему ничего хорошего. - Вы так мало едите, мой дорогой гость, - король напомнил о себе в тот самый миг, когда Хэл немного ссутулился, чтобы дать отдохнуть задеревеневшей из-за неудобной позы спине. В результате принц неловко повернулся, в шее у него что-то хрустнуло, и на лице появилась гримаса боли. Заесть чем-нибудь ужасное вино с жуками было бы здорово, но, памятуя о сюрпризах, к яствам молодой человек не притрагивался. - Благодарю за заботу, Ваше величество, - кивнул Хэл. Он дотянулся до ближайшего блюда с олениной и выбрал кусочек поменьше и попостнее, опасаясь, что засовывать в рот себе его придется силой. Однако оленина оказалась самой обычной – в меру соленой и прожаренной. За первым кусочком последовал второй – побольше и пожирнее. Не успел принц с облегчением подумать, что на этот раз, кажется, пронесло, как на языке что-то шевельнулось, и он испытал сильнейший рвотный позыв. Вероятно, бледный, с набитым ртом и мучительно сведенными бровями, он выглядел довольно комично для фейри, которые наблюдали за ним с неподдельным интересом. Дальше сидеть так не было никаких сил, нужно было либо выплюнуть пережеванный кусок и оконфузиться, либо собраться с силами и все-таки проглотить… это. Что именно он сейчас держит во рту, Хэл старался не думать. - Дорогой брат, - крикнула со своего места одна из сестричек, нагло поглядывая то на него, то на Генри, - за Вашим столом опять подают мертвечину? - Ох, помилуй, дорогая сестрица, - в тон ей всплеснул руками король, - те опарыши копошились в мышцах оленя и при жизни, а что не прожарились – так я люблю с кровью. Все засмеялись, а Генрих, еще сильнее побледневший, все же совладал с собой и проглотил пережеванное мясо и тут же запил его оставшимся в кубке вином, благо, майские жуки перестали устраивать баталии на дне и улетели. - Вы зря волнуетесь, принцесса, - натянуто улыбнулся он, - мясо отменное. - Действительно? – опять синхронно засмеялись сестрички. Одна тут же начала что-то оживленно нашептывать в ухо другой. Генрих краем глаза заметил, как король болезненно поморщился. - Ну вот, - сообщил он Генри доверительно. – Они опять затевают какую-то дрянь. Сказать по правде, я весь в предвкушении. Уже не терпится испить чашу последствий их очередной проделки и выдохнуть спокойно. Хэл участливо улыбнулся, но в душе не по-христиански позлорадствовал. Коли не один он вынужден терпеть такие ужасные шутки… то была в этом какая-то извращенная справедливость. Да и вообще, к слову сказать, со съехавшей на бок короной, сведенными к переносице бровями и разнесчастным взглядом Его Величество Оберон, повелитель фейри выглядел до неприличия человечным. Король, наблюдая за сестрами, заметно приуныл и явно в уме прикидывал, с какой стороны ждать подлянки от любимых родственниц, и на Генриха внимания почти не обращал. Тот, пользуясь случаем, вновь принялся слушать застольную болтовню придворных, но ничего нового или интересного в их речах не нашел. Рядом с ним на скатерть неизящно плюхнулась фея, пьяно икнула и завела своим тоненьким противным голосочком песню. То ли пела малышка не на английском, то ли винные пары слишком развязали ей язык, но из всей ее болтовни, Генри не уловил ни слова. В конце концов кроха сообразила, что внимания ей уделяют преступно мало и, гордо задрав носик, удалилась, осыпав его на прощание пыльцой. Казалось, этой мелкой дряни было всего ничего – да сколько там могло поместиться в ладошке у такой крохи?! – но расчихался Хэл знатно. Расчихался… и тут же напомнил о себе помрачневшему королю. - Вижу, наш гость скучает, - протянул монарх лениво. – И чем бы еще развлечь Его Высочество? Генри почти искренне ему улыбнулся и ответил: - Не стоит тратить на меня столько времени, сир, уверяю Вас, все замечательно. Я чувствую себя здесь почти как дома, - он обманывал, не чувствуя при этом угрызений совести, потому что знал: его ложь тут же распознают. Ну и пусть – навредить ему фейри мешает Закон, а на подначки он вполне сможет ответить дерзостью. Впервые за вечер король посмотрел на него с явным интересом. - Раз так, - сказал он, - принц Уэльский вполне может остаться здесь подольше. «На веки вечные», - повисло в воздухе. Но Генриху отчего-то совсем не было страшно. Да и какой смысл бояться тех, кого не существует? - Боюсь, Ваше Величество, мое общество быстро наскучит Вам. Сестры-принцессы дружно рассмеялись над его словами, будто бы Хэл рассказал старую, но нежно любимую здесь шутку. - …конечно, да, - зашептались за столом, - те, кто наскучил королю, ах-ах, отправляются развлекать духов Дикой Охоты… Ах-ах… какое же веселое выйдет зрелище… Принц презрительно окинул взором придворных. «Чего же тут смешного?!» - хотел крикнуть он. Он уже приподнялся, чтобы вскочить, но вдруг понял, что не может пошевелить ни руками, ни ногами. Опустив глаза вниз, Генри увидел, как коренья и молодые побеги плотно оплели его лодыжки и запястья. Он гневно поджал губы – очередная шутка. - … да-да, - шептали голоса, - стать частью нашего леса совсем не сложно – врастешь в дерево и останешься здесь на веки вечные… «Не останусь», - упрямился Хэл, пытаясь высвободиться из растительных пут. - … ну и зачем он такой неинтересный здесь нужен? – смеялся кто-то. – От такого упрямца, пожалуй, устанут даже духи Великой Охоты… Король устало вздохнул и поправил сползшую корону. - Ну, конечно, наскучит, - сказал он устало, - уже наскучило, сказать по чести. Давешний старичок меж тем вылез из-за стола и, кряхтя, поковылял к сидящим в отдалении дриадам. Те внимательно выслушали его, и принялись напевать что-то легкое и радостное на своем языке. За столом все сразу оживились, позабыв напрочь и про Хэла и про своего короля. - Что же Вы сидите, дорогой гость, - усмехнулся Оберон, - или при дворе короля Генриха-узурпатора не танцуют? Хэл хотел было огрызнуться на «узурпатора», но передумал, только покосился на все еще стянутые растениями запястья. - Ах, это… - и лианы тут же отпустили своего пленника. – Идите же, и не тратьте волшебную ночь даром. Что-то в пении дриад завораживало, да и не голоса вовсе теперь сплетались в веселую песню. Казалось, птичий щебет и морской прибой лились над поляной, путаясь между собой, соединяясь с самым чистым детским смехом, треском поленьев в костре и тем, чего Генрих разобрать не мог, как ни пытался. Сестрички-принцессы как прежде схватили его за обе руки и закружили так, что принцу казалось – он едва касался носками сапогов земли. Но разве может такое быть правдой? Воздух над поляной наполнился сладким ароматом цветов и прелых листьев, костер стал гореть еще ярче, а звезды… звезды вдруг оказались так близко, что Хэл без труда мог дотянуться до созвездия Большой Медведицы. «Должно быть, выпитое вино ударило мне в голову», - подумал Генрих, но что толку было в этих мыслях, когда кружиться вместе с эльфийскими принцессами было так упоительно сладко… Где-то совсем близко смеялись другие танцующие, Хэл и девушки иногда сталкивались с ними, иногда даже кто-то решался быть в их кругу четвертым, а потом пропадал так же неожиданно, как и появлялся. - Пускай горит во тьме костер, Пускай луна блестит… - тихонько напевала одна из девушек. Мир вокруг слился для Генриха в слепящий калейдоскоп цветов, запахов и звуков… Все кроме танца потеряло смысл. Он не понял, сколько прошло времени с тех пор, как начался пир, когда очнулся лежащим на мягкой постели из мха и опавших листьев. - Танцы фейри небезопасны для людей, - шепнула ему на ухо принцесса, - вы, люди, так легко забываетесь… Забываете себя, свою семью и друзей, чем дольше человек танцует с нами, тем сложнее ему потом вернуться к своим. Это опасно. - Но оно того стоило, - умиротворенно улыбнулся Генри. - Конечно, стоило, - протянули сестрички. Где-то вдалеке все еще были слышны звуки продолжающегося праздника, но здесь, под кронами вековых деревьев было тихо и свежо. Пушистый серый бражник медленно подлетел и тяжело опустился Хэлу на щеку, длинноволосая фея мягко смахнула его и ласково провела своей ладошкой принцу по волосам. - Меня зовут Эль, - сказала она, - а мою сестру – Эйр. Мы рады, что встретили тебя, отважный рыцарь-пастушок, в эту ночь. И они одновременно наклонились к нему, чтобы поцеловать. Над Броселиандом занималась заря. На востоке только начали алеть облака, как пир окончился и усталые фейри принялись расходиться с поляны под тихие голоса дриад. Невзрачный курносый старичок примостился на крае скамьи подле своего короля и отпил из стоящего поблизости кубка. - Дивная ночь сегодня выдалась, Ваше Величество. Хороший улов, веселый пир. Ваши подданные довольны. Король зевнул и недовольно глянул на своего первого советника. - Еще бы мои дорогие сестры-принцессы не устраивали проказ мне на беду и всем на потеху. Впрочем… может, этому гостю и стоило посетить Броселианд. Где он, кстати, этот принц Уэльский? - Эль и Эйр отправили его домой, - тут же отозвался карлик. - Уходил паренек довольный, что кот, видимо, перепало ему от наших шкодниц. - Вот так вот сразу, - надулся король. – Привели, меня не спросив, и обратно отправили, хоть бы словом напоследок перемолвиться дали. Первый советник поморщился – настроение у Его Величества было пресклочное. - Так вернуть? – предложил он. Оберон отмахнулся: - Нечего всяким тут оленину задарма… - он осекся. – Впрочем, впрочем… Человечек-то ценный… Для такого, пожалуй, и кусочек оленины найдется и вина кубок, и… А скажи-ка мне, дружок, есть ли у нас кто из очень-очень ненужных слуг, а? Как раз в этот момент где-то совсем рядом что-то пискнуло, потом грохнуло, а потом застонало прежалобно. - Нэ-э-эд, - всплеснул руками первый советник, - вот ненужнее еще поискать, Ваше Величество. Несчастный писк из-под горы опрокинутых подносов повторился. - Нэд, говоришь? – уточнил король. Пары ловких пассов хватило, чтобы все блюда разлетелись в стороны и из-под них показался мелкий и встрепанный эльф плутоватой наружности. – Вот что, Нэд, - сказал Оберон торжественно, - ступай-ка с кухни, - он поморщился, - подальше, в Лондон, на службу к принцу Генриху Уэльскому, - несчастная доселе мордашка просияла. – Да и посуда целее будет...