where is my mind?

      — Блять, — громко и звучно, так что на секунду даже становится стыдно за свою несдержанность.       Голубые глаза перед мужчиной вдруг разгараются чем-то до жути счастливым и бесконечно довольным. Взгляд ребенка, получившего желанный подарок на рождество. Какаши даже на секунду виснет, разглядывая взбудораженный блеск перед собой, и приходит в себя, лишь когда замечает свое отражение в чужих расширенных зрачках.       — А вы красавчик, сенсей, даттебае! — Хатаке даже давится на секунду воздухом и щеки вдруг приятно покалывает. Он отводит глаза и немного откашливается, датчики неловкости на сегодня откровенно зашкаливают.       Как они пришли к этому?       Ситуация вышла более, чем дурацкая. Наруто, вернувшийся в деревню с задания буквально накануне, в очередной раз попытался добиться расположения Сакуры, пригласив ее на свидание в Ичираку. Но девушка особо не впечатлилась, а настырные просьбы Узумаки лишь довели ее до белого каления, отчего она сначала разбила незадачливому любовнику сердце, а после и нос.       Киба и Шикамару, ставшие невольными свидетелями этой картины, решили утешить горе товарища добытыми неясными путями двумя бутылочками саке. Юношу развезло потрясающе быстро и именно таким — бубнящим и пускающим слюни — Какаши обнаружил его на тренировочном поле. Как же это было похоже на Наруто — отправиться тренироваться даже в подобном состоянии.       Желание проучить бывшего ученика за подобные выходки путем ночёвки на свежем воздухе было велико, но Хатаке все же сжалился и, закинув Наруто на спину, потопал в сторону его дома.       Пройдя половину пути, он несколько раз пожалел о своем решении. На улице постепенно понижалась температура, а теплое дыхание в затылок, хоть и в купе со стойким алкогольным запахом, ощущалось приятно. И эти странные неожиданные мысли дурили голову, вызывая сильное желание прогнать их и постараться не думать, почему они могли появиться.       В скромной квартирке Наруто как обычно царил бардак. Какаши отпинывал пустые упаковки из-под рамена, расчищая дорогу к кровати, чтобы опрокинуть обмякшую тушку бывшего ученика на скомканную постель. Узумаки снова звучно икнул, переваливался на бок, и Хатаке радостно подумал, что на этом свой долг как старшего он впринципе выполнил, а значит можно отправиться домой и заняться работой или гораздо более интересным чтением нового томика…       — Тошнит, даттеба-ик-ееее, — застонал юный шиноби, и его лицо медленно, но верно начало приобретать зеленоватый оттенок.       — Чёрт, — мужчина выругался, запуская руку в волосы. Еще ему не хватало возиться с этим несносным мальчишкой. Он в очередной раз проклиная свое милосердие, снова аккуратно подхватил Узумаки на руки. Тот доверчиво схватился пальцами за его плечи, уложив голову у него на груди, и Какаши почувствовал, как буквально на одно крохотное мгновение сердце пропустило удар. — Наруто, сейчас придется помокнуть.       Он отнес шиноби в ванную и аккуратно пристроил того на закрытом унитазе. Ученик накренился, чуть было не сполз на пол, но вроде бы словил равновесие, пока Хатаке встал в тупик: сунуть ученика просто под струю холодной воды прям в одежде — можно, но оставить его потом в таком состоянии спать, значит получить заболевшего напарника в команду. А раздевать его сейчас… В общем, раздевать придется, в любом случае.       Какаши присел на корточки и потянулся руками к замку черно-оранжевой куртки, когда резко оживший Наруто вдруг откинул их в сторону и нахмурился.       — Вы чего это, ик, задумали, Какаши-ик-сенсей? — он скрестил руки на груди, свел брови на переносице ещё сильнее. Протекторная повязка забавно сползла со лба мальчишки, отчего Узумаки выглядел совсем по-ребячески. — В-в-вы ик-звращенец что ли?       Приехали. Этот болван ещё будет возмущаться помощи. Шиноби вздохнул и примирительно поднял руки вверх.       — Наруто, тебе нужно охладиться, чтобы быстрее протрезветь. Я хочу помочь тебе раздеться, чтобы ты не намочил одежду, — он говорил медленно, всеми силами стараясь придать своему голосу мягкость. Ситуация все больше начинала выбивать его из колеи.       Узумаки, судя по виду, пытался обдумать слова сенсея, но мыслительный процесс быстро прервался — мальчишка снова начал зеленеть. Какаши быстро стянул с него куртку через голову, сразу вместе с футболкой, и подхватив ученика под живот, перегнул его через край ванны, включив душ и обдав голову и плечи Наруто холодной водой. Тот громко вскрикнул, но тут же обмякнул, падая на коленки с глухим стуком. Мужчина почувствовал, как кожа под пальцами покрылась мурашками, становясь приятно шершавой.       — Ты как? — отвел лейку душа в сторону и аккуратно убрал руку с живота юноши, ощутив какую-то странную неловкость.       Узумаки выглядел как котёнок, промокший под дождем. Приглаженные водой жёлтые вихры, стекающие по шее ручейки — Хатаке проследил взглядом траекторию движения одного из них, стремящегося по хорошо сложенной спине к резинке штанов.       У Наруто красивое тело с ровной кожей — регенерация девятихвостого позволяла избегать появления шрамов, хоть и мальчишка постоянно умудрялся попасть в передряги. Какаши почти что завороженно опустил руку на мокрый прохладный затылок ученика, проскальзывая пальцами к шее, и заметил как почти исчезшие было мурашки, вслед за его движением снова расцветают на коже.       — Немного легче, но холодно, — глухо отвечает шиноби. Его и правда как будто трясет. Сенсей оглядывается в поисках полотенца, но не находит его взглядом. Включает теплую воду и снова поливает Узумаки, который в очередной раз покрывается гусиной кожей.       — Подержи пока лейку, я схожу тебе за полотенцем. Где оно? — мужчина передает душ в очевидно не самые сейчас надёжные руки. Наруто кивает куда-то в сторону комнаты, куда торопливо направляется Хатаке. В комнате он обнаруживает искомую вещь на дверце открытого шкафчика и быстро хватает ее в руки.       Внимание привлекает рамка на тумбочке возле. На фотографии они вчетвером — совсем ещё маленькие Саске, Сакура и Наруто, и всё такой же он — Какаши. На душе становится неожиданно тепло. Кажется в его жизни и правда появилось чуть больше смысла, когда на него повесили троицу несносных ребятишек. Как минимум, ему снова было, что терять.       Он проводит пальцем по недовольному изображению Наруто и улыбается. Мальчишка на фото — в жизни сильно вырос и возмужал.       Хатаке хмурится, понимая, что отвлекся на сентиментальщину и отправляется в ванну. За время его отсутствия юный шиноби скинул с себя штаны и с ногами забрался в ванну, теперь же он сидит, откинувшись спиной к стене, и Какаши с удивлением понимает, что парень просто напросто заснул.       Он тянется забрать из его рук лейку и выключить воду, но в ту же секунду Узумаки вдруг вздрагивает, дёргает рукой и обдает мужчину с ног до головы водой.       — Сенсей! Простите, — Какаши немного ошарашенно зачесывает волосы назад, неосознанно отступая назад. Становится резко прохладно, а в глазах ученика блестит столько неподдельного чувства вины, что он окончательно впадает в ступор. — Я правда не хотел, дайте помогу.       Хатаке непонимающе смотрит на него, не понимая, чем именно он собирается ему помочь. Наруто настойчиво тянется вперёд, и в попытке отстраниться, мужчина подскальзывается и падает. Узумаки резким движением стягивает маску с его лица. По сути случайно, не пытайся Какаши увернуться, этого не случилось бы. Но они были здесь, в этом моменте. И Копирующий Ниндзя сидит смущённый перед обнаженным учеником, не зная, куда деться, чтобы не сойти с ума.       А Наруто будто ничего и не смущает, он смотрит на него так жадно, поглощая каждый миллиметр открывшегося лица, не замечая, как приближается ближе. Глазеет, даже не краснея, на скулы, ровный нос, чуть пухлые губы, и от восторга на его лице Хатаке становится все жарче. Непривычно ощущать столько внимания. Странно видеть столько интереса и сосредоточенности от неугомонного ученика.       — Наруто…       — Ого, у вас тут родинка, — Узумаки перебивает его, чтобы пальцами, абсолютно беззастенчиво, ухватить мужчину за подбородок и приблизиться слишком сильно, так, что ощущалось его теплое дыхание на лице. На контрасте с холодными пальцами это кажется пыткой, Какаши чувствует мурашки, разбегающиеся от шеи по всему телу.       — Наруто…       — Зачем носить маску, вы же не урод…       — Наруто…       — …хотя тогда в вас влюблялась бы каждая…       — Наруто…       — …это бы было проблемой, даттебае…       — Наруто, блять, — Какаши хватает его за плечи, пытаясь отстраниться хотя бы немного, но тот проскальзывает коленками на мокром полу и они звучно опрокидываются на спину, отчего мужчина ударяется головой об кафель и жмурится от тупой боли в затылке. Под закрытыми веками расползаются красные круги, ему приходится потратить несколько секунд на то, чтобы прийти в себя, и он тут же жалеет об этом.       Мужчина чувствует на себе тяжесть чужого тела, чувствует пальцы, вцепившиеся в его плечи, и ощущает тепло через тонкую, промокшую насквозь, майку. Он приподнимает голову и вновь сталкивается с голубыми глазами. Узумаки кажется тоже смущен, по крайней мере, уши так и алеют, а взгляд он тут же отводит. Но хватка его пальцев вдруг только усиливается, и Какаши наконец чувствует что-то помимо пульсации в голове — сбившееся тяжёлое дыхание и напряженное тело ученика.       — Наруто…       — Не надо, Какаши-сенсей, не говорите ничего, — юный шиноби отчаянно краснеет и зарывается лицом в шею учителя, отчего Хатаке готов поклясться, ему становится жарче в миллион раз даже в промокшей одежде.       Боже, ну за что же ему такая напасть. Это с самого начала было странным, он с самого начала чувствовал эти красные огоньки, горящие, чтобы остановить его. Но он лишь самовольно побежал прям на них, будто самолёт, стремящийся к взлетной полосе. Какаши клянет себя раз десять, хоть и понимает — он бы не бросил этого замечательного, доброго, искреннего и иногда очень глупого мальчишку в беде. И сейчас его переполняет какое-то странное и теплое чувство через край.       Он вздыхает и принимает решение, о котором сто процентов потом тоже пожалеет, но его руки уже не думают об этом. Они своевольно ложатся на лопатки юноши, вызывая в том дрожь, и ногтями прочерчивают узоры на упругой коже. Дыхание в шее учащается, Наруто на секунду вытягивается весь как струна, а после сразу же расслабляется и льнет ещё ближе, выгибается, словно кот, пока руки мужчины скользят к пояснице, гладя каждый сантиметр шершавой от мурашек кожи.       Какаши давит одной рукой на позвонки над копчиком, другой скользит вверх по позвоночнику, массирует чувствительные точки у шеи, а после обхватывает ее, зарываясь пальцами в вихры на затылке. В паху становится разом тяжелее от ожидающего и томительного ощущения. Наруто податливый, гибкий и мягкий как пластилин. Так послушно и приятно подчиняется каждому лёгкому движению и это сводит с ума. Мужчина немного разворачивает голову, сразу же сталкиваясь носом с виском парня, а тот уже почти что и не дышит. Хатаке подцепляет губами мочку уха, пропускает между зубами и языком очерчивает ее изгиб. Наруто дёргается, сдавленно шипит, и мужчина не останавливается, проскальзывает языком выше, ныряет им в ушную раковину, добиваясь от мальчишки полноценного восторженного «ах».       — Какаши-сенсей, — хрипло и глухо, Узумаки шепчет это сбивчиво. Поворачивает голову, томно смотрит сквозь прикрытые ресницы, и не успевает ничего сделать, потому что в его приоткрытые губы сразу же впечатываются чужие, и они оказываются просто потрясающе приятными. Сминающими, ласкающими.       Наруто нравится чувствовать руки учителя, которые сильно и нежно гладят его спину. Но когда тот влажно целует его, когда языком мажет по губам, а после касается его собственного, юный шиноби сходит с ума. В трусах уже давно липко и тесно, и поцелуй становится точкой невозврата, ведь до этой секунды Наруто был уверен, что все закончится, а теперь он готов сделать все, лишь бы этого не случилось.       Тем временем Какаши кладет руки на мальчишечьи бедра, помогая оседлать себя, и Узумаки смущённо отводит глаза, когда чувствует под собой возбуждение мужчины. В голове до сих пор немного мутно от алкоголя, но он уже может трезво мыслить и ему становится стыдно за свое наглое поведение «до». И ведь Хатаке не бросил его, остался даже тогда, когда мальчишка вел себя как идиот. В груди разливается приятное теплое чувство, которое лишь добавляет к огню внизу живота.       Видимо мысли отражаются на его лице, потому что Какаши перестает оглаживать бедра и обеспокоено смотрит на него.       — Наруто, если тебе не комфортно, то… — мужчина медленно отводит руки в стороны и ощущение уходящего тепла на коже доводит юного шиноби до лёгкого разочарования, и он не пытаясь даже дослушать, мотает головой и в свойственной для себя манере, не тратит времени на обдумывание, и сам ныряет руками под мокрую майку Какаши. Снова прячет пылающее лицо в перекате его плеча, а сам нагло и немного торопливо сжимает чужие бока, скользит руками по хорошо сложенному прессу, задирая ткань все выше, и гладит, щупает, изучает приятную упругую кожу, то и дело осязая кончиками пальцев очередную неровность шрамов и свежих царапин.       Хатаке отзывается на эти ласки учащающимся дыханием и мурашками, что даёт Наруто дополнительную смелость, и он легонько прикусывает его плечо, чувствуя солоноватую влажность ткани, и тут же отрывается, завороженно смотрит на приоткрытые губы и зажмуренные веки мужчины. В голове мелькают мысли, что мало кто видел Какаши без маски, а таким наслаждающимся и млеющим его видело наверняка ещё меньше людей. Его колет неожиданная ревность, и он хмурится от этого всепоглощающего желания присвоить этот образ только себе. Поэтому отодвигает ворот и снова льнет губами, теперь уже чувствуя лишь кожу, что сразу же приводит его в смертельный восторг. Наруто прикусывает, а после немножко всасывает ее губами, оставляя ярко-алый след, что вызывает у мужчины смешок.       — Заклеймить меня решил? — у Какаши очаровательная, просто потрясающая и очень добрая улыбка. Видеть ее такой, неприкрытой ничем лишним — как будто что-то запрещённое и очень личное. И Наруто не может не улыбнуться в ответ, хоть и то, как его быстро уличили, снова смущает до чёртиков.       — Вы бы знали, как я сейчас счастлив, даттебае, — тихо шепчет и млеет, когда мужчина гладит его по голове. Ему сейчас даже кажется глупым, что он столько лет пытался добиться чего-то от Сакуры, ведь она уже давно для него не более, чем просто очень хорошая подруга.       Его подхватывают на руки и уносят в комнату, где укладывают на постели, обращаясь с ним так, будто он хрустальный. Это тоже ощущается странно, ведь всем же понятно, что Наруто, наверное, самый живучий человек из всех возможных. Но это особенное отношение щемит что-то в сердце, потому что он может впервые за долгое время почувствовать себя по-настоящему особенным.       Какаши тянется снять с себя неприятно липнущую майку, но Наруто перехватывает его руки и стягивает ее сам, завороженно разглядывая обнаженный торс. Он, конечно же, видел учителя без одежды на тех же самых горячих источниках, но теперь, когда кровь по сосудам двигалась быстрее, когда внизу томилось возбуждение, приближающееся к грани — это было совсем по-другому. Хотелось разглядывать, хотелось прикасаться и пробовать на вкус, хотелось прижаться и вдохнуть запах, хотелось гораздо большего, чем позволено бы было в любой другой ситуации.       А ещё ему хотелось утолить это сжигающий изнутри интерес: каким будет лицо Какаши, если Наруто сожмет в руках его талию? Какой звук он издаст, если провести языком линию от груди до пупка? Что он сделает, если Узумаки осмелеет и спустится ниже?       Хатаке не даёт ему больше времени раздумывать, его собственное желание уже плавит мозги. Он целует парня так интенсивно, что тот жалобно мычит ему в губы и закидывает свои ноги на талию, прижимаясь ближе, почти что трётся пахом об пах. Какаши поддается этому с удовольствием, руками подхватывает его, сжимает ягодицы и делает несколько фрикций, чувствуя, что стояк уже начинает быть болезненным. У него давно не было близости, а податливость юноши лишь добавляет масла в огонь.       Спуститься поцелуями к шее, а после к груди, выбивая восторженный стон, когда мужчина губами ласкает неожиданно чувствительные соски. Наруто гладит мягкие волосы, легонько тянет белые пряди на себя, пытаясь не сойти с ума от приятных покалываний, похожих на разряды тока. Словно любая точка, которой касается Какаши напрямую связана с центром его возбуждения. Словно на самом деле ни осталось никакой кожи, мышц и костей, а только сплошные оголённые нервные окончания, отзывающиеся электричеством на любое воздействие.       Когда рука мужчины впервые касается его паха, сжимая член сквозь ткань, Наруто давится воздухом и как-то уж слишком внезапно осознает, что никто и никогда не касался его там. Он даже на секунду сжимает бедра вместе, но тут же заставляет себя расслабиться, потому что правда хочет, чтобы именно Какаши сейчас делал это — был первым. Первым, кто покажет, что такое наслаждение.       К тому же движения кажутся по-настоящему приятными, и он даже не понимает в какой момент начинает выгибаться, толкаясь бедрами навстречу, не замечает, как мужчина оттягивает резинку трусов вниз. Осознает это лишь тогда, когда чувствует цепочку аккуратных поцелуев от пупка к тазовым косточкам, и не успевает даже смутиться, потому что уже через секунду приходится зажмуриться до искорок перед глазами.       Во рту у Какаши Хатаке — мягко и влажно. Глупо будет звучать, но это лучшее место на свете, где только бывал член Наруто. Уже только от этого хочется кончить, но к тому ещё добавляется упругость языка, обводящего по кругу чувствительную головку, руки, двигающиеся то вверх-вниз, то просто оглаживающие бедра, то спускающиеся к ягодицам, а иногда даже сжимающие и массирующие мошонку.       Ощущения мешаются, кажутся ужасно интенсивными и Узумаки комкает в руках простыню, стонет, кусает губы и очень скоро кончает, дрожа всем телом. Он судорожно шепчет что-то неразборчивое, пока его переворачивают на живот, стягивают трусы и отбрасывают их в сторону. Наруто чувствует губы на лопатках и позвонках, мужские руки гладят поясницу, затем сжимают ягодицы и разводят их в сторону.       — Какаши-сенсей, — шиноби выгибается, новая волна почти что иррационального желания захлёстывает с головой.       — Что, Наруто? — голос Хатаке звучит совсем иначе, не так как обычно. Мягкий и ласковый, но какой-то более глубокий, будто мурлычащий. Юноша немножко изворачивается и даже чуть-чуть теряет способность дышать, от того, как… горячо выглядит мужчина. Тот окончательно избавился от протектора, свет от окна подсвечивает точеный пресс с косыми мышцами уходящими вниз, туда, где под брюками тянется возбуждение. Он выглядит непривычно открыто, слишком лично и запретно. И Наруто, который мгновение назад кончил от того, что делал с ним Какаши, снова смущается и краснеет.       — Я хочу вас, даттебае, — тихо и почти умоляюще, так соблазнительно, что Хатаке на мгновение прикрывает глаза, чтобы не сойти с ума. Кто бы мог подумать, что ему доведётся видеть и слышать такое.       Через секунду притихший в подушку Наруто слышит звук расстегиваемой ширинки и удивляется, насколько много ожидания, желания и предвкушения может вызывать такой обычный звук при определенной ситуации. Ему снова хочется подсмотреть и оценить то самое, что все это время скрывалось от глаз и лишь чувствовалось при прикосновениях. Кто бы мог подумать, что невинный Наруто будет с таким изнеможением думать о чужом члене.       Но он не успевает ничего сделать, между ягодицами скользят влажные пальцы, отчего юноша непроизвольно вздрагивает и тут же требовательно выгибается навстречу. Страха он на удивление нет, лишь жаждущее волнение. Он чувствует массирующие движения, а после в него проталкивается один палец — ощущается непривычно, но совсем не больно. Какаши прижимается сзади и приобнимает его, успокаивающе целуя в спину, а после переводя вторую руку на член юноши. Палец внутри прокручивается и немного изгибается, задевая что-то приятное и вместе с движениями другой руки это вдруг превращается во что-то очень необычное, разливающееся горячей волной по телу. Наруто не может сдержать стона, и губы, скользящие по его спине, растягиваются в улыбке.       К первому пальцу добавляется второй и становится чуть более дискомфортно, Узумаки немного ёрзает, и Хатаке заставляет его максимально развернуть голову, чтобы поцеловать. Выходит так хорошо и приятно, что через пару минут Наруто даже не замечает, как в нем находятся уже три пальца. Они растягивают, проникают глубже и то и дело задевают что-то внутри, от чего он мычит в чужие губы и кусает свои.       Когда они покидают его, становится непривычно пусто и даже одиноко, но тут же к анусу прижимается влажная головка и очень аккуратно начинает проникать внутрь. Размеры, конечно, оказываются несопоставимы с пальцами. Какаши ненадолго залипает на то, как напрягаются мышцы спины Наруто, перекатываясь под влажной от пота кожей. Он снова успокаивающе гладит его, продвигаясь настолько медленно, насколько только может сдержаться, подключая все свое терпение.       — Хороший мальчик, — выдыхает мужчина, когда проникает внутрь до конца. Узумаки хихикает в подушку, и Какаши тут же неловко краснеет.       — Так и знал, что вы извращенец, — улыбается, но почувствовав, что Хатаке смутился, сразу же снова прячет лицо и тихонько добавляет. — Но мне нравится…       Да блять, только от этого вида и этих слов можно кончить. Какаши сжимает в пальцах нежную кожу ягодиц и делает первый аккуратный толчок. Наруто немного напряжённо ёрзает, чуть сильнее раздвигает коленки и прогибается, укладываясь грудью на постель. Чувство необычное, но уже безболезненное. Следующий толчок кажется более сильным, почти распирающим, немного расслабившийся до этого от боли член, снова твердеет. Наруто скользит пальцами по нему, а после плотно обхватывает себя и делает несколько движений вместе со следующим толчком. Становится разом горячее. Хатаке увеличивает темп, хрипло дышит, срываясь на лёгкие стоны, поглаживает выгнутую поясницу юноши, и в какой-то момент снова находит угол, под которым задевается та самая заветная точка. Узумаки аж подкидывает, он стонет громко, подаётся назад, пытаясь продлить удовольствие, и мужчина снова толкается, плотно проходясь членом по простате, выбивая из ученика новую порцию захлебывающегося стона.       Какаши нагибается вперёд, одной рукой сильнее сжимая бедро Наруто, а другой обхватывая его шею. Целует в висок, продолжая движение, наслаждается тем, как сильно наслаждается Узумаки.       — Мой славный, хороший мальчик, — шепчет хрипло и чувствует приближение разрядки. Ему давно не было так хорошо не то, что физически, а даже духовно.       Наруто покрывается мурашками от этих слов и не выдерживает больше, дрожит и с громким стоном кончает, сжимаясь так сильно, что Какаши срывается тоже. Делает несколько последних резких толчков и извергается внутрь, от интенсивности ощущения прикусывая нежную кожу чужого плеча.        Ещё некоторое время им приходится потратить на то, чтобы отдышаться. Хатаке с хлюпающим звуком медленно выходит наружу, перекатывается на бок, подтягивая Наруто к себе в объятия. Тот выглядит устало, но кажется даже чересчур довольно. Какаши целует его взмокший лоб, потом нос и щеки, осыпая маленькими поцелуями все румяное лицо. Тот хихикает, смотрит голубыми глазами с расширенными угольными зрачками и жмется ближе, вбирая все тепло и нежность, что ему дают.       — Спасибо вам, Какаши-сенсей, — улыбается и зевает, прикрывая глаза. Перед тем как совсем заснуть тихо роняет. — Только маску носите, даттебае, а то я кажется ревную.       Хатаке смеётся, зарывается носом в лохматые светлые волосы и вздыхает. Ради приличия, ему стоило бы чувствовать укол совести за совращение ученика, но он чувствует только счастье и тепло.       И, кажется, это даже к лучшему.