Hope

Она шагала по коридору больницы на ватных ногах. Никогда еще ей не было так страшно. Она боялась не осуждения на лицах его родных и новоиспеченной невесты, не насмешки в глазах одногруппников, а боялась, что не позволят увидеть его и убедится, что с ним все в порядке. Боялась не увидеть, как он мерно дышит. Но кто она ему? Зачем ей это? Не по её ли инициативе все закончилось? Не с её ли легкой руки их общий дом в один миг превратился в обитель запустения и холода. Ничего не объяснив, собрала вещи и ушла просто по своей прихоти. * Flashback* -Какого черта, Хоуп? – кричал он в трубку, срывая голос. - Позвонил, чтобы в очередной раз на меня поорать? – стараясь сохранить самообладание, спросила девушка. – Найди другую «грушу для битья»… - Что ты несешь? – возмутился парень, однако поубавив тон. - Тебе следует поехать к Кан Соре… - уже не сдерживая слез, говорит девушка, стараясь при этом сохранять голос ровным. - Хоуп… - устало протянул мужчина. – Ты же знаешь… - Знаю, Чонсу… Я все знаю… Прощай… – нажав на отбой, Хоуп бросила телефон в ближайший мусорный бак и волоча за собой чемодан, зашагала в сторону ближайшей гостиницы. А парень, еще долго, раз за разом, набирал её номер, в надежде достучаться до неё и образумить. Но нет… В этот момент все рухнуло… * End of Flashback* Завернув за угол, она увидела дверь его палаты, возле которой, как не странно, виднелся лишь один силуэт, при виде которого сердце девушки ёкнуло – с этим человеком её отношения не складывались никогда. И сейчас увидеть, что он единственный, кто был возле ЧонСу, было, по меньшей мере, странно. Возможно, спустя неделю этой ужасной канители, многие не видели смысла сидеть у постели пострадавшего, ведь он так и не пришел в себя, но не увидеть родителей было странно, хотя это и облегчало отчасти ситуацию… Но лишь отчасти… Девушка шагала умышленно медленно, пытаясь оттянуть тот момент, когда придется объяснять свое здесь присутствие. Но желание увидеть его было сильнее любых страхов и опасений. Она нуждалась в этом, как в воздухе. Увидеть его, пусть израненное, но живое лицо было важнее всего на свете. Шаг ускорился. Вот она стоит возле двери и от шага внутрь её удерживает тяжелый взгляд того самого человека, чей силуэт она увидела. - Зачем пришла? Тебе здесь не место… Кстати, ты сама так пожелала, насколько мне известно… – хмуро спрашивает мужчина. – Да и вообще тебе посчастливилось, что Сора и его родители уехали несколькими минутами ранее. Был бы скандал… - Я только хочу убедиться, что с ним все хорошо… - дрожащим голосом говорит девушка, ощущая, что сил на препирание с этим человеком у неё не найдется. – Я обещаю сразу же уйти… - С ним все в порядке, если бы что-то случилось, об этом незамедлительно сообщили бы в газетах… Сама знаешь… – он был непреклонен, силой своей воли медленно ломая волю девушки. Она собиралась с мыслями так долго, продумывала линию поведения в подобной ситуации, но сейчас трусила и зажалась, словно маленькая девочка перед огромным злым псом. - Хичоль… Пожалуйста, позволь… - в горле стал ком, а на глаза навернулись слезы. – Прошу тебя… никто даже не узнает, что я здесь была… - Я об этом знаю – разве этого не достаточно? – он продолжал упираться, но было заметно, что его уверенность, также как и самообладание девушки, сходит на нет. Он, как никто другой, знал, что этих двоих связывала не только постель, как они пытались убедить себя и других. Он был тем, кто не позволил Итуку провалиться в алкогольное забвение после её неожиданного ухода. Он был тем, кто выискивал её в самых темных уголках Сеула, в надежде что она образумится и вернется, в надежде что она… А в сущности, что она? Спасет обезумевшего ЧонСу? Наверное… - Мне очень нужно… - слезы побежали по щекам. – Я должна видеть, что он… Прошу тебя… Обещаю, что больше не приду. Больше не покажусь ни здесь, ни вообще. Он не будет знать, что я приходила. Только позволь… - бессилие и отчаяние, которые девушка с огромным трудом прятала глубоко внутри все это время, с боем прорывались наружу. Девушка рухнула на колени. Из глаз ручьем полились слезы. Взгляд парня сменился из осуждающе отстраненного на сочувствующе понимающий. Встав с дивана, он опустился на колени рядом с девушкой приобнимая её и, пытаясь успокоить. - Поднимайся. Ну же…Вставай, Хоуп… Ты слишком… Ох… Это слишком. Ты же ушла… Ты ведь хотела, что бы его больше не было в твоей жизни. Разве нет? Ты добилась своего. Его больше нет… Может его больше вообще не будет… От последних его слов девушку накрыло волной отчаяния. Она не хотела этого. Она хотела, чтобы… Чего она хотела? Убежать от его постоянных криков и недовольства, от усталости? Или от того, что не в силах была ему помочь, вытащить из непрерывной депрессии? Надеялась переложить эту работу на плечи Кан Соры, которая в то время была везде и повсюду, и которая, к слову сказать, не теряла времени, после ухода Хоуп. С горем пополам подняв девушку на ноги, Хичоль аккуратно открыв дверь в палату, протолкнул девушку внутрь, понимая, что сейчас это наиболее разумное решение. Оказавшись внутри, Хоуп застыла – на койке, абсолютно неподвижно лежал Он. У девушки сперло дыхание. Все так же на не сгибающихся ногах, утирая слезы тыльной стороной ладони, она шагнула к нему. Подойдя ближе, холодными руками коснулась его запястья и, не выдержав нахлынувших чувств, рухнула на колени. Слезы снова побежали ручьями и сил на то, что бы хоть что-то сказать не было. Да и зачем – он ничего не слышал. Вот уже неделю после аварии он не приходил в себя. Девушка знала об этом из новостей, следила за каждой статьей, в которой хоть мельком упоминалось его имя… Пак ЧонСу… Не могла не следить, ведь любила и не могла забыть. И в тот момент, когда на глаза ей попалась та статья, её мир рухнул, обрушился подобно карточному домику под дуновением ветра: «Известный певец, лидер группы Супер Джуниор, Итук попал в автокатастрофу… столкнувшись с автомобилем, который выехал на встречную полосу движения… Певец находится в реанимации в тяжелом состоянии… Врачи делают неутешительные прогнозы… В коме… Сильное повреждение головного мозга…» Она помнила лишь обрывки, но даже эти поодинокие фразы причиняли ей боль, сравнимую лишь с тем, как твое сердце прокручивают в мясорубке. Крепко сжав ладонь мужчины, Хоуп, будучи закоренелой атеисткой, впервые за долгие годы стала молиться. Идя в больницу, она убеждала себя в том, что ей будет достаточно лишь посмотреть на него, увидеть, как его грудь мерно вздымается от неглубокого дыхания и тогда она сможет уйти, но она ошиблась. Сейчас, сжимая его теплую ладонь, чувствуя, как под бледной кожей бьется жилка, ей казалось, что взорвись сейчас здесь бомба – она не отпустит его руки. Никогда в жизни больше она не отпустит его руки. Она согласна была терпеть все на свете – самую сильную боль, самый громкий его крик, лишь бы теперь он открыл глаза, лишь бы жил… Ей хотелось увидеть его лицо, пусть оно исполосовано порезами, но оно все так же горячо любимо ею… Любимо? Бесспорно. Каждая черточка, каждая линия… Она ни на секунду не переставала любить его. Его всего… Поднявшись с колен она, все так же сжимая его руку, другой рукой коснулась щеки мужчины, стараясь воскресить в памяти каждое утро, которое провела рядом с ним, каждую ночь без сна и покоя. Даже воспоминания о ссорах не причиняли больше боли, только легкое оцепенение и разочарование в собственной глупости – они теряли драгоценные минуты на бессмысленные перепалки, когда могли бы дарить друг другу любовь и ласку, каждая пощечина могла бы быть долгим, сладким поцелуем… Склонившись,Хоуп мягко поцеловала его пересохшие губы, скользнула губами на щеку, уткнувшись носом, чувствуя запах антибактериального мыла, немного резкий, но сейчас не играющий роли. Мягко касаясь кончиками пальцев черт его лица, она старалась впитать в память его, таким спокойны, каким девушка не видела его уже много месяцев. Спускаясь руками на шею, плечи, замечая татуировку под ключицей, которой, она уверена не было раньше, по крайней мере, до того, как она ушла точно. Чуть отодвинув воротник больничного халата, её взору предстала размашистая надпись на английском, от которой слезы полились из глаз сильнее: «Bring me back the Hope for a happy ending» - он всегда любил играть с её именем, говоря каламбурами, говоря о ней даже, когда никто об этом не догадывался. Она знала – этот раз он сделал так же. Он все еще… Скользнув по витым буквам кончиками пальцев, склонилась для того, что бы поцеловать место, где было запечатлено её имя, место где так же как и на запястье под тонкой, словно бумажной кожей, билась голубая жилка. - Я знал, что мой призыв сработает… Надежда на счастливый конец… Она вернулась… – послышался хриплый голос над самым ухом у девушки. Внутри у Хоуп все словно оборвалось. Чуть отодвинувшись, она посмотрела на мужчину, желая, убедится, что ей не померещилось, что это действительно он сказал. Она бы отдала душу дьяволу, за то чтобы этот момент оказался реальным. ЧонСу все так же лежал с закрытыми глазами, но теперь его лицо озаряла усталая полуулыбка. Она не могла поверить своим глазам. Сердце билось как сумасшедшее, отбивая в ушах барабанным боем. Слабость одолела ее, и девушка опустила голову ему на плече, ничего не говоря, боясь разрушить сладкую иллюзию. Боясь, что вот-вот видение растает, и рядом с ней будет лежать немое, израненное, любимое тело, любимое сердце, которое едва-едва бьется в клетке сломанных ребер - Не уходи больше… - так хрипло говорит он, пытаясь приобнять девушку перебинтованной рукой, постанывая от боли, которая пронизывает тело при каждом движении.– Я превращаюсь в бездушную куклу без тебя. Я безнадежен… - снова эта игра слов. - Больше никогда не садись за руль, никогда больше не езди на машинах… Никогда… Даже не подходи к ним… - шепчет девушка, не находя что еще можно сказать после полугодовой разлуки, глотая горькие слезы, слезы радости и страха. – Больше никогда не пугай меня так… - Не буду… - устало говорит он, когда ему все же удается приобнять девушку, вопреки всем бинтам и перевязкам. – Никогда-никогда… - Спасибо… – шепчет она, устроившись с ним рядом на постели, обняв его настолько крепко, насколько это позволяло его нынешнее состояние. За спиной у девушки послышался скрип двери. Игнорируя это, Хоуп продолжала лежать рядом с мужчиной, слушая его мерное биение сердца, ощущая, как волоски на затылке шевелятся под его ровным дыханием. Даже когда её плеча коснулась чья-то рука, она проигнорировала это, лишь сильнее сжав больничную простынь и зажмурив глаза. Она отдала бы все, чтобы пролежать так всю жизнь, рядом с ним, в тишине. Лишь когда над ухом послышался громкий детский смех, она открыла глаза. Больничная палата растаяла, словно по мановению волшебной палочки, как и лежащий рядом мужчина. В глаза бил яркий свет, пробивающийся сквозь светлые шторы. Хоуп с облегчением вздохнула, понимая, что все прошло… - Мамочка проснись… - звонкий детский голос звучал над самым ухом.- Мамочка, сколько можно спать? - Да, мамочка, сколько можно спать? На дворе уже полдень… – вторил детскому мужской голос. Широко улыбнувшись, Хоуп повернулась на другой бок, чтобы посмотреть на двух своих самых любимых людей. Рядом с кроватью стоял её маленький мальчик, а рядом с ним на корточках сидел её большой мужчина. Ночное наваждение отступало, вместе с ужасными воспоминаниями. - Мамочка, почему ты плакала? – удивленно спрашивает малыш, маленькой ручкой утирая дорожки слез на щеках Хоуп. Накрыв детскую ладошку своей, Хоуп блаженно прикрыла глаза. Казалось весь мир замер в этот момент. - Плохой сон, малыш… - женщина мягко улыбнулась сыну, затем переводя взгляд на мужа, скользнула взглядом с лучистых глаз на губы, ямочку на щеке, а затем на подбородок, шею, ключицы… Под правой красовалась измененная, после появления на свет сына, татуировка: «She returned my Hope for a happy ending».