Подорожник

Разбитые коленки - да и не только коленки, губы, носы и локти тоже, - у детей в доме Рагнвиндров это далеко не редкость. Аделинда пусть и ворчит на юного господина за то, что ему опять взбрело в голову проверить, кто из них - он или Дилюк - быстрее добежит до озера и обратно, но она не сердится всерьёз, потому что понимает - этих детей не удержит на месте ничто. И потому она просто вздыхает, достает аптечку и с ласковой улыбкой на лице в очередной раз предупреждает: "Сейчас будет немного щипать, надо будет чуть-чуть потерпеть". В очередной раз, весенним днем, когда солнце пекло как в разгаре лета, кто-то из двоих сорванцов - они уже и сами не помнят, кто именно - предложил проверить, кто сможет пробежать больше кругов вокруг винокурни. Кэйе всего семь, но энергии ему не занимать, а потому шестой круг даётся ему не так уж и тяжело. Сил прибавляет и то, что он уже обогнал Дилюка круга так на два точно, победа явно будет за ним, но один из шнурков на ботинке предательски развязывается в самый неподходящий момент. И вот Кэйа уже летит не на начало нового, пожалуй, победного круга, а лицом в землю. В песок, если быть точнее. Упасть удалось на четвереньки, а потому сегодня обошлось без разбитого носа, пострадали лишь ладони и колени. Когда Дилюк догоняет Кэйю, тот уже сидит на земле, обняв руками коленки. На обеих ссадины, обе болят. Обыденные последствия их игр, ничего страшного, да только предыдущие ранки ещё зажить не успели, как он наделал новых, отчего болит сильнее обычного. - Сильно больно?, - Дилюк садится на землю, наклоняется к Кэйе. - Нет, - отвечает тот: голос слегка дрожит, но скорее от испуга, а не от слез, застрявших в горле. Он уже взрослый, а значит плакать по пустякам больше нельзя. Сегодня восемнадцатое число - единственный день в месяце, когда Аделинда сама лично идет за покупками в город, то есть лечение серьёзных боевых ранений сегодня пройдёт без ее ласкового "надо будет чуть-чуть потерпеть". - Нормально всё, - храбрится Кэйа, - мы к Хилли сходим, она аптечкой помажет, и снова продолжим. Нам надо забег заново начать, чтобы я тебя обогнал, чтобы по-честному! - Сиди, не шевелись, я быстро! - протараторил Дилюк и тут же убежал, но не на винокурню за помощью, а в совершенно противоположную сторону, к лесу, оставив Кэйю позади. Тот остался сидеть на земле, смотря на быстро удаляющуюся фигуру друга. Дилюк действительно вернулся быстро, быстрее чем Кэйа успел отойти от шока и понять, зачем тому бежать в лес. На секунду у Кэйи промелькнула мысль о том, что его бросили, оставили с кровоточащими коленками одного посреди лоз винограда и этого дурацкого песка, что на помощь никто не придёт, что придётся вставать через боль и усилия самостоятельно и идти к… А нет, вот уже его друг несётся к нему с охапкой листвы в руке. - На, держи, - Дилюк садится напротив Кэйи, протягивая листья в руке. Не успев отдышаться после бега, он часто и громко хватает ртом воздух, но продолжает говорить, - Это подорожник. Приложить надо. К ране. Заживет быстрее, и больно не будет. Кэйа смотрит на него вопросительно и непонимающе, молчит пару секунд, а потом с возмущением спрашивает: - Как мне этот твой подожорник поможет то?! - Подорожник, балда ты! Я в книжке читал, он раны лечит! Действительно, никто из взрослых в доме не ожидал, но энциклопедия по флоре и фауне в качестве подарка от Хилли на Новый год очень полюбилась Дилюку. Настолько, что первые недели он и вовсе отказывался читать какие-либо другие книги, даже свои любимые - про динозавров. Вспомнив это, Кэйа стал менее скептичен по отношению к идеи друга. - Почему нам нельзя просто зелёнкой помазать? - спросил Кэйа. - Можно конечно, но я хочу проверить, правда в книжке написана или нет! - страх за колени Кэйи у Дилюка давно прошёл, ему на смену пришло оживление и детский интерес. Дилюк далеко не глупый, и Кэйа это знает. Дилюк понимает математику, а это уже говорит для Кэйи о многом. Например о том, что если его друг в чем-то уверен, то он определённо окажется прав. И потому он соглашается на лечение какими-то там листочками. - Ладно, хорошо… А ты уверен, что поможет? - В книжке сказано что поможет, поэтому я уверен! - одушевленно заявляет Дилюк и прикладывает добытое в лесу растение к ссадине на правом колене. Не совсем понятно, как можно было спутать подорожник с крапивой: два совершенно разных даже на вид растения, принять одно за другое довольно сложно, но Дилюк справился и с этой задачей. На раздавшийся детский крик из дома выбежали Момо и Хилли, обнаружив мальчиков сидящих недалеко от виноградников. На этот раз у Кэйи слёз сдержать не получилось, но он уже и не чувствовал стыда за это. На деле, единственное, что он чувствовал, это жгучая боль ссадин и руки перепуганного Дилюка на своих плечах. Тот вцепился пальцами в его плечи и стал быстро лепетать слова извинения вперемешку с повторяющимися вопросами, больно ли Кэйе. Ему действительно больно, но он не отвечает, а продолжает плакать, пока его не уводят Хилли и Момо - перепуганные, охают и ахают, ведя Кэйю за обе руки, параллельно отряхивая его черные шорты от песка и грязи. Спустя час ранки всё еще болят, но уже не так сильно - Момо оказалась права, мазь от ожогов действительно облеглила жжение. Кэйа сидит на полу своей комнаты, бесцельно переставляет деревянные игрушечные фигурки - по большей части рыцари и кони. Солнце светит уже не так ярко, день близится к вечеру: жара спадает, в это время дня они с Дилюком обычно сидят на крыльце дома, разморенные солнцем и сытным полдником, выводят узоры палкой на песке и о чём-то болтают. Обычно, но не сегодня. Когда Дилюк ступает на порог комнаты, - дверь открыта нараспашку, на всём этаже воцарилась тишина, - то он не может сказать наверняка, услышал ли его тихих шагов сидящий к нему спиной Кэйа или нет. Дилюк проходит на середину комнаты и так и остается стоять на месте, не смея подойти к другу ближе, а потом тихо начинает: - Кэйа... прости меня, пожалуйста... - Ты уже извинялся, - обиженно отвечает Кэйа. - И? Ты простил меня? - Нет. Молчание в комнате длилось ещё какие-то пару долгих секунд до тех пор, пока Дилюк снова не нарушил тишину: - Ты понимаешь, просто в моей книжке... Ну, про растения которая. Вот в ней крапива и подорожник на одной страничке, и я не понял, где какой листок. А подписей к рисункам то там не было!!! Я их спутал, ну и вот... Слова были выпалены на одном дыхании, и Дилюк почувствовал облегчение, когда наконец-то произнёс их. - Вот, смотри, - он протягивает Кэйе книжку, открытую на нужном развороте, - они правда рядом нарисованы, я не вру!!! Кэйа сидит к нему уже боком, а не спиной, но он и видеть не хочет эти дурацкие книжные иллюстрации и потому не поднимает свой взгляд, продолжая возиться с деревянными рыцарями. Спустя ещё какое-то время внимание Кэйи всё-таки удаётся привлечь, но не книгой, а леденцовой карамелью, лежащей в руке у Дилюка. Одну он зажимает в левой руке - эта для себя, вторую протягивает на открытой ладони Кэйе - эта для него. - Откуда? - удивляется Кэйа. Он хочет знать, как тому удалось добыть конфеты: в доме контролировалось количество сладостей для мальчишек, поэтому их от детей прятали и выдавали ограниченное число в день. Свои Дилюк уже съел, Кэйа знал это. Тогда где он их достал? Выпросил у кого-то из служанок или достал из своих запасов? - Украл, - заявил Дилюк. Уверенность и спокойствие в его голосе сбили Кэйю с толку. Рука всё ещё протянута к нему, и на ней всё ещё лежала карамель - одна из любимых сладостей Кэйи. В его голове звучало много вопросов, - например, как тот умудрился пробраться к шкафу с конфетами в кладовой незамеченным, - но Кэйа предпочёл не задать эти вопросы, а просто молчать взять угощение. Камень упал с плеч Дилюка, когда его друг забрал у него из рук леденец. Конфета была не актом примирения, а попыткой улучшить настроение Кэйи: оба знали - время лечит обиды лучше, чем в сотый раз сказанное извинение, но обиды Кэйи лечили ещё и сладости, поэтому самым верным средством Дилюк видел поделиться конфетой, пусть и добытой "незаконным" путём, с другом и оставить его одного. Но уйти просто так не получилось, потому что Кэйа, уже полностью развернувшись лицом к Дилюку, пару раз тихо похлопал ладонью по полу рядом с собой - приглашение посидеть с ним вместе. Сложно представить себе ситуацию, в которой Дилюк бы отказался от этого приглашения, а поэтому он садится рядом с другом, собирая ноги по-турецки. Оба они шуршат фантиками ещё какое-то время: открыть карамель, положить ее себе в рот, скомкать фантик, спрятать улики по карманам, после чего снова наступает тишина. Никто не смеет нарушить её, никто не смеет заговорить первым. Да и не нужны разговоры, лишнее это. Зачем нарушать молчание, так бережно охраняемое оранжевым светом солнца, заливающим всю детскую, тихим щебетанием птиц за окном? Зачем отвлекать друг друга от мыслей о вкусе карамели во рту, о кефире с сахаром на полдник и о том, чем заняться завтра: пойти к пруду ловить лягушек или запустить воздушного змея, подаренного на день рождения Кэйе? К чему очередное извинение, к чему вымученное прощение, если можно просто помолчать? И они молчат.