can you feel me thinking of you?

             холодный ноябрьский ветер пробирал до костей, забираясь под тёплый белый свитер. феликс дрожащими пальцами натянул рукава, стараясь хоть немного не мёрзнуть. возвращаться в тепло не хотелось, хоть и следовало. щёки покалывало от морозного воздуха, и феликс поднял взгляд к ночному небу, затянувшемуся тучами за те пару часов, что он был внутри.       он невесело хмыкнул – в мыслях всплыла тёплая австралия. вспомнив родной дом и семью, феликс грустно опустил голову и пнул какой-то камешек, попав в мусорный бак. присел на корточки, сжимаясь, ощущая себя слишком уж крошечным в этой огромной вселенной. пластырь на кисти отклеился с одной стороны, и феликс, сморщив нос, оторвал его полностью, откидывая в сторону того же несчастного мусорного бака. в груди, словно гитарная струна, что-то натянулось, подрагивая, разнося по всему телу приятно-волнующую мелодию.       феликс старался не думать. правда старался. пытался жить своей жизнью, заниматься тем, что ему нравилось, – а нравилось ему очень многое – и просто наслаждаться каждым днём. сколько бы проблем у него не появлялось, он со всеми справлялся, не позволял себе опустить руки и вернуться домой, – в австралию – словно напуганный зверёк, сбежавший, поджав хвост. однако каждый раз, когда внутри начинали порхать бабочки чужих мыслей, он втайне надеялся, что это его мысли. единственной проблемы феликса, с которой ему было не по силам справиться.       казалось, феликс смирился с глупыми чувствами, вдруг возникшими к другу, но снова и снова трепещущее сердце словно кричало: не твоё, не трогай. и феликс не трогал. хотя очень хотелось. наблюдал со стороны за яркой улыбкой и янтарными глазами, что смотрели не на него. за длинными и красивыми руками, обнимающими кого-то не так, как его. феликсу хотелось быть особенным, а получалось только быть.       взгляд снова упал на собственную кисть, на которой прямо под костяшками, между указательным и средним пальцем, серебром светился полумесяц. глупая бесполезная метка, никак не помогающая и реагирующая на всё. настолько чувствительная, что легче спрятать, чем терпеть. феликс поднялся, нашёл в кармане джинс помятый пластырь, неаккуратно приклеил на метку и тихо вздохнул, обернувшись на дверь здания. где-то там прямо сейчас веселился один беззаботный хван хёнджин, заставляющий сердце феликса трепетать и вместе с этим болезненно сжиматься от отчаяния, ведь, вероятнее всего, феликс не был его солумейтом. метку под пластырем обожгло, и феликс поморщился.       его соулмейт думал о нём, пока он сам думал о хёнджине.       феликс поёжился от холода, а ещё от проснувшихся внутри бабочек, волнующихся чужими мыслями. ступил на лестницу, и в этот момент резко распахнулась дверь, выпуская на улицу шум голосов и громкую музыку. феликс вздрогнул, замечая волнение на красивом лице.       – вот ты где, – хёнджин улыбнулся, и феликс не мог не ответить на эту улыбку. – что ты делаешь тут на холоде?       хёнджин шагнул к нему, обнимая себя руками. шум снова скрылся за дверью, оставляя их в ночной морозной тишине. феликс зашагал навстречу, неопределённо взмахнув руками, и остановился на несколько ступенек ниже.       – хотел немного проветриться, всё хорошо.       феликс улыбался своей солнечной улыбкой, а хёнджин даже в темноте видел сотни звёзд на его щеках и носу. видел и хотел пересчитать. но вместо этого задрал голову к небу, глубоко вдыхая.       – жаль звёзд не видно. за городом они так близко, что можно коснуться, лишь вытянув руку, – и хёнджин вытянул. растопырил пальцы, попытался ухватить тёмное небо, затянутое тучами, а затем услышал заливистый смех.       смех феликса отдавался вибрацией в его душе, расплёскиваясь солёными австралийскими волнами по телу. хёнджин опустил руку, глянув на друга, легко посмеялся в ответ.       – хорошо, что я в любой момент могу коснуться звёзд на твоём лице.       пальцы дёрнулись, желая коснуться, но хёнджин лишь сунул руки в карманы брюк. нельзя. он и сам не знал, почему нельзя, но чувствовал, что ему непозволительна такая роскошь.       – это не звёзды, а поцелуи солнца.       оба замолчали, неловко отвернувшись. внутри феликса всё цвело, порхало и искрилось, а снаружи он дрожал от холода и чертовски сильно хотел поцеловать хёнджина. и с его губ сорвалось тихое, еле слышное и необдуманное:       – ты чувствуешь, как я думаю о тебе?       хёнджин еле заметно вздрогнул. повернулся с широко раскрытыми глазами, слыша лишь быстрый стук сердца в ушах. разомкнул губы, чтобы что-то сказать, но не смог и сомкнул обратно, поджав. феликс улыбнулся самой яркой своей улыбкой, освещая всю улицу ярче фонарей.       – я шучу, – и рассмеялся.       а у хёнджина сердце волнительно замерло, в лёгких что-то приятно зашевелилось, и он посмотрел на феликса таким взглядом, словно вдруг увидел в небе над сеулом миллионы звёзд. но солёное ощущение чужих мыслей исчезло, а глаза феликса неожиданно потухли.       – знаешь, ликс, я завидую солнцу, что расцеловало твоё лицо раньше меня.       феликс замер. послышалось? хёнджин смотрел вниз, мелко подрагивая. замёрз. им бы вернуться на вечеринку и продолжить веселиться, только вот этот странный диалог уже существует в их мире, и забыть о нём ни один из них не смог бы. феликс поднялся по оставшимся ступенькам, приблизившись к хёнджину. ледяными пальцами потянулся к его лицу, но остановился, сжав ладонь в кулак и отпрянув. не осмелился.       а хёнджин отчаялся. дрожащими пальцами ухватил падающую ладонь, повернул тыльной стороной вверх, содрав новый чистый пластырь. рвано выдохнул, рассматривая серебряное свечение полумесяца. а феликс волновался и мёрзнул, хотя в груди всё теплело, словно солнце наконец подарило свой свет такой огромной вселенной внутри такого крошечного феликса. хёнджин подушечкой пальца провёл по метке, заставляя феликса задохнуться от накатившей нежности. он слишком давно хотел узнать, что же прячется за бесконечными пластырями с различными рисунками.       – я чувствую, – шепнул хёнджин, заглядывая в тёмные, но искрящиеся, отражающие тысячи галактик, глаза феликса.       свободной рукой хёнджин закатал рукав, отодвинул кожаный браслет, оплетающий его запястье и скрывающий метку. пальцы феликса скользнули к маленькому солнцу, высеченному золотом на светлой коже. искра прошла по всему его телу от подушечки указательного пальца, утапливая сердце и душу в сладком ощущении чего-то родного. переполненный восхищением, он поднял голову, а лицо хёнджина вдруг оказалось так близко, что феликс чувствовал горячее дыхание на своей коже. по телу неприятно пробежал табун морозных мурашек, заставив его вздрогнуть.       – я очень хочу поцеловать тебя сейчас, но я чертовски замёрз, – тихо и с трудом рассмеялся феликс, роняя голову на плечо хёнджина. тело его уже почти не слушалось.       хёнджин мягко рассмеялся, даже не замечая, что мёрзнет, потому что его солнечный феликс наконец-то был так близко. он потянул феликса за собой, переплетя их пальцы, и феликс, честное слово, был готов пойти куда угодно за своим лунным хёнджином. он чувствовал уют, тепло чужих-родных мыслей и безграничное счастье, окутывающее его сердце. а хёнджин считал секунды до того, как сможет обвить – наконец-то – феликса всеми своими конечностями, коснуться сотни звёзд на его лице, а потом зацеловать его сильнее солнца.       глупые бесполезные метки светились ярче этой ночью, соединив две души с глупыми чувствами, заставляя обоих тонуть в любви.