Пëсик

Свет полной луны окидывает просторный, тихий лес, слишком навязчиво пробиваясь сквозь крепкие кроны и ветви высоких деревьев, обволакивая те, неравномерно, оттенком мрачного индиго, сливаясь воедино с малахитом листвы — воспроизводя, тем самым, такой неаккуратный монохром. Облаков почти не видно в светлом ночном небе — так броско украшенном мириадами сияющих, словно чистейшие бриллианты, звёзд, соединяющихся в самые различные, уникальные созвездия, которые отсвечивают искристыми дорожками на небосводе — заместо них в окрестностях гуляет совсем слабый туман. На поверхности широкого, чистого озера, раскинувшегося прямо посредь леса, играют волнистыми отражениями яркие отблески луны — практически вся территория окутана этим, необыкновенно красивым, освещением холодного оттенка, что может затмевать другие цвета. Атмосфера в округе кажется такой свежей, бодрящей и одновременно успокаивающей: совокупность лёгкого ветерка, такого слабого, но манящего аромата хвои, еле слышимое журчание воды и, совсем отдалённые от этого места, приглушённые звуки леса — обстановка здесь всегда была такой красивой, умиротворяющей и даже отчасти романтичной. Особенно в ночь полнолуния. Шэдоу стоит у самого берега, усыпанного чистым песком, словно на настоящем пляже — ëж глубоко вдыхает несколько раз приятный, свежий воздух, расслабленно прикрывая глаза, и опускает взгляд, прежде чем скрещенные на груди руки окажутся в свободном положении. Всё-таки, он не природой пришёл сюда любоваться в такой-то поздний час. Затем Шэдоу неторопливо снимает с себя белоснежные перчатки, поочерёдно, стягивая те зубками, затем складывая их бережно под ближним высоким деревом. После этого он разувается, ставя свои сверхскоростные аир-ботинки рядом с теми же перчатками, оставляя лишь золотистые кольца-ингибиторы на запястьях и лодыжках. А после он медленно шагает в озеро, постепенно погружаясь, почти до уровня груди с пушистым белым мехом, который тоже промокает. Вода здесь каждый раз кажется такой непривычно тёплой, мягкой, и ненавязчиво веет лесной свежестью. Но ему это нравится. Шэдоу начинает омывать себя, потирая плавными движениями плечи, руки и грудь. В один момент он окунается в воду полностью, затем выныривая, отряхивает иголки от капель резкими движениями головы в стороны, после проводя ладонями по лицу, чтобы тоже избавиться от лишней влаги. Некоторое время он продолжает пребывать в одиночестве, уже почти поканчивая с купанием в озере — Шэдоу любил частенько отдыхать здесь вместе с Соником — собираясь покидать его пределы, чтобы снова обойти лес в поисках его — угольно-карминовый ëж протяжно вздыхает, почти огорчённо, когда поворачивается в сторону берега, шагая к нему через воду, пока в один момент не слышит внезапный шелест листвы сбоку от себя. И Шэдоу оборачивается в сторону звука, навостряя ушки с кисточками, прислушивается к каждому мельчайшему шороху в округе. Он шустро бегает глазами по территории, пока не замечает скрывшиеся, где-то в густых зарослях, кончики бледно-голубых острых иголок. И догадывается моментально, кто же может являться их обладателем. — Я знаю, что ты здесь, Соник. Хватит играть в прятки, — достаточно громко зовëт Шэдоу, пока на палевой мордочке мелькает лёгкая ухмылка — словно победная — и ёж совсем поворачивается назад, довольно хмыкая, когда из укрытия показывается именно тот, ради кого он припёрся так поздно в это чёртово место. Чуйка противоположной ауры хаоса, которая привела его сюда, в этот раз тоже не подвела: — Я же просил не искать меня, — раздаётся привычно звучный, но при этом приглушённо-грубый тембр голоса Соника — и он возмущëнно хмурится, наблюдая пристально — словно хищник за жертвой — за движениями чëрно-красного ежа, когда решается подойти ближе к берегу. Соник выглядит сейчас совсем иначе, особенно прекрасно под просветами луны: рост и масса тела увеличены в два раза, теперь ёж покрыт густым, но таким пушистым, тёмно-кобальтовым мехом, из которого на мордочке и груди, до самого пресса, выделяется бледно-голубой цвет, как и на кончиках иголок, острые длинные когти и удлинëнная пасть с мощными клыками, соответственно, яркие, лаймово-зелëные глаза с вертикальными зрачками, что слегка отсвечивают в темноте. — Хмпф, я всего лишь хотел снова увидеть тебя в таком обличье, пëсик, — тон грубого бархатного голоса веет откровенным флиртом, звучит на редкость нейтрально и одновременно ласково, но пока что Соник не совсем понимает, к чему клонит Шэдоу, что загадочно ухмыляется, поправляя ладонью мокрые иголки — на самом деле, Соник вообще не был мастером в понимании намëков, даже если иногда бросался ими сам. Шэдоу прикрывает глаза, разглядывая — практически восхищённо, словно завороженно — своего парня в столь манящей, для него, форме властного оборотня. Он неторопливо выходит из воды, и постигая берег, немного отряхивается, будучи слегка растрёпанным и полностью промокшим, совсем не заботясь о малейших каплях, стекающих вниз, по его спортивному, рельефному телу, и кончикам приподнятых вверх, чëрно-красных иголок. И Соник жадно окидывает его с ног до головы хищным взглядом, ощущая, как что-то знакомое бушует внутри. В его изумрудных глазах горят искры любопытства и нахлынувшего желания: схватить, прижать к себе, окончательно присвоить — и ëж-оборотень напрягается ещё сильнее, когда чувствует слабую пульсацию между своих ног. Тогда Шэдоу подходит ещё ближе, слегка виляя бёдрами, пока шагает — будто заигрывая, соблазняя — продолжая лукаво улыбаться. Затем он кладёт свои ладони на мохнатые, светло-синие щёки, и заглядывает в любимые изумрудные глаза с узкими вертикальными зрачками. — Почему ты так сильно стыдишься этого? — ласковым полушёпотом спрашивает Шэдоу, наклоняясь ближе к сидящему, покорно, ежу-оборотню, и с нежностью, плавно, очерчивает пальцами линии чужих щëк, зарываясь в пушистый мех. — Я выгляжу как монстр. Мне просто не хочется пугать своей внешностью окружающих, поэтому я и решил уходить в лес, когда приходит время обращаться, — стыдливо отводя взгляд немного в сторону, произносит Соник, и расслабленно опускает широкие мохнатые плечи, когда чувствует приятные прикосновения. — А я так не думаю. Ты очень нравишься мне таким, — Шэдоу тут же опровергает скверные слова Соника в собственный адрес, продолжая аккуратно поглаживать обнажёнными ладонями светло-голубые щёки любимого зверя — будто успокаивая, пытаясь задобрить — проводя пальцами иногда по губам, заставляя Соника издавать тихие рыки удовольствия от ощущения заботливых рук, — Любым, — дополняет Шэдоу, прежде чем почти невесомо коснуться своими тёплых губ напротив. — Но… Эта шелковистая, густая шерсть, твои твёрдые мускулы, мощные лапы и острые когти… Вся эта звериная форма… — Шэдоу натягивает вновь хитрую улыбку, проходясь соблазнительным взглядом по сильному телу Соника, пропуская между пальцев тëплую шерсть, облизывая, в предвкушении, собственные губы. — Соник, ты сводишь меня с ума. Я хочу ощутить весь потенциал твоего мощного тела в таком виде, хочу, чтобы ты взял меня всего, до конца, чтобы сомкнул в своих больших лапах и не отпускал, заполнил меня полностью своим огромным членом и заставил кричать от удовольствия, — Шэдоу задерживает дыхание, прикусывая нижнюю губу, когда ощущает, как накатывает возбуждение, стягивая где-то внизу живота от собственных слов — он наклоняется ещë немного, льнëт теснее, слегка зарывая пальчики в пушистый светло-синий мех уже в его мускулистой груди, затем сильнее стискивая, и прижимаясь снова, страстно, губами к губам ежа-оборотня, жадно того целуя — но надолго не задерживая поцелуй, отстраняется, с похотливой улыбкой и полуприкрытыми глазами смотря на любимого. И тогда Соник дерзко усмехается в ответ, опуская голову немного вниз из-за своего высокого, в данной форме, роста, чтобы снова окинуть взглядом тело Шэдоу, прикрывая глаза и облизывая губы — он улыбается, оголяя острые клыки, что больше походит на звериный оскал: — Ну хорошо, ты сам напросился, Шэдоу, — игриво констатирует Соник, слегка тыкаясь своим об носик угольно-карминового ежа — и лапы оборотня начинают осторожно скользить от бёдер до стройной чёрной талии, стараясь не задевать когтями, чтобы ненароком не поранить. А Шэдоу тихо мычит и закрывает глаза, ощущая, как всё же коготки, только кончиками, слегка прочёсывают область под тëмным мехом — доставляя приятные ощущения наподобие лёгкого массажа. Соник снова обхватывает Шэдоу за пояс своими сильными лапами и поворачивает того к себе спиной, затем осторожно вжимая чёрно-красного ежа в ствол дерева. Он медленно проходится ладонями, с мягкими подушечками на них, по выгнувшейся чёрной спинке и Шэдоу слегка вздрагивает, протяжно вздыхая, после чего ëж-оборотень совсем опускается вниз, стоя на коленях. И как только чёрный хвостик поднимается вверх, отодвигаясь в сторону, а ноги Шэдоу расставляет шире, немного приподнимая заднюю часть тела выше, Соник прижимается пушистыми губами между упругих ягодиц — для начала он слегка потирается мордочкой между них, чувствуя, что мех любимого всё ещё был достаточно влажным, а потому слишком больших усилий ему, вероятно, не потребуется на предварительные ласки. Шэдоу, вообще-то, можно было легко и безболезненно растянуть даже под такой большой член, как сейчас у синеигольчатого ежа-оборотня. Тем более, к счастью быть обладателем особенностей в своей иной анатомии, угольно-карминовый ëж имел намного больше чувствительных точек в своём теле, поэтому помимо простаты, нервных окончаний в его нутре, доставляющих наслаждение, было гораздо больше — он в принципе был весьма чувствительным к прикосновениям, даже если иногда не хотел этого признавать рядом с Соником. Шэдоу вдруг чувствует, как ноги начинают слегка дрожать, а сам он пропускает слабый стон и смыкает глаза, утыкаясь лбом в свои сложенные друг на друга руки — когда ощущает, как мокрый язык плавно проходится между мягких округлостей, лаская его дырочку пока что на поверхности. Соник действует всё интенсивнее с каждой секундой, пылко выдыхая через нос, хаотично скользит кончиком длинного языка по напряжённому колечку мышц, заставляя немного расслабиться, прежде чем протолкнуть внутрь язык, после чего хватается лапами за ножки с тëмной шëрсткой крепче. И Шэдоу прижимает ушки слегка к своей голове, учащённо дышит, сжимая пальцы с тонкими красными коготками в кулаки — и снова прогибаясь в спине, позволяет ногам ещë немного разъехаться, плавно виляя бёдрами в стороны, потираясь самостоятельно и взывая горячий язык проникнуть ещё глубже — он хочет ощутить ближе и сильнее, вобрать его в себя полностью, но ещë больше он хочет, чтобы Соник как можно скорее вставил в него свой чëртов член. Тогда Соник внимает его желанию и продолжает изворотливо двигать скользким язычком внутри уже глубже, выискивая доступные точки наслаждения, и довольственно причмокивает губами, когда отстраняется совсем немного от него, чтобы вдохнуть — затем припадает и вылизывает снова, чертовски страстно и умело попадая кончиком языка в нужные зоны, выделяя большое количество слюны, чтобы обеспечить скольжение и тщательно смочить, облегчая проникновение. — Ммпх… Со-Соник, хватит, этого достаточно… — бархатным полушёпотом изрекает Шэдоу, взывая Соника остановиться, пока прерывисто дышит, стараясь сдержать себя ещё немного, когда чувствует, что уже готов кончить только от его ловкого языка в своей заднице — и слегка прикусывает нижнюю губу, криво ухмыляясь, когда немного оборачивается назад, чтобы взглянуть на любимого. Соник, наконец, отстраняется, извлекая изнутри язык, оставляет после себя большое количество слюны на тëмных ягодицах — которая стекает, медленно, по бёдрам — и ëж-оборотень облизывает свои губы, приподнимаясь почти в полный рост над чёрно-красным ежом, окидывая того хищным взглядом вожделения, направляя взгляд изумрудных глаз в прекрасные рубиновые, что уже глядели на него — но смотрит, до сих пор, с прежней страстной любовью во взгляде. И Соник обхватывает руками талию Шэдоу, для удобства стараясь нагнуть его ещё немного, затем приставляет сочащуюся смазкой головку к его дырочке, надавливая, старается аккуратно проникнуть внутрь — но его твёрдый, покрытый четырьмя рядами мелких пупырышек, и такой горячий член слишком большой для Шэдоу, поэтому угольно-карминовому ежу сначала тяжело принять в себя даже крупную розоватую головку. Шэдоу немного приоткрывает рот и слегка сводит линию бровей, издавая грубый стон, упирается одной рукой в дерево перед собой, опуская голову вниз и сжимая крепко пальцы другой руки на собственном члене — он старается расслабить заднюю часть тела и, оскаливаясь немного от ощущения давления сзади, вновь учащённо дышит, в нетерпении предпринимая попытку насадиться самостоятельно. А Соник не остаётся бездейственным, спуская лапы на таз Шэдоу и слегка надавливая на тот когтями, двигает бёдрами плавно вперёд и, всё-таки, входит постепенно, пока не оказывается внутри столь тугого и влажного пространства наполовину — он довольственно рычит и скалится в звериной улыбке, прикрывая немного глаза, когда чувствует приятную тесноту, после чего начинает с осторожностью толкаться в растянувшееся кольцо мышц, сильнее вжимая чëрно-красного ежа в широкий ствол дерева собственным телом. И Шэдоу слегка содрогается, шумно вздыхая снова и снова, когда головка члена так идеально надавливает, каждый раз, прямо на простату внутри, растягивая стенки всë сильнее, задевая, вместе с тем, ближние точки наслаждения — и ноги вновь немного подкашиваются от совокупности ощущений, когда он начинает стимулировать рукой собственный член для большего удовольствия, в темп движениям Соника, которые становятся всë быстрее и быстрее с каждым новым толчком в его тело. — Лучше говори сразу, если я вдруг сделаю тебе больно, — шепчет Соник прямо на ушко с пушистой кисточкой — и по телу Шэдоу пробегают мурашки, когда он слышит этот грубоватый, звериный тембр голоса — обжигая то пылким дыханием, проводя скользким языком от мочки до кончика кисточки, когда опускает голову ниже, вжимаясь крепкой мохнатой грудью плотнее в тëмную спинку, заставляя угольно-карминового ежа тихо простонать и немного изогнуться назад, одним резким движением вгоняя член больше, чем наполовину, не полностью — продолжая вталкиваться уже ускоренно в нутро любимого. — Говоришь так, словно я… Ахх… Самое обыкновенное существо, а не… Мхах… Совершенная форма жизни… — с неким флиртом в голосе и лëгким возмущением бормочет Шэдоу, позволяя бесстыдным стонам обрывать некоторые части фраз, когда ëж-оборотень входит всë глубже в него и массажирует своей плотью главную точку всë интенсивнее — тогда чëрно-красный ëж приподнимает заднюю часть тела немного выше, совсем утыкаясь лицом в ствол высокого дерева, начинает вторить движениям Соника — насаживаясь на большой член самостоятельно, вместе с тем активнее стимулируя свой — ощущая, что ещë немного, и такими темпами он точно кончит гораздо быстрее, чем его любимый. — Я всего лишь забочусь о тебе, ежонок, — заверяет тихим, нежным тембром Соник, замедляя движения, когда чувствует инициативу со стороны партнëра, пока трëтся пушистой щекой слегка о его макушку, поддразнивая влажным носиком чëрные ушки с кисточками — но его голос даже так звучит по-звериному тяжëлым, что вновь доставляет чувствительному к звукам, чëрно-красному ежу, наслаждение. И Шэдоу вновь издаëт уже более отчëтливый стон, немного зажмуривая глаза, когда его накрывает волна оргазма, чувствуя, как ноги немного дрожат — то ли из-за нахлынувшего удовольствия, то ли из-за усталости — и он ощущает, как широкие ладони ежа-оборотня аккуратно обхватывают его обмякшее тело по бокам, слегка вцепляясь когтями, а затем следует скользкий язык, проходящийся по чëрному плечику и шейке сбоку, оставляя на итак влажной, до сих пор, шëрстке, собственный мокрый след — заставляя Шэдоу чутка вздрогнуть. — Мхх… Соник… Ты не мог бы… — прерывисто и шумно дыша, пытается что-то возразить Шэдоу, приподнимая голову и немного поворачивая вбок, он пытается удерживать себя на ногах, упираясь теперь ладонями в ствол дерева — старается взглянуть измождëнным взглядом на Соника сзади, и в этот момент ëж-оборотень аккуратно выходит из его тела, чтобы позволить отдохнуть — всë ещë скованный возбуждением. — Давай сменим позу, я не могу больше сдерживаться, — после этих слов, сказанных страстно-звучным полушëпотом, на одном дыхании, Соник приподнимает Шэдоу над землëй, осторожно придерживая лапами с обеих сторон за талию — в таком обличье его сила была гораздо значительнее, поэтому особого труда не составляло так легко поднять вес чëрно-красного ежа, не говоря уже о том, что он даже будучи не в форме оборотня, в повседневной жизни мог запросто таскать любимого на своих руках, нарочно гоняя при этом на высокой скорости туда-сюда, что заставляло Шэдоу сердиться, но Соника каждый раз то забавляло — затем ëж-оборотень аккуратно прижимает Шэдоу к своей мохнатой груди, предварительно повернув того к себе лицом, он снова заботливо облизывает его в области макушки, задевая чëрные пушистые ушки языком, спускаясь немного ниже, чтобы оставить влажный след и на чëрной руке с карминовой полоской — в любой другой ситуации это могли быть более привычные для них обоих поцелуи по телу, но сейчас, кажется, звериное обличье доминировало над разумом Соника, даже если он старательно это сдерживал. — Соник, если ты продолжишь облизывать меня такими образом, то я точно неделю не смогу отмыться от твоих липких слюней, — Шэдоу проговаривает это достаточно холодным тембром, но с неким упрëком, при этом всë ещë утыкаясь лицом в мускулистую светло-синюю грудь, отчего голос его слышится немного приглушëнно — после этого угольно-карминовый ëж немного отстраняется, приподнимая голову, чтобы посмотреть полуприкрытыми глазами в хищные изумрудные, а руками пробраться за кобальтовую шею, крепко обхватывая для удобства — ноги он сгибает в коленях, прижимая к чужим бокам, ведь обхват тела Соника сейчас был очевидно крупнее, поэтому обвить его пояс ими бы точно не получилось. — Ох, правда, что-ли? Значит то, что я лизал твою прекрасную задницу, тебя не смутило, а это уже, получается, за пределами нормы, м? — Соник отзывается на его слова флиртливым подколом, в своëм привычном стиле, глядя в рубиновые глаза с игривым прищуром и соблазнительной ухмылкой, пока располагается под тем же деревом, пытаясь сесть поудобнее, прижимаясь к нему спиной — а Шэдоу он снова немного приподнимает, чтобы позволить ему занять новую позицию сверху себя, затем постепенно насаживая на свой разгорячëнный член. — Заткнись уже… Ах… Синий пëс… Мхах… — Шэдоу содрогается и слегка скалится, пропуская резкий шумный вздох, словно задыхается, и раскрывает широко глаза — когда ëж-оборотень входит в него практически до самого основания — чувствуя, как головка упирается где-то внизу живота, образуя небольшой бугорок — что дарит совершенно новые ощущения, поскольку настолько далеко они никогда не заходили, даже когда Соник перевоплощался в оборотня — и чëрно-красный ëж вжимается тесно в Соника, всем своим естеством ощущая, что снова готов кончить прямо сейчас, хотя они только-только приступили ко второму раунду. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, но это ещë не значит, что я не стану мстить за твои слова, фэйкер, — хитровато-ласково заявляет Соник, почти мурлыкая эти слова прямо в палевые губы, нежно проводя кончиком языка по ним, после чего снова хищно ухмыляется, показывая чутка боковые клыки, смотря со страстью в кроваво-алые глаза, пока мощные лапы хватаются снова за стройную талию, стараясь обнять так, чтобы не навредить острыми когтями — а после сокращает расстояние между их лицами и пылко целует, продолжая толкаться в уже достаточно растянувшуюся мокрую дырочку. Шэдоу хватается крепче за кобальтовую шею, обхватывая зверя плотнее своими ногами, пока смыкает глаза, целуя Соника с такой же страстью и трепетностью, даже несмотря на их обмен, только что, колкими словами, углубляя поцелуй и стараясь поймать язык — на самом деле совсем не брезгвуя его животной форме и тем же липким слюням — желая ощутить его большой член как можно глубже в себе, желая чувствовать каждый мускул его мощного тела, шелковистость этого густого и такого тëплого меха, желая его всего прямо здесь и сейчас. И Шэдоу прерывисто стонет, когда отрывается от пушистых синих губ, пытаясь быть не слишком громким, ведь они, всë-таки, находились в лесу, даже если в такой поздний час — но как-либо сдерживаться, это явно последнее, чего хотел сейчас Шэдоу, поэтому жадно впиваясь в губы Соника снова и снова, чтобы заткнуть себя, чëрно-красный ëж хватался за тëмно-синюю мягкую шерсть на шее, спине и плечах, пропуская мимолëтно через пальцы, прощупывая твëрдые мускулы, всячески дëргаясь и извиваясь на сильных лапах ежа-оборотня, насаживаясь на член ещë и ещë — чтобы привнести как можно больше удовольствия и насладиться сполна его звериной формой в эту ночь, словно не замечая как, в конце концов, громкие стоны непроизвольно начали вырываться из горла. И Соник прислушивается к языку его тела, позволяя чëрно-карминовым рукам свободно облапать себя всего, позволяя палевым губам оставлять хаотичные, словно инстинктивные, поцелуи на своëм массивном теле, совсем растрепать шерсть и даже допускает попытки оставить следы укусов, но из-за слишком пышной шерсти они так и остаются просто попытками. А вот сам Соник вполне успешно оставлял собственные следы на теле Шэдоу, даже если старался быть максимально нежным и осторожным в процессе, чтобы не навредить — несколько слабых укусов отчëтливо ложатся на чëрное плечо, грудь и шею, даже несмотря на тëмную шерсть, и Соник заботливо те зализывает, словно извиняясь за содеянное, пока когтистые лапы блуждают бережно по стройному телу — и ëж-оборотень начинает толкаться сильнее внутрь Шэдоу, вгоняя член почти до основания, чем выбивает из чëрно-красного ежа новую волну шумных звуков наслаждения — заставляя содрогаться от каждого движения, судорожно хвататься за него, изнывая и послушно вторя движениям любимого. Шэдоу совсем забывается, просит его остаться внутри, хнычет и требовательно прижимается губами к губам Соника, продолжая пропускать приглушëнные стоны уже сквозь поцелуй — продолжает прыгать на члене в ответ на чужие шумные толчки, продолжает сжимать руки вокруг кобальтовой шеи и тереться своим телом об его, до того момента, пока они не кончают практически вместе — и Соник заполняет горячее нутро своей спермой, которая, впоследствии, медленно течëт по чëрным ногам небольшими каплями, в то время как сам Шэдоу изливается на светло-синий мех в области живота, утыкаясь в сильное плечо зверя и рефлекторно прикусывая доступную область, чтобы заглушить финальный стон. Когда они восстанавливают дыхание и окончательно приходят в себя, Соник уже свободно лежит на мягкой зелëной траве, устремив расслабленный взгляд в небо, рассматривая звëзды, а Шэдоу уютно располагается на нëм, слегка улыбаясь — он укладывает голову на мохнатой груди оборотня, в то время как тот кладëт одну из своих лап на любимого, поглаживая плавными движениями, отчего тот начинает — буквально — тихо мурлыкать, смыкая глаза и наслаждаясь, наконец, комфортом и теплом, что исходило от Соника сейчас в двукратном размере — и в один момент идиллию смеет нарушить последний, на сегодня, вопрос: — О чëм думаешь, пëсик? — О тебе, — вторая лапа осторожно накрывает тело чëрно-красного ежа, — Ты никогда не отступаешь от того, за что берëшься, — усмешка, глаза смыкаются и Соник расслабляется окончательно, — За это ты мне и нравишься.