The red means "I love you"...

Прошло несколько ночей с того момента, как Бейби устроился в эту пиццерию и встретил девушку, казалось своей мечты. Хоть она и робот. Поначалу она была добра и мила с ним, предлагала чай и имевшееся мороженое. Они мило беседовали, но что-то с ней было не так. Парень всегда списывал это на её механическое сердце, но теперь всё стало ясно. Бейби думал о ней, даже когда сидел в ужасе за какими-то коробками, затаив дыхание. Вокруг было тихо и еле виднелись хлопья пыли, кружащиеся в танце возле. Когда-то и они были похожими на них. – Ну-ка, – произнесла Эннард, попутно вставая из-за стола, накрытого красной бархатной скатертью. Она взяла парня за руку и потянула за собой. Вместе закружились в танце влюблённые. Музыки не было слышно, но только ее механизмы. Бейби смотрел ей в лицо, такое идеальное, несмотря на ободранную кожу и выбитый глаз. Голубые глаза Энн блестели, казалось, от счастья. Ему хотелось бы верить, что это было именно то чувство. Прерывая тишину, металлические шаги становились всё громче — здесь становилось небезопасно. Бейби точно знал, что нужно поскорее перепрятаться, но она может услышать. Парень продолжал обращаться к ней в женском роде, хотя робот бездушен. Только из-за внешнего вида аниматроника в Бейби оставалась частичка симпатии к этому адскому созданию. – Милый, все снова хорошо, забудь прошлое. Разве оно важнее наших отношений? – Она не знает о чем говорит. Как Эннард может знать что-то об отношениях? После всего, что она натворила... Невозможно называть подобное любовью, а нездоровой одержимостью. Бейби аккуратно пополз на коленях куда-то вдоль склада и коробок. Как бы он ни старался спрятаться, девушка всегда находила его. Зачем ей это нужно? Шаги снова приближались, заставляя его по-настоящему живое сердце биться быстрее. Вдруг Бейби, будто сам не свой, подорвался с места и побежал прочь, прямо навстречу свей убийце. Чуть не сбив ее с ног, парень ускорил темп. Сквозь коридоры, укрытые дымкой и пробитые трубы, в которых стремительно кончался кислород, сквозь блестящие смазанные звезды на потолке и яркие плакаты, Бейби нёсся, не поминая где выход. Ее шаги были такими же громкими, неутихающими. Размеренные, спокойные. Девушка совсем не торопилась догонять. – Это бессмысленно. Остановись, – парень уже не был уверен, слышит ли он голос в самом деле, или только в своей голове. – Я так люблю тебя, – в крепких объятиях звучал голос Энн. Девушка сладко пахла ванилью, а её пушистые волосы чем-то другим. Холодные руки сжали ещё сильнее тельце мальчика. Что изменилось? Почему теперь все обернулось ему боком? Бейби помнил лишь то, что впереди предстояла развилка: лифт и комната. Лифт и смерть, долгая, мучительная. – Ах, как жаль! Нам предстоит расстаться? – снова звучал роботический голос. Теперь все это можно было списать на галлюцинации вследствие нехватки кислорода. Бейби снизил темп – уже не мог бежать, но ее шаги не становились громче. Всегда такие же неспешные, но нагнетающие. "Ее мальчик" резко упал на пол. Не хватало сил двигаться дальше. Парню так страшно: никогда ещё не хотелось жить, насколько хочется сейчас. Все же, он нашёл в себе силы ковылять дальше. Ноги болели, а глаза ничего не видели сквозь туман, который становился всё гуще. Коридоры и звезды плыли, а его смерть становилась всё ближе. Шагая, совсем неторопливо, Энн что-то пела себе под нос, что-то на английском. – My insides are red and yours are toо, – девушка мелодично тянула ноты себе под нос. Бейби снова побежал, уже не так быстро, как ранее, направо. Слишком поздно он понял, что ползет по пыльной, темной вентиляции прямиком в комнату выскабливания. – Извини, смена уже подходит к концу. Мы обязательно ещё встретимся! "Пути назад нет", – иначе она его непременно поймала бы. – And the red on my face is matching you... Наконец, узкое мрачное пространство закончилось, и Бейби смог полностью встать на ноги. Шагов более не было слышно, что показалось ему странным. Парень облегчающе выдохнул: – Наконец-то... Он искренне был рад, что это все закончилось. Дымка рассеялась, а блеск больше не был размазан. Мысли были прерваны тяжелым ударом по голове. – And godness, you're bleeding, – сквозь тяжелое дыхание Энн все ещё пела, – what a wonderful feeling... – You're down and you're pleading, my head is just reeling... – Что ты поёшь? – Бейби плохо понимал английский язык. – Мою любимую песню, я думаю... Тебе нравится?

***

Энн сидит, опираясь голыми коленями в царапинах в лужу крови, такую скользкую и холодную... Ее всегда воодушевляли мысли только о том, что она когда-нибудь сможет заглянуть внутрь своего любимого и вылизать ему душу досуха. Эннард шарила руками в его кишках и печени, сжимая и выдавливая оттуда остатки сока, разрывая мягкие ткани с характерным склизким звуком. Она тянется к своему рту за восхитительным вкусом этого кровавого супа из внутренностей мальчишки: – The red means I love you...