Моя милая Си Ши

Говорят, что с возрастом чувства угасают. Притупляются. Из ярких фейерверков в глазах, превращаются в еле заметный блеск где-то глубоко внутри. Этот почти затухший огонь теплится в сердце, ждёт, что усталый путник, случайно наткнувшийся на него, присядет рядышком на край бревна. Расслабит уставшие ноги. Протянет дрожащие, мертвецки холодные руки. И, наконец, согреется. Достанет из своей скудной котомки кусочек хлеба и, нанизав его на веточку, слегка поджарит. И будет сыт этим подаянием. Путник прикроет глаза от блаженства и отправится на покой. А этот совершенно случайный в его жизни очаг будет рад тому, что принёс кому-то тепло. Накормил. Послужил коротким, но таким нужным перевалом. И огонь затухнет сразу же, как только пилигрим уйдёт. Пламя догорит, оставляя после себя угольки и запах гари. Выжженная трава будет ждать, пока к ней вновь не придёт путешественник, накинет сверху мёртвой земли дровишек и разожжёт огнивом новое кострище. Пламя не убийца. Не всегда им было. Благородный Птолемей подарил людям огонь в надежде, что они выберутся из тьмы. И огромному пламени, и совсем ничтожной искорке хочется сослужить хорошую службу человеку. Вот только человек не всегда пользуется дарами так, как задумывали высшие силы. Огонь стонет, когда им сжигают мир. Огонь плачет, когда в его объятиях умирают прекрасные рыжеволосые девы, худющие и грязные, с огромными глазами дети и старики, благородные и бородатые воины, отважные герои в красных костюмах. Когда пламя пожирает целые поселения, города, страны, леса и поля, животных и птиц, оно разрывается от отчаяния. Почему я убиваю? Почему заставляю так много душ страдать? Почему меня боятся и ненавидят? Почему это происходит со мной? Нет, чувства не затухают. Они просто ждут момента, когда путник найдёт их и попросит капельку тепла. Тогда они с радостью делятся им, без остатка отдавая себя, как и много лет назад. Риза смотрит на себя в зеркало. Когда она вновь стала гореть? Когда её затухающее сердце вновь начало полыхать? Она видит женщину, чей взгляд был замутнён и безразличен всего каких-то два месяца назад. Или около того. Она жила на автопилоте. Больше по привычке. Считала, что так происходит со всеми. Мало на что надеялась, натягивала безобразную неестественную улыбку на встречу с папой или Оливией. Слонялась повсюду и без разбора. А сейчас, в глубине карих глаз, которые она всегда считала самыми обычными и совсем неинтересными, Риза замечает искорки. Пока осторожные и едва заметные, стесняющиеся своей яркости, своего блеска. Почему они вновь появились? Кто взял спички и разжёг безжизненное кострище? Она знала ответ. И не было причин отвергать его. Громкий звук мобильного прерывает тишину. Возвращает в реальный мир. Ставит точку в её размышлениях. — Риза, я подъехал. — Сейчас выйду, мне осталось надеть куртку. Будто он знал, что Риза думает о нём. Чутьё у него такое? Она выбегает из ванной, накидывает сверху белый пуховик и выключает свет в прихожей. Сегодня она не будет размышлять о чём-то плохом. Потому что Риза хочет отдохнуть от этого. Окунуться в тёплое и медленное течение. Отпустить все тревоги. Отпустить себя. «Отпустить себя… Да, пожалуй, я хочу именно этого» *** — Я встретился с мистером Зампано. Ему понравилось предложение о совместном проекте. Вот дурак! Сам морщился, когда подписывал с нами контракт, а теперь невинно улыбается и соглашается на всё подряд. Рой закатывает глаза. Он сейчас такой забавный. Будто наконец отпустивший себя. Ризе приятно. Ризе радостно. В Ризе до невозможного много всего. Разве она может ощущать что-то подобное? В её тридцать с небольшим Риза чувствует себя маленькой девочкой, вечно визжащей и смеющейся от переизбытка эмоций. Она не визжит, но ей хочется. Совсем чуть-чуть. — Риза. — Что? — Ты точно хочешь провести время с нами? Она правда пытается сдержать себя. Старается не засмеяться. Но попытка провальна. Её слабый смех прорывается сквозь сомкнутые губы, разливаясь в воздухе серебристыми частичками драгоценного металла. Ну, что за несносный человек? Вечно сомневающийся в её искренности, нервный, местами неловкий. Но настоящий. Живой, тёплый. И от того такой ценный, значимый. Рой Мустанг напоминает диковинный замок из сказки детства. Эта неповоротливая и смехотворная громадина самостоятельно передвигалась в туманной пустоши, отталкивая своей невзрачностью, магией, что исходила от неё. Все пастухи ушли из тех краёв, боясь грозного и могучего волшебника, что жил в замке. И лишь одной заколдованной девушке удалось попасть в жилище мага. Оно приняло её, так долго скитавшуюся на пронизывающем до костей ветре. Согрело и накормило. Пригласило на ночлег. Так девушка нашла семью. Разрушила злое колдовство, спасла молодого волшебника, ставшего заложником собственных чар. И сама стала волшебницей. Странно, что она вспомнила об этой истории сейчас. И тем более, глупо было сравнивать Роя с чудовищным домом. Но именно так себя Риза ощущала рядом с ним. В безопасности. В тепле. Сытая и отдохнувшая. Он поворачивает к ней лицо. Выглядит нервозно, обеспокоенно. И куда девается солидный начальник престижной фирмы? И откуда приходит потерянный мальчишка, что сейчас смотрит на неё. — Рой, если бы я не хотела, я бы сразу отказала. Всё хорошо. Думаю, мне будет весело с вами тремя. Он отводит взгляд, возвращаясь к дороге. Выглядит не слишком воодушевлённо. — Я просто подумал… Вдруг тебе хотелось бы сходить куда-нибудь вдвоём? А я тут детей приплёл… Она видит, как его руки напряжены. Он вцепился в руль так сильно. Не оторвёшь, даже если очень сильно захочешь. «Какой беспокойный» — Рой. Звать его стало привычным. Заветное имя легко срывалось с кончика языка. — Да?.. — Успокойся, пожалуйста. И расслабь руки, а то вырвешь руль. И послушай меня. Если мне что-то не понравится, я скажу. Словами. Через рот. Перестань сомневаться в том, насколько я честна с тобой. Иначе будет сложно. Кажется, её слова действуют на него, как ведро ледяной воды. Довольно отрезвляюще. Рой тут же ослабляет хватку на руле и виновато улыбается. — Прости, я постараюсь больше не вести себя, как кретин. — Не нужно извинений. Не думаю, что они нужны. Доверие — вот чего бы она хотела. Риза доверяла ему. Ей нечего было терять. Зачем тогда сомневаться? Но, видимо у Роя, с этим были проблемы. Могла ли она его винить? Нет, конечно. Но горький вкус после очередного сомневающегося вопроса оставался где-то в горле, заставляя задыхаться и кашлять. Она бледно улыбнулась ему. Вытягивать из себя подобие счастья не хотелось. Хотелось быть честной. Быть самой собой. Без преукрас и фильтров. Люди часто обманывают друг друга. И самих себя тоже. Патологическая ложь стала чем-то неотделимым, обязательным для человечества. Настолько будничной, что иногда невольно задумываешься о том, точно ли ты являешься тем человеком, которого каждое утро видишь в зеркало, пока чистишь зубы. Синдром самозванца надёжно укрепляется где-то в подсознании. Риза часто думала о том, принадлежат ей все те заслуги, что ей приписывали на работе? Коллеги упорно твердили о том, что она является крутым специалистом, чуть ли не одной из лучших в их сфере. Но когда Риза оставалась наедине с собой, в маленькой спальне, стены которой давили на неё, женщина сомневалась в этих словах. Разве я могу быть хорошим сотрудником? Разве я делаю достаточно? Рой, кажется, хочет сказать что-то, но лишь прикусывает язык и возвращается к вождению. Между ними столько недомолвок. Не запутаются ли они в этом туго переплетённом клубке? *** Они подъезжают к его дому. Нужно было забрать мальчишек. Рой предложил прогуляться в парке, а когда они замёрзнут, сходить в кафе. — Зайдёшь? Мне всё равно нужно оставить документы. — Хорошо. Риза следует за хозяином дома, пытаясь рассмотреть передний дворик. К входной двери вела расчищенная от снега тропинка. С двух сторон дом окружали кусты и деревья. Всё чистенько и прибрано. «Интересно, у него есть садовник?» Само жилище выглядело скромным, напоминало пряничный домик. Светлый кирпич, окошки, занавешенные шторами, фигура петушка на крыше, колебавшаяся от каждого дуновения ветерка. Небольшой навес над входом, украшенный веточками ели. И яркий новогодний венок, подвешенный за алый бант. — Этот дом принадлежал родителям. Выглядит старомодно? — Совсем нет. Выглядит волшебно. Волшебно. Да, именно так. Ризе казалось, что она попала в сказку. Ей чудилось, что от стен пахнет имбирным печеньем. Этот дом напоминал ей об Уилтшире. Она сама провела в подобном месте всё детство. «Как в Лондоне мог затеряться кусочек чего-то до боли знакомого и родного?» — Знаешь, я жила в похожем доме раньше. Только у нас ещё крыльцо было с чугунными ручками. Мама вешала на них гирлянду. Рой как-то странно на неё смотрит. Будто он рад тому, что ей здесь понравилось. Будто он тоже любил такие вот места, больше похожие на средневековый эпос. — Пойдём вовнутрь? Он открывает ей дверь. Риза неуверенно заходит. Всё же она здесь гостья. Её встречает тёплый воздух, запах сладкой выпечки и рассеянный свет лампы в коридоре. «Мне не показалось, что тут пахнет печеньем. Это действительно так» — Добро пожаловать! Проходи, это будет надолго. Я уверен, что они ещё не собрались. Никак не могу научить их делать всё во время. Она хихикает. Интересно, с кого же они взяли этот пример? Риза снимает сапожки и куртку, проходит вслед за Роем вглубь жилища. Он приводит её на кухню. Небольшая комнатка в шоколадных оттенках. Холодильник с кучей прилепленных стикеров, напоминающих о том, что нужно что-то купить в продуктовом. Что Эд будет в гостях у некой Уинри и папа может его не забирать. Что у Ала репетиция до семи. Круглый стол, на котором постелена наглаженная скатерть и множество салфеток. Стулья с мягкими подушками на них. Здесь чувствовалась жизнь, тихая и мирная. А ещё здесь, прямо у духовки стояла пожилая женщина. Миниатюрная, с заплетёнными в пучок седыми волосами и круглыми очками на носу. Это она пекла выпечку. — А, господин Мустанг? Мальчишки ещё не собрались, придётся подождать. Старушка с интересом разглядывала Ризу. Её проницательные глаза, казалось, смотрели не только сквозь стёкла. Они смотрели сквозь тело, в саму душу, в саму суть. — Мисс? Не желаете чаю? — Спасибо, было бы любезно с Вашей стороны. Она присаживается на один из стульев. — Я тогда пойду потороплю их и отнесу бумаги. Рой кивает ей, скрываясь в полутьме коридора. — Как зовут, милочка? — Риза. Женщина колдует над чайником, повернувшись к ней спиной так, что Риза не может рассмотреть выражение её лица. «Она не мать Роя. У этой женщины европейская внешность и чистейший британский акцент» — Риза? Хорошее имя. А меня зовут бабушка Пинако. Я экономка в доме господина Мустанга. Меня нанял ещё его отец. — Вот как. Приятно познакомиться. И ей действительно было приятно. Бабушка напоминала ей добрую колдунью, что помогает заблудшим душам найти дорогу домой. — Мне тоже, милочка. Давно у нас не было таких приятных девушек в доме. А то придут вечно расфуфыренные, в не пойми во что одеты. Строят из себя непонятно что, только лишний раз тревожат. Бабуля Пинако поставила перед Ризой кружку с дымящимся паром и маленькое блюдце с теми самыми печеньями, что так вкусно пахли на весь дом. И присела напротив, облокотившись локтями на стол. «Предыдущие девушки Роя?» — Тревожат? Экономка поправляет съезжающие очки. — Именно! А что они ещё делают? Трепят нервы господину и детишкам. Хотя такого давно не было. Годика так два точно будет. Она задумчиво смотрит куда-то вдаль, перебирая в руках ажурную салфетку. — Я рада, что сэр наконец-то привёл хорошую девушку. Ты посмотри, как ты аккуратно одета! И свитерок беленький, и брючки тёплые! Ну, чем не красота. И Эд про тебя только положительно отзывался. А этому сорванцу, уж поверь, сложно угодить. Риза решила, что слова бабушки можно считать комплиментом, пусть и своеобразным. — Знаешь, что я тебе скажу, милочка? Уж найди, пожалуйста, с ними общий язык. Они конечно иногда невыносимы, но ребята хорошие. Может, что-то у вас и выйдет? Выйдет? Риза не могла ничего сказать в ответ, лишь кивнула. Она будет стараться, но давать обещания милой женщине не хотела. Не могла. Неожиданно в комнату ворвался вихрь. Имя ему было Эдвард. Мальчишка с раскрасневшимися щеками и блестящими от предвкушения глазами. Он ярко улыбался Ризе, почти ослепляюще. Красный свитер с белым узором притягивал внимание. — Здравствуйте! Как Ваши дела? Говоря это, Эд невзначай украл несколько печений с блюдца. — И тебе привет. У меня всё хорошо. Как дела в школе? Нога не болит? — С ней всё в порядке. Я выиграл олимпиаду по химии среди средних школ Лондона! Учитель обещал хорошие оценки в следующем месяце. Он забавно взлохмачивает свою чёлку. — Химия? Это очень тяжёлый предмет. Ты большой молодец, Эдвард. Хочешь стать учёным? — Не знаю. Я думал идти на врача. — Вот как. Это тоже хорошая профессия. Надеюсь, у тебя всё получится. Но если передумаешь, могу тебя познакомить с моим папой. Он химик, раньше работал в государственной лаборатории. Риза подмигивает мальчику. — Ваш папа крут! Он возвращается к выходу на кухню. — Ал, ты там скоро? Из коридора слышится другой детский голос. Более мягкий и тихий. — Сейчас! И Риза слышит странный звук. Еле слышимый скрип какого-то механизма. И никаких шагов. Если топот Эда она услышала сразу, то сейчас не было ничего. Нет, не совсем так. Что-то действительно было. Но Риза не могла понять, что ей напоминает этот шорох. И пока она судорожно перебирала в голове мысли, пытаясь вспомнить, где же она могла услышать подобное, в комнате появился он. Мальчик. С короткими волосами, чуть светлее, чем у Эда. Такие же огромные жёлтые глаза, оставляющие тебя безоружным перед этим ребёнком. Ал был примерно такого же возраста, что и брат. Возможно, они были погодками. Он был одет в такой же вязаный свитер, только у него он был наоборот белый с красным рисунком. А ещё Риза увидела колёса, ручки, спицы и другие железяки. Она выхватывала их по отдельности, не останавливаясь на чём-то конкретном. И все эти детали собрались в единое целое — коляску. Инвалидную коляску. Мальчик сидел в ней, ноги безвольно покоились на подставке, а правая рука лежала на пульте управления. «О Боже… Мне нужно воды, сейчас же» Но вместо этого Риза сжимает ладони с такой силой, что ногти больно впиваются в кожу. Она не должна паниковать. Она не должна измениться в лице. Она не может сейчас сделать ни единого необдуманного движения. Она сохраняет на лице неизменную улыбку. Ни один из её мускулов не дёрнулся, даже на миллиметр. — Привет, я Риза! Приятно познакомиться с тобой, Ал. Он смущённо улыбается ей в ответ. Подъезжает ближе к ней, с любопытством рассматривая. — Добрый день! Я тоже рад! Брат о Вас болтал так много, мне не терпелось с Вами встретиться. Эд краснеет на словах брата. — И ничего я не болтал! Вечно ты преувеличиваешь! Риза тихо смеётся, скрывая улыбку ладонью. Эдвард был неисправим. — Чем увлекаешься, Ал? Эдвард сказал, что ему нравится химия. — Музыка! Я играю на флейте и совсем немного на скрипке. Хотите, я Вам как-нибудь сыграю? — Приму за честь. Они замечательные, эти дети. После разговора с экономкой Риза поняла странное поведение Роя. Его страхи и вечные сомнения. Если дело было в прошлых неудачных отношениях, которые влияли не только на него, но и на детей, то она готова простить ему скрытность. Но им нужно будет поговорить. Нормальные отношения на этом и строятся — на общении. Она замечает, как он появляется в проходе. Пытается скрыть волнение и теребит край расстегнутого пальто. — Пап, ты закончил? Эд вопросительно поднимает одну бровь. — А? Д-да, закончил. Поехали в парк? Мальчики довольно улыбаются и спешат в прихожую. Эд незаметно пропускает Ала, чтобы тот поехал впереди. — До свидания, бабушка. Спасибо за угощение. Риза привстаёт со стула и подходит к Рою. Пинако улыбается, склоняя голову в коротком поклоне. — Приходи к нам ещё, милочка. Рой пропускает её вперёд. Они идут по коридору в молчании. — Риза, я… — Всё хорошо. Поговорим после прогулки, ладно? Я хочу погулять с тобой и твоими детьми без тяжёлых мыслей. Тебе тоже стоит отдохнуть от лишних беспокойств. Она ободряюще касается тыльной стороны его ладони своими тонкими холодными пальцами. Совсем на чуть-чуть, тут же убирая их. Рой, казалось, на секунду перестал дышать. Он так и замер на полпути к выходу и просто смотрел на неё немигающим взглядом. — Можно я скажу всего одну фразу? «И что же ты мне поведаешь, а, Рой?» — Ты самая удивительная женщина, что я встречал. Риза чувствует, как её уши горят. Чего это он? Внезапность этих слов путает все мысли в голове. Хоть бы предупредил, прежде чем заявлять такое. — Э-это почему? Рой приподнимает уголок губ в полуулыбке. Осторожно касается её ладони в ответ, но также быстро, как и она сама, убирает руку. — А разве тут нужны какие-то особые причины? Пожалуй, он прав. Пытаться найти логику или закономерность в подобных вещах бесполезное занятие. Только больше запутаешься. — Пойдём? Нас ждут. — М, конечно. Какой-то странный сегодня день. Но когда было проще? *** Риза проходит сквозь ворота парка. Они выглядят, как кусочек греческого храма посреди снежной столицы. Высокие колонны соединены широкой массивной балкой наверху. Попытка воссоздать дорические развалины? От входа ведут сразу несколько дорожек — для пеших прогулок и для велосипедов. Всё свободное пространство засажено деревьями, сейчас украшенными гирляндами и фонариками. Праздники давно минули, но украшения никто не спешил снимать. Людям хотелось подольше задержаться в сказке. Взять даже Роя с мальчиками. Их дом до сих пор был увенчан ветвями ели и венком. Возможно, им было просто некогда прибрать все игрушки и растения. Но было в этом что-то здравое. Какой смысл наряжать ёлку на неделю? Пусть лучше радует глаз, насколько её хватит. А к февралю всё потихоньку уйдёт в коробки на чердаке. В центре парка располагался круглый фонтан со скульптурой какой-то девушки. Она аккуратно переливала воду, сейчас отключенную, из огромной чаши в сам фонтан. Точно богиня Олимпа, щедро раздающая дары простым смертным. Чудное место. Здесь было много детских и спортивных площадок, разбросанных по всей территории. Несколько фургончиков с кофе и какао. А в самом конце кафе с детским меню и огромным количеством растений. Зелёные друзья были повсюду. На столиках, полках, подвешенные к потолку, стоящие в огромных горшках на полу. А ещё стены были расписаны красивейшими цветами. Риза всю прогулку наблюдала за ребятами. Они дурачились, переговаривались. Задали тысячу вопросов Ризе. Когда Эд узнал, что у неё есть собака, тут же потребовал в следующую встречу увидеться с Хаяте. Они рассказали ей о своей подруге — той самой Уинри. Девочка была одноклассницей Эда и внучкой бабули Пинако. Мальчики обещали познакомить Ризу с ней. Они болтали без умолку. Поддразнивали отца, доверительным шёпотом сообщали смешные истории со школы, делились своими успехами. Риза была очарована. Она мечтала о том, чтобы у неё самой были такие детишки. Вечно разговаривающие, тёплые, солнечные. Краем глаза следила за ним. Кажется, он тоже на неё смотрел всё время. Рой не очень много говорил сам, больше поддакивал словам сыновей, а если что-то и говорил, то только когда Ал дёргал его за рукав и просил рассказать что-то. Мысли о том, что Риза представляет себя частью этой маленькой семьи, уже не казались такими дикими. Скорее всего, она торопится. Но никто не мог запрещать ей фантазировать об этом. Она старалась увлечённо слушать ребят, но иногда мысли уносились далеко отсюда. Что произошло с мальчиками? Почему Ал прикован к коляске? Как они вообще появились у Роя? Они договорились поговорить с ним после. Риза боялась, что правда не даст вести себя так же непринуждённо, как она делает это сейчас. — Уже стемнело. Как насчёт того, чтобы попросить счёт и поехать домой? Рой смотрит на неё. Заметил ли он то, что она сейчас думает совершенно о другом, а не слушает Ала о его расписании в музыкальной школе. — Давайте. А то Эд носом клюёт. Мальчик и правда почти спал, прикрыв глаза и откинувшись на спинку диванчика. — Он вчера допоздна собирал модель какой-то ракеты для проекта по физике. Весь стол пришлось оттирать от краски и клея. Ал тихо посмеивается, смотря на брата. — Юный ракетостроитель, просыпаемся. Пора спуститься на Землю. Рой осторожно треплет плечи ребёнка. Тот коротко вздрагивает ото сна и щуриться, глядя на яркий свет абажура. — А? Мы уходим? — Шевелись давай. Они оставляют столик в одиночестве. Пустые кружки, на дне которых осели мелкие капельки чая. Тарелки, пахнущие съеденными пирожными. Смятые салфетки со следами шоколада. *** Рой завозит детей домой, оставляя сонного Эда и сытого Ала на плечи мудрой бабушки-экономки. Мальчики прощаются с Ризой с широкими улыбками на лицах и просят погулять с ними как-нибудь ещё. И, конечно, она не может им отказать. Не хочет. Рой отвозит её в квартиру. Самое время поговорить, ведь так? — Рой. — М? Она несколько секунд молчит, пытаясь сформулировать вопрос так, чтобы он не звучал резко или грубо. — Что… Нет, не так. Как так вышло, что ты взял опеку? Он хмурится, лишь на мгновение. Крепче сжимает руль. Она уже хочет свернуть эту тему, отложить до лучших времён, но Рой наконец начинает говорить. — Мистер Хоэнхайм был моим деловым партнёром. Возможно, даже приятелем или другом. Он был чуть старше меня, наставлял, когда я только начал управлять компанией. Он нервно сглатывает. Почему каждый из их разговоров такой тяжёлый? — В той аварии, он был не только с супругой. Милая женщина, надо сказать. Ал очень на неё похож. А Эд более упрямый, как отец. Прости, я отвлёкся. Беспорядочное постукивание по рулю кончиками пальцев прекратилось. — Мальчики были в машине в тот день. Всё произошло быстро. Какой-то пьяница вылетел из-за угла, сэр Ван не успел среагировать. Эд говорил, что он отвлёкся на него, хнычущего из-за какой-то мелочи. Так всё и случилось. Он заворачивает на парковку и останавливает машину. Убирает мелко подрагивающие руки с руля. — Когда я примчался в больницу, супруги уже были мертвы. Это были ужасные дни. Эд лежал без сознания, врачи обнаружили у Ала травму позвоночника. Его ноги просто парализовало без шанса на восстановление. А ещё нужно было кому-то устраивать похороны. И эти идиотские службы опеки. Хотели отправить Эда в детский дом, а Ала в специальный интернат для инвалидов. Они хотели их разлучить, понимаешь? Рой уже не сдерживался. Его лицо исказило маской тупой боли. Его пальцы достигли пика своего беспокойства. «У него сейчас начнётся истерика» Риза аккуратно накрыла его ладони своими. И пусть они были ледяными, пусть они тоже слегка дрожали, кажется, Рою это помогло. Он продолжил свою непростую исповедь почти шёпотом. — Как я мог позволить этим дурням разорвать связь детей? Они и так были подавлены, а когда Эд случайно подслушал мой разговор с человеком из службы… Я пришёл к нему в палату, а он тут же подлетел ко мне и начал реветь. Просил дяденьку Роя сделать так, чтобы у него не забирали брата. Разве можно так жестоко отвергать семилетнего мальчика, находящегося на грани отчаяния? Его хрипящий голос звенел в тишине салона. — Я позвонил Жану, спросил, что можно сделать. Тогда и прозвучала идея об опеке. Я был вполне в состоянии обеспечивать обоих детей всем необходимым, даже если один из них инвалид. Мне дали добро. Жан помог с бумажной волокитой. Так что после того, как мальчиков выписали, я забрал их к себе. С тех пор приглядываю за ними, как могу. Рой умолк, глядя замутнёнными глазами куда-то вдаль. Сколько испытаний прошёл этот человек? Насколько же он был силён духом? Это вызывало восхищение, смешанное с неприятной горечью минувших дней. Рой Мустанг был исключительной личностью, достойной самой высокой похвалы. — Что скажешь? Риза не сразу поняла, что вопрос был адресован ей. — Скажу, что ты самый удивительный мужчина, что я когда-либо встречала. Она продолжала держать его за руку. Он переплёл их пальцы в замок и неожиданно рассмеялся. — Эй, вообще-то, это мои слова! — Ну, и что? Если я действительно так думаю? Ты замечательный человек. Не каждый бы мог взять на себя ответственность воспитания детей, тем более не своих. Да ещё и с травмой. Нужно очень много терпения и сил. И ребята выросли прекрасными. Вот, что я могу сказать. Я восхищаюсь тобой, Рой. Он не отрывает от неё взгляда. Смотрит пронзительно. — Мне ещё никто не говорил таких слов… Знаешь, я так боялся. Вдруг, тебе тоже даром не дались чужие дети? Тем более, Ал… Я не хочу вспоминать это и говорить тебе не очень приятные вещи. Но у меня были женщины, которые довольно резко и холодно воспринимали Эда и Ала. Естественно, долго они не задерживались. «Не хочешь мне рассказывать о своих бывших? Ну-ну» — Всё в порядке. Сам знаешь, у меня с детьми всё и так довольно сложно… Я кое-что расскажу тебе на нашем следующем свидании. Он удивлённо вскидывает бровь. — На следующем? А ты хотела бы? Риза начинает смеяться. Он ещё спрашивает? — Конечно хотела бы. По мне не видно? Да, на следующем. Пойдёшь со мной на свидание, Рой Мустанг? — Пойду, Риза Хоукай. Мне стоит заказать столик в ресторане? Она загадочно подмигивает ему. — Нет. Мы поедем кататься на автобусе. Рой недоумённо смотрит на неё. Кажется, он не совсем понимает, причём здесь автобусы. — Я люблю кататься на них. В выходной день я могу сесть на самый длинный маршрут и до самого вечера кататься туда-сюда. Или пересадками путешествовать по городу. Каждый раз выходить на случайной остановке, бродить по незнакомым улочкам, пробовать местную еду, а потом вновь садиться на новый автобус. Многие люди считают это чем-то странным или глупым. Но я надеюсь, что ты мне не откажешь. Она ждёт его ответа с надеждой. — Как я могу отказать? Автобусы, так автобусы. Риза самая счастливая сейчас. Вряд ли во всём Лондоне найдётся человек, счастливее её. Поэтому она позволяет себе маленькую шалость. Совсем малюсенькую, честно. Лёгкое прикосновение к тёплой щеке губами. Мимолётное, как трепет крыльев бабочки. Мгновенно отстраняясь, Риза вылетает из машины. — Доброй ночи, самый удивительный мужчина. Он выглядит сбитым с толку, но моментально отвечает ей. — Доброй ночи, самая удивительная женщина. *** Вы знаете сказку об оловянном солдатике? История, в которой игрушечный солдатик любил такую же игрушечную балерину? Он не мог понять, откуда у него такие светлые чувства к своей возлюбленной, ведь у солдатика не было сердца. А когда хозяину игрушек они надоели, балерина и солдатик сгорели в огне. В горстке пепла, что остался после них, нашли маленькое оловянное сердце. В детстве Рою всегда было интересно, было ли у солдатика сердце с самого начала? Или же его сердце появилось из огня, в котором погибли влюблённые? Он едет забирать Ризу. Почему-то сказка детства невольно всплыла в воспоминаниях, путая его всё больше. Рой боялся все эти дни. Вдруг, она передумает? Или ей не понравится? Столько разных условностей и возможных переменных. Он всегда просчитывал самые разные варианты. Так было спокойней. И не так обидно, если произойдёт самый худший из них. *** Он не может не задать волнующий его вопрос. Чтобы успокоиться, ему это необходимо. Кто вообще захочет возиться с чужими детьми? Может, она хотела бы сходить в кино? К сожалению, немногие женщины так великодушно принимали Роя со всеми его заморочками. И с детьми тоже. Он никогда не забудет тот неприятный случай, когда очередная дочка кого-то бизнесмена брезгливо поморщила носик, когда увидела Ала. Или другая — наследница крупного холдинга. Она рассорилась в пух и прах с Эдом. Рой знал, что у его сына не самый лёгкий характер. Но это не было причиной называть его невоспитанным мальчишкой с дурными увлечениями. Но Риза лишь смеётся с его слов. Почему у неё такая странная реакция? Она считает его глупым? Оловянное сердце подсказывает, что это далеко не так. Рою хочется предупредить Ризу об Але. Но он тут же прикусывает свой язык. Если она сейчас возмущенно попросит выйти из машины и больше никогда не пересекаться, ему придётся несладко. И так обидно. Почему-то Рою будет именно обидно. Не потому, что его отвергли. А потому, что это сделает именно она. Риза же была такой славной и доброй. Разве могла она так поступить? Он прекрасно понимал, что не могла. И он не предупреждает. Может, это и к лучшему? *** Её глаза так и сверкают, когда она видит его дом. Любительница чего-то винтажного? Рой очень сильно привязан к этому месту. Было бы хорошо, если бы ей оно тоже понравилось. Риза говорит про крыльцо с таким грустным выражением лица. Что-то случилось с её мамой? Рой же толком и не знал о ней ничего. Поделится ли она с ним своей жизнью? Он впускает её в дом. Надо видеть, как она довольно зажмуривается, когда вдыхает аромат печенья. Отвезти её на кухню? Бабуля Пинако смотрит на него с хитрецой. Эта старушка иногда была просто невыносимой. Хоть бы она не ляпнула чего-то лишнего. Коротко стучась в комнату Ала, из которой доносятся приглушённые голоса, он открывает дверь. «Ну, конечно… Даже не начинали собираться…» — Народ, поторопитесь. Риза, между прочим, уже чай пьёт на кухне, потому что некоторые не оделись. Рой правда пытается говорить строже. Получается ли? Мальчишки сидели на кровати и играли в какую-то игрушку на телефоне. Эд тут же вскочил, роняя мобильник, который мигом подхватывает Ал. — Уже?! Почему так быстро? — А мне нужно было ехать медленнее? Эд недовольно надувает губы. Ал начинает заливисто смеяться. «И как они могут быть такими разными?» — Хорошо, мы быстро. Ал откладывает сотовый. «Хоть один ответственный человек в этом доме» Минуя гостиную, он забегает в свою спальню. Никто из них не жил на втором этаже. Провозившись с тем, куда же пристроить бумаги так, чтобы завтра о них не забыть, Рой возвращается в кухню. И видит то, к чему был явно не готов. Хихикающие Ал и бабуля. В шутку сердитый Эд. И ярко-ярко улыбающаяся Риза, говорящая про какую-то честь. Она даже поднесла руку к сердцу. Что у них тут произошло в его отсутствие? Никто не плачет, никто не кричит. Все спокойно переговариваются. Будто так и нужно. Риза выглядит в их кухне правильно, гармонично. Она, как недостающий кусочек пазла, что так долго ищешь. «Можно она здесь останется?» Но вместо этих слов, Рой лишь предлагает им поехать. В тишине коридора становится неловко. Нужно ли ему как-то оправдать состояние Ала? Хоть как-то объясниться? Холодное прикосновение руки женщины напротив становится его привычкой. Традицией. Риза разрешает ему отдохнуть. Почему-то именно после её слов все волнения куда-то испаряются. И Рой расслабляется. Настолько, что не может сдержать то, что слетает с его губ в следующую секунду. Почему она так покраснела? Разве ей не говорили подобное раньше? *** Всю прогулку Рой не может не смотреть на неё. Риза похожа на искорки бенгальского огня. Они ослепляют и дарят радость. Что-то похожее сейчас испытывал и он. Кажется, ей нравятся мальчишки. Она звонко смеялась с их чудачеств, со всем вниманием слушала их болтовню. Её искренность была неподдельной. Завораживающей. *** Почему каждый из их трудных разговоров проходит в машине? Хотя, где же им ещё проходить. Это тяжело. Вновь вспоминать те паршивые дни ему не хотелось. Тогда Рой думал, что сойдёт с ума. Он был зелёным юнцом, только постигающим премудрости большого бизнеса. Дети стали ещё одной непростой задачкой. Ему часто хотелось выть на Луну или сбежать куда-то. Что он мог знать о воспитании мальчишек? Тем более, что одному из них требовался совершенно иной подход. Но глаза Ризы, её поддерживающие поглаживания кончиками пальцев так и твердили, что Рой справился хорошо. И он не мог им не верить. А её сбивчивая речь лишь укрепила в нём это чувство. Риза зовёт его на свидание. Рой прикладывает все силы, чтобы не запрыгать от радости. Но что совершенно выбивает почву из-под ног, так это лёгкий мазок чужих губ по собственной щеке. — Доброй ночи, самый удивительный мужчина. — Доброй ночи, самая удивительная женщина. Вряд ли во всём Лондоне найдётся человек счастливее его. Нет, Вы точно не найдёте. Рой в этом уверен.