Двое

Вдох-выдох. Тренировки не помогали. Они и не должны были. — Плохо, совсем плохо, рядовой! — где-то над ухом рявкнул сержант. — Давай еще раз и всё сначала! Эрен удивленно помотал головой, пытаясь найти источник звука. Тот выглядел сердитым, очень сердитым и сверлил взглядом… не его? Эрен обернулся назад — как он и думал — там приземлился Жан, очевидно, крайне плохо отработавший очередной очень важный боевой (как он только назывался?) манёвр. Жан вскинулся и раздраженно дернул УПМ, запуская его повторно. Ни сказав сержанту ни слова, он начал повторять манёвр… вот он уже обернул дерево, выхватил клинки, чтобы нанести удар по манекену… и, резко дёрнувшись, отлетел по инерции назад, прямо в дерево. «Не рассчитал газ», — отрешённо подумал Эрен: «Не рассчитал, как и я тогда, и из-за меня...» Вина зашевелилась внутри, ужасным склизким змеем обвивая все внутренние органы. Сказать, что думать о смерти друзей было невыносимо, это было не сказать ничего. Чем сильнее Эрен старался забыть все подробности того рокового дня захвата Троста, тем больше он вспоминал. Вспоминал, как не успел долететь до того титана, который схватил Армина на лету и… — Эй, Йегер! А вот смерть Микасы Эрен не видел, хотя она была недалеко. Какие там последние слова он ей сказал? «Отвали от меня, достала!» — кажется, эти. Нет, ну какой молодец… — Ты что, оглох? Зато смерть Армина отпечаталась в памяти на всю жизнь. Как титан схватил его, убив не сразу, как Армин пытался отбиваться, махая руками, но в итоге сдался и обмяк в лапах монстра. Прямо как мама когда-то. — Эрен! Тела Микасы никто так и не смог найти, что вселяло микроскопическую, ничтожную надежду, гасшую с каждым днем. Ведь если бы она была жива, она бы точно его нашла, нашла бы в любом своем состоянии, точно не бросила бы одного. Ах, если бы! Он бы обязательно попросил у неё прощения за все грубые слова и никогда в жизни бы не посмел обидеть её. Жан неожиданно встал прямо напротив Эрена, заставив того вздрогнуть и отвлечься от пожирающих мыслей. — Чего тебе? — недовольно пробурчал Эрен. — Дай пройти. Тот не двинулся с места. — Эрен, — спросил он неожиданно, — на обед пойдёшь? — Чего?.. — Обед. Столовая. Еда, — повторил Жан терпеливо, словно маленькому ребенку. — Пойдешь? В желудке и правда зашевелилось что-то, немного похожее на чувство голода. Ненадолго, всего на пару секунд, пока змея вины не сжала все внутренности с новой силой. С трудом подавив тошноту, Эрен буркнул: — Нет, не пойду. И добавил, чтобы наверняка: — Отвали, достал. … Со дня битвы за Трост прошло два месяца. Бронированный титан так и не явился, чтобы пробить стену Роза, но все считали это лишь вопросом времени. Кто мог себе позволить, тот в спешке эвакуировался за стену Сина. Ну а кто не мог, тот бунтовал. В приграничных городах проходили митинги, многие люди отказывались работать на полях, объясняя это тем, что землю и урожай всё равно растопчут титаны. Цена еды подскочила, а мясо из редкого продукта превратилось в практически недоступный. Человечество замерло в ожидании новой битвы. Значимость армии возросла до небес. Гарнизон практически в полном составе охранял стены рядом с кишащим титанами Тростом, а Разведкорпус регулярно совершал небольшие вылазки туда же в поисках следов Колоссального и Бронированного титанов, в поисках чего-то, что может дать хоть какую-то надежду. Военная полиция… осталась просто Военной полицией. Практически всех выживших после операции в Тросте кадетов охотно туда приглашали, несмотря на рейтинги при выпуске: король, очевидно, чего-то боялся и желал окружить себя как можно большим количеством солдат. Очень многие пошли, ведь желание спрятаться от титанов как можно дальше только усилилось после происходящего. Эрен же вступил в Разведкорпус, как и хотел. Никакой радости и удовлетворения ему это не принесло, тренировался он спустя рукава, а вся прежняя ярость и ненависть к титанам словно обернулись внутрь. «Не успел, не смог, не сделал». Столько лет обещал себе и друзьям стать сильнее и уничтожить всех врагов, а в итоге оказался не способен сдержать обещанного. Нет, парочку титанов он все-таки убил. Но что значила эта цифра, когда в живых тысячи? Ходят вокруг, нагуливая аппетит, скребутся в стены, ждут своего часа. Эрен раздосадованно швырнул камешек в озеро. Ни на обед, ни на ужин он так и не пошел и потихоньку начал об этом жалеть: после изматывающей тренировки поесть было бы не лишним. Да и в целом нужно было держать себя в форме, готовиться к будущей вылазке. Мысль о вылазке немного помогала держаться на плаву. — Так и знал, что ты здесь. Эрен вздрогнул от неожиданности и обернулся. К причалу подходил Жан (как же он его достал!), держа в руках какой-то свёрток. — Я вроде вежливо просил отвалить. — Долго еще планируешь упиваться жалостью к себе? — Заткнись. Вот и поговорили. Жан действительно замолчал и сел на причале рядом. Из свёртка пахло так одуряюще вкусно, что разозлило Эрена еще больше. — Иди жри в казарме. Подышать свежим воздухом, что ли, захотелось? — Это тебе, — тот пропустил мимо ушей оскорбление, — держи, поешь хоть немного. Эрен присвистнул: сильно же Жан сегодня о дерево головой ударился. Но свёрток взял и, развернув, сглотнул слюну: запах свежеиспеченной булки ударил в нос еще сильнее. — Знаешь, — заговорил Жан, — когда я увидел его тело, я впервые тебя понял. — Что за бред ты… — Ты хоть раз можешь дослушать до конца? — с легким раздражением перебил Жан. — Просто дослушай. Эрен пожал плечами и с охотой вгрызся в булку. Она и правда была свежей! Видимо, испекли и привезли совсем недавно, для завтрака на следующий день. Получается, Жан без разрешения забрался в столовую и… От этой мысли в голове пронеслось некое подобие веселья. — Я, когда его увидел, впервые тебя понял. Понял, почему ты так это всё переживаешь! Черт возьми, да я даже понял, почему ты говорил мне быть повежливее с моей мамой! Эрену резко захотелось провалиться сквозь землю. А он должен был сейчас поддержать Жана, сказать хоть что-нибудь, он ведь хорошо понимает, каково это — терять кого-то… — Жан, ты оф-фень хорошо дерф-фыфся, — чёртова булка застряла в горле, пришлось откашливаться, выплёвывая лишние крошки. — Правда! Гораздо лучше, чем я. Молодец. Жан лишь хмыкнул. — Чушь несешь, как всегда. И добавил тихо, но Эрен все равно услышал: — Ни черта я не держусь. … После того рокового вечера на пристани Эрен узнал о Марко больше, чем, наверно, о самом себе за всю жизнь. О чём тот думал, что любил есть и пить, чем дышал и о чём мечтал. Вступить в Военную полицию, вместе с Жаном, разумеется, и провести много-много лет службы вместе, за мощной защитой последней стены человечества. Жан отчего-то для себя решил, что Эрен будет чутким и внимательным собеседником, и рассказывал о Марко взахлёб тёмными осенними вечерами, в те редкие моменты, когда разведчики были предоставлены сами себе. Сначала Эрен и правда честно старался слушать и поддерживать. Спустя где-то недельку задушевных бесед о погибшем друге он попытался остановить Жана, с той немногой деликатностью, на которую был способен. Терпения хватило ненадолго, и ссора еще через пару дней не заставила себя долго ждать. — Оставь меня уже в покое! Он умер, умер, понимаешь?! — кричал Эрен, наконец, не в силах справиться с нахлынувшими воспоминаниями. — Я не он, Жан! Я не Марко! — Я знаю! — заорал Жан в ответ. — Знаю, идиот! И больно ударил Эрена под дых. Тот сдавленно охнул скорее от неожиданности, чем от боли, и, держась рукой за ушибленное место, изо всех сил пнул ногой обидчика под коленку. Жан зашипел и чуть отстранился назад. — Сапогом… больно же, урод… — Сейчас еще получишь! — ответил обозлёный Эрен. — Совсем свихнулся! Эрен взмахнул кулаком, рассчитывая вмазать Жану по лицу, да так, чтобы мозги точно встали на место, однако не успел. Жан удержал руку в нескольких сантиметрах от своего лица и так же молниеносно перехватил не успевшую даже дернуться вторую. Так они с Эреном и стояли несколько секунд, гневно сверля друг друга взглядом, пока тот не решил опять пнуть Жана ногой. Это тоже оказалось ошибкой, Жан словно ждал такого действия и быстро подсёк опорную ногу Эрена, заставив того потерять равновесие. Наклонившись вперед, он повалил матерящегося соперника на землю, крепко зажал его руки над головой и оседлал бёдра, не давая вырваться. Эрен разъяренно дышал и ругался под ним, пытаясь извернуться и освободить хотя бы одну руку, чтобы немедленно надавать Жану по морде. — Наконец-то ты злишься, — тихо сказал Жан, на что тут же последовали бурные попытки вырваться: пришлось покрепче перехватить Эрену руки. — Я уже совсем отчаялся. — Отвали! — Эрен хотел пнуть Жана ногой, да посильнее, только безуспешно, Жан плотно прижимал его бёдра к земле своими. Их лица впервые оказались так близко. Эрен мог рассмотреть каждую капельку пота на лбу Жана, даже уловить очертания своего отражения в его глазах. На секунду он даже забыл, что валяется на холодной земле: дыхание Жана обжигало щёки, а горячие руки держали крепко. Хотелось на него накричать, пребольно ударить лбом, разбить нос, чтобы он наконец отставил его в покое. Однако получалось только прерывисто дышать и смотреть в эти глаза. А когда Жан наклонился чуть ниже, он не выдержал. Поцелуй вышел таким же, как драка: разгорячённым, рваным, злым. Жан так крепко сжал руки Эрена в захвате, что их начало саднить. А Эрен… уже не был уверен, что хочет куда-то вырываться. … — Это точно не её, — Эрен откинулся на спинку стула и зажмурился: от непрерывного поиска различных мелких деталей в глазах начали бегать мушки, — я её УПМ как своё собственное знаю. Они с Жаном изучили, наверное, сотни устройств пространственного маневрирования, найденных и доставленных разведчиками из Троста в главный штаб. Последняя надежда со стороны армии хоть как-то подбить потери после той ужасной битвы. Разведчики регулярно совершали экспедиции в захваченный титанами город, в поисках следов. После этих вылазок список пропавших без вести обычно сильно сокращался, а фамилии и имена переносились в список погибших. Даже сейчас, спустя почти четыре месяца, Микаса Аккерман все еще была в первом, сильно исхудавшем списке. Никаких следов, ни тела, ни экипировки, найдено не было. Наверно, только благодаря этому Эрен не сошел с ума. Ведь если бы было что находить, нашли бы. УПМ Марко нашли почти сразу! А Микаса была недалеко от них, в том же отряде, этот участок города разведчики зачищали одним из первых. С другой стороны, экипировку Армина найти так и не удалось, а ведь Эрен всё сам видел... — Отдохни пока, - Жан положил ладонь Эрену на плечо. — Еще столько же надо проверить. — Угу. В итоге никаких следов снаряжения Микасы и ее самой в этот раз найдено не было. На душе от этого стало совсем чуть-чуть легче. … Пятьдесят седьмая экспедиция Разведкорпуса за стены, должно быть, будет сильно отличаться от всех этих вылазок в Трост. При одной мысли о предстоящем путешествии в груди что-то начинало трепетать. — Вот только не вздумай помереть, — проворчал рядом стоявший Жан. — У тебя всё на лице написано, смертничек. Не забывай, нам еще Микасу искать. Эрен вздохнул, обвел взглядом строй сослуживцев, убедился, что никто не смотрит в их сторону, и коснулся руки Жана. Она была приятно теплой в это холодное весеннее утро. Солнце тем временем показалось из-за стены, заиграло лучами у Жана в волосах. Тот прищурился, пытаясь отступить в тень, скорее от неожиданности, чем от дискомфорта. А Эрену вдруг очень-очень захотелось из этой экспедиции вернуться. — Не умру, — ответил он, — ведь если откинусь, кому ты будешь мозги выносить? И засмеялся. Впервые за эти мучительные полгода, искренне и от души. Жан точно выдал что-то колкое в ответ, но Эрен уже не слышал. Он смотрел на стены, на лениво поднимавшееся солнце. Жизнь, такая странная и жестокая, продолжалась.