В особняке была одна особая комната, окна которой отслеживали весь путь солнца в течении суток. И неважно, что по полудню оно находилось в зените, обжигая своими лучами преимущественно крышу. Нет, в этом не присутствовало никакого послабляющего эффекта, ведь иначе помещение бы не накалялось до такой степени, что возникало спонтанное желание поставить пару лавок и оборудовать баню. Но мало того, что эту комнату не заперли, как самую опасную летом на винокурне, так ещё и решили сделать учебной! Вопиющее решение со всех сторон, с которых не посмотришь!
Кэйа умирал и внутри, и снаружи. Его снедал жуткий тепловой удар, от которого веки наливались свинцом, а тело слабело и размягчалось, как хлеб в воде. Парень так отчётливо ощущал стекающие по спине капли пота, что невольно ежился от щекотки. Приходилось выгибать позвоночник, чтобы влага ни в коем случае не впиталась в ткань, иначе рубашка опять будет мерзко липнуть к телу, доставляя ещё больший дискомфорт. Она сама была распахнута уже до середины груди, лишая своего владельца презентабельности вида. Хотя, Бездна возьми, как будто ему действительно было дело до того, что подумает учитель, когда в очередной раз обернувшись увидит ещё одну расстегнутую пуговку. Волосы каким-то своеобразным и неряшливым образом парень умудрился закрепить на макушке, не давая им коснуться мокрой шеи, но из прически то и дело выпадали тонкие прядки, так что Кэйа просто с ума сходил от того, что у него ничего не получалось так как надо. Открытым настежь окном совсем не удавалось сменить ситуацию, а графины с водой, что время от времени подносила служанка, слишком быстро осушались.
Парень уже давно потерял нить того, что рассказывал учитель. Он предпочел сосредоточить свои мысли на ненависти к нему, к погоде, к влажной одежде, к отцу, за то, что заставил их учиться в такое время, и конечно же к брату, который даже жару умудряется выглядеть идеально!
Дилюк сидел неподалеку, за другим столом, что дальше от окна. Его взгляд сосредотачивался либо на доске, либо на собственных записях, но только не на умоляющем взгляде Кэйи, который тот посылал каждый раз, как учитель оборачивался спиной. На парне была не только рубашка, но ещё и жилет, что каким-то образом не повышал потоотделение, сохраняя одежду сухой. Кэйа с завистью всматривался в его фигуру, не замечая ни покрасневших щек, ни мокрых пятен, ни даже намека на хоть какую-нибудь усталость. Будто вокруг не существует адского пекла и утомительно скучного голоса учителя.
Им всегда хватало одного взгляда, чтобы понять намерения друг друга, поэтому сейчас Дилюк подчёркнуто не обращал внимания на все недвусмысленные попытки брата предложить побег. Определить степень отчаяния в синих глазах можно было одним лишь боковым зрением, не оборачиваясь полностью, но даже вся жалость и солидарность к Кэйе не могла позволить парню снова сорвать урок. Снова.
Если Кэйа не собирается принять наследие винокурни и потому так старательно отлынивает от учебы, то Дилюк наоборот намерен взяться за бразды правления тогда, когда это будет необходимо и сейчас смотрит наперед, набираясь знаний и опыта для дальнейшего управления. Но как тут учиться, когда под боком кто-то вечно тянет на поиски приключений?
И в такие неудобные для учебы дни, когда сложно сосредоточиться обоим, тот, что непоседливее, обязательно пожелает прекратить мучения наиболее радикальным образом. Своей первой тактикой Кэйа выбрал «наблюдение», а точнее пронзительный взгляд, которым по обыкновению можно прожечь дыру. Он наклонялся в разные стороны, вечно менял положение тела, иногда махал руками, стараясь попасться Люку на глаза и привлечь его внимание, но тот будто бы возвел невидимую стену между столами, скрывающую от него все потуги брата.
Тогда, изрядно утомившись от лишних телодвижений, Кэйа перешёл к другому плану — записка. Парень потянул лист из блокнота, стараясь максимально тихо отделить его от общей связки, и всё это время не отрывал глаз от фигуры учителя, молясь, чтобы треск бумаги не отвлёк его.
Макнув в чернильницу гусиное перо, Кэйа принялся с большим энтузиазмом что-то черкать на белом полотне, иногда постукивая пушистым кончиком по подбородку. Казалось, будто он действительно пишет не простое письмо, а целую поэму о том, как ему несказанно плохо и как он сердечно умоляет дорогого брата пойти ему навстречу и помочь ретироваться из этого непристойно душного места.
В лицо Дилюку прилетел скомканный лист и отскочил от щеки на пол. Парень резко обернулся к Кэйе, но тот уткнулся лбом в стол и ударял кулаком по бедру, сотрясаясь от истеричного, но бесшумного смеха.
— Что такое? — поинтересовался преподаватель, поправляя очки на носу. Естественно, приступ молодого господина тут же вызвал у него некоторое беспокойство и пока взгляд был обращен на того, Люк прикрыл ботинком бумажный ком.
— Все в порядке, просто сэр Кэйа плохо переносит жару, — с безучастным спокойствием пояснил он, излишне сильно, выпрямляя осанку, будто действительно беспокоясь, чтобы мужчина ничего не заметил. — Прошу продолжайте.
Учитель попеременно посмотрел на обоих братьев и, покачав головой, отвернулся к доске. Дилюк тут же наклонился к полу и ухватился за письмо. Надеясь произвести как можно меньше шума, он аккуратно потянул за разные уголки, разравнивая лист и вглядываясь в его содержимое.
«
Достопочтенный господин Дилюк, не хотите ли выйти со мной в окно?» — некоторые буквы размазались от того, что чернила не успели просохнуть, но смысл всё равно оставался понятен. Приподняв бровь в некотором недоумении, парень покосился на адресата слов, а тот лишь нахально подмигнул ему и призывно кивнул в сторону улицы. И всё это сопровождала улыбка, сверкающая такой уверенностью, будто Кэйа ни секунду не сомневался в том, что на его предложение согласятся.
Но в ответ он получил лишь хмуро сдвинутые брови и отрицательный взмах головой. Люк макнул перо в чернильницу и склонился над бумагой, выводя какие-то слова под уже написанными. По окончанию, он подул на надпись, чтобы предотвратить случившееся с предыдущим сообщением, и аккуратно сложил письмо по горизонтальной линии. Расстояние позволяло наклониться, укладывая его на другой стол, но любопытствующий по поводу отказа Кэйа выхватил записку прямо из чужой руки, нетерпеливо открывая.
«
Почему бы господину Кэйе не выйти самому?» — он возмущенно открыл рот и показательно тыкнул пальцем себе в грудь. Дилюк на это лишь закатил глаза и отвернулся, внимая тем знаниям, что им пытались донести.
Но второй молодой господи не собирался оставлять это просто так. Одному сбегать не так весело, а потому парень просто обязан уговорить брата на эту авантюру.
В момент, когда учитель отвернулся к доске и начал писать что-то до невозможности скрипучим мелом, Кэйа вытянул ногу в проход и плавно сполз со стула, сгибая колено. Затем тихонько опустился им на пол и скользнул другой ногой вперёд, чтобы приблизиться корпусом к соседнему столу. Руки мягко, но цепко обвили чужое предплечье, да и сам парень походил на змею, что собиралась во что бы то ни стало сожрать свою жертву, а умоляющий щенячий взгляд, который Люк непроизвольно улавливал боковым зрением, действовал словно яд, пробираясь прямо в вены своим привычным холодком. Если бы здесь не нужно было соблюдать тишину, то в комнате вовсю бы слышались растянутые в мурчании «
пожа-а-алуйста» и другие умоляющие слова. Кэйа бы едва не на колени лез, зная, как сильно брат брезгует тесными тактильными контактами и оттого смущается, а парень все нагло трётся щекой об плечо, представляясь большим котом, и вместе с этим царапая короткими ногтями запястье под закатанным рукавом. В какой момент он вообще разработал такую необычную тактику? Ни к кому больше Кэйа не ластится так неприлично, ибо всегда получает то, что хочет, другими способами. Но почему Дилюку надо терпеть такое прилипчивое отношение? Потому что он крепче в убеждениях и отказывает чаще других? Ещё бы чаще, после таких-то выкрутасов…
Ну нет, парень не собирался идти на поводу… в очередной раз… Поэтому зарядил смачный щелбан Кэйе по лбу, чтобы отвязался. А тот распахнул рот от возмущения и в глазах отразились все краски обиды и предательства, из-за чего он больно дёрнул алый хвост, одновременно смыкая зубы на бицепсе прямо вместе с рубашкой. Дилюк сделал резкий вдох, борясь с тем, чтобы не выкрикнуть какое-нибудь особо грязное ругательство, коих вдоволь наслушался от работников винокурни и самого Кэйи, ибо такое поведение точно не понравится учителю. Который вот-вот заметит их потасовку.
Парень не успевает оттолкнуть брата от себя, ведь тот сам оттекает на свое место, невинно улыбаясь мужчине в галстуке. Люк бесшумно шипит, потирая укушенное плечо и злобно смотрит на Кэйю, получая в ответ высунутый язык и скорченную рожицу. Вот и повеселился Альбрих, может теперь ещё на полчаса успокоится.
Но нет.
Спустя какие-то пять минут, под нос прилетает другая записка. Дилюк толкает ее вниз, давая с шелестом слететь на колени, чтобы в тетради получилось дописать ещё пару слов. Кэйа нетерпеливо сверлит единственным глазом, не скрытым повязкой, и грызет собственные костяшки от волнения.
«
Читай же, заучка!» — так и пылает во взгляде.
И когда появилась пара свободных секунд, парень с надменным видом развернул записку, думая, что там какая-то очередная глупая шутка.
«
Я расскажу отцу, что тот договор с торговой компанией из Ли Юэ в его кабинете не потерялся, а был испорчен вином из твоего бокала, пока мы дурачились.» — и в конце Кэйа дорисовал какого-то злобного хиличурла с рожками и хвостом.
Бумажка жалобно хрустнула в сжавшемся кулаке. Дилюк обернулся медленно и с таким угрожающим видом, что по коже пробежался рой мурашек. Он мотнул головой, как бы говоря:
«
Ты этого не сделаешь.»
А Кэйа тут же заулыбался, довольный произведенным эффектом и послал брату воздушный поцелуй, активно закивав в позиции того, что «вполне сделает». Он ещё раз вопросительно тыкнул большим пальцем в сторону окна и Люк раздражённо дёрнул щекой, через силу кивая. И было чувство, что парень этого только и ждал, ведь тут же неслышно выскользнул из-за стола, не издав стулом ни единого скрипа и перемахнул через подоконник, скрываясь где-то внизу под рамой. Услышав шелест кустов и веток, но ни единого матерного слова, Дилюк выдохнул с облегчением. Приземление прошло успешно.
— Куда делся господин Альбрих? — недоуменно захлопал глазами преподаватель, оглядывая кабинет так, будто парень мог спрятаться где-то в нём.
— Отошёл в уборную, — выдохнул оставшийся мученик, подпирая голову рукой. — Давайте не будем его ждать.
— Ну, хорошо, — согласился мужчина и продолжил рассказывать.
Не теряя лишнее время, Дилюк сорвался с места в сторону, надеясь, что успеет добраться до окна, но ему не хватило одного шага, когда он услышал возмущенное:
— Господин Рагнвиндр!
Но внутренний испуг не позволил мышцам затвердеть, и парень вылетел в окно свободной птицей запоздало понимая, что немного ошибся траекторией. Мягкие кусты остались чуть дальше, а впереди расстилалась плитка, грозясь болезненным столкновением. Ветер трепал волосы, солнце заставляло щуриться и прикрываться рукой, но в один момент всё это закончилось с приземлением ботинок на твердый пол. Что-то заставило накрениться, и парень упал на нечто мягкое, теплое и судорожно дышащее.
— Я боялся, что ты не решишься, — выдохнул Кэйа ему в макушку, сжимая руки на талии.
Дилюк перекатился в бок, ударяясь челюстью об камни.
— Что вы себе позволяете? — крикнул учитель со второго этажа.
Кэйа подорвался первым, дёргая брата за руку вверх и, под его хилое кряхтение, кинулся в сторону, чтобы скрыться за углом поместья. Пальцы оплели запястье в ответ и потянули в сторону виноградников, а Дилюк беспрекословно повиновался, ведь в их постоянных побегах ведущим был именно Кэйа. И он находил лучшие места, чтобы переждать гнев преподавателя.
Слуха касается усталый, но бесконечно счастливый смех, который так заразительно действует на парня, что тот сам начинает давиться хохотом сквозь отдышку. Они перепрыгивают ограду и огибают складские ящики, полагаясь на синхронное чутье и всё ещё держась за руки. На улице до сих пор солнечно и до одури жарко, так что хочется нырнуть в озеро и весь день провести там, попивая виноградный сок.
Кэйа отчего-то резко сворачивает в сторону и Дилюк не успевает среагировать, поскальзываясь на сыпучей гальке и утягивая парня вниз по склону, под виноградники. Путешествие заканчивается где-то в глубине зарослей, между шпалерами для кустов. Парни лежат, пытаясь прийти в себя после забега и неприятного падения, в процессе которого исследовали всё разнообразие местных почвенных особенностей.
— О нет. Виноградники поливали, — Дилюк привстал, оглядывая грязные пятна на брюках и рубашке.
Земля липла, становясь заметной даже на темной ткани и только сильнее размазывалась попытками убрать её особо крупные куски. Парень упал обратно, вспахивая пятками мокрую почву и от безысходности раскидывая руки в стороны с полным равнодушием к тому, на кого они приземлятся. Было непривычно тихо. Дилюк повернул голову, замечая такого же обессиленного брата и пнул его, приводя в чувства.
— Чего молчишь? — прошептал парень с перебоями, восстанавливая дыхание.
— Хорошо-о-о, — застонал Кэйа, блаженно лыбясь во все зубы. — Прохладно и нет этого ненужного бубнежа.
Он прикрыл глаза, выдохами колыша веточку с листьями незрелого винограда. Мечты сбывались. Как же сладко свобода окутывала его со всех сторон эйфорией после побега. Грудь прерывисто вздымалась, пока лёгкие пытались проглотить больше кислорода, чем могли. Губы онемели от одного улыбчивого выражения, но, не взирая на боль, парень не менял его. Уж слишком счастлив был.
На рукав наступили и ткань натянулась, больно врезаясь в сгиб локтя. Влажную от пота шею обдало чужим дыханием и Кэйа невольно вздрогнул, склоняя голову навстречу.
— Ты правда рассказал бы отцу про документы? — парня всегда удивляло, как Дилюк умел говорить так тихо, при этом не шепча слова. Голос Кэйи всё ещё ломался и не позволял такие манипуляции с собой, а вот брат понижал тембр до такого приятного и почти убаюкивающего, что невольно трогала зависть.
Парень прикрыл веки, глядя сквозь ресницы на нервно кусающего губы Люка. Тот лежал на боку рядом, всматриваясь в ближайшие дорожки между рядами виноградников. Боялся погони. Всегда боялся последствий. Редкие солнечные лучики проникали сквозь заросли, уместно вплетаясь в алые пряди и отражаясь от молочно-белой кожи. Ее почти никогда не брал загар, оставляя лицо и тело аристократически бледным даже после долгих жарких летних месяцев. И как же хотелось поймать каждый световой блик и собрать их в кучу, подобно светлячкам, чтобы использовать в темные и холодные вечера.
— Никогда, — заверил его Кэйа и снова растянул губы в яркой ухмылке, хотя от прошлой ещё не отпустил болезненный спазм. — Я всегда буду на твоей стороне, забыл? — он прижал ладонь сначала к его сердцу, а потом к своему, прошептав: — Эта тайна умрет вместе со мной. Как и все остальные.
— Пф, а их так уж много? — фыркнул Дилюк, падая обратно на спину и подкладывая ладони под голову.
— Вполне достаточно, — мурлыкнул парень и сам теперь привстал, деловито глядя сверху вниз.
— И ты всегда будешь угрожать мне ими? — брат нахмурился, вытягивая алый хвост на свободное пространство, чтобы не пачкать об траву.
— Только при необходимости, — подбородком Кэйа приземлился на чужие нижние ребра и для удобства забросил руку перед собой.
А небо сегодня было таким чистым и голубым, будто солнце само выжигало облака с него. Движение ветра целиком остановилось в том краю, что пользовалось им как символом и в тени едва-едва удавалось ощутить толику необходимой прохлады, когда раж от погони спал. Теперь снова стало невыносимо жарко и это почувствовал даже Люк, измученно вздыхая.
— Душно как в Натлане, — он потянулся во все стороны, разминая затекшие конечности.
— Конечно душно! На тебе же столько одежды, — проворчал Кэйа и довольно резво, пусть с ощутимым затруднением, поднялся на выпрямленных руках и перекинул ногу на другую сторону, седлая чужие бедра.
Дилюк растерянно заморгал, глядя в лицо нависшему над ним парню и того это невероятно сильно позабавило.
— Снимай эту чёртову жилетку, — прошипел Кэйа и сам с нажимом скользнул пальцами по корпусу, нащупывая первые пуговицы. — Мы же дома, перестань соблюдать эти дурацкие правила!
Оставалось только, затаив дыхание, наблюдать, как ловко с ними справляется парень, и чувствовать собственные пылающие щеки. То ли от жары, то ли ещё от чего. И с этим появилось какое-то непонятное волнение или вовсе страх, которому Дилюк не мог найти объяснение. Впрочем, стоило признать, что он отдавал отчёт о том, насколько неприлично они сейчас выглядели. Кэйа вообще эталон неприличия с этой в половину распахнутой рубахой и абсолютно неприкрытым видом на смуглую грудь по которой скатывались блестящие капельки пота прямо к торсу.
Дилюк запоздало поймал себя на мысли о том, что в самом деле пялится на это.
— Кэйа… — несмело позвал он его, хватая за руку в тот момент, когда та добралась до рубашки. — Ты кажется…
Тут же чуткий слух уловил в отдалении разговоры. Голова обернулась в направлении звука, в надежде разглядеть что-нибудь, но все мысли вылетели разом, как только парень почувствовал давление чужого веса на себя. Пытаясь стать более незаметными в этих зарослях, Кэйа прильнул всем телом к Дилюку под ним, пугливо сжимая края уже распахнутой жилетки. Тоже не хотел, чтобы их нашли, ведь иначе люди нажалуются отцу и отправят отрабатывать пропущенные уроки.
Сейчас ведь такой прекрасный день, какое дело подросткам до учебы? Они ведь слишком молоды для того, чтобы днями торчать в кабинете и думать о серьезных проблемах. Им хочется эмоций и новых ощущений, пока жизнь ещё не превратилась в серое и унылое месиво.
Рука как-то рефлекторно легла Кэйе на спину между лопаток, прижимая крепче. Будто таким образом Дилюк мог спрятать его от чужих глаз и защитить от гнева преподавателей. Для них парень был вовсе не подарком: непоседливый, шумный, вечно несогласный и со своим мнением. Они не замечают того, что он потрясающе умен лишь потому, что Кэйа слишком любит выводить людей из себя.
Поступает странно, непонятно, двусмысленно. Толком и не понять, что у парня на уме, но происходящее он всегда направляет к собственному благу. Хотелось понимать его решения, чтобы случайно не попасться в ловушку продуманных действий, но… Дилюк и без того постоянно попадался. Даже если четко видел, где стоит капкан — все равно шел по той же тропинке, обязательно наступая в него. Хотелось бы находить в этих ошибках какую-то пользу для себя, но сейчас этот факт оставался неясным. Парень поступал так, как хотел брат, но пока не сталкивался с серьезными последствиями этого. Наверное, до сегодня.
Щекой Кэйа жался к плечу, а тяжёлое дыхание скользило под расстегнутый ворот, обжигая ключицы. Да и весь он стал для Дилюка сплошным куском угля, который только-только вытащили из костра и кинули прямо в руки. Такое близкое нахождение приносило странные противоречивые ощущения, ведь вроде было так хорошо и спокойно, что аж все звуки вокруг пропали, но сердце зашлось таким скорым ритмом, что казалось его можно было услышать со стороны.
Но возможно такой быстрый пульс связан с неожиданным появлением прислуги. Конечно. Дилюк всего лишь не хочет, чтобы их нашли. В таком виде.
Ладони отпустили одежду и для устойчивости сместились на бока, заставляя парня снова задержать дыхание. Кэйа приподнялся, оказываясь губами прямо над его ухом. Лицо защекотали распавшиеся из пучка волосы и Люк зажмурился, чтобы не дать попасть им в глаза.
— Я проверю, — раздался близкий шёпот, и парень напрягся всем телом, сильнее кусая губы. Что вообще заставляет его чувствовать такую неловкость?
Кэйа действительно выпрямился, вставая на колени и осторожно выглядывая за пределы зелёной изгороди. Дилюк не знал, что им движет, но, пользуясь неустойчивым положением брата, он с силой толкнул его, сбрасывая с себя, и вскочил. Руки по привычке потянулись оттряхнуть одежду, но парень сжал их в кулаки, напоминая себе не терять время и попятился назад, не в силах разорвать зрительный контакт.
— Люк? — Кэйа был сильно сбит с толку, разрываясь между болью в боку, которым он приземлился на камни, и недоумением, которое вызвал брат. Брови скрылись под неровной челкой, а взгляд заметался по его фигуре.
Но Дилюк ничего не ответил и пустился в бега. Без тисков жилетки, взмокшую спину обдувало ветром, хоть немного компенсируя жар улицы. Парень не понимал, что только что произошло и это его действительно напугало.
И все, что стало происходить дальше только ухудшало ситуацию.
***
— Люк! — тот дернулся, когда от стены рядом отскочил мяч и вернулся в руки Кэйе. — Я иду в город, сыграть с парнями, — он многозначительно хлопнул ладонью по предмету в своих руках. — Идёшь?
— Нет, у меня дела, — и в доказательство Дилюк продолжил идти в сторону дома.
А парень смотрел ему в след, печально хмурясь.
— Ладно… — выдохнул он, с силой стукнув мячом об землю.
***
— Сходим вместе в библиотеку ордена? — Кэйа перегнулся через стол, хватая кусок хлеба из корзинки.
— Кэйа, — поучающим тоном, но с теплой улыбкой произнес Крепус. — Мы же говорили об этикете за столом. Не тянись и попроси передать.
— Господин Крепус, ну мы же тут одни, — надкусывая корочку пробурчал парень.
— Не говори с набитым ртом, — напомнил мужчина и отпил сока из бокала.
— Простите, — закатил глаза Кэйа и снова взглянул на брата. — Сходим?
А тот опустил глаза в тарелку, пробормотав неясное:
— У меня дела. Давай позже.
— Послезавтра?
— Я занят.
Парень недоуменно округлил глаза и отщипнул ещё кусок от выпечки. Когда это Дилюк начал отказываться от походов в библиотеку?
***
Кэйа остановился перед дверью и, покрепче прижав подушку к груди, постучался. Несколько светильников оставались зажженными в коридоре — значит прислуга ещё не ложилась спать. Парень широко зевнул, пальцами босых ног цепляя бахрому на краю ковра.
— Заснул что ли? — предположил он вслух и попытал удачу ещё раз.
Теперь дверь открылась.
— Что? — на Дилюке уже была ночная рубашка, но он не выглядел заспанным, а значит ещё не ложился.
— Эй, сегодня еженедельная ночёвка, — Кэйа склонил голову на бок, и сместился ближе к образовавшейся щели, надеясь, что его пустят. — Мы в прошлый раз договаривались, что ты ко мне придёшь, но я подумал, что ты забыл.
Дилюк потёр глаза и посмотрел куда-то под ноги.
— Я себя плохо чувствую, — произнес он тихо, — давай в следующий раз.
— Ты в по… — но дверь уже захлопнулась.
Кэйа оскорблено фыркнул и развернулся на пятках, возвращаясь к себе. В этот раз он решил, что серьезно поговорит с братом. Ему надоело, что тот намеренно избегает любых контактов с ним.
***
— Значит так! — голос послышался прежде, чем так же громко хлопнула дверь. Кэйа со стуком подпёр ее лопатками, скрещивая руки на груди. — Ты меня избегаешь!
Наверное, попробовать возразить этому будет слишком глупо, поэтому Дилюк промолчал, уткнувшись обратно в книжку.
— Я с тобой говорю! — воскликнул парень и в несколько широких шагов достиг рабочего стола брата. — Люк, что случилось? Ответь же мне.
— Ничего, я…
— Занят? — закончил за него Кэйа. — Почему ты стал всегда занят? Учишься усерднее, чем обычно и намеренно игнорируешь меня.
— Просто появилось много дел, — Дилюк пожал плечами, всё ещё не поднимая взгляда, который, в виду нервозности, никак не мог зацепиться за текст.
Кэйа пренебрежительно цыкнул, уперев ладони по углам деревянной поверхности.
— Люк, я волнуюсь, — он присел на корточки, чтобы видеть чужое лицо. — Поговори со мной. Что тебя беспокоит?
— Все в порядке, — упрямо повторил тот.
— Иногда ты меня бесишь, — рыкнул парень и резко выпрямился. — Предлагаешь мне самому попытаться понять, что произошло? Хорошо!
Он нагло сгреб все предметы в противоположный угол и уселся поверх стола, с видом мудреца.
— Ты точно злишься на меня, но не хочешь сказать почему. Ладно, — Кэйа взъерошил волосы и взял в руки запасное перо, лишь бы чем-то занять их. — Возможно дело в том, что я забрал последний оладушек с кухни? — в голосе слышался неприкрытый сарказм. — Или может в том, что я случайно проболтался господину Крепусу о названии твоей любимой книги? Он ведь хотел сделать подарок и его совсем не смутило, что это лёгкий приключенческий роман, а не серьезная психология!
Но совсем скоро Кэйа убедился, что это брату равнодушно. Тогда парень стал перебирать события дальше.
— Ты зациклился на учебе, значит это связано с ней, — он задумчиво потёр подбородок большим и указательным пальцем. — Я тебе как-то мешаю? Вроде же нет. Ну может иногда прошу отвлечься и сбежать со мной с урока, но это же такой пустяк! — Кэйа сел боком, чтобы лучше видеть Дилюка, но с того всё ещё нельзя было прочесть какие-либо эмоции. — Ты злишься из-за прошлого раза? Я же сказал, что никому ничего не расскажу про документы! Чего ты так… — в голове внезапно выстроились картинки того, что происходило дальше, и парень внезапно дошёл до определенного вывода. Он замолчал, неловко оттянув волосы на затылке и отвернулся. — Кажется я понял, — прошептал Кэйа и слез со стола.
Взгляд его тут же помрачнел, а лицо потеряло всякий намек на улыбку. Парень сложил руки за спиной так, как обычно делал, отчитываясь перед названным отцом и почтительно склонился.
— Кажется я тогда оскорбил тебя, — Дилюк от удивления вскинул брови, наконец удостоив брата взглядом. Ситуация приобретала странный оборот. — Хочу принести извинения за то, что нарушил этикет и твое личное пространство. Мне жаль, — все это время глаза были опущены в пол, придавая неестественного раскаивающегося вида. Кто такой Альбрих, чтобы сожалеть о чем-то? — Я извиняюсь за свое бесстыдное поведение. Мне нет оправдания, но я могу обозначить причину.
По-деловому формальный тон резал слух сильнее фальшивой игры на скрипке, которую парень ради развлечения стаскивал у Дилюка. И это выражение лица… Серьезное, безэмоциональное и прямо-таки пустое, с потухшим блеском в глазах. Эта перемена сжимала лёгкие ледяным кулаком, неприятно учащая сердцебиение. Когда Кэйа взглянул брату в глаза, то тот увидел бесконечное сожаление по поводу чего-то, что ещё осталось не озвученным. Он ещё раз расправил плечи, гордо вскинув голову, чтобы затем произнести:
— Так вышло, что я испытываю к тебе определенные чувства, — как бы твердо это не звучало, но кровь все равно предательски хлынула к щекам, выставляя Кэйю в неловком положении. Впрочем, так же неловко было и Люку. — И люди обычно называют это влюбленностью, — он пожал плечами так, будто не сказал ничего необычного.
А окружающая тишина стала осязаемой, удушая обоих своей недоговоренностью. Дилюк смотрел на невозмутимого парня с широко открытыми глазами, в которых отражалось все душевное замешательство.
— Я не хочу, чтобы дальше это доставляло тебе проблемы, поэтому обещаю, что буду держать себя в руках, — Кэйа, не задерживаясь мазнул взглядом по фигуре брата и круто развернулся, намереваясь покинуть его комнату. — Извини за доставленные неудобства, надеюсь это не испортит твоё мнение обо мне.
Нога не гнулась и первый шаг получился нелепым и едва ли устойчивым. Парень собрал решимость в сжатых кулаках и переставил вторую ногу, увеличивая расстояние между собой и Дилюком. От того чувствовался лишь терпкий пронизывающий взгляд, коему не находилось определенной расшифровки. Кэйа собирался покинуть это место прежде, чем осознает все, что наговорил. И требовалось поспешить, ведь в горле уже формировался тугой ком, мешая сделать нормальный вдох. Он ежесекундно увеличивался в размерах напирая на стенки гортани и перекрывая кислород. Подступал паника, так и кричащая о том, что нужно скорее бежать и прятаться: шкафу, под кроватью, в лесу — все равно, лишь бы никто не нашел и не увидел.
Уйдя в себя Кэйа не услышал ни скрипа паркета, ни отклика. В чувства привело лишь касание к запястью, вынуждая остановиться в процессе открытия двери.
— Кэйа, — кистью он ощутил согревающее тепло чужой ладони и вздрогнул от того, насколько температура собственной кожи контрастировала с этим. — Ты просто так уйдешь?
— Я сказал всё, что хотел, — равнодушно выдал парень и обернулся, наклонив корпус ближе. — Или ты хочешь что-то сказать? — он прищурился.
Несмотря на то, как близко было его лицо, Дилюк даже не подумал отодвинуться и, глядя прямо в глаза, ответил:
— Хочу.
Кэйа кивнул на это, показывая, что готов слушать и скрестил руки на груди, облокачиваясь об дверь. Взгляд казался полностью незаинтересованным и даже холодным, что совсем не вязалось с теми словами, которые парень произнес ранее. Дилюк ощутил от этого беспокойство и поджал губы, боясь начать. Что если это какая-то неудачная шутка или розыгрыш? Но стал бы Кэйа действительно так жестоко играть с чужими чувствами? Впрочем, не будь их у Люка, шутка могла выйти смешной. Наверное? Почему по синим глазами и прекрасному лицу нельзя ничего определить? Парень сейчас вполне способен посоревноваться в эмоциональности с булыжником на берегу речки.
— Ты не доставляешь проблем и не оскорбляешь меня, — Дилюк закусил губу думая о том, как лучше выразиться. — Я просто испугался, — признался он, уложив руку на затылок.
— Того, что я раздевал тебя? — Кэйа усмехнулся одним уголком губ, принимая свой обычный надменный вид.
— Того, что я почувствовал при этом, — парень стал чуть ближе, почти касаясь носками своей обуви чужой. — То же что и раньше рядом с тобой, но только… сильнее.
Кэйа опустил взгляд, о чем-то думая пару секунд, а затем ухватил двумя пальцами край жилетки, подтягивая брата к себе — вынуждая стать совсем близко. Дилюк слегка растерялся, успевая опереться предплечьем о дверь рядом с головой парня, чтобы не навалиться на него целиком.
— И что именно ты чувствовал? — лукаво улыбнулся Кэйа, с удовольствием наблюдая, как краснеет лицо брата. — Удивление? Отвращение? М-м-м, раздражение?
— Симпатию, — перебил его тот и добавил тише: — Ты мне нравишься. Очень сильно.
Что-то в насмешливом взгляде Кэйи изменилось, будто маска треснула. Он сжал ткань в своих пальцах сильнее и чуть нахмурился.
— Не врёшь? — спросил он несмело, в то время как в лице читалась крайняя обеспокоенность. — Правда нравлюсь?
Он вдруг стал сильно похож на себя младше, когда только попал в семью Рагнвиндр и не мог поверить в то, что его, чужого, смогли полюбить. Смотрел точно так же недоверчиво, почти затравленно, будто понять не мог, что это за отношение к нему такое. Как люди вдруг открыли свои сердца и позволили жить ему рядом с ними на равных?
В ответ на вопрос Дилюк кивнул, поддаваясь вперёд, чтобы коснуться лбами. Кэйа на этот жест доверчиво прикрыл глаза и кротко улыбнулся. По-настоящему счастливо и искренне.
— Нравлюсь, — прошептал он уже для себя, словно стараясь убедиться, что это не сон. — Никогда бы не подумал, что так действительно произойдет в реальности, — парень приоткрыл глаза и потянулся к пышному алому хвосту, пропуская спутанные пряди сквозь пальцы. Вот бы самому их расчесать… — И давно?
Дилюк замялся, опуская взгляд. Казалось, будто он мучился этим вопросом дольше, чем действительно чувствовал, ведь как ему следовало отличать братскую или дружескую любовь от этой? Они все ведь сопровождаются практически одинаковыми желаниями защитить, позаботиться и провести как можно больше времени рядом. Возможно коснуться губ или шеи и поцеловать в этот список просто не входили, что и заставило Дилюка всерьез заволновался.
— Не знаю, правда, — пробурчал он. — Я очень много думал, чтобы все это понять и до сих пор не разобрался.
— Иногда твоя проблема в том, что ты слишком много думаешь, — Кэйа легонько ткнул указательным пальцем парня в лоб, заставляя удивлённо отшатнуться. — Стоило погадать на ветряной астре «любит — не любит», как делают все нормальные люди, — съязвил он, уже смелее окольцовывая руки вокруг плечей Дилюка.
— У нее ведь пять лепестков и всегда будет выпадать «любит», — в недоумении нахмурился тот.
— Верно, — с очень важным и умным видом кивнул Кэйа. — Разве ответ неправильный?
Люк почувствовал, что улыбнулся, когда понял всю суть совета. В голове появилась опьяняющая лёгкость, которая туманила разум до звёздочек перед глазами. Тех самых, которые парни любили наблюдать, ночами лёжа на одеяле, раскинутом посреди поляны. И тех самых, которые можно было разглядеть в глубине синих зениц, если смотреть достаточно долго.
— Можно поцеловать тебя? — неожиданно спросил Дилюк, не замечая, как сам неосознанно приблизился настолько, что кончики носов почти соприкасались.
А Кэйа из-за этого задержал дыхание, метаясь взглядом от глаз к губам, не зная на чем сфокусировать внимание.
— Я… — он приоткрыл рот и покраснел ещё сильнее, смещая ладони на чужую грудь, будто намереваясь оттолкнуть, но затем стеснительно втянул голову в плечи и уткнулся лицом в сгиб шеи брата пробурчав: — Я не умею.
Дилюк с некоторым замешательством приобнял его, поглаживая по голове.
— Но ты же всегда хвалился, что за тобой пол Мондштадта бегает, — усмехнулся он.
— Они бегают за мной, а я от них, — прозвучало приглушённо. — Да и мне ведь никто кроме тебя не нравился.
От этих слов по спине забегали мурашки. Дилюк заулыбался куда-то в макушку парня, по-кошачьи потираясь об неё щекой.
— Хватит, смущаешь, — недовольно прошипел Кэйа, отодвигаясь, хоть его глаза и сузились в довольном прищуре.
— Я тоже никогда ни с кем не целовался, — пожал плечами Люк, надеясь этим подбодрить парня.
— Что вполне неудивительно, — закатил глаза тот.
— Эй!
Кэйа засмеялся, запрокинув голову так, что случайно ударился об дверь.
— Ты не сильно общительный и вообще неспособный понимать намеки, — парень стал показательно загибать пальцы.
— Но похоже тебя всё устраивает? — Дилюк перехватил его ладонь и приложил к своему сердцу. — Иначе бы ты не стал ничего ко мне испытывать.
Парень вздохнул, ненадолго прикрыв глаза и согласно кивнул. Сколько бы Кэйа не пытался отвадить свои навязчивые чувства поиском каких-нибудь особо невыносимых недостатков в брате, всё свелось к одному — он нашел лишь больше причин полюбить его. Просто до беспамятства времени, когда не страдал от этого. Сердце под ладонью билось размеренно, с усыпляющим спокойствием, от чего парень немного завис, сверля взглядом их руки. Он отнял свою и развернул так, чтобы переплестись пальцами с Дилюком, после чего притянул к себе и коснулся губами его костяшек.
Так они и застыли, глупо улыбаясь каким-то мыслям, что определенно сходились в тематике. О чём ещё сейчас думать, как не друг о друге? Или, например, о том, что им предстоит впереди и что теперь изменится. Эти перемены будоражили туманной неизвестностью. Кэйа уж точно не был уверен в своем будущем и, честно сказать, мало волновался о нем, но человек перед ним дарил надежду на что-то невероятное. Что-то, что…
— Господин Дилюк!
Кэйа спиной ощутил вибрации от стука об дверь и, услышав голос, отскочил в сторону, будто от огня. Дилюк тоже дышал неровно, явно не ожидая такого непредвиденного появления служанки и расширенными от испуга глазами обменивался с братом непониманием. Ему пришлось заставить себя выйти из ступора и открыть девушке.
— Да?
— Господин Крепус просит вас зайти к нему в кабинет, — доложила горничная и поклонившись поспешила обратно, выполнять свои обязанности.
Парень прикрыл дверь и растерянно обернулся к Кэйе.
— Иди, — тот махнул головой в сторону коридора и в своей привычной манере улыбнулся. — Не стоит заставлять отца ждать.
Дилюк заморгал, прогоняя остатки своих мыслей и кивнул. Он не хотел уходить сейчас и просто так, когда они толком ничего не решили, но возможно его зовут по действительно важному делу. Похоже парень так долго смотрел на брата, что-то решая для себя, что тот сделал шаг вперед, заставляя сфокусировать внимание.
— Люк, — Кэйа рывком набрал в грудь воздуха и наклонился вперед, прикасаясь к губам.
Всего на секунду и так легко, будто целуя в щечку, но Дилюку показалось, что из-под ног ушла земля, а за спиной выросли крылья. Банальное сравнение, которое он видел только в романтических книжках, однако еще никогда оно не казалось таким реалистичным как сейчас. Парень невольно задержал дыхание, чувствуя, как теплеет все внутри и заполняется пресловутыми бабочками. А Кэйа стеснительно сложил руки за спиной, протирая носком ботинка дорогой ковер.
— Я тебя тут ждать буду, — пробормотал он, сбрасывая пряди волос на алеющие кончики ушей.
И Дилюк выбежал наружу, чтобы поскорее поговорить с отцом и вернуться к тому человеку, которого впервые так сильно полюбил.
