mora

блестящая монетка, переливающаяся золотом в тёплых лучах и холодных руках. люмин долго рассматривает мору, крутя меж пальцев и даже стуча по подоконнику, ища способ убедиться в её подлинности. ничего не получается: цвет, звук и форма - всё одно. ей это начинает наскучивать, как и компания, собравшаяся здесь за деловым разговором. кажется, что в этом мире это так называется. - не доверяешь мне, принцесса? - лисья усмешка уже красуется на губах, когда недоверие путешественницы к мешочку моры на столе, предвестник принимает на свой счёт. - ни на каплю. - люмин разделяет его улыбку, будто шутит. не шутит - ответят все трое. отлипает от своего места и перебирается поближе к чжун ли, чтобы выпросить у него совета. - всё намного проще. - бывший архонт тянет раскрытую ладонь к путешественнице, чтобы та лично вложила многострадальную монету в его ладонь. та, пускай и тратит на раздумья пару мгновений, соглашается и делает то, о чём просят без слов. две пары глаз вгрызаются взглядами в блестяшку, которая из пальцев перемещается к его лицу и уже сияет, оказавшись зажатой меж крепких зубов. оба уверены, что вот-вот и она треснет, разойдётся полосами и разлетится на осколки, исчезая за вежливой улыбкой консультанта ритуального бюро ваншэн. у каждого на этот счёт свои мысли, беспорядочно пляшущие и путающиеся меж чужих-своих-чужих. впрочем, плевать. обоим. люмин хочет поблагодарить за столь... действенный способ, но не успевает. - хотелось бы убедиться, что и я, и наша дорогая путешественница поняли всё верно. можно ли рассчитывать на ещё одно объяснение? - каждому в этой комнате вполне очевидно, что тарталья понял всё, а придумал ещё больше. сама люмин, кстати, тоже... монетка касается уже других губ, тех, что украшают мелкие шрамы и едва заметная россыпь веснушек. тарталья уличает момент и сам надкусывает монету с другой стороны, задевая чужие губы, тянет. ворует, утаскивает и забирает себе. будто бросает вызов: попробуй отбери. это оказывается последним чётким воспоминанием в голове кого-то из них.