Влюблëнный в ветер

      Когда он возвращался в Мондштадт, он чувствовал себя как дома. Нежный, травянистый цвет местных разнотравных полей, сладкий запах цветков-сахарков переплетающийся с ароматом растущих только здесь сессилий, вой ветра в кронах деревьев. Влажная роса на пальцах в сумерки и утренние птичьи трели в ветвях дерева в долине ветров.       Лишь здесь по-настоящему ощущался покой, который обретала душа, возвращаясь в места, где когда-то начинался его путь.       А ещё… Всë здесь напоминало о своëм архонте.       Итер с радостью встречал ласковые порывы воздуха, зная, кто посылает их, чтобы поприветствовать здесь его присутствие. Иногда Венти даже сам вдруг появлялся перед ним, спеша узнать, как проходит его путешествие, хотя у Итера была смутная догадка, что тот знает всë наперëд.       Он ведь был сам ветер.       Свободный, независимый, далëкий.       Они были похожи, но Итеру приходилось напоминать себе об этом. Он уже давно чувствовал, что радостные покалывания в груди при разговоре и желание быть поближе, цикличные мысли и несколько излишняя забота походят на увлечëнность.       Ему хватало смелости признаться в этом себе, но сказать об этом объекту воздыхания…       Итер помотал головой, находя взглядом ветряную астру, спрятавшуюся в траве. Видимо, проводя много времени с людьми он и сам стал мыслить… приземлëнно. Венти же не человек совсем, стоит ли обременять его странными, чуждыми чувствами?       Нет. Он обломал стебелëк нежным движением, чтобы захватить с собой.       Желание привязать Венти к себе хорошим не кончится, это точно. Однако, даже когда он продолжил путь, шагая по высокой траве на встречу около векового дуба, неприятно тянуть где-то в груди не переставало.

༄༄༄༄༄

      Сидя под корнями дерева, погружëнный в мысли под звуки лиры, он и не заметил, как лицо Венти нахмурилось в раздумьях, пока тот изучающим взглядом разглядывал его собственное лицо.       — Что-то тебя беспокоит, странник? В последнее время ты выглядишь более уставшим и потерянным чем обычно. Ах.       Венти мог прочесть его как открытую книгу. Он устало моргнул, прислушиваясь к шелесту листьев над головой.       — Просто много поручений. После того, как я навестил Инадзуму, у меня стало больше работы.       Бард кивнул, и, запнувшись на ноте, перестал играть, обдумывая сказанное.       Итер взглянул на него из-под ресниц, и его лицо украсила едва заметная улыбка. Когда его выкинуло в этот мир, он остался совсем один. Он привык быть с Люмин, а теперь она пропала, и забрала его, разбитое напополам сердце, оставив пустоту в груди. Паймон старалась изо всех сил, но ему никогда не удавалось забыть о своей цели. Он забыл, как расслабляться. Пока не появился Венти.       На удивление, весëлый настрой барда и его привычка большую часть времени развлекаться, пуская дела на самотëк, были отчасти заразительны.       Как оказалось, это не значило, что у него была аллергия на ответственность (видимо, только на котов).       Он мудро распределял свои усилия и, получая результат, всë ещё успевал насладиться жизнью. Рядом с ним Итер чувствовал себя немного более спокойным. Так, будто у него и правда было право отдохнуть и оглядеться вокруг.       Итер моргнул, и отвернулся, чтобы окинуть взглядом пейзажи.       — Спасибо.       Венти приподнял бровь и оторвался от разглядывания струн на лире:       — А?       Итер вздохнул полной грудью, чувствуя запах цветов и свежести.       — Я благодарен тебе. Спасибо. Рядом с тобой я могу чувствовать себя комфортно. Ты заново научил меня жить, не вертясь, как белка в колесе. Благодаря тебе я замечаю мелочи и наслаждаюсь деталями. Помнишь, ты после победы над Двалином сказал не торопиться в пути? Я стараюсь.       Какое-то время они сидели в тишине, слушая звуки вокруг. Только потому, что Венти не издал ни звука, а Итер нашëл в этой паузе уместность. Возможно, ему хотелось бы попросить Венти продолжить играть, но он решил подумать.       Немного погодя, он решил посмотреть на Венти, но встретился с несколько… Вдумчивым выражением лица, будто ветра унесли его мысли далеко отсюда.       Наконец, он заговорил:       — И тебе спасибо. Моя жизнь стала совсем иной с тех пор, как я встретил тебя. Ты действительно сильный, упëртый, талантливый. Ты похож на солнце. Только… Пожалуйста, не сгорай, хорошо? Я люблю, когда ты… Светишь.       Стало так тихо, что даже ветер, свистевший в листьях над головой, немного поутих, оставляя им пространство.       Итер хотел сказать что-то, но из уст вышел только растерянный выдох.       Венти посмотрел на него, и улыбнулся. С горчинкой.       Им не нужны были слова, чтобы понять друг друга сейчас, потому что Итер ясно уловил в ответе что-то, что теперь был в силах доказать только собеседник. Мог ли он заблуждаться?       — Так ты…       Венти отложил лиру.       — Да. — он засмеялся коротко, но в этом смехе не было веселья, — Я не хотел создавать для тебя препятствия на пути к сестре, но было глупо думать, что ты не заметишь.       — Постой… Что?       Венти замялся, взглянув на Итера большими, немного грустными глазами, анализируя, стоит ли продолжать. Кажется, он думал, как объяснить свой поток хвалебных слов.       Итер понял только… наполовину, но его дыхание уже сбилось, и он боялся сказать лишнего, ожидая пояснений.       Чужая рука мягко коснулась его подбородка, и он вздохнул от холода пальцев, а по спине у него пробежала волна мурашек.       — Не беспокойся. Я не жду от тебя ничего взамен, это сложно. Но знаешь… Думаю, я сам ничего не могу с собой поделать. Ты ничего не обязан, просто позволь мне оберегать тебя, насколько это возможно.       Итер кивнул, пытаясь поймать хотя бы одну мысль за хвост, чтобы ответить адекватно, но у него ничего не получилось.       Он глубоко вдохнул, выдохнул, и снова посмотрел в теперь уже спокойные глаза Венти. Его ладонь легко опустилась на руку, которая придерживала его подбородок. Он поддался вперëд, вдыхая тонкий запах сессилий. Венти замер, и его глаза распахнулись удивлëнно, когда Итер мягко коснулся его лица. Он сомкнул губы, препятствуя, и поцелуй получился почти целомудренным, тëплым и ласковым, таким, от какого у барда больно заныло сердце. Когда он успел так пропасть?       Он положил руку на грудь Итера только чтобы мягко отодвинуть его от себя.       — Постой. Не нужно, пожалуйста. Я же сказал, ты можешь не отвечать. Я знаю, что ты гость в этом мире и что тебе нужно продолжать идти. Я… Немного жалею, что мои слова заставили тебя чувствовать себя виноватым. Но всë в порядке, правда.       Итер непонимающе завис. До него начало в полной мере доходить то, что до него пытались донести. Он уселся на землю рядом, переваривая.       То есть Венти думает, что он может задержать его. В то время как сам Итер думает, что подобные чувства к божеству свободы от кого-то были бы невыносимы и сковывающи и… В итоге оказывается… Что Венти…       Итер держит его за руку, зная, что так Венти не уйдëт сейчас, когда он на пороге осознания, и ему становилось неприлично смешно. Если его смелые, но оправданные догадки верны, то это клокочущее внутри счастье вырывалось наружу. Итер взял Венти за обе руки, наблюдая за его эмоциями, но пока видел только растерянность и опустошение. Конечно. Он ведь не знал. И сейчас, с нетерпением и немного со страхом, Итер готов был поделиться этой тайной, что заставляла его сердце бешено стучать о рëбра.       Ни капли не стесняясь, он решил спросить напрямую. Прямо у него всегда лучше получалось:       — Ты любишь меня, Венти?       Венти посмотрел на него, но зыбкое спокойствие не могло обмануть Итера.       Рëбра пожаловались на шумного соседа, когда Венти без раздумий ответил:       — Да. Я люблю тебя.       По-детски трепеща и с хитрецой, с какой и положено открывать тайны, Итер, улыбнувшись, продолжил:       — Это взаимно. Я тебя тоже люблю, Венти.       Кажется, слов больше было не нужно, когда он снова наклонился с нему, его пальцы оказались сильно сжаты, когда он сделал второй заход на поцелуй, не дожидаясь реакции Венти. Его руки нежно обвили его, как величайшую драгоценность, коей он и являлся для него, путешественника. Драгоценностью с привкусом сессилий, ветра и немного с горчинкой… Которая, как он надеялся, не останется здесь надолго.