Князь Юсупов

«Под утро кончилась метель. И лунный свет в окно, так чудно осветил постель.»

Татьяна проснулась от лёгкой прохлады, что доносилась от окна. Одеяло уже не согревало. Девушка приподнялась с постели, первое время она сидела и смотрела на пол, пытаясь быстрее отойти от сна. Голова немного побаливала от вчерашнего всплеска эмоций, да и поворот событий был не таким уж и простым. В животе слегка тянуло от голода, аппетит уже начал пробиваться наружу. Но больше всего ей хотелось пить. Подойдя к зеркалу, она посмотрела на свои волосы: они были в серьёзном беспорядке, лохматые и не уложенные. Заметила она и тот след, оставшийся на нижней губе от укуса Феликса. Уста горели. Образовался небольшой синяк, касаясь до которого, она испытывала лёгкое подёргивание. Вспоминая то, что вчера она позволила почти незнакомому болвану поцеловать себя, ей становилось и стыдно, и даже смешно. Через считанные минуты Балакирева привела себя в достойный вид и покинула спальную, где в тихом коридоре, который освещали лишь еле заметные лучи солнца, дама встретила дворецкого. Высокий мужичок, на вид строгий, улыбнулся при встрече с ней. — Доброе утро, Татьяна Дмитриевна! — Простите, а где князь? — Взволнованно спросила барышня. — Их сиятельство были вынуждены покинуть дом ранним утром. Обещали-с вернуться к обеду. — Ранним утром... — Тотчас она подняла голову и посмотрела в даль коридора, на стене висели старинные часы, а время близилось уже к двенадцати. — Вас ожидает завтрак в столовой комнате. Прошу вас. Стол ломился от огромного количества яств. Складывалось впечатление, словно обед был приготовлен для десятка персон. На завтрак были поданы большие блюда и чаши. Таня присела к краю стола и с улыбкой взглянула на лежащий рядом круассан. Он был ещё тёплым, внутри наполнен горячим шоколадом. Испивая крепкий кофе, девушка рассматривала картины, было заметно, что они были достаточно дорогие. В скором времени шум тиканья часов заглушили шаги, приближающиеся к столовой. По ним она узнала, кто вернулся из утреннего путешествия. Юсупов вошёл в комнату довольный и весьма весёлый, он улыбался, присев напротив Балакиревой и продолжал на неё смотреть: — Не знал, что вы предпочитаете, поэтому наказал приготовить всего, да побольше. — Забросив ногу на ногу, он стащил со стола бокал вина. — Я думала, что вчера мы перешли на "ты". — Верно. — Произнёс он с улыбкой, не имея возможности и сил отвести взгляд от её губ. Одно упоминание о прошлой ночи, которое предоставлял тот роковой синяк, сводило его с ума. — Где ты был? — Мне нужно было отлучиться по некоторым делам. Это пустяки. Мои люди доложили о том, что Балакирев так и не вернулся домой. Видимо, он уехал. — Я не удивлена. — Татьяна Дмитриевна, — Феликс немного прищурил глаза, — а как вы смотрите на то, чтобы отправиться этим вечером в театр? У меня есть билеты. — Не думаю, что это хорошая идея. Мне нужно найти отца! — Брось! Его вовсю ищут и рано или поздно найдут. Почему бы не отвлечься? После долгих молитв и упрашиваний Юсупова, Таня закатила глаза кверху, после чего неохотно согласилась. — Славно! Вышлю за тобой авто. И перестань хмуриться! Почти сразу Феликс пропал из столовой, а когда девушка закончила с трапезой и вернулась в комнату, на кровати уже лежал какой-то необычный наряд. Видимо он мгновенно спохватился и позаботился об этом. Платье было сделано из дорого шелка, оно было цвета серебра, да и в меру строгим. В сочетании с нарядом девушка решила собрать волосы, зафиксировав их сзади в пучок. Её беспокоил тот факт, что Феликс вновь куда-то делся, да ещё и внезапно. Девушка даже раздражалась при мысли о том, где он может находится. Ближе к вечеру снегопад усилился. Становилось снова холоднее. Добравшись до места назначения, она покинула салон авто и отправилась внутрь. Таня неистово занервничала, долго ожидая своего спутника. Терпения черпать было неоткуда более. До начала пьесы, на которую Юсупов пригласил барышню, оставались считанные минуты. Неожиданно к ней подошёл странный мужчина, прежде она его не встречала. То был неизвестный тип невысокого роста, с большой залысиной на лбу. На удивление, этот человек был точно средних лет, но ни одного седого волоса в его густой чёрной бороде не было заметно. Татьяна не понимала, почему он движется в её сторону, поэтому стала отводить взгляд. Одевался он, правда, по-парижски, элегантно: черный котелок, сюртук. Остальным окружающим становилось не по себе от этого «взгляда хищной птицы», также как и Тане. Подойдя к ней совсем близко, он заговорил на французском: — Мадам, добрый вечер! — Незнакомец снял с себя шляпу и неумело улыбнулся. — Позвольте представиться, я - Анри Кюше. Разрешите поцеловать вашу руку? Балакирева покраснела и засмущалась, ведь этот старичок выглядел даже нелепо. Он был почти одного роста с ней. — Конечно, мессер! Девушка протянула свою руку и посмотрела на него; мужчина с бородой так медленно наклонился а, коснувшись губами её руки, он пристально посмотрел в её глаза. — Я так рад, что вы мне ответили, право. — Хихикнул он. — Понимаете, я одинокий и очень застенчивый мужчина. Вот сейчас, как самый настоящий школьник, я прятался вон за той стеной десять минут, — указал он на самый дальний угол коридора театра, — не решаясь подойти к вам! — Как это странно. Это очень приятная черта для мужчины. Мне очень приятно, спасибо. — Всего полчаса я вернулся со своего завода. Думал, посетить оперу «Кармен», но когда я увидел вас, то понял, что сегодня этого не произойдёт. А вы, кстати говоря, не представились! Таня отвела глаза в сторону вновь, не зная, как отделаться ей от скучного собеседника. — У вас совсем потерянный вид. Что-то произошло? Быть может, я чем-то смогу помочь вам? — Нет, — взволнованно ответила девушка, увидев в окне силуэт Феликса, который выходил из авто и говорил с кем-то, — простите. Мне нужно идти. Почти сразу Таня отправилась к гардеробу за своими вещами, после чего выбежала на улицу. Она была в гневе, поэтому, как только подбежала к князю, толкнула его руками, ударив его по груди. Тот и не сдвинулся с места, лишь продолжал смотреть на неё молча горящими глазами. — Мне надоело это, князь! — Что? В чём дело? Ты чего такая взбудораженная? Хлопья снега ложились на волосы девушки так изящно, а из-за ветра большинство снежинок врезались в лицо, заставляя хмуриться. Она не стыдилась своего повышенного тона, и было плевать, что вокруг могли находиться люди. Пара стояла посреди дороги. — Успокойся! — В попытках заставить барышню замолчать, он схватил её за плечи, мешая двигаться. Он испепеляюще смотрел в глаза Балакиревой, она же смотрела выше - на его рыжеватые волосы, кудри которых играли с серебристым снегом. От желтоватого освещения уличных фонарей волосы Юсупова почти светились. Феликс едва ли кончиком носа не касался её щёк, от которых так и исходило тепло. На лице Тани появился розовый румянец. Её пыхтение доводило до греха. Ему хотелось поцеловать её прямо сейчас, это он и сделал. Крики девушки приглушились, Таня с силой вцепилась руками в его пальто, сжимая ткань. Феликс притягивал её к себе ближе, заставляя её приподниматься на носочках. Мороз укалывал руки. Хватка вампира была цепкой. Отстранившись от девушки, Феликс улыбнулся и ожидал чего-то более приветливого и приятного, нежели почувствовал. Темноволосая с размаху ударила князя по щеке, от чего он невольно повернул голову на бок. Юсупов горел от злости, но показывать её он не хотел. Внутри он испытывал нечто странное чувство: сделал бы это кто-то другой - его не было бы в живых в первую же секунду после опасного манёвра, однако Танечке повезло. Он только засмеялся. — Ты оскорбляешь меня! Так ещё и пытаешься опорочить мою честь! — Слова были дерзкими, грубыми, не смотря на то, что в глубине души ей это даже понравилось. — Вопрос твоей чести и так уже под большим сомнением, — шепчет он, зловеще ухмыляясь, Юсупов поправил локон девушки, — милая. — Прекрати. Она убрала его руку резко. Насупилась, как малое дитя. В это время из театра вышли офицеры, поднялся самый настоящий шум. Прохожие, находившиеся вблизи самого здания удивлённо охали. Комиссары силой выводили того самого мужичка, который только пару минут назад улыбчиво приставал к Балакиревой. Таня прищурила глаза и стала всматриваться вдаль, пытаясь понять, в чём дело, пока вампир что-то нежно и примирительно молвил. — Да не злись ты так! Что там такое? — Феликс повернул голову и вздохнул. — Можно подумать, тот горизонт интереснее. — Странно, — Таня задумалась, — мы только недавно разговаривали, что он натворить успел? — Ты его знаешь? Кто это? Брюнетка отрицательно покачала головой и обняла себя руками, чувствуя, как ноги и руки замерзают незамедлительно. Князь подал даме руку, а та посмотрела в его глаза с недоверием и злостью. — Коль мы так и не попали на премьеру, предлагаю отужинать в ресторане. — Никуда я не пойду! — Пойдёшь. Схватив её за руку, он отправился к экипажу. Девушка неохотно последовала за ним. Небо алое-алое, как огненное зарево из-за освещения фонарей, зрелище изумлённо красивое, ведь из этой красоты падал снег, белый, чистый. Пара присела за свободный стол в ресторане "Le Dome". Аппетита у Тани не было, как и настроения. Увидев даму в безупречном наряде, голова Юсупова вскружилась. Он игриво наслаждался её обществом, ему нравилось видеть её сомкнутые губы от злости и нетерпения, нравилось, как она нервно отводит взгляд в сторону и хмурит брови, лишь бы показать, как она обижена и расстроена. Татьяна зла, и Феликс ощущал то, как её гнев расползается по залу горячими, тяжёлыми волнами. Ему также нравилось, как еле заметно раздувались её тонкие ноздри, как она сжимала челюсти. Ему всегда нравилось видеть чужое раздражение, особенно если раздражение это настоящее, а не поддельное, которое так любила изображать Балакирева. Каждая искренняя улыбка на её губах, вспыльчивость, каждый недовольный взмах ресниц дают ему ощущение власти над ней. Он чувствует, что медленно, но верно ломает задубевшую кору её сознания, заставляет её чувствовать и жить. Пахло от Тани так притягательно, что Феликсу даже хотелось зажать себе нос, лишь бы не чуять этот сводящий его с ума аромат. — Расскажи что-нибудь. — Всё, чего я хочу, это уйти отсюда. — Сегодня ты совсем не в себе, — буркнул князь, — это на тебя так мой поцелуй повлиял? Таня ничего не ответила. Она сузила глаза, резко отвернулась, и Феликс сразу понял, что дело в этом. Глаза девушки побродили по сторонам, она стала рассматривать официантов, которые приветливо обращались с гостями, а через некоторое время её взгляд снова устремился на Феликса. Она брезгливо улыбнулась. — Ты что, действительно думаешь, что заинтересовал меня? Потому что ты великий князь? — Перестань думать головой. Тебе это мешает. — Ухмыльнулся вампир. — Как ты - я не умею. Самовольно Татьяна Дмитриевна встала с места и направилась к выходу. Юсупов не стал торопиться бежать за ней, он лишь продолжал сидеть на месте, провожал глазами эту несносную девушку. Следующим утром Балакирева проснулась с тревогой в груди, ей было не по себе. Впервые в жизни ей довелось убить человека собственными руками. Казалось странным, ещё вчера она об этом почти не думала, но совесть решила настигнуть её. На завтрак она почти ничего не съела. Проспала почти весь день. Только ближе к вечеру она привела себя в достойный вид, а затем прошла в кабинет князя, который важно разговаривал с кем-то по телефону. Издалека показалось, что другой на конце провода был никто иной, как Свечников, она не была так сильно уверена. Только войдя без стука в комнату, она увидела, как Феликс положил трубку и присел в кресло. Он был весьма раздражён, на лице его не было улыбки, ухмылки, как бывает почти всегда. Она хотела начать разговор, засыпать его вопросами, но ей помешал дворецкий, который постучал в дверь: — Ваше сиятельство, свежие газеты. Молча Юсупов посмотрел на свежий выпуск и облокотился на свою руку, давая понять, что он уже устал, а Таня взялась за бумагу, внимательно вчитываясь в огромный заголовок: «Le tueur en série de Paris Henri-désiré Landru est capturé!» Балакирева ужаснулась, увидев изображение человека, который совершил столько злодеяний. На первый взгляд, его вид не внушал страха, казался безобидным, но от представления, что этот подлец мог сотворить, мурашки бежали по коже мгновенно. Танечка прикрыла губы ладонью и отбросила газету в сторону. — Кто этот Анри? — Без интереса спросил Феликс, взяв газету в руки. — Тот старик из театра, который хотел познакомиться. Мерзавец. — Что-ж, поделом ему. В то время, когда Феликс и Татьяна разыскивали её отца, Карамора находился в плену у своих демонов. Он крушил всё вокруг, сметал, не глядя в светлую сторону. В очередной раз Ткачёв схватил его за ворот, пытаясь удержать одной рукой. Пётр Никитич кричал, пытаясь вразумить бедного грешника: — Каразин, пора остановиться! Вы не видите, что творится вокруг! Зачем столько смертей? Ткачёв понимал, что рассудок покидает Петю, ведь тот уничтожал ни в чём неповинных людей, подозревал в вампиризме почти всех. Ему становилось страшно и за жизнь их товарищей. — Это была ошибка. Моё чутьё подвело меня. — В попытке отдышаться, промолвил он. — В третий раз? Это нужно немедленно закончить. Вы должны уехать. Уехать, как можно дальше отсюда! Глаза Караморы засияли, в мёрзлой темноте, даже сквозь метель было видно огонь в глазах его. Спокойно выдохнув, он поправил своё пальто. — Нужно найти Таню. — Нет! Подумайте о себе. — Её..её нет уже две недели. Проклятые упыри, Руневский..эта мразь жива и бродит по городу, как ни в чём не бывало. — Вы ослеплены кровью, местью и войной. Вы не есть бог. Опомнитесь! — Бога нет. Он бы такого не допустил, Ткачёв. Мужчины отправились в штаб-квартиру, где находились остальные. Ланской был огорчён произошедшем, почти каждый день Григорий смотрел на фотографию Татьяны в надежде, что та в скором времени вернётся или же подаст знак. Ткачёв же и не мог себе вообразить, где та смогла найти спасение и кров, ему оставалось лишь предполагать и надеяться на лучшее. Знал он прекрасно, что и Ланскому не стоит говорить о том самом дне, когда она в слезах и страхе покинула поместье, в котором долгое время жила. Он верил в её безопасность и новую жизнь без крови и боли. В едва освещённой небольшой комнате Таня увидела рояль, старый и почти заброшенный. На крышке инструмента виднелся сантиметровый слой пыли. Её очи заметили и отблески паутины на подсвечнике, что находился сверху. Складывалось ощущение, будто бы в комнату давно никто не заходил. К чему же тогда целые отряды прислуги в таком большом доме? Девушка подошла ближе к роялю и дотронулась до крышки, имея огромную дозу желания открыть её. Почти через короткое мгновение рядом с ней оказался князь, так внезапно и неожиданно, что та тотчас вздрогнула, так и не привыкнув к такой особенности Юсупова. — Зачем пришла сюда? — Тихо и однотонно, без интереса он задал этот вопрос. — Стало любопытно. Почему здесь так пусто? — Не люблю эту комнату. Она слишком скучная и унылая. Таню было сложно остановить. Темноволосая осмелилась и открыла крышку, увидев чистые клавиши, совсем нетронутые, словно никто и никогда не прикасался к ним. Дотронувшись пальцами до одной из них, девушка услышала чистый звук. Настроен инструмент был идеально. Её интерес только рос. Нахально она села за рояль и была готова исполнить на нём лучшие сочинения из любимого репертуара, но тот её перебил. — Я не в настроении слушать. Балакирева вопросительно взглянула на златовласого, ни на шутку разозлившись. — У меня и в мыслях не было играть для тебя. Могу ли я хоть раз сделать то, что хочется мне? Спасибо! Феликс лишь насупился и промолчал, устал спорить с этой дерзкой девчонкой, которой было сложно возразить. Он встал рядом и стал слушать. Её первое произведение было совсем ему незнакомо. Минорное звучание не скрасило его унылый вид - только усугубило, а хотелось чего-то действительно весёлого или прекрасного, но он продолжал слушать, с интересом князь смотрел, как Таня ловко меняет каждый палец. Перед собой он видел только её голубые глаза, наполненные светом и добротой. Каждое прикосновение девушки было по-настоящему пронзительным и волшебным. Вторым он услышал произведение из цикла Чайковского. Не устояв, Юсупов подсел рядом и взял на себя вторую партию. Таню ничуть не смутило его действие, наоборот - стало ещё приятнее слышать колорит "Времён года". Добравшись до "Июня" ей стало не по себе. Эта музыка разбудила в ней тепло и одновременно холод. Мурашки бегали по её рукам от каждого их непроизвольного столкновения с Феликсом, он чувствовал, как моментально её руки леденеют и покрываются мокрым инеем. Ему это нравилось. — Не знал, что ты умеешь так играть. — Прошептал князь под конец. — Думала, что за несколько месяцев я совсем забыла, каково это. Встав с места, девушка отправилась к окну, за которым даже фонари светили тускло. На улице становилось совсем безлюдно. — Руки не могут так быстро забыть всё. Тишина вновь появилась в комнате. Холодная и непонятная. На лице Балакиревой было написано всё: её смущение, волнение и переживания о многом. Феликса это не останавливало, она притягивала его своей неизвестностью, эта девушка показывала совсем другие эмоции, скрывая то, что на самом деле таилось у неё на душе. — Таня.. — Произнёс он её имя так, словно он его придумал, изобрёл; это было слышалось так величественно, мурашки пробежали вновь по её телу. Подошёл ближе, а темноволосая только смотрела, хлопая периодически длинными ресницами. Она не отстранялась более, стояла ровно и непоколебимо, ответно смотря на него. Из-за его присутствия рядом с ней её всё время становилось не по себе, словно она стояла возле мины, на которой она могла вот-вот подорваться. Почувствовав его пальцы на своих щеках, она продолжала стоять и наблюдать, а тот только провёл вниз - спустился к шее и остановился на ней. — По созвездиям твоих родинок можно изучать астрономию. Эта фраза оставила на её лице лёгкую улыбку. Никогда Татьяна не замечала прежде того, о чём сказал ей князь. Лишь после его слов она задумалась о тех маленьких частичках удивительных мест, которые могли находится на её теле. — Я восхищаюсь тем, как ты борешься против собственного сердца. Медленно его губы потянулись к ней, Юсупов наклонился, но так и не добрался до её уст. Несмотря на то, что его охватила неудержимая страсть, он чувствовал ее дрожь и понимал, что ей даже страшно. Девушка перегородила ему путь своей ладонью и в миг отстранилась, отошла в сторону, а после и вовсе покинула комнату, сославшись на то, что хочет подышать воздухом, на что возражать он ей не стал. «Чертовски он был притягателен» — так думала Балакирева, когда вышла за пределы имения князя на мороз. Но эта красота, что так и манила любого была лишь снаружи. Это было мнением девушки. Она вздохнула, попыталась дышать полной грудью и решила пройтись поблизости, не уходя далеко от дома. Мороз ударил по рукам почти сразу, но это её даже радовало. Чувствуя себя пьяной, она ощущала, как трезвость возвращается к ней из-за холода. Оказавшись наедине со своими мыслями, Таня впервые за долгое время решила задуматься о Каразине. Что с ним сейчас происходит, и где он? А как же Ткачёв? Мысли о Григории Александровиче посетили её в самом конце. В глубине души она надеялась, что со всеми её товарищами всё в порядке. Вдруг Таня подумала о Пете, который так ловко решил предать её, но моментально она стала строить разные версии произошедшего тогда с ней. Она пыталась оправдать его действия чем-то более высокоморальным, однако вовремя спускала себя с небес. В последний миг, когда она решила окончательно выбросить негодяя из своей головы, что-то насторожило её. Вдруг она почувствовала чьё-то присутствие рядом, но пыталась уверить себя в обратном, ведь если бы это был кто-то - она бы тут же услышала хруст на снегу от следов, которые могли приблизиться к ней. Но в этот раз интуиция подвела девушку к краю. Внезапно и довольно резко ловким толчком что-то отбросило её в сторону. Мгновенно она улетела к стене соседнего дома. Таня издала непроизвольный крик, эхо которого послышалось вдали квартала. Она схватилась за больную руку и попыталась отползти назад. На улице по-прежнему было подозрительно тихо.