Не один

Переезд в промозглый Петербург с подачи отца Хазин воспринимает не иначе, как ссылку. С глаз долой — из сердца вон. Именно так это и выглядит. И ничем хорошим для майора Петра Хазина это закончиться не может. Промозглый Питер дарит Пете самые счастливые эмоции и неземную любовью. Его, поломанного жизнью и наркотиками, по кусочкам собирает известный своим нелюдимым характером Игорь Гром. Буквально заставляет его восстать из пепла. Учит доверять, учит верить в бескорыстную помощь, учит любить и быть любимым. Первое время Пете откровенно тяжело, но постепенно он привыкает к ненавязчивой заботе, к нежным и аккуратным утренним поцелуям, после которых сердце бьется так быстро, а в голове блаженно пусто. К хорошему быстро привыкаешь. А потом счастье сменяется оглушительной болью. В квартире тихо. И холодно. Потому что окно закрыть некому. Потому что Петя сидит в промерзшей питерской квартире Грома, где из всех щелей дует. Закоченевшие пальцы трясутся и с трудом удерживают тлеющую сигарету. Хазин остро усмехается. Был бы здесь Гром, уже бы наорал на него за то, что курит прямо в квартире. Отнял бы сигарету, затянулся бы порнушно так, как умеет только он и, обняв Петю, потащил бы его с кухни. Был бы здесь Гром, он бы не одобрил кокс, рассыпанный белым безобразным пятном на столе. О том, что случилась беда, дрожащим голосом сообщил Дима Дубин. Звонок Петиного телефона сорвал Хазина прямо из отдела. Грома с огнестрелом везут в городскую больницу на Гастелло. Шансов на то, что Гром выберется, слишком мало. Дима дословно повторяет беспощадные слова людей в белых халатах. У майора темнеет в глазах. Воображение ярко и жутко рисует, что где-то там его Игорь захлебывается кровью и отчаянно борется за жизнь. Мысль о том, что прострелянное легкое — это не пустяковая царапина и Гром действительно завис на грани жизни и смерти, убивает Петю. Гром сильный и крепкий, он должен справиться. Майор Гром единственное, что держит Петю на плаву. Это единственный человек, кто поверил в него, вытащил с самого дна, поддержал в самый трудный момент жизни, никогда даже не думал осуждать за то, чем когда-то вынужденно занимался Петя. Слишком справедливый для этого мира Игорь Гром без боя сдался перед любовью к Петру Хазину. И Петя это бесконечно ценил. В невеселой жизни Петра Хазина было слишком мало людей, которые верили непосредственно в него, а не в связи и деньги его отца. А Игорь верил. Бескорыстно. Так, как никто и никогда не верил. Так, что Петя сам начинал верить в то, что его существование не бессмысленно. Что он чего-то стоит. Что он не просто генеральский сынок и бывший наркоман, а самостоятельная личность с собственными достижениями. А сейчас единственный светлый лучик в царстве мрака Пети медленно умирал. Единственный любимый человек не может погибнуть от какой-то глупой пули. Хазин не был готов его потерять. Он так по-детски не хотел его отпускать. Никогда. Слишком сильно его любил и ценил, слишком глубоко в него врос. Грома у него не может отнять какой-то криворукий урод, что пустил пулю из пистолета. Разговор от том, что броник Грому якобы не нужен, так же как и табельное, состоялся буквально несколько недель назад. Петя переживал. Действительно боялся того, что какая-нибудь шальная пуля могла лишить жизни или серьезно ранить любимого человека. Служба их опасна, никогда не знаешь наверняка, что преподнесет новый день. Хазин орал благим матом, когда Гром снова пер без табельного на вооруженного преступника, ругался последними словами, когда Дубин сдавал Игоря и рассказывал, что майор опять голыми руками и с голой жопой полез на подозреваемого. « — Петь, ну ты чего? Я же полдня по Питеру мотаюсь, каждый раз что ли влезать в броник? Это у тебя рейды раз в неделю, а я что? Ну не могу я в этой шкуре носиться за преступниками. Я так никого не догоню толком». Хазин скрипит зубами и почти срывается на мольбы. Ну хотя бы табельное! Но Гром непробиваемый. Он же справлялся всегда, что теперь-то изменилось. Гром обезоруживающе мягко улыбается и тянется обнять взбешенного Хазина, но Петя уворачивается. Он никак не мог понять самоуверенность Игоря. Не мог принять его беспечность. А теперь никогда не сможет простить себе, что не настоял на своем. Потому что это только его вина. Это он не уберег. Хазин дрожит. Уже не понятно от холода или от подступающей истерики. Дорога от отдела до больницы начисто стерлась из памяти. Только холодный безлюдный коридор, бледный и взволнованный Дубин и мертвая тишина. Руки Пети ходят ходуном, легкие разрывает от желания выкурить хотя бы одну сигарету. Он мечется по коридору от стены к стене, словно запертый в клетке дикий зверь, дергается на каждый звук, в надежде, что идет врач, что оперирует Игоря. Время ползет умирающей улиткой, Пете с каждой секундой нервничает все больше и больше. Он совершенно пропускает момент, когда в мрачном больничном коридоре появляется чета Прокопенко. Хазин буквально ничего не слышит и не видит перед собой. Безэмоциональные слова доктора бьют по ушам. Сердце Пети сжимает холодная безжалостная рука. Игорь Гром умер. Прямо на операционном столе. Не приходя в сознание. Врачи оказались бессильны. Хазин чувствует, что начинает задыхаться. Он беспомощно сползает по стенке на пол. Он не слышит ничего вокруг. Он сейчас не здесь. Его мир рушится, разлетается на мельчайшие осколки. Его хрупкий и светлый мирок исчезает в кровавом тумане. Пустота. На месте, где должно быть сердце, теперь дыра. Черная, затягивающая в свой пугающий омут. Игоря больше нет. Теперь Петя абсолютно один. Он никогда больше не увидит мягкой улыбки, никогда не сможет почувствовать вкус губ любимого человека, никогда не сможет зарыться пальцами в жесткие чуть вьющиеся волосы. Смерть Игоря лишила его всего. Когда Петя уходит из больницы, он не помнит. Как добирается домой - тоже. В себя он приходит в непривычно пустой и тихой квартире Игоря. В раковине стоит кружка Грома. Еще утром Хазин ворчал на Игоря из-за того, что он снова оставляет немытую посуду. Сейчас это кажется таким мелочным и таким далеким. Петя негромко смеется. Ему кажется, что он сходит с ума. Чувствует фантомные теплые касания, словно Игорь вот-вот подойдет со спины и крепко обнимет, нежно поцелует в шею и хриплым тихим голосом поинтересуется о том, как прошел день. Хазин беспомощно падает на колени и сдавленно воет. Он хочет кричать и бить посуду. Хочет крушить все вокруг, только это ничем не поможет. Он не может вдохнуть, грудную клетку сдавливает горем, а из глаз текут слезы отчаяния. От теперь один. Один против целого мира. Он лишился своей силы, его хребет сломали. Горло сдавливают рыдания. Игоря больше нет. Игоря больше нет… Он хочет исчезнуть, хочет забыться, выключить все чувства, забыть о боли. Хочет раствориться в собственном горе и отчаянии. Петя знает, где лежит заначка, припрятана на черный день. Знает, что не должен этого делать, но все равно срывается. Дрожащей рукой Хазин рассыпает две дорожки кокса. Петя чувствует, что предает Игоря. Он ведь обещал. Но сейчас ему это необходимо. Как давно это было. Как давно он позабыл о своей зависимости. Он поднимает глаза и ловит совершенно безумный взгляд сломанного человека в зеркале. Губы растягиваются в сумасшедшей улыбке. В уголках рта появляются кровавые трещинки. — Никогда бы не подумал, что при Игоре снова начну употреблять, — хрипит мужчина. Только через секунду прошивает неприятной мыслью, что Игоря то уже нет. И не будет никогда. Хазин неровно втягивает в себя наркотики и откидывает голову на спинку дивана. Какой же он слабый. Слабый, беспомощный и гнилой внутри. Он не справится. В голове неприятно шумит, слизистая носа раздражена, а из груди рвутся хриплые всхлипы. Без Игоря Грома он сторчится, будет жить от дозы до дозы. Вернется к бессмысленному существованию. Уже вернулся. Уже потерял любое желание жить, работать и приносить пользу. Прав был его отец, Петр Хазин никогда не сможет нормально жить. Он просто бесполезный биомусор. Только Игорь думал иначе, потому что любил. Только вот Игоря здесь больше нет. Без Игоря Грома его жизнь уже никогда не сможет заиграть яркими красками. Промозглый Питер подарил Пете только разбитое сердце, бесконечную боль и жесткий тумак от жизни. Промозглый Питер сломал его, раскромсал на мелкие части и оставил умирать на могиле Грома Игоря Константиновича.