Жасмин

Растерянность — паршивое чувство, заставляющее человека сомневаться в своём решении и эмоциях, отнимая у всю решительность и оптимизм. Растерянность ужасное состояние, поедающее человека изнутри. Ощущает это каждый, но совершенно по разному растерянность откликается в жизни любого человека. К примеру у Оливии зависшей около деревянной старой двери. Её растерянность сыграла с ней слишком коварную игру, подталкивая сомнения выползти наружу и ещё больше ударить по вампирской целеустремлённости. Эванс молча смотрела в одну точку, пытаясь взглядом проделать в двери огромную дыру. Она не понимает своих чувств, все они, словно взрыв, кипят в голове подталкивая к разным решениям и действиям, которые настолько черные и злые, что не передать словами. Олли начинает себя бояться, понимая, что сейчас она подумывала сделать с человеком по ту сторону двери. В ней явно сидели голод, злость и обида, что прогрызли огромные туннели в добром, милом, вечно весёлом сердечке. Оливия Эванс не узнавала себя. — И что ты будеш делать? — мягко спросил Джас, стоявший сзади. — Мило побеседую, — агрессивно ответила девушка замахиваясь ногой в сторону двери. Хейл молниеносно среагировал, хватая женскую руку и оттягивая на себя. — Олли, не думаю, что это лучший вариант. Сейчас в тебе говорит голод… — Он убил меня, Джаспер! Он выстрелил мне в сердце, он отнял у меня жизнь! А ты говоришь, что это не лучший вариант?! Олли выкрутила свою руку из сильной хватки вампира и вернулась к двери, вновь замахиваясь, но Джас не собирался так легко сдаваться. У него было одно преимущество — умение побеждать новообращенных, которое сейчас вновь пригодилось. Нагнувшись, Джаспер ухватил Оливию за ногу, пропуская ожидаемый удар сверху, и со всей силы дергая девушку на себя. Эванс, явно не ожидая такого маневра, с размаху падает на пол, проделывая пару трещин. — Джаспер, не вынуждай меня, я сейчас явно не в себе. Хейл вновь перехватил инициативу на себя, прижав Олли за горло одной рукой, второй же придерживая ее руки. У них явно не оставалось другого варианта, как вновь взобраться на крышу этого мотеля и продолжить свой разговор, который больше походил на борьбу. — Да, что ты творишь?! — выкрикнула в мужское лицо Оливия, при этом чувствуя сильный удар лопатками о старый кирпичный дымоход. — Это ты что творишь? С какой это минуты ты начала убивать? — Я что творю?! Ты себя вообще слышишь? Он убил меня! И я хочу для него того же! — Олли… Джаспер захватил в свои руки ледяное бледное личико полное злости, с глазами наполненными болью, Хейлу и самому станолось нестерпимо больно от этой ситуации, когда и самому хочется растерзать то вонючое существо, переломать все кости и вырвать сердце, хочеться до чесотки рук и дрожи в ногах, но нет, Джаспер не станет этого делать даже для мести своей Оливии, он не станет не потому что его сердце уже не трепещет за своей жасмин, а из-за того, что после Джаса больше не остановится и тогда пострадают не только жители мотеля, а и жители города, которые попадут под голодный взгляд Уитлока. — Ради себя… нет ради меня, ради меня, послушай, я знаю как тебе хочется убить эту тварь, услышать хруст его костей и дикий крик от боли, знаю какие эмоции бушуют внутри тебя, все это знаю, потому что и сам то ощущаю, я не меньше твоего хочу разорвать эту мразь, но не делаю это из-за одного, у меня не хватит сил остановится, не получится оторваться от этих пыток… Жасмин моя, не влезай в эту грязь, прошу тебя, ради всего и всех, не вешай убийственное бремя, что всегда будет твоим пагубнным якорем… — И что же ты прикажешь мне делать? Сидеть сложа руки и наблюдать как это дышит, жрет, радуется, размножается в отличии от меня? — Если хочешь остаться прежней Оливией Эванс придётся смириться с этим, прости… Олли, ты ведь не убийца. — Я хочу справедливости. — Она будет, но не таким образом. Оливия шумно выдохнула, расслабляя кулаки и разжимая скулы, она была крайне разбита и потеряна в этой ситуации, на душе почему-то висела пустота и одиночество, чего-то внутри не хватало, будто чувствуешь себя пустой куклой. Это пугает, очень. Джас обнимает девушку, прижимая все её тело к себе, ощущая каждую волосинку, она дрожит и тихо дышит пытаясь успокоить себя, она растеряна и в дикой ярости, не понимая, что просто вновь голодна. — Что ты чувствуешь сейчас? — Мне страшно. — Позволишь мне забрать этот страх? Олли подняла свои алые глаза и тихо угукнула, не разрывая зрительного контакта. Хейл же пальцами начал водить вдоль девичьих рук, слегка масажируя их, для него всегда забирать чью-то эмоцию очень трепетное и интимное действие, требующего полного раскрытия и связи, которая сейчас словно нитью тянулась от женской груди к мужской. Джас коснулся лбом лба Оливии и проник в её разум, высасывая серую с вкраплением синего субстанцию. Так выглядел страх в глазах вампира, ещё безобидное и тихое существо, но пронзительно хитрое. — Как ты? — Легче… и что теперь? Мы так и оставим его здесь? — Пфф, за кого ты меня принимаешь? Я разберусь с этим, не волнуйся, у тебя есть пару дней на восстановление, а потом… Джаспера прервал громкий удар дверей балкона об ограждение и все затихли. Оливия даже перестала дышать, прислушиваясь к звукам и голосам, что доносились с округи. — Да, дело — сделано. Свидетелей не было, я замел следы. Когда ждать деньги? Олли засуетилась и начала аккуратно переступать по крыше на голос убийцы. Это был он, она уверена на все сто процентов, такой мерзкий, то писклявый, то грубый с бесящей хрипцой голос, от которого прям веяло перегаром. — Завтра утром отправлю всю сумму. После, чтобы даже имя мое забыл, понял? — Я тебя и так не знаю. Все, давай, жду деньги. Олли приоткрыла рот, то что она сейчас услышала шокировало её окончательно. Она не верила своим ушам, никак не могла поверить, как такое возможно? Просто как?! Джаспер заметив смену настроения девушки изрядно напрягся, всматриваясь в её лицо в поисках ответа. — Олли, что случилось? Эванс же стояла в той же позе, прикрывая рот рукой и шокировано смотря в одну точку. Она пыталась произнести хоть слово, но изо рта вырывались лишь отдалённые звуки. — Олли, говори же, не пугай меня, прошу. — Это был он… — Кто он? Я не понимаю о ком ты. — Паркер заказчик… — Что? Ты уверена? — Мать его, Джас! Я только, что услышала как мой отец завтра утром отправит этому уебку деньги за моё убийство! Почему только я это слышу?! Объясни мне, как это может быть? Я, блять, в шоке, я…я…я…я не могу все это выдержать Эванс оперевшись спиной о какую-то стенку скатилась на землю зарывая пальцы в волосы. Её состояние было в лучшем случае ужасным, мозг просто не успевал переваривать всю информацию и события, что происходили словно по щелчку пальцев. И как на это все реагировать. Олли больше не могла рационально мыслить, ей уже просто не хватало эмоций и сил, что все осилить. — Я слышал разговор, но не думал, что это Паркер. Вот же ублюдок… Джаспер как и Оливия был в полнейшем ужасе от новостей, он мог все предположить — вор, маньяк, извращенец, школьник-обиженник, но чтобы отец… Хейл никак не мог уложить это в голове, не понимая как Олли это выдержит. Он не знал как помочь ей, не знал какие слова подобрать в данной ситуации, ибо сталкиваться с отцами убийцами в жизни еще не приходилось. Но одно Джас знал точно, так просто он этого не оставит, с Оливией или без, Паркер почувствует такую боль и отчаяние, которые не испитывал никогда. — Олли, пойдём отсюда. — Джас, ты только слышал это? Он заказал меня, меня… Под тихое женское бормотание Хейл поднял Оливию на ноги и подвел её к краю крыши помогая спрыгнуть с неё. Обычно у новообращенных эмоций валом от новых возможностей, от первого прыжка с высоты, скорости и ловкости, у них хлещет адреналин в перемешку с жаждой, а тут дико спокойно и грустно, Эванс с безразличием спрыгнула с сорока метров высоты и не проронила и лишней эмоции. Её грусть, обида и боль грызли и самого Хейла, которому также хотелось сжатся калачиком и никогда не вылезать из-под одеяла либо же просто эгоистично плюнуть на все и броситься в вулкан забывая о всех проблемах. — Я не хочу домой, — тихо сказала девушка. Джасу не нужно было больше слов, его холодная рука накрыла ледяную женскую ладонь и они вместе промчали вновь по протоптаным тропинкам, проходя уже узнаваемые деревья и лужайки, то-ли они действительно становились с каждым днем заезженными, то-ли память и вправду улучшили, что теперь каждая шишка по пути и их количество ярко отложились в женской голове. Уже подбегая к Калленам, Олли учуяла специфический не как у обычных людей запах, какой-то в одно время свежий, а в другое заплесневелый и сырой, что-то непонятное, но и не отвратное. — Что это за запах? — Какой именно? — Что доносится из дома. — Ты привыкнешь, это Эммет и его коллекция сыров в погребе. — Я серьёзно. — Как и я, — ответил Джаспер улыбаясь, он ели выдавил эту улыбку, чтобы хоть как-то пробудить спокойствие и чувство уюта в женском сердечке, но в ответ получил лишь ту самую боль и скованность. Дом встречал Оливию ярким, теплым светом, отдаленными нотками хвои и печенья, тихой музыкой и пятью парой глаз, что стояли на терассе, выглядывая два силуета среди елей. Эванс не была эмпатом, но с точностью могла сказать, что каждый из этой семьи излучал доверие, нежность и симпатию как девушке, даже к такой малознакомой как Олли. — Ради тебя видеть, Оливия, — светло попривествувала Эсме. — Мы поднимемся ко мне в комнату, позже поговорим, — тихо ответил Джаспер, проделывая коридор в толпе вампиров для прохода. — Конечно, — отозвался Карлайл, напряжённым и волнующим голосом. Он провел пару глазами на второй этаж и шумно выдохнул возвращаясь в зал за ноутбук. Каллены все были неспокойны, каждый переживал по своему. Эсме чтобы успокоить себя начинала перемывать всю идеально белую посуду, Розали, которая с оглядкой всегда смотрела на элементарные домашние дела, начала помогать матери вытирать мокрые бокалы; Эммет залег на дно дома, продолжая подкручивать гайки на своём мотоцикле, а Карлайл просто делал свое обычное дело — писал очередную научную работу в сфере хирургии, пока Элис шумно перелистывала жёлтую прессу. Все занимались своими обычными делами, помимо Розали, но делали это ради самоуспокоения. Как бы ни было, Джаспер показал свою любимую девушку, привёл её в этот дом и познакомил с близкими людьми теперь и Оливия стала родной душой для каждого, чтобы не случилось и не было сказано — она в их клане, сейчас и навсегда. Эванс неуверенно ступала по дорогому паркету, боясь что-то зацепить или сломать, хоть в её голове и бушевал ураган разных эмоций, но стеснительность и неловкость опаздывать не стали, врываясь в забитую женскую голову. — Не бойся и чуствуй себя как дома, — прошептал Джас, целуя девушку в висок. Хейл открыл дверь в свою комнату и пропустил Олли первой. В помещении было слегка темновато, но освещение с первого этажа и улицы, прояснивало в комнате вампира отдельные сюжеты, окрашивае её в серые оттенки. В комнате просторно и минималистично: зеркало с тумбой, большая книжная полка, огромный шкаф с одеждой, пару вазонов и большая массивная кровать с чёрного дерева, она выглядит очень дорого и возбуждающе на первый взгляд. — Я включу свет, здесь темно. — Нет… мне и так все видно, не надо пожалуйста. — Как скажешь. Вампир присел на кровать рядом с девушкой и приобнял её за плечи, прижимая к себе. Джас не хотел чувствовать эти боль, грусть, злость, отчаяние, не хотел, но был вынужден, её проблемы — его проблемы, её боль — его боль и точка. Никак по другому. Сцепив зубы, Хейл проживал все это рядом с ней, в надежде что хотя бы через некоторое время все станет на свои места и их жизнь пойдёт обычным чередом. — Что теперь? И дальше жить с той мыслью, что меня убил отец? — Олли, жасмин моя, не волнуйся об этом. Я займусь Паркером, у меня есть очень хороший юрист и адвокат, которые выведут этого ублюдка на чистую воду. Но только на какое-то время это моя проблема, хорошо? Пока тебе не стоит задумываться об этом, для начала прийти в себя, свыкнись с новой собой… — Ты предлагаешь мне нечего не делать? — Именно это, на время, договорились? Дождавшись нерешительного кивка, Хейл слегка улыбнулся прижимая Оливию ещё сильнее к себе, он рад, что она так легко согласилась на его просьбу, ведь её состояние сейчас явно не в лучшем виде — перемены настроения, постоянная жажда, неконтролирумые движения, все это присутствует и кажется не на пару недель. — Мне очень не хочеться уходить, но у меня есть срочные дела. — Иди, Джаспер, все хорошо, иди, — без возражений ответила Олли Она не привязывала вампира к себе, а наоборот пыталась найти хоть какую-то минуту чтобы ещё немножко побыть наедине в своих раздумьях. — Точно? — Да, конечно. Я буду ждать тебя, не волнуйся, никуда я не денусь. — Хорошо, но Эммета я предупрежу, чтобы он последил за тобой. Хейл кинул смешок и чмокнул девушку в щеку, сильно обнимая, он не хотел оставлять её именно сейчас одну, без своей поддержки и опоры, без заботы и любви, не хотел, но и не хотел упускать стрелка, который неизвестно ещё сколько пробудет в мотеле. Джас придумал, что делать и скорее хочет начать свой план, пока все виновники не догадываются, что уже подцепились на острый крючок. — Не заставлю Вас долго ждать, мэм, — сказал парень вставая с кровати, на пути останавливаясь около шухляды пряча туда ту самую бархатную коробочку, что до сих пор была у кармане. Джас хотел отдать украшения Оливии, но понимал, что это не тот момент и время, не сейчас. Олли слегка вздрогнула от грохота закрывающейся двери и продолжила смотреть в большое окно во весь рост, в нем виднелись сосны, различные птицы и даже белки, девушка видела это все, невооруженным глазом и восхищалась своей новой силой, но с некой опаской. Никаких звуков, Эванс понимала, что должна слышать каждый вздох, слово и шаг людей окружающих её, но была полнейшая тишина, которая пробиралась под кожу. Становилось не по себе, осознавая, что внизу Каллены точно что-то делают, не сидят на месте и что-то обсуждают. Олли поднялась с кровати и подошла к двери открывая, только сделав тоненькую щелочку девушка пожалела этому, с кухни доносились слишком громкие звуки, подобно грому и газонокосилки, закрыв двери все стихло. Чудеса, подумала Оливия и подловила Джаса с его сверхсовременной звукоизоляцией в комнате. Чтоб ещё такую по всему дому поставить. Эванс собравшись с мыслями все-таки вышла из комнаты выглядывая в коридор — пусто, так ещё в добавок и затишье, будто сейчас из-за угла выскочит Эммет или за спиной окажется Карлайл. Олли было неловко скитаться по незнакомому дому так ещё и в таком голодном, злом состоянии. — Оливия, как ты? — тихо обозвалась Эсме. Появившись из ниоткуда она не напугала новообращенную, Эсме как мышка словно ощущая всю нервозность ворвалась в её грёзы, разганяя плохие мысли. — Эсме… кажется уже лучше. — Я рада, девочка моя… — женщина чуть ли не разплакавшись, утонула в каштановых волосах, приобнимая Оливию. — Нам так жаль, что это произошло с тобой, но мы все рядом и справимся также вместе, никак иначе… пойдём вниз. Эсме приобняв Эванс за талию повела на первый этаж, где уже собралась вся семья словно не расходившись. Каждый был взволнован и не отводил взгляд от алых женских глаз, каждый сочувствовал и каждый принял нового человека в свое сердце. Олли продолжала чувствовать одиночество, но с этими людьми оно было не так выразительно и болезненно. Как бы не было, они пытались заменить семью, хоть и робко, но у Калленов это получалось. — Спасибо, за то, что приняли меня в свою семью и посвятили мне всех себя. Я благодарна за помощь и вашу доброту, сейчас она бесценна для меня…я… очень…очень рада, что вы есть у меня, — Олли вырвала это из своего сердца и выложила на блюдечке все что думала и чувствовала и пришло облегчение, которого раньше не было, на миг в теле почувствовалась лёгкость и нежность, они смогли это сделать, смогли. Карлайл первый приобнял Оливию, занимая её маленькое тело в своих больших объятиях, а сзади присоединились Роуз, а за ней Эммет и Элис. Эсме же прижалась около мужа и мило улыбалась. Вот она — семья.