Васька

Васька Потапов был дурачок. Ну такой... Безобидный дурачок. Спросишь его, бывало: «Васька, а Васька, ты почему такой рыжий?» А он смотрит добродушно и улыбается. И сияет весь, как солнышко. И ты за ним лыбишься невольно. Стоишь, лыбишься — рот до ушей. И Васька, глядя на тебя, улыбается всё шире и шире, пока не начнёт заливисто хохотать. И, кажется, все его веснушки тоже смеются. Весь миллион рыжих веснушек хохочет. И ты вместе с ними... Ребята во дворе сразу над Васькой шефство взяли. Чтоб его не обижал никто. Ну а чего? Вреда никому не приносит. А пользы от него ого-го: он в первый же день знакомства помог Кольке цепь на велике натянуть. Хорошо так помог — больше не слетало. У него, вообще, какой-то талант к этому был. Починить, сделать, подлатать. Всё поломанное, за что брался Васька, моментально начинало работать, а барахлившее — оживало, стоило подойти. Как сказала мама: «Не дал Бог мозгов, зато руками наградил золотыми». Золотыми... Точно, золотыми. У Васьки и на руках веснушки были... А в рыбалке ему вообще равных не было. Васька на нашей речке сразу авторитет у местных завоевал. Казалось, что вся рыба торопилась проглотить наживку, чтобы только побыстрее поздороваться с Васькой. А может, они тоже хотели на веснушки посмотреть?.. Стопудово. И даже местная алкашня в лице дяди Толи и парочки его друзей Ваську безмерно уважала и при встрече всегда старалась слинять с лавочки, чтобы не светить «пьяными рожами перед ребёнком». Короче, от Васьки одни только плюсы были. А то минусов мы ещё, как сказала мама, в жизни насмотримся. Поэтому мы за Ваську стояли горой. Ну чтобы перевесить плюсами эти самые минусы. В будущем... Пока не пропал однажды Васька. Мамка моя молчит. Колина мама молчит. А у Васьки никого дома нет. И свет не горит. Один дядя Толя, прижимая к груди чекушку, всплакнул: «Увезли Васеньку в больницу. Утром». Где находится больница, мы с Колей не знали. Зато знал Андрюха. Он там лежал год назад, а потом его ещё месяц возили на процедуры. Вряд ли за это время что-то изменилось, и на следующий день мы поехали. На велосипедах. Оказалось недалеко, за час управились. В магазинчике неподалёку купили три апельсина. Здоровенных таких. Оранжевых. Как раз Ваське под веснушки. С пустыми руками ведь не ходят в больницу. Так Андрюха сказал. Вот и скинулись деньгами у кого что было. Было негусто. Спасибо продавщице — отдала апельсины просто так. Хорошая тётя. А вот как найти Ваську в этой больнице, мы не подумали. Хорошо Андрюха уже всё знал и, смело минуя приёмный покой и справку, мы зашли за здание. И Андрюха сказал: «Кричите». Мы и закричали: «Васька!». В окнах замельками любопытные лица, но Васьки среди них не было. Тогда мы отошли чуть подальше, и хором закричали: «ВАСЬКА!» ... Ох, и досталось нам дома. Особенно Андрюхе, за то, что показал дорогу. Но оно того стоило. Ваську мы тогда увидели. И радовались, и орали под окнами. И он хохотал, со всеми своими веснушками. И махал нам в окошко. И теребил утирающую слёзы маму за рукав. А через две недели зажёгся свет в Васькином окне. Но сам Васька так и не вышел. Нам открыла мама. Измученная, постаревшая, и какая-то тихая. Отчего и мы притихли разом. Покачала головой: «Нет больше Васеньки». Сглотнула тяжело, надрывно, махнула рукой устало — потом. И закрыла дверь. А я не верю. Что значит — нет? Пока солнечные зайчики скользят по воде, огибая красные поплавки. Бегут по оконным стёклам вниз. До самой земли. Вжух-вжух, мимо сгорбившегося на лавочке дяди Толи. И прямиком на дерево — шелестят зелёной листвой. А потом обратно. Мимо дяди Толи, вверх по стёклам. И на речку — скользить меж красных поплавков. И так играют, сверкая яркими бликами, целый день. Васька всегда будет рядом с нами. И в каждой засиявшей на щеке веснушке будет хохотать вечное: — Васька, а Васька, ты почему такой рыжий?