рыцарь летнего замка

Обед у лорда Гавена Серетта был бесконечно скучен. Во-первых, Эгг очень злился с того, что лорд Серетт явно был недоволен присутствием Дунка за столом, хоть и не показывал этого. Во-вторых, Эгг присутствовал на нём не как оруженосец сира Дункана Высокого лысый мальчишка Эгг, а как принц Эйгон Таргариен, младший сын принца Летнего Замка Мейкара Таргариена. А потому, вместо того, чтобы сидеть где-нибудь за столом на кухне и есть какую-нибудь перепелиную ножку, обгладывая кости, как он уже привык, ему пришлось сидеть в парадной зале, соблюдая все манеры и приличия. К столу подали форель с миндалём, на вкус Эгга слишком солёную, рагу из ягнёнка с тыквой, слишком безвкусное, и какие-то местные грибы, которыми очень хвастался старший сын лорда Гавена Лайнел. Ну и персики в меду, но персики в меду было сложно испортить. Дунк, кажется, ел с удовольствием, но Эгг уже давно привык, что вкуснее всего либо обычная походная еда, вроде жареного мяса и похлёбок, либо еда, которую готовят кухарки в Летнем Замке. В общем, скрашивал этот обед только Дунк, у которого всё ещё были проблемы со столовыми приборами в домах различных богатеев, а также с тем, как говорить с лордами кроме Эгга. О Семеро, он ведь тоже лорд. Ещё и Таргариен. Вообще, на этом путешествии настоял лорд Риверс, который, как и всегда, знал что-то, чего никто не знал. Он сказал, что Эйгону очень надо объехать королевство под своим именем и посмотреть на то, как ведут себя лорды в присутствии особы королевской крови. Роль этой самой особы Эггу совершенно не нравилась, но выхода у него не было, потому что с идеей лорда-десницы согласился его отец. Лорд-десница ещё и взвалил на Эгга груз ответственности в виде задания запоминать всё, что он видит и слышит, чтобы потом обо всём рассказать ему. Что, на взгляд Эгг было совершенно бесполезно, ведь лорд Риверс и так знал и видел всё. На закономерный вопрос Эгга «а зачем вообще всё это надо?», лорд Риверс ответил своей фирменной загадочной улыбкой и не менее загадочным «тебе ещё это обязательно пригодится». Ну, хотя бы разрешили поехать с Дунком. Зачем и почему ему пригодится вся эта информация Эгг совершенно не знал, потому что решительно не собирался никогда в жизни участвовать во всяких придворных интригах и грызнях одних лордов с другими. Вообще, Эгг подозревал, что всё это путешествие было затеяно только для того, чтобы он, наконец, нашёл себе невесту, но он искать её совершенно не хотел, потому что у него были совсем другие планы. Сколько ещё мест хотелось объехать! Вместо этого отец и лорд Риверс предпочли, чтобы Эгг путешествовал по замкам унылых лордов под своим именем, тем самым отрезая его от любимой возможности с бритой головой неузнанно путешествовать туда, куда он хочет. Ладно, главное, что Дунк был рядом, и ему было на кого положиться. А ещё Эгг всё никак не мог свыкнуться с тем, что отец, по-видимому, спустя семь лет всё-таки помирился с лордом Риверсом, и тот периодически навещал Летний замок и рассказывал последние новости из столицы. Эгг не то, чтобы был от этого в восторге, просто у отца и так было очень мало друзей из-за его вспыльчивого и слишком сложного характера, и возвращение дружбы с лордом Риверсом пришлось как нельзя кстати. Эгг слышал, что когда-то они были довольно хорошими друзьями, но со временем стали всё хуже выносить друг друга, пока окончательно не рассорились после того, как король Эйрис не назначил своим десницей лорда Риверса вместо отца, и тот уехал гневаться в Летний замок. Ладно, на самом деле это его очень пугало, потому что, несмотря на то, что он уже давно себя мысленно одёргивал себя, когда думал о лорде Риверсе как бастарде и низком человеке, он всё равно был опасным и непредсказуемым, даже если в гостях у отца ходил без своего знаменитого капюшона, просто сидел и читал книжки, спал по пятнадцать часов, беззлобно переругивался с отцом и хлебал супы, потому что отказывался есть что-либо другое. И чесал своего ручного ворона за ухом, которого, как узнал Эгг, звали Визерис III. Эгг к нему подходить желанием не горел, а вот отцу он на руки давался, и тот даже его иногда кормил. Короче, всё это было странно, и Эгг предпочитал с лордом Риверсом лишний раз не сталкиваться. Эгг отвлёк себя от мыслей о лорде-деснице радостными мыслями о том, что утомительно посещение очередного лорда наконец-то закончилось. Эгг счастливо выдохнул, учтиво попрощался с лордом Сереттом, ткнул Дунка, чтобы тот кивнул ему из уважения головой (в статусе принца была хоть одна радость — это ему все кланялись, кроме, естественно, Дунка), они вскочили на своих лошадей, отказались от свиты и счастливо поскакали на Запад, как и планировали лорд Риверс с отцом. Правда, не успев отъехать от замка Сереттов и на пару километров, Эгг почувствовал, что ему становится всё тяжелее дышать, и в горле кажется встаёт какой-то ком. Ещё километр он не признавался себе, что у него слезятся глаза, и отвечал Дунку короткими фразами, пока не понял, что не может сделать и этого без того, чтобы его голос не дрожал. Эггу нельзя было плакать. Он сын принца Летнего замка Мейкара, племянник короля, оруженосец сира Дункана Высокого, будущий рыцарь. Вот нельзя было и всё. Но он чувствовал, что слёзы всё подкатывают к глазам, а поводья расплываются, и он не выдержал и остановился. Дункова лошадь немного ускакала вперёд, но тот скоро заметил, что Эгг перестал скакать с ним рядом, и тот остановился. — Эгг, всё хорошо? Меня пугает, что ты слишком молчалив. — Да-да, — Эйгон чувствовал, как говорить становится всё труднее, — всё хорошо, всё хорошо. — Ну нет, так не пойдёт, — Дунк развернулся и поравнялся с лошадью Эгга, — ну-ка, посмотри на меня. — Да я же сказал, всё хорошо. — Ты мне не дури, я знаю тебя достаточно долго, чтобы увидеть, что что-то не так. — Всё так! — Сказал же, дурак, не дури. И вообще, оруженосцы должны слушаться своих рыцарей, даже если эти оруженосцы принцы. После приёма, на котором Дунк в основном сидел и кивал, не особо испытывая желания говорить, Эгг был безумно рад вернуться к их обычным перепалкам. Но слёзы не отступали, и Эгг понял, что дышит всё отрывистее. Дунк спрыгнул с лошади, и проговорил: — Так, я у тебя выпытывать ничего не буду, но если хочешь, спрыгивай с коня, и мы нормально поговорим, а не на ходу. Эгг испытывал большой соблазн снова отмахнуться от расспросов и просто ехать дальше, пока воронозубная свита их не нагнала, но он понял, что тогда не выдержит дороги, и спустился с лошади. — Итак, что у нас случилось? У тебя глаза на мокром месте. Эйгон швыркнул, а Дунк продолжил: — Ты же знаешь, что плакать нормально? Это не делает тебя менее рыцарем. — Ненормально, лорды не плачут. Отец бы этого не одо… — Ты мой оруженосец, и я говорю, что это нормально. А ещё я уверен, что принц Мейкар точно плакал, когда умер твой дед, куда бы он делся. — Неправда. — Правда-правда, так что иди сюда, — Дунк раскрыл руки. Видимо, он собирался его обнять, и Эгг осознал, что всё-таки не сможет это выдержать, и быстрым шагом бросился к нему, утирая лицо рукавом рубашки, — а теперь начнём сначала. Эгг уткнулся куда-то в плечо Дунку, и понял, что он рыдает. — Я просто… я просто… просто понял на всех этих приёмах, что я действительно принц. — Что ты принц было понятно все эти годы, обычные мальчишки не бывают такими наглыми и не умеют так хорошо читать. Эгг улыбнулся сквозь слёзы. — Нет, мне просто страшно. Я не смогу быть всегда твоим оруженосцем, я не смогу всегда ночевать под звёздами, я больше не смогу брить с головы волосы и быть просто Эггом, они ведь все уже знают, что я не Эгг, а Эйгон. Мне надо будет жениться, жить в Летнем замке или ещё где и быть лордом. А я ничего этого не хочу, я Эгг, Эгг я. — Ты можешь быть и Эггом, и Эйгоном. А насчёт женитьбы я бы не боялся — влюбишься в знатную даму, женишься, и у тебя будет прекрасная семья. — Но я не хочу! — Это ты пока не хочешь. — Но ты же не женишься. — Я — это другое. — Я тоже другое! — возмущенно пробурчал сквозь слёзы Эгг — Ладно, ладно, не буду на тебя давить. Но Эгг, тебе не будет вечно шестнадцать. Но ты вырос очень хорошим малым, и даже когда из оруженосца станешь рыцарем, и все будут знать, что ты принц Эйгон Таргариен, для меня и семьи ты всё равно останешься наглым мальчишкой Эггом. Но я так понимаю, это не всё. Эйгон оторвался от плеча, потупил взгляд вниз, и снова вытер рукавом слезы. — Не всё. Я знаю, что лорд Риверс уже нашёптывает, королю Эйрису, чтобы тот назначил своим наследником отца. — Как это твоего отца? Подожди, разве у тебя нет ещё кузенов, да и дядя твой… — Дядя Рейгель умер год назад. Ходят слухи, что его отравил лорд Риверс, и хотя я знаю, что это неправда, мне всё равно страшно, — Эгг не мог описать почему, но ему и правда было очень, очень страшно. — Ладно, хорошо, но как же твои двоюродные брат и сёстры? Я помню, что они точно были, не могли же они все умереть. — Они и не умерли. Но Эйлор и Эйлора юны, и я слышал, как лорд Риверс говорил, что они не блещут умственными способностями, а кузина Дейнора ещё слишком мала, ей всего десять. — Всё равно не понимаю, чего тут страшного. Кузены и кузины подрастут, пока будет править твой дядя, да и даже лорд-десница вряд ли сможет посадить твоего отца на трон в обход твоих кузенов. Не то, чтобы я разбирался во всём этом, но за годы путешествий поднатаскался в этих всех династиях и правах наследования, — Эгг даже почувствовал гордость за Дунка. Глядишь, скоро и читать не по слогам научится. — Я всё равно боюсь! Дядя Эйрис очень хвор и не вылезает из книг, и Семью королевствами правит лорд Риверс. — Ты лучше не хорони Его Милость и своих многочисленных кузенов раньше времени, да и никто не тянет тебя пока из Летнего замка в Королевскую гавань, если ты этого боишься. — Я не знаю. У Кровавого ворона глаз тысяча и один, и я без понятия, какие у него на меня планы. Я боюсь, что об этих планах знает только отец, потому что с тех пор, как они помирились, отец стал больше интересоваться новостями из Королевской гавани, и постоянно сидит в каких-то бумажках. — Так в чём проблема-то? — Да в том, что мне кажется, что это всё путешествие было затеяно не для того, чтобы я себе жену выбрал, как я раньше думал. Меня готовят к чему-то серьёзному, и мне страшно, что я не знаю к чему, куда меня хотят деть и посадить. Иногда мне страшно, что лорд Риверс хочет сначала сделать наследником Железного трона моего отца, а когда он на этот трон взойдет, то и меня после него наследником сделать, — Эгг понимал, что, наверное, звучит как параноик, но у него и правда было слишком много страхов, которые он прятал — я рад, что они помирились с отцом, и отец больше не молчит и злится на всех целыми днями, но я всё равно боюсь лорда Риверса. Ты знаешь, я говорил, что он не колдун, но он колдун, он видит всё через своих воронов, которые настоящие вороны, а ещё его вороньи зубы везде, и кто знает, что ему взбредёт завтра. Он почувствовал, что начал плакать ещё сильнее, и дышать стало совсем тяжело. — Ну, ну, успокойся, — Дунк похлопал его по плечу, и начал сам вытирать его слёзы, — король Эйрис ещё жив, после него есть дети твоего дяди, и даже если твой отец непонятным образом окажется на троне, у тебя есть ещё старший брат, даже два. И у Дейрона тоже же будут дети. Кто знает, может быть, ты успеешь десять раз состариться и спокойно умереть, и забудешь про Железный трон как страшный сон. — Отец лишил Эйриона и его детей наследства! — Что, если я правильно понимаю вас, Таргариенов, не делает тебя ближе к трону. Эгг затих и снова уткнулся в плечо Дунка, который начал его с собой раскачивать и хлопать по макушке. — Ну, Ваше высочество, поедем дальше? А то и правда скоро здесь будут эти твои десницовы зубы, и некомфортно уже будет мне. — Не напоминай мне, что я высочество! И зубы не мои, а лорда Риверса. — Высочество-высочество, тебе шестнадцать, а уже становишься длинным, как жердь. — От длинного слышу! — сказал Эгг и наконец-то улыбнулся, — Дальше у нас по плану то ли Сарсфилды, то ли Марбранды, без разницы, всё равно все одинаковые. Или вообще давай повернём и поедем в Речные земли, к Пайперам, а потом в Риверран. — Надо будет только зубы предупредить. — Да ладно, я уверен, что тот ворон рядом на дереве — это очередной глаз лорда Риверса. — Ну и Семеро с ним. — Определённо.