Скрытые гематомы

Открыв глаза, Кристина знатно прихуела и мгновенно прикрыла их обратно, надеясь, что всё это ей снится. Жуткая головная боль сдавливала виски до такой степени, что хотелось поскорее откинуться, чтобы не ощущать её. Кристина решила попытать удачу во второй раз и оглянулась по сторонам: на её руке спала Красная Шапочка, которая дышала ей в шею и крепко обнимала. Пару дней назад Захарова о таком даже не мечтала, а теперь жизнь подкидывает ей такие моменты и эмоции, от которых она будет годами отходить. Сука, так не должно быть – после этого ей захочется большего. Ей хотелось зарыдать прямо здесь от безысходности и от того, что её ждёт дальше. Но пока есть возможность, она аккуратно чмокнет эту блядскую Красную Шапочку в лоб, потом в нос, а потом невесомо коснётся губ. И тихо уйдет. Ей нельзя привязываться, особенно к этой Лизе. Кристина помнит, что пришла сюда, чтобы потерять интерес, прямо как девственность, но её жестко обломали, зато успела насладиться поцелуями Лизы в самые чувствительные места и эту ночь запомнит на долгие года. Конечно, хотелось бы дикого продолжения, только вот её положение и пьяный организм не позволили этому случиться. И вообще, ради этой девушки она вчера отказалась от сигарет, ибо знала, что приползет к ней ночью как котёнок, а запах ей точно не понравится. Расскажи об этом кому-то, сто процентов обоссутся со смеху – это уже, блять, не Кристина Захарова, а её жалкий клон. Сквозь разбитые окна и двери, Захарова видит как девочки убираются после вчерашней тусы, и, слава всем святым, ведь так они не заметят откуда она выползла, а если спросят где была, скажет что уснула в ванной на первом этаже. Чёрт, и почему она так трясётся, как перед экзаменами по вождению? Собравшись с мыслями и наплевав на внешний помятый вид, на утренний душ, Кристина поплелась во двор помогать своим одноклассницам, молясь всем богам, чтоб Мишель не приебалась с утра пораньше, итак тошно. Но обязательно приебётся кто-то иной. — О, Шума, блять, тебя все потеряли, думали ты с Лизком в постеле застряла, — прилетает ей в спину, когда она идет за веником. Она прекрасно знает, кто это сказал, ведь только один человек её так называет, но не понимает какого хуя Кире надо? Сглатывает злость, натягивает маску равнодушия и заливается громким, фальшивым гоготом, — На отбросов потянуло, да? Фетиш у тебя такой, а, Шум? — закидывает ей руку на плечо заливаясь грубым прокуренным смехом, Кристина напрягается, но не подаёт виду. — Конечно, блять, у меня же мозгов совсем нет, всё пропила, Кирюх, — пытается отшутиться, — Да я возле толчка уснула, меня чёто воротило пол ночи, как никогда. — пытается оправдаться, тему перевести, а Кира смотрит, блять, как под микроскопом, каждую эмоцию вылавливает, каждую интонацию, — Так, где моя зайка? Мишель! — выискивает её взглядом, хочет поскорее отделаться от этой компании надоедливой и чтоб без лишних вопросов обошлось. — Дама твоя в комнате наводит порядок, помоги ей, будь мужиком. — Медведева ей подмигивает и подталкивает ко входной двери. Сама ведет себя как мужик, транс непонятный, а Кристина девушка, без хуя между ног вообще-то, блять. — Кристин, я за тебя переживала! Ты где была всю ночь? — вспомнишь солнышко, а вот и лучик. Перед Кристиной нарисовалась Мишель, которая набросилась на неё с неприятными объятиями, так ещё и умудрилась её обслюнявить своими поцелуями. Все так распереживалась, будто Захаровой не было неделю или того больше. — Всё в ажуре, зайка, — Кристина её легонько отодвигает от себя, а та недовольно скрестив руки на груди сканирует взглядом с ног до головы, — Мне очень плохо было, сейчас тоже, поэтому нужно принять освежающий душ. — говорит чётко, спокойно, выговаривая каждую букву, лишь бы не было лишних вопросов. — Я с тобой, вместе пошалим. — Гаджиева радуется играя бровями, а Захаровой хочется стукнуть себя по лбу или вообще отпиздить: не нужно было заикаться о душе сейчас. — Девчонки, все собираемся, скоро встреча с преподавателями, — в комнату забегает Виолетта всех оповестив об этом, все начинают суетиться и только Мишель ждёт ответа от своей девушки. — Собираться, Мишель, иди собираться. Учителя нас ждать не будут, блять. У Кристины сердце в пятки ушло, ведь посреди недели никогда не устраивали встреч. Сердце заныло и появилось чувство бешеной тревоги: всё, что она говорила вчера о выгоне, о выговоре – выбросьте из головы, она напиздела. Ей пиздец как дорога эта школа, ей пиздец как нужно здесь остаться. Довыебывалась, называется, идиотка. Она с трудом натягивает на себя эту форму постоянно путаясь то в юбке, то в рубашке – в горле стоит огромный ком, который не дает нормально вдохнуть воздуха. Руки не слушаются, пальцы не попадают по пуговицам, Кристина приходит последней. Преподаватели узнали о инциденте произошедшем несколькими днями ранее и это заставило Кристину поднапрячься, ведь она знала, что всю эту кашу заварила она и никто больше. Мишель начинает выгораживать её, у Захаровой перед глазами вся жизнь проходится и стопорится почему-то именно на моментах с Лизой, остальное всё размыто, расплывчато. Она пытается объяснить, что девочки не виноваты, колпак лишь ей сорвало, все эти уроки психологии на неё сильно повлияли, однако никто не знает, что причина кроется в другом и состоит из четырех букв. Л И З А. Единственной правдой из её монолога было то, что она пыталась убежать от себя: от этих преследующих, ужасных мыслей; от понимания, что вся её жизнь катится на дно, а она ничего не может сделать; от принятия того, что её магнитом тянет к Красной Шапочке и с этим никак нельзя не справиться, как бы она не старалась. Не получается, блять. Она налетела на неё с кулаками, чтобы выместить всю злость, всю ненависть к ней, а сделала лишь хуже. Она теперь злится и ненавидит только себя, больше никого. И этих ебанутых баб, которые слетелись на помощь к ней и набросились всей толпой на Лизу:разъединили бы их лучше или оставили один на один. — Люди, которые воруют и бьют слабых, не заслуживают уважения, — эти слова произнесенные Татьяной Поляковой бьют наотмашь и Кристина понимает – конец настал. — Я противна, я ненавижу себя, понимаете? — захотелось поставить всех в известность об этом и похуй, что подумают, захотелось выговориться; захотелось кричать от боли, что разрывала внутренности, исполосовывала её тело оставляя огромные рубцы. Боль сначала застыла, а потом растеклась по всему телу, по венам, в момент, когда объявили о исключении. Кристина совершенно не помнит, как дрожа подходила к дворецкому на негнущихся ногах; как с неё снимали брошь; как одноклассницы визжали на заднем плане; как рыдала им в плечо; как собирала чемодан и снимала с себя форму. Кристина лишь помнит взгляд Лизы кричащий о том, что она ей нужна. Кристина лишь помнит, как Лиза на прощание её отвела в сторону и прошептала, что ждёт её возвращения. Кристина лишь помнит, как Лиза мазнула своими губами по её и исчезла. А теперь исчезла она и вряд ли вернётся.