Мне жаль.

Это был богатый на события день. Тяжёлый, странный и, для большинства, долгожданный. Это был день, когда умерла великая и изворотливая, манипулирующая всеми ради собсвенной выгоды, Кэтрин Пирс. День, когда тело Елены вновь принадлежало своей владелице. Девушка, умеющая дарить окружающим только страдания, создающая проблемы везде, где проходит, играющая людьми как куклами — больше не причинит никому зла. Её никто не вспомнит добрым словом. Её больше никто не простит. Она умерла вмесле с единственным существом, искренне любившим её. И, всё-таки, её было немного жаль. Пусть даже мы не сделали друг другу ничего хорошего — я был единственным, кто положил цветы к её имени. В этой суете, пока все ждали пробуждения Елены — только я не мог выбросить из головы предательсую мысль о том, что неуловимая Кэтрин Пирс… Нет. Катерина. В конечном счёте мертва. Это казалось невозможным так долго, что теперь трудно поверить, что оно всё-таки произошло. Нет больше Катерины. Пусть, это неправильно и безумно, но, возможно, я ненавидел её также сильно, как и боготворил. Как бы сильно не было чувство ненависти к ней — никто не сможет отрицать тот факт, что она была превосходна. Хладнокровная, умная, интересная. От неё с лёгкостью можно потерять голову, даже когда вы являетесь заклятыми врагами, каждый из нас нехотя это подтвердит. Такая сильная, пережившая смерть всей своей семьи, дважды потерявшая дочь, убегающая всю жизнь от Клауса — теперь не оставила в этом мире ничего, кроме своих преступлений. Даже тело её превратилось в пепел. В последние дни я часто думал о том, что именно меня зацепило в этой несносной, эгоцентричной, некогда, вампирше и каждый раз этот вопрос ставил меня в тупик. Были мысли о красоте — Елена тоже была красивой, но это никогда не вызывало подобных мыслей. При всей своей жестокости, у Кэтрин были искренние, глубокие, пронизывающие глаза — у Елены были такие же, но я никогда не хотел потеряться в них. Так в чём же была причина? В стервозном характере? Заигрывающей манере? Эгоизме? Каждый раз думая об этом — я прихожу к выводу, что мир впервые крутится не вокруг Елены. Кэтрин была единственная такая. В ней едва-ли можно найти какие-то хорошие качества, но, в конечном счёте, она умела любить. По-своему, неправильно, но любила. Иначе бы не была мертва сейчас. И, сидя с двумя розами перед маленькой деревянной табличкой под деревом, я не думал о том, что она меня видит. Стоит позади, так близко, неощутимо касается сгорбленной спины. Я ничего не чувствовал. Это и к лучшему. Так и должно быть, она исчезнет, пока я не обернулся, не оставляя после себя ничего, кроме странного чувства потерянности. И я пойму, но поздно, что это был лёгкий шлейф её прощания. Мне тоже жаль, Кэтрин. Теперь спи спокойно.