sketchbook and math lessons

      Коханэ умеет рисовать.       Ан знала об этом уже давно, еще с того самого момента, как они вообще стали партнершами и начали вместе петь, потихоньку узнавая друг друга все лучше и лучше. Весьма стремительно они превратились в близких подруг, а затем, после смелого признания Шираиши, и вовсе начали встречаться.       Азусава рисовала много и часто. Несомненно, для нее это было приятным хобби, способом отвлечься ото всех проблем мира, или же, временами, наоборот, возможностью отобразить мучающие ее неприятности на бумаге, сбавливая груз напряжения и стресса на плечах. Иногда скетчбук просто позволял хорошо провести время, представая в жизни Коханэ тем самым увлечением, занятие которым в жизни казалось уместным и актуальным всегда. Блондинка набрасывала симпатичные пейзажики, изображала людей, знакомых и незнакомых, и частенько не иначе как с головой погружалась в свое хобби.       Ан находила это очаровательным. Ровно сколь и множество иных моментов касательно ее девушки. Просто потому что Коханэ идеальна по всем фронтам, как ни вглядывайся придирчиво, и не восхищаться ей было чем-то сверхъестественным в ее глазах.       В скетчбуке наверняка было всякое и в больших количествах. Коханэ относилась к тому немногочисленному типу людей, которые, покупая скетчбук, действительно заполняли его от корки до корки, вместо того, чтобы лишь изредка брать вообще в руки. И Ан уже просила как-то посмотреть один из ее толстеньких дневничков творчества, однако Азусава в ответ на просьбу лишь странно покраснела и закачала головой, оставляя Ан ни с чем.       И как это называется?       Разве не должно быть в отношениях полного доверия? Разве есть Коханэ чего стыдиться перед ней, Шираиши, считающей себя вполне комфортной и понимающей девушкой, никогда не попрекнувшей бы Азусаву ни в чем? Разве что в почти преступной красоте, сводящей брюнетку с ума.       Так или иначе, Ан не настаивала на сие откровении, однако внутренне не могла прекратить о нем размышлять. Ей хотелось стащить один из скетчбуков и самостоятельно его полистать, наверняка с трепетным восторгом знакомясь со скрытыми талантами своей девушки. Приличие - вот то единственное, что останавливало Шираиши. К тому же, получение «официального» разрешения звучало на порядок привлекательней, что уж тут привирать.       Итак, в один день Ан внезапно представился наиудачнейший, замечательный шанс исполнить желаемое.       Еще недавно они с Акито и Тойей вместе сидели за столиком в ее с отцом кафе-баре, обсуждая организацию одного из предстоящих выступлений. Общение их компании уже давно стало достаточно близким, чтобы все собравшиеся точно знали, что за этим столом сидит как минимум две парочки. И ни одна из них не разнополая. Они не озвучивали этого вслух, но и не нуждались в огласке: в конце концов, у них всех есть глаза.       Кроме Коханэ, естественно.       Та до сих пор не ведает происходящего и растерянно хлопает глазами, когда Ан с Акито перекидываются временами многозначительными взглядами.       Но это неважно. Встреча уже закончилась, и Шираиши с Азусавой решили провести немного времени вместе, направившись к Коханэ. Брюнетке остро была необходима помощь с математикой, а родители Коханэ обещали быть дома еще не скоро, поэтому душенька ее девушки была полностью спокойна.       — Ой, отец звонит... — прервалась их беседа внезапным рингтоном одной из самых первых песен их дуэта, когда они уже были внутри. — Погоди секунду!       Коханэ ускакала в свою комнату, оставляя Ан стоять посреди коридора. Девушка угукнула вслед, после прислонившись спиной к стене и неторопливо начав рассматривать все вокруг от скуки. Взгляд сам собой уткнулся в приоткрытый дверной проем родительской комнаты. Она никогда не заглядывала никуда более уголка своей девушки и этого коридорчика, поэтому не стала сдерживать интерес, когда приблизилась и сунула нос внутрь.       Взгляд карамельных глаз мгновенно уперся в здоровенный террариум, стоящий на комоде напротив кровати, и Ан чуть ли не подпрыгнула на месте, заметив зеленый взгляд змеюки, направленный точно на нее.       — Твою мать, — посмеялась Шираиши натянуто, внезапно растеряв всю острую потребность в исследовании. — Ты та самая домашняя змеюка, да?       Змея не удостоила ее ответом.       Смело предположив, что стекло террариума не позволит экзотическому питомцу заглотить ее при первой возможности, Ан скользнула внутрь, взглядом оббегая помещение. Оно было столь же заметно обжитым и уютным, сколь и комната Коханэ, но имелась и одна существенная разница: здесь было много фоток. На подставках, на стене над кроватью, даже, возможно, в том толстом альбомчике на стеллаже; он выглядел точно как и тот, что был дома у самой Шираиши.       Конечно же, пальчики Ан не могли к нему не потянуться. Маленькая Коханэ наверняка была слишком чудесной и миленькой, чтобы она упустила подобную возможность.       — Ан-чан! Ты где?!       На пороге комнаты материализовалась белокурая макушка Азусавы, и Ан не могла не разулыбаться, даже не пытаясь сделать вид, что не смотрела без спросу чужой альбом с фотографиями.       — Ты, оказывается, и раньше была милашкой, — нагло констатирует брюнетка, невозмутимо продолжая листать семейные фотки. — О-о-о, это платьице на тебе... Вау, да ты была еще больше похожа на мелкого хомячка в детстве!       — Что? Хэй! Отдай!       Коханэ тут же налетает на Ан с краснеющими щечками, пытаясь вырвать злополучный альбом из рук ухмыляющейся Шираиши.       — Не-а. Я еще не досмотрела, — Ан подняла руку повыше.       — Ты и не должна была смотреть!       — Я очень любознательная девушка, что поделать?       — Ан-чан!       — Чего ты так смущаешься? Я еще не обнаружила ничего криминального, — Шираиши щурится и хитро улыбается. — Пока что...       — Ан-чан, — Коханэ прекратила борьбу за альбом, заметно дуясь.       Ан рассмеялась.       — Ты слишком мило дуешься. Это запрещенный прием, — упрекнула она игриво, все же опуская альбом и отдавая его девушке.       — У тебя нет никакой совести, — бурчит Азусава обиженно.       — Соблазн посмотреть был слишком велик, — Ан своевольно положила ладони на талию блондинки, привлекая ее чуть ближе. — Как ты можешь меня за это осуждать? У тебя так много секретов. Ты даже не даешь мне посмотреть свой скетчбук.       Коханэ убирает альбом на прежнее место и кладет руки на предплечья Ан, чуть отводя взгляд в виноватом выражении.       — Я никогда и никому особо не показывала его, — будто оправдываясь, говорит она. — И это не причина без спросу трогать чужой семейный альбом! — Коханэ мстительно щипает брюнетку за бок, на что та только звонко смеется.       Ан наклоняется ближе к девушке, соприкасаясь носами.       — Покажи мне и я обещаю, что буду после этого вести себя примерно, — шепчет она доверительно, ладонью чуть поглаживая шею и окатывая лицо Коханэ горячим дыханием.       — Это запрещенный прием, — внемлет Азусава наигранно хмуро.       — Неправда. Я просто обнимаюсь со своей девушкой, что такого?       — Ты намеренно пытаешься меня расклеить...       — Разве? Я просто не могу себя контролировать...       Коханэ не может сдержать улыбки, а затем слегка потирается носиком о нос Ан, заставляя ту раствориться от нежности этого действа.       — Ты ужасна.       И все же Коханэ нехотя выбирается из некрепкой хватки своей девушки, вдруг делая пару шажков в сторону террариума; Шираиши хвостиком следует за ней, вновь утыкаясь взглядом в немаленького змея. Она его не шибко боялась, но здраво остерегалась, пусть оригинальный питомец семьи Коханэ и выглядел весьма симпатично и ухоженно, сверкая болотными глазами на девушек и удобно расположив свою головку на большом камушке внутри своего заточения.       — У нас перерыв на разглядывание пресмыкающихся?       — Да, — Азусава мягко улыбается уголками губ. — Ты боишься змей?       — Это тонкий намек, что ты натравишь его на меня в следующий раз, если я буду «плохо» себя вести? — подшучивает Ан.       — Нет! Он не такой! — возмущается Коханэ, оборачиваясь на девушку. — Он добрый. Только иногда во время приема пищи есть некоторый риск, что оттяпает твою руку. Но он это не специально, — блондинка с нежностью проводит пальцем по стеклу.       — Спасибо, успокоила. И, погоди, то, что натравить ты, чисто теоретически, можешь, ты не отрицаешь, да?       Коханэ загадочно молчит.       — Как у тебя вообще хватает смелости рядом с ним находиться? — Ан шагает чуть ближе и садится на корточки перед террариумом, наблюдая за спокойным существом. — Я слышала, что они едят хомячков.       — Очень смешно.       — Отнюдь. Я беспокоюсь о твоей безопасности.       — Ты так и не ответила, боишься ли их?       — Не-а, не боюсь. Твоего, во всяком случае. Он... домашний. И выглядит почти миленько, — отвечает Ан, поворачивая голову и солнечно улыбаясь. — Не милее тебя, конечно.       Коханэ возвращает смущенную улыбку, садится в идентичную позу рядом. Они сидят так некоторое время, не прекращая обмениваться влюбленными комплиментами мимоходом обсуждения змейки. К слову, Ан понятия не имела раньше, что их нужно кормить всего раз в неделю. И что они действительно могут оттяпать руку, если приставать к ним сразу после перекуса. Пожалуй, ей действительно стоит беспокоиться за своего хомячка с необычными пунктиками насчет домашних любимцев.       Изначальным мотивом притопать в гости к Коханэ была математика. Математика, с которой у Шираиши были очень, очень грустные отношения. Учеба в принципе не была ее сильной стороной. К счастью, Коханэ была умничкой и всегда помогала со всем, с чем только может. Ан оставалось только изо всех сил стараться сосредотачиваться на смысле слов очаровательной блондинки, когда та что-то объясняет, а не на звучании ее замечательно-ласкового, пушистого голоса. А это очень непростая задача, важно заметить. Не проще математической.       Так, спустя время девушки направились в комнату Коханэ. Они расположились у рабочего стола, раскрыв учебник по алгебре и вооружившись листком бумаги для решений, и Азусава принялась за исполнение свой неоплачиваемой должности репетиторши.       Коханэ имела дар объяснять. Просто, понятно, без нудных, трудных и заковыристых формулировок из учебника. Мягкий голос обволакивал, завлекал, учил так красиво и необъяснимо заманчиво, что сложная тема быстро обратилась для Ан в нечто элементарное, легкое в схеме своего решения. И то, как до изумительного просто Коханэ удавалось пережевывать Шираиши то, что ранее казалось написанным на эльфийском, восхищало все внутри брюнетки.       — Из тебя вышла бы замечательная преподавательница, — отмечает она так искренне и влюбленно до болезненной неловкости, что Коханэ замирает ручкой над поверхностью почти полностью исписанного листа. — Будь ты моей учительницей, я бы была той самой отличницей до мозга костей, сидящей на самой первой парте и смотрящей на тебя, как на Богиню. Впрочем, последнее я и так могу себе позволить, — Шираиши пылко, на эмоциях отодвигает волосы девушки и чмокает Коханэ под ушком, в чувствительной зоне, вынуждая блондинку шумно выдохнуть.       — Ан-чан, если ты будешь постоянно так легко отвлекаться, у тебя так и не получится понять тему, — Коханэ пытается звучать серьезно, но Ан замечательно видит румянец на ее щеках, пробуждающий широкую довольную улыбку на собственных устах.       — Пытаешься корчить из себя суровую учительницу? — смеется она. — Хочешь правду? Она у тебя не получается. Я не могу воспринимать тебя серьезную, зная, что ты спишь в обнимку с медвежонком.       Азусава окончательно заливается краской.       — Что в этом такого...? М-многие так делают...       Шираиши сужает глаза, лукаво улыбаясь и наклоняясь чуть ближе.       — Порой я умираю от желания оказаться на месте этого медвежонка, — Ан горячо выдыхает прямо на ушко блондинки, и по шее девушки пробегается стайка мурашек. — Даже ревную. Как думаешь, может нам удастся провести хотя бы сегодняшнюю ночь вместе...? Я соскучилась.       Коханэ нервно облизывается, ощутимо сдавая позиции под напором Шираиши, чья рука перекинулась позади через спинку стула.       — Тебе не кажется, что мы отвлеклись от темы...?       — Мне кажется, что мой папа не будет против, если ты сегодня переночуешь у меня, — многообещающая ухмылка. — Он очень понимающий.       Родители Коханэ были людьми не столь понимающими, сколь отец Ан. Блондинка пока так ничего и не рассказала им об их отношениях, побаиваясь наткнуться на неприятие. В конце концов, они были в шоке даже тогда, когда младшая Азусава просто сменила стиль в одежде, примкнув к группе Ан. Как они отреагируют на еще и нечто подобное? Загадка.       — Ты предлагаешь мне бросить медвежонка? — включается во флирт Коханэ слабо, не особо пока опытная в этой области.       — Можешь притащить с собой. Но мне кажется, что он будет третьим лишним... Думаешь, нет?       — Математика, Ан-чан. Математика. У тебя завтра самостоятельная.       — Именно! Мне нужна твоя поддержка и ночные обнимашки, — поддакивает активно Ан.       — Тебе нужно запомнить вот эту формулу.       — Это второстепенное, — Шираиши хихикает, пододвигая свой стул еще ближе. — Согласись, милая...       Вдруг раздается негромкий хлопок; обе девушки синхронно опускают взгляд вниз, поворачивая голову. Ан случайно задела локтем нечто, и это нечто рухнуло на пол, непроизвольно раскрывшись на какой-то странице.       Странице, с которой на Ан глядела девушка весьма похожая на... нее саму.       Ох.       — Это... я?       Со стороны Коханэ доносится звук, подозрительно сильно похожий на испуганный хомячий писк. Не проходит и секунды, как вскочившая с места блондинка прижимает к своей груди поднятый заветный скетчбук, глядя на Ан глазами нахулиганившего щенка, понимающего, что хозяйка вот-вот будет его ругать.       С языка Шираиши слетает смешок.       Азусава настолько красная, что, кажется, с секунды на секунду самовоспламенится.       — Боже, — шепчет Ан, медленно растягивая уголки губ в неверящей усмешке. — Коханэ. Ты не хотела показывать мне скетчбук, потому что рисовала меня?       — Н-не только тебя! — запинаясь, закачала быстро головой блондинка. — Я м-много кого рисовала. Правда. Я не...       Коханэ не договаривает, потому что Ан поднимается со стула и в одно мгновение преодолевает разделявшее их расстояние. Без особых усилий она вырывает из ослабевших ладошек скетчбук и, подавляя соблазн немедленно открыть его и в полной мере оценить все то, из-за чего Азусава сейчас так беспощадно помидорилась, откладывает его на стол.       Ан теснит свою девушку к стенке, пока та отчаянно нервничает, словно пойманная за руку преступница.       — Коханэ, ты... — Ан хрипло смеется, окончательно зажав девушку у стенки. — Дурочка. Ты - дурочка. Ты это знаешь, Коханэ?       Блондинка не отвечает, и Шираиши приходится приподнять ей подбородок собственноручно, заставляя смотреть на себя. Коханэ выглядела до безобразия разбито и пристыженно, так, что хотелось хорошенько ее встряхнуть и вдолбить, какая же она глупая и какая же безнадежная. Так стеснялась того, что рисовала Ан? Уму непостижимо. Шираиши еще и рассмотреть в полной мере рисунок не успела, но увиденного уже было достаточно, чтобы точно сказать - Азусава нарисовала ее такой красивой и потрясающей, какой она себя саму никогда не видела.       — Знаю...       — Не знаешь, нет. Боже, какая же ты глупышка, — Ан не может сдержаться от того, чтобы начать осыпать лицо девушки нежными поцелуями. — Как ты только могла подумать, что мне это не понравится? Это потрясающе. Ты потрясающа! Коханэ...       Азусава льнет на встречу к поцелуем, и Ан понимает, что ей удалось словесно донести суть своего отношения к этому. Потому что, на самом деле, это не так то просто, когда все твои мысли крутятся исключительно вокруг соблазнительности тонкой шеи твоей девушки и желания тискать ее ровно до того момента, как она наконец осознает, что абсолютно прекрасна по всем фронтам. Что Ан никогда в жизни ее не оттолкнет. Тем более из-за такой глупости.       — Ты не думаешь, что это странно...?       — Я думаю, что хочу встречаться с тобой вечность, — чмок в носик. — Это не странно, — поцелуй в лобик. — Это... смущающе, — в щечку. — Это льстит. То, что ты меня рисовала, — обжигающий выдох в шею. — Думала обо мне. Я устала влюбляться в тебя, Коханэ. Та такая наивненькая...       Этой ночью Коханэ, определенно, все же будет ночевать у Ан.