obscured.

      Такая долгая и длинная дорога, ведущая по кругу и приводящая назад, к началу. Они встанут на места прежних угнетателей, и придёт время, всё начнётся заново.       Сколько бы времени ни прошло, его процессор заполняли одни и те же мысли, и сводилось все к одному — все катилось в пекло Юникрона. Где они ошиблись? Когда позволили этим порокам захватить себя, поддаться жадности и неотъемлемому голоду? С каждым байтом анализа происходящего, он все больше понимал, что это было предрешено с самого начала. Как литературно и языком высших классов, неказисто для него, однако несущее в себе правоту — никто из них не задумывался, ступая за своим новым и единственным вождём; погибнут они или нет — не важно, когда думаешь лишь о том, что это что-то могло изменить в их активе. Когда придет всему конец, такие оправдания не будут засчитаны, все встретят один и тот же выстрел в искру: болезненный, медленно убивающий и отправляющий их в вечный покой. Надеяться на помилование было глупо, — так он считал. Истории любят победителей с чистыми искрами, желательно праймовскими, а они все были перепачканы, изуродованы, оставленные самим Праймусом.       Он трепыхался, как пойманый скреплет, вгрызался в удерживающие его тиски и… позволял собой пользоваться. Чем это отличалось от его прошлой жизни? Ничем, только за исключением того, что он мог уйти в любой момент, мог сказать «нет»; он имел право выбора, правда редко им пользовался. Да и куда бы он пошёл? Мятежные мысли окутывали его время от времени, вечные раздумья о бегстве, если так можно было это назвать, но стоило ему вернуться «домой», как они испарялись. Суета царившей обстановки успокаивала его колотившуюся искру и плавно переключала его на другие проблемы — теперь уже весьма близкие: дружеские и родные. Эти мехи сметали все на своем пути, разрушая его крепкую наружную оболочку и позволяя его внутреннему свету пробиваться наружу. Ради них можно было бы подняться на мостик, нарушить все приказы, вбить координаты и улететь с этой умирающей от войны планеты — хочется, но не можется. Прежние обещания и мечты крепко держали его, словно на цепях, сплавленных с протоформой. И будь он проклят, если скажет, что его это тяготило. Он позволит Кибертрону затащить себя во мрак, пусть сожрет его, и не такое приходилось переживать, но эти глупо улыбающиеся фейсплейты... Нет, он сделает все, что в его силах, чтобы они увидели новый рассвет их мира или иного, ставшего их домом.       Лог, встретивший его на входе уставшего и удручённого, добавил новые волнения. Серво несли его так быстро, манипуляторы нервно сжимались, Дествил хотел успеть, прежде чем все перейдёт черту. Спокойствие спокойствием, но иногда на его корабле царил хаос. Пара поворотов и длинных коридоров, и он доберётся до нужного ангара. Лишь бы успеть и не увидеть груду металла, две груды металла или чего похуже. Когда он начал волноваться не просто за своего меха, но ещё и за постоянного гостя, Дест понять не мог. Протоколы защиты сами включили в список этого меха. Хоть и казалось, что он приносил больше проблем, чем пользы, однако что-то в этом снайпере было: опасность — да, но также что-то знакомое, что-то такое же пережитое.       Улыбка тронула его фейсплейт, но тут же исчезла, стоило услышать отголоски лязга металла. Мани сжались сильнее, оставляя царапины на внутренней стороне рук. Может его программы и приняли чужака, но Триплтейк отказывался его принимать. Была ли это ревность к команде или к самому капитану, Дествил утверждать не мог, но понимал, что пора заканчивать с этим «цирком». Он устал от проблем планетарного масштаба. Триплу следовало понять, что постоянный гость не мог перетащить на себя все внимание, а гость должен был понять, что он не элита, которой требовалось все внимание и не только. Однако что-то до этой мысли не приходил ни один, ни второй.       И все же Дествил не был против постоянным возращениям Вейджрейта снова и снова, несмотря на угрозу актива с третьей стороны: брал, что хотел, пользовался, чем хотел и уходил, когда хотел. Вольную и непредсказуемую особу ничем сдержать нельзя. Было бы у Деста больше свободного времени, он может быть и смог его разгадать, но пока... пока он решил оставить попытки анализирования действий и поступков снайпера. Дест позволял ему слишком многое, и дело было не в близости, а в материальной выгоде — Вейдж брал и ничего не давал взамен. Разведчик не видел в нем угрозу, однако не раз выслушивал предупредительные нотации от Лога или недовольные порыкивания, успокаивая при этом разбушевавшегося Триплтейка у его ног. Предакон никак не хотел привыкать к новому гостю, норовил укусить или ударить хвостом, и даже приказы капитана его мало сдерживали.       Остановившись у исцарапанной двери ангара, лампочка над которой тускло пульсирующие светилась, еле освещая пространство, Дествил ощутил, насколько он был уставшим и изголодавшимся. Он не помнил, когда в последний раз заправлялся или уходил в перезарядку, по ощущениям это было так давно — декацикл назад, два, впрочем это было не так важно. Тяжело и гулко провентилировав, он смутился своих мыслей: по пути сюда каждый темный угол был так заманчив для отдыха, хотелось сесть и отключиться, и неважно, как он будет смотреться в оптиках случайных меха, проходящих мимо и решивших заглянуть в тёмный угол, стремившихся узнать, что их так привлекло к нему. Главное урвать немного отдыха и не разбираться с очередным дерьмом, повязанным на этих двоих. Неприятный импульс обхватил искру — не дай Праймус они разнесли весь ангар или сильно навредили друг другу: выкинет обоих с корабля и не пожалеет. Будет уроком, постыдным, но поучительным.       Открывшаяся дверь представила ему не тот вид, который Дествил планировал узреть, и часть его волнений спала с искры, но болеть она не перестала: предакон, разлегшийся на снайпере в не самой удобной позе и спускавший ротовую смазку на него, тяжело вентилировал, словно какое-то органическое существо, и выглядел довольным собой — победитель. А Вейджрейт... на посторонний звук он откинул шлем, всматриваясь на вошедшего с неописуемым весельем и благодарностью в оптике. Ох, как поерзал под тяжелым телом, несмотря на опасный скрежет чужих когтей на собственном корпусе, и потягиваясь под ним, радостный, довольный, но прекращающий всякие движения, стоило ему видеть слабую улыбку, измученную на чужом фейсплейте. Он впервые видел нечто такое и замер, не зная, что последует дальше. Его соперник перестал сдавливать его, впадая в такой же ступор и едва слышно сопя, напрягаясь всем корпусом. Он не узнавал своего капитана, и на клик ему стало страшно, но его радовало, что тело под ним разделяло его чувства.       Что-то трескалось внутри, тягуче выливаясь наружу, нужно было развернуться и уйти к себе, но Дествил решил остаться. Серый манипулятор лёг на панель управления, закрывая двери за спиной, и сделав неуверенный шаг вперёд, задумавшись, разведчик прошелся к ним, не издавая ни звука, не шаркая серво. Под чужими взглядами он опустился на пол, такой тихий и медленный, слишком плавный.       Вейджрейт не дёрнулся, стоило Дествилу свернуться вокруг его шлема, осторожно и с опаской укладывая шлем на его честплейт и придвигаясь ближе к фейсплейту. Сверху недовольно проскулили, обнюхивая чёрный корпус, и отодвинулись, не решаясь его тронуть.       Горячий воздух, выпускаемый и принимаемый двумя вент. системами, завораживал и притягивал ближе — вбирая друг в друга в себя, словно какой-то дурман. Вейджрейт не любил интимности, отвергал их и осуждал, но такой Дествил, приблизившийся к его губам, греющий их своим жаром и потирающимся носом об его щеку, просивший дозволения, ему определённо нравился. Схватить, сжать, подмять под себя… Нет, нет, такого не хотелось, этого желания не чувствовалось. Впервые в активе нет.       Вейджрейт переводил оптику с следящего за ним предакона, который был буквально на расстоянии вытянутого манипулятора, обеспокоенный и нервничавший, на Дествила, что словно был не здесь. Оптика была мутная, шлем покачивался, словно тот готов был отключиться в любой клик и выглядел так затравлено. Позволить прижаться, вентилировать в унисон и прикоснуться в поцелуе. Лёгкий, такой осторожный, только бы не спугнуть, поцелуй, углубляющийся постепенно, и скольжение глоссы по потрескавшемуся металлу губ. Не напирая, но и не давая отстраниться, приобнимая прохладный корпус, прижимая к своему нагретому от многоджооровой возни на полу. Отстраниться, но лишь для того, чтобы соприкоснуться лбами, оставить пару легких поцелуев на фейсплейте и позволить поудобнее устроиться на себе, чувствуя, как звериный корпус также искал позу, чтобы улечься в перезарядку.       Сегодня ему выпала честь быть заменой платформы, и Вейдж позволит им это, только на этот цикл. Поглаживая серые локаторы, он задумался о возможной выгоде с этого, но потом отмахнул эти мысли. Никаких долгов, никакой платы — сегодня он работает бесплатно.       Почти уйдя в перезарядку, снайпер услышал тихое, из едва работавшего вокалайзера:       — …не убей его, — прошептали явно не ему, окончательно туша алые линзы и теснее прижимаясь к тёплому корпусу.       Вейджрейт скосил взгляд на притихшего предакона и мысленно повторил: "Да, не убей меня, как закончишь смотреть свои влажные симуляции."