Когда непонятно, что делать с преступником, волшебники обращаются к провидицам, что видят души насквозь. Таким образом, Полумна Лавгуд, мечтательная девушка, которая пыталась оставить войну позади, была вызвана в Азкабан по делу Тома Реддла.
Она ненавидела тюрьмы всю свою волшебную жизнь. Особенно после провальной попытки восстановить душевное здоровье отца, травмированное событиями войны и Азкабаном. Да, Ксенофилиуса привлекли к ответственности за попытку выдать Поттера и его друзей. Нет, его не обязательно было изводить до потери жизни, даже если Поттер забыл отозвать иск, пока был занят другими геройскими делами.
Сегодня была годовщина смерти отца, кстати.
Это был единственный день, когда Полумна облачалась во всё чёрное — в этот раз она даже сменила цвет волос с пепельного на вороное крыло.
Луна Лавгуд родилась особенной, росла чудаковатой, а после войны стала… непредсказуемой. А волшебное общество никогда, никогда не любило неконтролируемых ведьм. Единственное, что разделяло её между Мунго и свободой, так это уважение к воевавшим за Хогвартс, особенно к членам Отряда Дамблдора… Как и участие в социальных работах, которые считались обязательными для каждого волшебника для восстановления разрушенного порядка после войны. Только сколько бы от неё не скрывало Министерство, волшебница знала: в отличие от других, её всегда оценивали на адекватность, поэтому все поручения она должна выполнять беспрекословно.
Как и сегодня. Получив сову со срочным вызовом от Поттера, она встала, нет, подскочила с кровати, наспех заплела непослушные волосы в три косы, напялила уродливый мохнатый свитер (конечно, наизнанку), длинную цыганскую юбку в пол и разные туфли на увесистой платформе. Но даже тучная одежда не скрывала её хрупкую, почти эфемерную комплекцию: воздушные, взбитые, как сахарная вата, волосы, бледная, почти прозрачная кожа, отсутствующий взгляд бесцветных глаз. Казалось, её ничего не связывает с реальным миром, и стоит подуть ветру, как она улетит далеко-далеко.
Увы, природа не получила предупреждения. Стоило девушке переместиться на крышу твердыни посреди Северного моря, как на неё обрушился шторм. Разъяренные волны-гиганты атаковали башню со всех сторон, желая забрать на дно её и её обитателей. Широко улыбнувшись и помахав руками грозовому небу, Полумна задрала голову и высунула язык — она не успела позавтракать, поэтому попыталась хоть как-то утолить крутящее живот чувство голода крупными каплями дождя.
К новоприбывшей моментально подлетели дементоры, знаменитые стражи и палачи Азкабана. И хоть они обычно не беспокоили гражданских, что-то заставило их задержаться у Полумны. Может, из-за переизбытка её внутреннего счастья, к которому потусторонние столь желали прикоснуться, а может, из-за её необычной ауры холодной пустоты. Как бы то ни было, волшебница была вне их досягаемости — пока что, — и им ничего не оставалось, как разлететься по своим постам.
Постояв под дождём и собрав все лужи на крыше, Лавгуд вспомнила, что её карманы полны сладостей. Она развернула обёртку леденца на палочке и закинула его в рот, заходя в вестибюль огромной тюрьмы. Уже с порога её встретил давний друг, Гарри Поттер, нынче занимающий почётную должность начальника Мракоборцев. Да, с возрастом он стал серьёзнее и жёстче, а на обручальном пальце давно блестел золотой ободок, но он всегда смягчался в компании бывших членов Отряда Дамблдора.
Только он не вспомнил, что сегодня за день.
— Привет, Лавгуд. Ты вся промокла, но, эм, очаровательно выглядишь. Чёрный сейчас в моде?
Она прошлёпала к нему полными воды ботинками, оставляя за собой мокрый грязевой след. Огромный старый сырой свитер делал её похожей на утопленную кошку, которая чудом выкарабкалась из мешка. Девушка даже не пыталась просушиться и крепко обняла Гарри в приветствии, заставив его вздрогнуть.
Признаться, Полумна знала, что выглядела отвратительно. Она давно поняла правила общества, но к тому моменту успела заработать репутацию полоумной, и никто не удивлялся её причудам. У неё всегда был карт-бланш, которым она не уставала пользоваться.
Улыбнувшись, она ответила ему, но с набитым ртом это походило скорее на обрывки нечленораздельных звуков. Гарри слегка нахмурился и указал на рот, намекая, что не расслышал её. Полумна достала леденец и пояснила:
— Снушмыги сказали, что сегодня грустный день. Я в трауре. — Может, так до него дойдёт.
Но нет — Гарри уставился на неё, не зная, как ответить. Хорошо, тогда она перейдёт сразу к делу:
— Та-ак почему вы всё ещё не убили Тома Реддла?
Гарри слегка опешил от её прямолинейности, как и окружающие их волшебники, что расслышали вопрос Полумны. Поттер поспешил взять её под локоть и как ребёнка отвести в безлюдный угол, чтобы обсудить деликатную тему вдали от любопытных ушей.
— Много причин. Он переместился к нам из прошлого; необходимо узнать, что он здесь делает, кто ему помогает, как он вообще попал в наше время…
— И всё равно, проще убить его, — флегматично перебила она своим мнением.
— Мы не можем нарушить ход событий. К тому же, нам нужны ответы, а ты лучше всех разбираешься… ну, эм… в головах.
Полумна принялась сгрызать наполовину обкусанный лак с ногтей, отвлёкшись на посетителей Азкабана. Они все были грустны и печальны. Кому-то отказывали в посещении заключённого, кому-то сообщали о вердикте, а те, которых всё же пропускали внутрь, понимали, что их близким предстоит сидеть и страдать в башне це-е-елую вечность. Чтобы хоть как-то поддержать их, Полумна самовольно выхватила палочку Поттера и выпустила патронуса. Белоснежный заяц пустился в бег по мрачному вестибюлю, но, вопреки ожиданиям девушки, он скорее вызвал у людей недовольство, чем развеселил их.
Гарри шикнул на неё, отбирая палочку.
— Лавгуд, мы здесь не шутки шутим. Спустись на землю и ответь: ты поможешь мне или нет?
Девушка печально вздохнула, когда её зайчик растворился в серебряной дымке. Порой она ощущала себя также: к ней обращались только в случае крайней необходимости, и стоило ей помочь с грязной работой, как от неё начинали ожидать, что она вернётся в свой мир грёз и фантазий. Собрав в голосе всю сталь, что вообще была доступна хрупкой девушке, Полумна потребовала:
— Мне нужен эксклюзивный доступ к Реддлу…
— Шутишь? С ним ещё хочет увидеться Визенгамот, Министерство, и никто не знает, когда волшебство перенесёт его обратно в свою временную линию…
— …пока я с ним не закончу, никто не должен заходить в камеру, — полностью проигнорировала Поттера Луна. — Таковы мои условия. Но я могу и уйти, у меня мультики начинаются через полчаса…
— Нет-нет, постой, — ухватил он её за рукав, который слегка надорвался. Видимо, проела моль. — Я посмотрю, что можно сделать. Лавгуд, правда, я не могу доверить это дело никому другому. Давай так — если ты выудишь нужную информацию, тогда я поговорю с министром и освобожу тебя от волонтёрства на полгода, и ты сможешь полностью уделить своё время исследованию мозгошмыгов… или как их там?
Такой расклад её устраивал.
— В таком случае, я сделаю всё, что в моих силах.
— Ты хочешь приступить прямо сейчас? — уточнил он. Обычно волшебники обвешивались защитными амулетами и требовали гарантии безопасности прежде, чем приступить к работе с особо опасными преступниками.
— Ты хочешь, чтобы я передумала?
Поттер тяжело вздохнул и приложил пальцы к вискам. У него, как и у многих других, начиналась мигрень от разговора с Полумной. Он махнул ей следовать за ним и наспех вписал в журнал охраны.
— Полумна Лавгуд по приглашению Гарри Поттера. Согласно технике безопасности, я должен получить твою подпись под правилами Азкабана: ты обязуешься не выдавать секретов заключённому, не оказывать к нему физическое и волшебное насилие, а также отдать свою палочку, но, — он оглядел её хрупкую, не представляющую опасности фигуру, — палочку ты, судя по всему, забыла, — сделал он вывод, а Полумна в свою очередь не поправила его, поэтому он везде поставил свои подписи по доверию. — Вот, надень или пристегни на свитер, — протянул он ей бейдж посетителя и выругался, когда заметил ошибку на нём, — Твою ж мать, сегодня всё идёт не по плану! Даже слепая администрация напутала имена. Ладно, у нас нет времени заказывать новый пропуск, да и кто тебя не знает в лицо. Просто держи его на видном месте, ладно?
Луна флегматично пожала плечами и продела через голову ленточку с карточкой приглашенного сотрудника, гласившую Л. Стрейндж. Поттер довольно хмыкнул и повёл подругу к нижним уровням треугольной башни, попутно вводя её в курс дела.
— Мы выяснили, что пойманному Реддлу двадцать четыре года, значит, уже убил семью и потенциально создал первые крестражи, но ещё не начал восходить как Тёмный Лорд. Скорее всего, он отыскал переносящий сквозь время артефакт в Горбине и Бэркесе по типу маховика времени. — Они прошли в часть, где держались узники, но не в сами темницы, а в камеры для допроса. — Он не знает, а каком времени оказался. Лишь знает, что в будущем, где его все боятся.
— Конечно, Гарри, ведь время имеет свойство не ошибаться.
— Э-э, да, давай допустим, что он оказался здесь по непонятной никому причине. — Они дошли до нужной комнаты, и волшебник предостерегающе добавил. — Как бы то ни было, помни, Полумна, хоть Реддл не выглядит так, каким ты его помнишь, он всё ещё остаётся преступником.
Девушка кивнула, и волшебник отворил перед ней дверь в тёмную комнату. В противоположной стороне зажглась гудящая лампа, освещавшая заключённого.
Властный, привлекательный молодой человек в вышедшем из моды помятом костюме сидел за металлическим столом, его руки были прикованы к поверхности. Том Реддл не выглядел испуганным или загнанным в угол — наоборот, он спокойно и с
любопытством разглядывал своё место заключения, словно держал всё под контролем.
Их разделяло заколдованное стекло, которое давало обзор только в одну сторону. Девушка сбросила громоздкие туфли и размяла шею. Гарри слегка удивился отсутствию её реакции на злодея, с которым она боролась на смерть несколько лет назад. Лавгуд всегда оставалась хладнокровной; порой создавалось впечатление, что она совершенно не знала страха. Когда она успела стать столь отрешённой?
Девушка прислонилась лбом к прозрачной преграде и стала прощупывать её как мим, прикладывая ладони в разных местах.
— Сколько же тайн хранит в себе загадка?
— М? — переспросил Гарри.
— Когда он ел? — задала она вместо ответа совершенно неподходящий вопрос.
Гарри удивлённо моргнул, но ответил:
— Он не ест. Не ест и не спит. На контакт идёт, но играется с разумом так, что мои стажёры бегут из камеры с кошмарами. Сотрудников выше я не могу к нему подпустить — Том уже умеет вытягивать воспоминания легилименцией, а если он узнает о преломляющих событиях, то сможет повлиять на исход войны…
Словно услышав своё имя из уст Поттера, Реддл плавно повернул голову в их сторону. Он учуял их присутствие как хищник, заставив Гарри вздрогнуть. Несомненно, на него нахлынули плохие воспоминания.
— Гарри, дорогой, дальше я сама, — мягко попросила девушка, давая повод уйти от преступника, терроризировавшего большую часть его жизни.
— Х-хорошо, Полумна. Когда будешь готова пройти в его отсек комнаты, возьми следующую дверь по коридору, — но Лавгуд уже была полностью погружена в узника, её пристальный взгляд не отрывался от оного сквозь стекло. Помявшись, волшебник добавил у двери, — Только постарайся не свести его с ума, хорошо? Он нам ещё нужен. Просто выведай ответы на вопросы, дальше мы сами.
— Не впускай никого, Гарри, — снова прослушала она всё, что он сказал, — никого.
Луна махнула рукой, выдворяя друга и захлопывая за ним дверь. В Поттере всё ещё жил герой, который пытался уберечь всех и каждого. Даже свой кошмар. Славный, славный Гарри. Нет, ему здесь не место.
— Т-о-о-о-м, — тихо произнесла она на выдохе имя своей игрушки на предстоящий день.
Её дыхание оставило туманный след на разделительном стекле, по которому она вывела его имя по буквам, затем обвела его в сердечко и украсила завитушками. Волшебница мечтательно наклонила голову на бок, любуясь своим рисунком, а сквозь него — заключённым. Рывок, и она стремительно выхватывает припрятанную палочку.
— Экспульсо! — заклинание пронзило перегородку в самое сердце, и оно обрушилось миллионами осколков на каменный пол темницы.
Том пригнулся, но оковы помешали ему полностью прикрыться, и шальные фрагменты ужалили его кожу в разных местах. Он медленно выпрямился, с удивлением воззрившись на проступившие ранки. Не на такое времяпребывание он рассчитывал в мире своего правления.
— Покажись, — потребовал он, дёрнув оковами, — не думал, что Азкабан так обращается с подозреваемыми. Я даже не осуждён, у меня есть права.
— Права?.. — переспросила Полумна, постепенно являясь ему из темноты. При виде неё Реддл на секунду удивился. Он ожидал, что к нему направят крепкого мракоборца, лучшего в своём деле, но вместо этого Том получил миниатюрную дурочку. Она выглядела, как фарфоровая кукла, которую по ошибке посадили не в тот игрушечный домик.
— Ты забрела не туда, девочка. Добрый волшебный мир в другой стороне…
Полумна медленно двинулась к нему.
Хруст, — белоснежные миниатюрные ступни прошли прямо по битому стеклу, осколки впивались в них, но девушке было всё равно.
Том молча наблюдал за кровавым следом, и лишь монотонный хруст шагов нарушал повисшую тишину.
— …Ты лишился их, Реддл, когда создал первый крестраж и забрал первую жизнь, — как обычно Лавгуд пропустила мимо ушей чужое замечание. — Ты лишился их, когда ранил дорогих мне людей.
Том сузил глаза, переоценивая противника. Нет, незнакомка определённо здесь по его голову, и в её визите есть нечто личное.
— С тобой что-то не так, — принялся он рассуждать, следя за каждым её движением, — ты не похожа на обычных дознавателей. Возможно, ты…
Но Полумна уже настигла его. Она плавно приложила тонкий указательный палец к его губам, прерывая догадки. Словно невесомая, девушка вспорхнула и присела на край стола, перекинув ногу на ногу. Она была промокшей до нитки, ручейки воды стекали с её уродливой одежды на стол, подступая к его рукам, а с пальчиков ног капали капли крови и дождя.
— Для тебя я странная Стрейндж. Запомни это хорошенько, когда вернёшься в своё время. Будешь леденец?
— Нет, — строго отказался он, пытаясь раскусить её игру. Он терпеть не мог, когда к нему прикасались и обращались как с ребёнком, а эта незнакомка уже успела надавить на его слабости.
— Нет? Тогда, может, поговорим?
Но Том упрямо сжал челюсть. Он не собирался с ней ничем делиться. Волшебник уже понял, что ничего не выведает от этого сотрудника. Чем быстрее они прекратят этот фарс, и ему пошлют другого, тем лучше.
— Снова нет? Тогда, может, полюбуешься мной? Мне нравится, когда мной любуются.
И девушка поступила так, как он ожидал меньше всего. Меланхоличная, но опасная незнакомка не до конца опустилась спиной на стол, облокотилась на него, а затем медленно приподняла ноги. Её юбка спустилась по мокрой алебастровой коже до бёдер, открыв ему вид на красное кружево. Полумна загадочно улыбнулась и принялась плавно водить ногами в воздухе, гипнотизируя узника.
Том замер, впитывая каждое движение девушки, что полностью сбивала его с толку. Её поведение являлось категорически недопустимым для его времени, но он просто не мог заставить себя отвернуться. Медленные, размеренные движения завораживали его, подталкивали забыть, зачем он явился в эту эру. А Тому всегда нравился вид крови, особенно на красивых вещах. На красивых вещах, которые можно сломать. Решено: прежде, чем он вернётся в своё время, он пренепременно сломает её.
Пока в его голове созревал план и он готовился подыграть, девушка незаметно придвинулась и прикоснулась к его лицу ступнями, оставляя кровавые отпечатки. Прошла секунда, другая, зрачки Тома сначала сузились, затем расширились, пока с его лица наконец не спала красивая маска, уступив место отвращению.
— Убери от меня свои ноги, мерзкая тварь, — от воспитанности молодого человека не осталось и следа.
Но девушка продолжила вдавливать ступни ему в лицо, а вместе с ними и осколки. И Реддл обрушил на неё всевозможные проклятия; не в силах увернуться, это единственное, что ему оставалось делать. Полумна же закинула голову и тихонько рассмеялась. Этот звук был похож на россыпь колокольчиков, так легко он пробивал самообладание Тома Марволо Реддла. Волшебница аккуратно съехала со стола к нему на колени и подобно кошке принялась слизывать кровь с лица. Она полностью промочила его мокрой одеждой, заставив вздрогнуть от гадкого ощущения холода и сырости. Том отвернулся и зажмурил глаза, желая оказаться как можно дальше от умалишённой.
— Как же так, тебе неприятна моя компания? — тихо спросила между движениями языка, — а раньше ты с удовольствием удерживал меня в плену и пытал, пока воздух не пропитывался моими слезами и кровью. Мне казалось, мы даже нашли общий язык? М-м, забыла, это же только предстоит в твоём будущем…
Заверяя, что у них всё ещё впереди, девушка прильнула к нему полной грудью и крепко обняла, как давнего знакомого, которого не видела много, много лет. Её бедра пришли в движение, отчего Том едва не задохнулся. Он напрягся как никогда в жизни в попытке вырваться из оков: на покрасневшем, испещрённом яростью лице проступили вены, челюсть сжалась до скрипа зубов, шея натянулась так, словно его душили, а костяшки на стиснутых кулаках побелели, готовые лопнуть.
— Что… что ты себе позволяешь, грязная ты мразь? — бессильно дёрнулся он.
— Как что? — удивлённо задала она вопрос на вопрос, — всего лишь трахаю твой мозг.
И, вцепившись пальцами в его лицо, с силой надавила на лоб. Вспышка боли расколола череп Реддла, и он завопил.
*****
— Твои мозгошмыги всё поведают мне, всё, — ворковала Полумна, начав раскачиваться на коленях Реддла, когда он пришёл в себя.
Краем сознания он услышал свой голос, что выдавал ей секреты против воли.
— Так-то, продолжай, — хвалила она его сахарным голосом.
— Н-нет, — нашёл он силы воспротивиться ей.
— Нет? — удивлённо посмотрела она на него.
Том сфокусировал свой взгляд на её полностью лишённом эмоций лице, чтобы запомнить его. Он прошипел, то ли на языке людей, то ли на парселтанге.
— Паршивая ты, грёбанная ведьма. Когда я вырвусь, отыщу и истреблю твой род.
Он собрал все оставшиеся силы и решительно атаковал её разум легилименцией со всей яростью, со всей ненавистью, что кипела в нём. Но в голове его карателя оказалось…
Пусто.
Ниль.
Ничего.
Перекати поле.
— Как такое возможно? — неверяще спросил он, осознавая положение своих дел. Впервые в своей жизни, сам Том Реддл, гроза волшебного сообщества, оказался загнанным в угол в сырой темнице между ног хрупкой статуэтки не от мира сего.
— У тебя развязался язык, только выдаёт он сплошную гадость, — задумчиво поднесла Полумна палец к губам, а затем вспомнила. — Поттер упоминал, что ты не ел, возможно, поэтому ты и не в духе.
Она достала из кармана леденец на палочке, и прежде, чем волшебник успел запротестовать, с силой вогнала угощение ему в рот, да так глубоко, что он начал кашлять и задыхаться. Реддла впервые за долгое время одолела паника. Он всегда был на шаг впереди, всегда превосходил самых умных волшебников, но как ему обхитрить воплощение неконтролируемого безумия? Нет, он бессилен без палочки и в оковах. Ему ничего не оставалось, как дождаться, когда закончится магия маховика, и он перенесётся домой.
— Итак, Томми-Том-Том. Пока у тебя перекус, я напомню свой вопрос, — тихо и терпеливо повторила Луна, загоняя леденец всё глубже в горло, пока на его тёмных глазах не проступили слёзы, — я жду.
Затем вырвала конфету из его рта и переложила к себе. Реддл громко и сухо откашлялся, сверля лютой ненавистью свою карательницу. Он наконец заметил пропуск с её именем.
— Я передумал. Круцио. Я позволю тебе родиться, Л. Стрейндж, затем отыщу в своём времени и применю тысячу круцио, пока не выжгу последние остатки твоего сознания.
— Вижу, ты готов продолжить, — неправильно поняла его волшебница, развела руки и с размахом обрушила ладони на его уши, полностью оглушая и отправляя в забвение.
*****
Реддл не знал, когда снова очнулся. В ушах звенело, а во рту пересохло. Кажется, его нос был даже сломан. Его опухший язык нёс какой-то бред, а сумасшедшая всё курлыкала над ним, вытягивая всё больше и больше секретной информации.
Когда он сопротивлялся, волшебница повторно отправляла его полуобморочное состояние. Порой она обвивала его горло волосами и душила, порой упиралась коленями в грудную клетку так, что его лёгкие не могли вобрать воздух, а на рёбрах оставались синяки.
Том и не знал, что без палочки существовало столько видов разных пыток. И эта сумасшедшая Л. Стрейндж была его личным инквизитором.
— Ну вот, Томми, можешь же, когда захочешь.
— Кто тебе сказал… что я хочу… всего этого… сука? — выдавил он, возвращая крупицы своей воли.
— А как же? Ты встал на путь зла, значит, осознавал последствия. Ну Том, неужели ты думал, что с тобой будут хорошо обращаться в плену? И у сил добра есть исключения.
— Я, блять, заметил.
Том попытался отдышаться в перерыве между пытками, заново оценивая противника. Да, она определённо вызывала уважение. Том всегда понимал языки боли и власти лучше других, и когда его тело ломило и жгло от насилия, посыл девушки был как никогда ясен: «подчинись, или будут последствия». Стрейндж жила на грани мира реального и потустороннего, она казалась практически неосязаемой, но страдания, которые она причиняла — они были настоящими. Реддл тайно восхищался её способности сломить такого тирана, как он, и даже боль не смогла сдержать его непроизвольную эрекцию.
Конечно, это не ускользнуло от внимания немезиды. Кукла наклонила голову, задумчиво проведя ладонью вверх и вниз по ширинке.
— Ты — больной извращенец, Реддл, — безучастно вынесла она вердикт, — тебя заводят пытки… даже самого себя.
И тут, тут до Тома дошло. Единственный способ договориться с сумасшедшей был принять приглашение в мир её безумства, пуститься вниз по реке, отдаться течению. Самое удивительное, что Том хотел этого и жалел, что не понял раньше. Возможно, во всём был виноват стокгольмский синдром, возможно, внутри он пребывал в восторге от того, что отыскал женщину, сумевшую сравниться с ним по глубине расстройства. Его боль постепенно стирала границы с исступлением, и, решив, что ничего не теряет, Том собрал во рту слюну с приторной примесью конфеты и капнул ей на щеку Стрейндж.
Девушка сначала не поняла, что произошло. Она несколько раз проморгалась, затем прикоснулась к ней трясущимися пальцами и положила к себе в рот, простонав. Да, теперь они действительно нашли общий язык. Далее всё произошло, как в лихорадке. Резко освободив член Тома, Луна наспех смазала его слюной с лица, одёрнула трусики в сторону и одним толчком втолкнула его в себя.
— Почему, — он решил попытаться понять, став частью неё, — почему ты не присоединилась ко мне? Ты — хаос. Ты должна сеять ужас и нести разрушение.
Девушка лишь раскачивалась на нём, пребывая в своём мире.
— Последний вопрос, Реддл. Ответь мне на последний вопрос, и всё это прекратится.
Том грустно рассмеялся. Дождавшись, когда её фарфоровое лицо озарит вспышка оргазма, он прошептал долгожданный последний ответ.
Настали их последние минуты вместе. Полумна мечтательно прислонилась мокрой щекой к его груди, а он опустил голову поверх её в изнеможении. Сердце Тома было готово разорваться, над ним надругались всеми возможными способами, он слишком долго находился без еды, воды и сна, его член был готов разорваться, требуя разрядки, что ощущалось отдельным видом пытки.
Л. Стрейндж сломала его, и Том пообещал себе никогда, никогда повторно не оказаться в подобной ситуации. Единственное, что хоть как-то придавало ему сил, так это её слова о будущем, где она окажется в его плену, и он сможет отомстить ей… За всё.
Улыбка растянулась на полном ссадин лице Тома: да, ему определённо предстояло совершить много перемен, когда он вернётся в середину двадцатого века.
Реддл уже чувствовал, как нагревался его артефакт, предупреждая о скором прыжке во времени. Почувствовав жжение, Полумна поспешно расстегнула верхние пуговицы его рубашки и отыскала медальон, с помощью которого он переместился в будущее. К удивлению Тома, на её лице промелькнул проблеск разума, и она даже заговорила, как нормальный человек:
— Удивительно, как всё встаёт на свои места. Никто не поверил дедушке, который заявил сто лет назад, что может совершать дальние прыжки вперёд во времени. Его работу подняли на смех, а изобретение обозвали небылицей, когда он всего-то загадал загадку. Как жаль, что люди перестали радоваться весёлым затеям. Все такие серьёзные, все выше шарад. Им нужно, чтобы все работало — пуф! — по волшебству. Но ты, ты, таинственный Реддл, единственный, кто проявил терпение и догадался, что этот маховик нужно активировать в тёмную фазу луны, когда та не видна на ночном небе. — Полумна провела пальцем по семейному медальону, на котором изображение луны стало переходить в следующую, молодую фазу. — Увы, твоё время здесь истекло, но ты выдал всё, что я хотела узнать. В благодарность я поделюсь секретом, который поможет тебе в будущем, — и, наклонившись к нему, загадочно прошептала, — Хэллоуин восемьдесят первого года, Годрикова Впадина.
В ответ она услышала шипение.
— Я запомнил тебя, Стрейндж. Тебя и того, кто отдавал тебе приказы, Поттера. И я клянусь, слышишь, клянусь истязать всё твоё поколение.
— Прощай и до встречи, Марволо.
Обещающий расправу взгляд Тома встретился с её обожающим, и они не разрывали зрительный контакт, пока его зловещая кровавая улыбка не растворилась во времени. В один момент к ней прикоснулись мистические потоки, и волшебнице показалось, что она исчезнет вместе с ним… Но нет, она осталась в пустой, сырой камере, и тяжесть бытия с силой вышвырнула её обратно в реальность.
Лавгуд поднялась и, поправив юбку, стерла одинокую слезу.
— Предупреждали же меня снушмыги, что я сегодня буду плакать.
Девушка провела некоторое время, возвращая камеру в первозданный вид и стирая все улики произошедшего, затем надела туфли и направилась по памяти к выходу из тюрьмы, где её нагнал Поттер.
— Эй, Лавгуд, ты в порядке? Ты пробыла в комнате для допросов почти 12 часов.
— Мы разговаривали.
Мракоборец возрадовался успеху. Конечно, ему был важен результат.
— Я знал, что у тебя получится! Ты всегда находишь подход к людям. — Поттер даже не подозревал, сколько правил Азкабана она нарушила с Реддлом. — Так что он…
— Я поделюсь ответами позже, сначала хочу посетить кладбище и принять пенную ванну с поющими пузырьками.
Гарри пошёл на опережение и встал перед ней, преграждая путь.
— Полумна, мне нужно узнать хоть что-то, прежде чем ты уйдёшь.
— Реддл просто хотел подглядеть за своим величественным будущем, ожидая, что он будет правителем, но просчитался в расчётах, — безразлично ответила Луна, дожидаясь, когда Поттер отойдёт в сторону.
— Ясно, ясно, — решил отступить Гарри, зная, что Лавгуд ничего не скажет, пока сама того не захочет, — а ты случайно… не выдала ему ничего лишнего?
— Ничего, что повлияло бы на ход войны, — загадочно умолчала она о правде.
Стоило волшебнице прикоснуться к выходной двери, как Поттер снова её окликнул.
— И ещё, Лавгуд, — замялся он, — я только недавно вспомнил, какой сегодня день. Мне правда жаль, что произошло с твоим отцом, и до сих пор виню себя за произошедшее. Если я могу что-либо сделать…
— Не переживай, Гарри, — печально улыбнулась она ему на прощание и, выйдя из тюрьмы, прошептала с блаженной улыбкой, — теперь мы в расчёте.
