Кровь и пионы
Сенри Шики шестнадцать лет, и если бы кого – нибудь спросили о ней, то, наверняка, отвечающий сказал бы первое, что у всех ассоциировалось с ней – красивая. Уже в детстве, по меркам своих сородичей, она была необычайно красивым ребёнком, унаследовавшим часть своей красоты от матери. О «вкладе» папаши тактично умалчивали. О нём не упоминали в принципе...***
Она ещё дитя, но до неё довольно быстро доходит, что, вполне может быть, её появления на свет папаша и не ждал, и свинтил куда – то в закат ещё до того, как её мать поняла, что беременна. Печальная и отвратительная история. Вопреки дешёвым шаблонам, присущим подобным историям в кино, Шики никогда не была интересна личность неизвестного родителя. Ей достаточно видеть свою разбитую мать каждый божий день, чтобы понять какие последствия вызвал уход «того ублюдка». Раз он такой плохой, то смысл его искать? Единственное, за что она благодарна этому незнакомцу, так это за то, что он «поспособствовал» её появлению на свет.***
Шики двенадцать, когда мать впервые кричит ей что – то про «демонического ублюдка» и про её волосы. Она сбегает в свою комнату и, чувствуя нарастающую панику, накрепко закрывает дверь. Спустя, казалось бы, вечность, буря стихает, но Шики решает не выходить больше сегодня из детской. Ничего страшного, всё равно скоро спать… Из любопытства она рассматривает себя в зеркале – волосы действительно потемнели и приобрели красноватый оттенок. Глаза, похожие на те, что красуются на лицах изящных фарфоровых кукол, стали ещё холоднее, чем раньше. Кукла. Красивая девочка в отражении выглядит, как грустная кукла. Рука тянется к непослушным волосам – правый глаз закрывается чёлкой. Это не добавляет ей радости, но теперь сложно понять, что именно за эмоции на её лице: печаль, задумчивость или что – то ещё. Шики думает, что «что – то ещё» это усталость от такой жизни и обида на мир и родителей. Снизу с кухни слышится грохот. Кажется, её мать снова была слишком неуклюжа. Такими темпами, они останутся без посуды. Плюшевый кролик, которого она прижимает к себе, с ней согласен. Кровь внутри её хрупкого тельца бурлит от негодования и ярости, грозясь взорвать тщедушную оболочку изнутри. Шики глубоко вдыхает и выдыхает, после чего прокусывает клыком тонкую кожу на пальце. Бусинки крови тут же устремляются вверх из маленькой ранки. Она долго рисует непонятные узоры из тонких лент крови и думает о том, что гены вампира, явно по недоразумению, ставшего её отцом, смогут неплохо подпортить ей жизнь, пока наконец её не настигает сон. В противоположность реальности, сон восхитительный: она путешествует по сказочной долине, заросшей дикими пионами*. Некоторые деревья огромны. Должно быть, они очень старые. Во всяком случае, в книгах написано, что старые деревья, как правило, большие даже для своего вида. Шики, правда, нет до этого дела. Куда как больше ей нравятся тоннели, образованные корнями деревьев. Их можно изучать сколько влезет – ничьи же. Немного неприятно, что она запачкала платье, но утолить жажду любопытства для неё важнее. Однако, она ошиблась. Видимо, тоннели чьи – то. Если судить по недовольному лицу мальчика, с которым она сталкивается нос к носу и невольно совсем не культурно разевает рот от удивления. Как много мальчиков могут похвастаться кроличьими ушами, забавно дёргающимися от того, что их хозяин пыжиться от недовольства? Мальчик – кролик ворчит что – то неразборчивое. Шики думает, что он милый. Серебристо – серый кроль ведёт её через лабиринт тоннелей из корней к лесному водопаду, чтобы она смыла грязь с платья. Пока она отстирывает подол, её кроль успевает куда – то ускакать. Ей хочется громко шмыгнуть носом от обиды – даже этому кролю из собственного сна она и её компания не особо нужна… Кто – то дёргает её платье. Её кроль застенчиво протягивает ей огромный букет пионов. Белые, красные, винные – крупные цветы восхитительно пахнут, и хочется зарыться в них носом. Единственное, что не даёт её это сделать, так это привлёкший внимание одинокий сиреневый красавец, не имеющий пары среди своих собратьев, но это не мешает ему привлекать летающих рядом бабочек восхитительным ароматом. Кажется, и мальчик, стоящий напротив, весь пропах пионами. Бабочки так и вились вокруг него. Парочка особо смелых даже села на правое ухо. Кроль краснеет под её взглядом и переминается с ноги на ногу, что – то бухтя себе под нос. Какой очаровательный ворчунишка. Интересно, он разрешит потрогать свои пушистые уши?..***
Шики просыпается от грохота. Снова на кухне. Девочка раздражённо шипит и накрывается одеялом с головой, надеясь снова уснуть и провалиться в приятный сон. Что – то звонко разбивается на кухне, окончательно вырывая Шики из объятий Морфея. Боги, лишь бы это была не её любимая чашка! Маленькая вампиресса встаёт с кровати и быстро переодевается в любимое домашнее платье, лихорадочно вспоминая, где лежит старая записная книжка её матери, где был записан телефон бывшего менеджера Сенри – старшей. Судя по продолжающемуся шуму на кухне, у неё есть минут десять, чтобы отыскать нужную ей вещь. Шики тихо выскальзывает из своей комнаты, сжимая в руке лапку плюшевого серебристо – серого кролика и надеясь, что её маленькая авантюра пройдёт успешно. В конце концов, её кролик должен принести ей удачу.***
Кирию Зеро просыпается от жжения в шее и слышных аж в другом крыле радостных криков своего приёмного отца. Не рано ли для вечерних воплей? Впрочем, нет. В самый раз – время ужинать. Вот только последнее, что он сейчас хочет, это еда. Зеро не хочет есть. Он и из тёмной комнаты выходить не хочет. Ему тринадцать, его укусила чистокровка, оставив потом как сломанную куклу ничком лежать на снегу. Кирию Зеро был выкинут на обочину жизни пару месяцев назад: без семьи, без надежды на будущее. Ничего хорошего в будущем его не ждёт. Не хочется вообще ничего. Нет, жить хочется, а не существовать, как сейчас. Он будет медленно погружаться в безумие, пока наконец жажда крови не пожрёт его самого. Иногда он хочет проклясть милосердие и очевидный идиотизм взрослых охотников, не пустивших ему пулю в лоб ещё тогда, когда его нашли полумёртвым в ту роковую ночь. Он мало что помнит после самого укуса, кроме разве что, острой ярости и отвращения к старшим охотникам и к самому себе. Он – сын охотников на вампиров, он прекрасно знает, что происходит с такими, как он – медленное гниение разума. Это тот единственный случай, когда пуля в голову считается милосердием, а убивший своего товарища – не убийцей и не предателем. Он испытывает холодную злость к главе Гильдии, Ягари – сенсею и Кроссу за то, что его лишили единственного шанса уйти из жизни без мук. Отвращение к самому себе поднимает свою уродливую голову после приступов, когда его трясёт мелкой дрожью от ужаса и бессилия. Изменённые клыки удлиняются в такие моменты. Они нечеловечески острые. Такими с лёгкостью можно вспороть кожу на шее или запястье человека. Единственной проблемой может стать удержание жертвы… Зеро бьёт кулаком об стену со всей дури. Вспышка физической боли унимает жажду, но сын охотников знает, что это ненадолго. Нечеловеческий голод всё равно вернётся. Кирию раздражённо шипит от боли и откидывается на подушки. Он старается дышать ровно и глубоко. Раньше это всегда помогало ему провалиться в сон. Мысли действительно замедляются и плавно перетекают в более приятное, хоть и немного странное русло – он вспоминает последний сон. Сон был чудно́й: он был кроликом, путешествующим в долине, заросшей самыми разными цветами, где древние деревья стремились вырасти до неба и где он смог снова почувствовать себя просто любопытным ребёнком, исследующим всё вокруг. Даже забавные кроличьи уши не мешают. Чего точно не скажешь о белоснежном жабо, которое он успевает где – то заляпать. Мама бы точно расстроилась и сказала бы быть аккуратнее. Мама… Ей бы понравилась эта долина, усеянная пионами, которые она так любила и выращивала в саду их загородного дома. Зеро помнит, как будучи ещё малышом, он свалился в одну из клумб этих цветов, гоняясь за бабочками. Пришлось потом отмываться полдня и вытаскивать нежные лепестки из одежды и волос. Ичиру тогда, хихикая, назвал его «феей пионов». Зеро тогда немного обиделся на брата, но потом заинтересовался, а какие вообще бывают феи? Всю оставшуюся половину дня и весь вечер он читает сказки и легенды, где есть волшебный народец. Добрые и злые, отходчивые и мстительные, не способные солгать, но стремящиеся схитрить – всё это такие разные существа. Иногда они мирные соседи человека, иногда – жуткие существа, похищающие детей и даже взрослых, иногда – это крошечные духи цветов. Впрочем, несмотря на то, что они выглядят совсем хрупкими, как фарфоровые куколки, их нельзя недооценивать – нашлют заклинание, и всё – будешь спать столько, сколько феечке вздумается… Девочка из сказочного сна похожа на прекрасную, но грустную фею пионов в нежно – белом платье: в туманных серо – голубых глазах плещется то же одиночество, что и в его собственных. Так не должно быть. Пионы. Он подарит ей самые красивые пионы, чтобы она не грустила. Красные, розовые, белые – Зеро собирает самые красивые и большие цветы в букет. Он уже готов был уйти, пока не замечает в густой листве, скрывшийся сиреневый, словно магический туман, пион. Этот гордый одиночка, кажется, нравится хрупкой фее больше всех. Ему нравится, как она улыбается. Ему не нравится, что он не успевает загадать фее желание до того, как сон истаивает, возвращая его в тёмную реальность. Зеро тяжело вздыхает и удивлённо смотрит на часы: он умудрился проспать до самого утра, не просыпаясь от кошмаров.