~😈~
Длинный темный коридор освещают LED-лампы, которые порой раздражают обитателей Ада. По правую сторону расположены кабинеты с табличками, где указаны имена и должности сотрудников «Министерства Кромешного Ада». Почему-то все привыкли считать это место мрачным: с омерзительным смрадом от тлеющих тел, парующими котлами, под которые черти подбрасывают дровишек, орущими мучениками, что варятся в этих котлах и блуждающими рогатыми демонами с огненными глазами. Вальяжной походкой идут такие важные, с копытами и хвостами, жадно рассматривая потенциальных жертв. Но в реале все совсем наоборот. Вернее, может когда-то такое и было (никто не знает наверняка), лет так миллион назад, но не сейчас. В современном мире — современно всё, включая Ад и Рай. Сейчас оба мира расположены на небе, их границы четко обозначены и прописаны уставы. Беженцы, конечно, присутствуют везде и в первое время им даже пособие выдают, заставляют учить здешнюю библию и проходить аттестацию знаний. Не прошел — давай, до свидания. Успех — можешь остаться. Такой уж он, современный мир! Стук каблуков разносится эхом по длинному помещению, создавая в воздухе незримые вибрации, а серьги-цепочки колышутся в такт шагам. Чимин ступает по мраморному полу, который до блеска натерла госпожа Дюпонт — местная клининг-менеджер. — Добрый день, тетушка, — с улыбкой летит в сторону женщины, которая в этот момент чихает, видимо от запаха средства для стекол, что разбрызгивает на оконное стекло. — Ой… Здравствуй, милый, — эта низкорослая француженка, которая попала сюда еще в девятнадцатом веке за убийство своего неверного, теперь трудится по графику день через день. Да, в Аду тоже есть графики работы, зарплата, которую сотрудники могут потратить на свои развлечения и плотские утехи, а так же аренду жилья. Кстати, в последние годы эта самая аренда возросла на 30%, потому что грешников, живущих на земле стало в разы больше, а бесплатное размещение в ад-общежитиях — привилегия для пожилых людей. Что с них взять, с пенсионеров?! — Как ваш артрит? — интересуется парень приостановившись. Он смотрит на женщину и отмечает, как складки лишней кожи на лице напоминают ему о бульдоге или даже шарпее, выглядит очень породисто! А может стоит ей подарить хороший крем от морщин? Корейская косметика творит чудеса, уж он-то знает, сам пробовал. — Сынок, у меня молодой ухажер из Аддональдца. Стараюсь соответствовать ему, записалась в спортзал, — она заливается смехом, вызывая у Чимина очередную улыбку. — Смотрите, не утопите его, как своего мужа! — он и сам смеется понимая, как иронично это звучит. Подойдя к огромным черным дверям с золотистой фурнитурой, Чимин легонько стучит, а после хриплого «Входи», несмело приоткрывает дверь и заходит внутрь. Он очень не любит эти бесполезные совещания, на которых его коллеги инкубы, делятся своими достижениями и выполнением KPI. Он по ним существенно провисает и уже несколько месяцев не дотягивает выполнение плана. Пак регулярно получает выговоры и лишается премии, которую мог бы потратить на долгожданный ремонт своей студии. Да, он, блять, инкуб-художник! Творческая натура, мать его, имеющая в Аду свою художественную студию. Вот такой вот парадокс, прикиньте! Правда, это совсем не мешает ему реализовывать свои желания и время от времени проявлять истинную сущность демона похоти. — Чимин, ты опять опаздываешь? — рычит светловолосый мужчина, что сидит во главе стола. Его рога, видимо, не так давно побывали в салоне красоты, отчего аккуратно отполированы и даже подкрашены на кончиках, для пущего эффекта. — Прости, Намджун, меня задержали грешники. Опять устроили у соседнего дома митинг. Видите ли, горячую воду им отключили. Заблокировали дорогу, стоял тридцать минут в пробке, — Чимин подходит к столу, места вокруг которого уже заняты, и обращает внимание на лишь один свободный стул, что расположен прямо напротив Намджуна. Незавидное место, проклятое, но выбора нет. — Эти людишки, — старший вздыхает и, надевая очки, продолжает что-то печатать на своем лэптопе. — Я чувствую себя в оккупации. Почему никто не хочет в Рай? — Там не так весело, — выкрикивает парень, сидящий возле Пака, на что остальные инкубы начинают смеяться. — Скоро и нам тут места не будет. И придется переехать, — после этих слов в кабинете наступает тишина и Джин, который это сказал, прикрывает рот ладонью, понимая, что сболтнул лишнего. — Я погляжу, ты в Рай захотел? — глаза Намджуна чернеют, а потом в них загорается огонек, что непроизвольно вызывает табун мурашек по телу всех присутствующих. Он демон высшего ранга и в его полномочиях вершить судьбы своих подчинённых. — Прости, ляпнул, не подумав. Прости, Нам-джун, — имя начальника прерывисто застревает в горле темноволосого парня, а губы слегка подрагивают от пронзающего насквозь взгляда. — Не злите меня, твари. Получив выговор за то, что не совратил достаточное количество жертв, Чимин, поникший, как завявший лопух, собирается выйти из кабинета начальника вслед за своими более успешными коллегами, чьи показатели, по сравнению с его, достаточно возросли. Уже в дверях он слышит металлический голос Кима, от которого волосы на выбритом затылке становятся дыбом. — Пак, задержись! — Кто, я? — дергается он, но старается не подавать виду, что хотел бы провалиться сквозь землю, улететь на Луну или, надев шапку-невидимку, упиздячить куда-нибудь в тундру, лишь бы избежать очередных разборок с шефом. — Нет, девственность моя! — рычит Намджун и вмиг оказывается возле младшего. Он приближается, как хищник, обходя вокруг и обнюхивая своего нерадивого сотрудника. Отстраняется, продолжая молча разглядывать, и играет бровями, о чем-то раздумывать. — Что с тобой не так, Чимин? Ты же красив, как Бог. Глядя на тебя, даже я согрешить хочу! — на окнах резко закрываются жалюзи, а по периметру просторного кабинета загорается тусклый свет ночных ламп. Чимин теряется в догадках к чему это все представление, особенно тогда, когда глаза Намджуна становятся красными, а вместо зрачков играют языки пламени. Младший пытается увести взгляд, но большая ладонь уже со слегка выпущенными острыми когтями легонько подцепляет подбородок и возвращает его на место. — Смотри на меня… Я не разрешал отворачиваться, — шипит старший, заставляя заглянуть в свои глаза. В них Чимин видит темную бездну, где на самом дне разгорается костер, а в следующую секунду его тело будто бы цепенеет, а ноги становятся ватными. Он знает, что его шеф умеет считывать не только мысли, но и при желании может пролистать ленту событий за последние несколько дней, просто глядя другому в глаза, но никогда он не применял этого умения на своих подчиненных. Никогда ранее и ни с кем. Становится стыдно за свои порочные мысли и предпочтения, ибо он все-таки инкуб, а по факту больше смахивает на суккуба и то не факт, он же не женщина. Еще мгновение и Пак открывает глаза, рассматривая светлый кабинет своего руководителя почему-то лёжа на кожаном диване. — Очухался? — на диво спокойным голосом произносит старший, уже сидя за своим столом и что-то записывая в блокнот, но Чимин ничего не отвечает, лишь принимает сидячее положение и потирает сдавленные ноющей болью виски. Он пытается вспомнить, что только что произошло, но память как будто бы стёрта, остались лишь блики смазанной картинки в виде горящих глаз. — Так значит вот в чем дело… Ты используешь рабочее время не по назначению, — Намджун поднимается с места и походкой дикой рыси направляется к Чимину, а, подойдя ближе, присаживается рядом на диван. Он по-отцовски кладет руку на его плечо, чем удивляет младшего, и даже через слои ткани Пак чувствует горячее прикосновение больших пальцев. — И давно тебя парни привлекают?~👿~
Потягивая земляничный IQOS, Чимин выпускает изо рта дым и смотрит как небольшое облачко рассеивается на фоне звездного неба. Его ноги в черных лоферах болтаются, свисая с края крыши невысокого двухэтажного здания. Узкие кожаные брюки с шнурованной ширинкой обтягивают стройные ноги и особенно «бутылочные» икры. А бархатная рубашка слегка спадает с левого плеча, оголяя белоснежную кожу и небольшую родинку у основания шеи. И если поначалу он скрывался под плащом-невидимкой, который выдаются подотчет каждому инкубу, чтобы их не замечали на земле, то сейчас он не прячет свои блондинистые волосы под капюшоном от бренда Louis Vuitton. В мыслях многое, хотя в фокусе только одно — слова Намджуна: «Тебе нужно разобраться в себе». Странно слышать подобное от хладнокровного демона высшего ранга, что в своё время добился молниеносного продвижения по карьерной лестнице. Он единственный, кто смог достичь цифры в тысячу грешниц, оттрахав их до полусмерти. И это всего лишь за месяц, на секундочку. Тогда он перевыполнил план всего отдела, который впоследствии и возглавил. Но где и каким образом мог приобрести эти уникальные (ебательские) скилы, до сих пор остается загадкой. Сейчас же его решение — позволить Чимину на целую неделю спуститься на землю и окончательно определиться в своих предпочтениях — было весьма неожиданным. Пак был уверен, что после внезапно вскрывшейся правды ему грозит, как минимум, увольнение, потому как негоже инкубу хотеть мужчин. Ну, а как максимум — вообще могли сослать в ссылку под землю для выполнение грязных работ. Но к его удивлению, Намджун внезапно проявил понимание и даже решил помочь, что не вписывалось в корпоративные адские стандарты, а тем более — не поддавалось логике. — Ты уже отработал? — раздается внизу и Чимин переводит взгляд на узкий переулок, что подсвечивается единственной лампочкой. Он видит знакомую фигуру парня, который держит большие черные пакеты, а потом закидывает их по очереди в стоящий рядом мусорный бак. Этого человека Чимин заприметил еще месяц назад, когда выжидал у клуба очередную жертву, и сразу все пошло коту под хвост. Непонятные чувства закружили его в водовороте будней. То, что он ранее делал в удовольствие будучи одним из лучших инкубов-искусителей Ада, сейчас в дикую тягость. Вытрахивать души из молоденьких девушек, оплодотворять их для рождения новых чернокнижников, колдунов и магов, сейчас удается с трудом. У него на них почти не стоит (ладно, с большим трудом), хотя Паку всего триста лет, а это самый подходящий возраст и эрекция должна быть ого-го. Теперь, вместо выполнения своих функциональных обязанностей, каждое дежурство он сбегает в эту часть города, чтобы увидеть его, своего краша. Глупо, конечно, звучит с учетом его рода деятельности, но брак на производстве, даже таком, бывает везде. По несколько часов в рабочие смены сидит на крыше, выжидая подходящего момента, но подойти не решается, хотя и забыть Чонгука, а так зовут этого красавчика, не может вообще. Тот занял все его мысли и не выходит, сука, из головы. Чимин дико злится, ведь он инкуб, который по природе своей должен трахать всё живое, а по факту жаждет, чтобы брюнет оттрахал его. — Да. Сегодня был очень тяжелый день, — бросает Чон парню сидящему на корточках с тлеющей сигаретой в руке. — Не хочешь расслабиться? — эти слова, адресованные предмету его интереса вызывают у Чимина раздражение. Тело напрягается и Пак слегка подается вперёд, с замиранием сердца ожидая ответ. — Из меня сегодня хреновая компания. Сил совсем нет, — бросает Чонгук, почти зайдя внутрь, но костлявая рука собеседника хватает его за запястье. — Я сделаю все сам, тебе не придётся напрягаться. Чонгук зачесывает свободной рукой опавшую на глаза челку и неспешно освобождает кисть из захвата. Он выпрямляется и свет от висящей на стене лампы падает на его лицо. Тень от длинных ресниц кружевом лежит на щеках, а бледно-розовые губы, что растянулись в легкой улыбке, манят настолько, что Чимину становится тяжело дышать. Хочется прикоснуться к ним подушечками пальцев и ощутить теплое дыхание. От этих мыслей по спине проносится холодок и Пак мысленно дает себе пощечину, чтобы вынырнуть из страны грёз. — Не думаю, что это хорошая идея. Ты же знаешь, я люблю доминировать. — Ты просто не пробовал расслабиться и получить удовольствие, принимая, — язвит парень, а Пак хотел бы его собственноручно разорвать, чтобы не лез к его Чонгуку. То, что он неосознанно присвоил себе этого парня, остается им незамеченным. Чонгук на миг застывает как статуя, а потом, повернувшись, вопросительно поднимает бровь. Он делает шаг назад и, наклоняясь к уху парня, произносит еле слышно: — Если ты еще не уяснил: я могу только брать, но не принимать. Причем брать — то, что хочу, как и сколько хочу, — на этих словах Пак еле сдерживает стон, представляя нависшего над собой брюнета, что вжимает его в кровать. Низ живота скручивает в истоме, а в теле просыпается спящая похоть. Он ощущает, как начинает чесаться в районе темечка, а сквозь кожу головы стремительно прорываются острые кончики рогов. Инкуб сдерживает собственные эмоции, пытаясь угомонить разыгравшуюся фантазию. — Черт! — как же ему нравится этот парень. Безумно нравится! Аж тапки отлетают… Проходит несколько минут, пока Чимин, успокоив бушующие гормоны, возвращает контроль над собственным телом, как раз в тот момент, когда там внизу все стихает. Он бросает взгляд в переулок, но парней уже и след простыл. Быстро подскочив на ноги, Пак оглядывается по сторонам и, пока его никто не видит, расправляет крылья, бесшумно спускается в ту часть переулка, где совсем темно. Он делает несколько шагов вперёд, желая выйти из тени, но потом опять пятится назад, не решаясь себя раскрыть. Вся эта слежка ощущается тяжелее мучений, которые испытывают грешники в Аду. Не те, которые экстерном искупив грехи, преспокойно трудятся, облагораживая это «прекрасное» место, а те, что впахивают беспросветно и круглосуточно. Хотя с другой стороны, пережитые во время наблюдения за Чонгуком эмоции хочется испытывать вновь и вновь. Его манит этот парень и с каждым днем сущность инкуба испытывает неведомые доселе чувства. Из него хочется не высосать энергию, а отдать всю свою. И пока Чимин терзает себя сомнениями, он даже не замечает, что дверь черного входа клуба тихонько открывается, выпуская на улицу человека. — Ты что, следишь за мной? — внезапно слышится за спиной и Пак молится самому Люциферу, что успел убрать крылья. Этот голос его слух различит на расстоянии километра и ни с чьим не спутает. — С чего ты взял? — он оборачивается и в темноте видит фигуру брюнета, который впервые находится настолько близко, что одновременно хочется и сбежать, и упасть в его объятья. — Смешной ты, сталкер, — в голосе нет ни злости, ни раздражения, скорее игривость. — Думаешь, ты — невидимка? Я заметил тебя ещё пару недель назад.~😈~
Закончив смену, Чонгук привычно убирает за барной стойкой, натирает стаканы, аккуратно вынув их из посудомойки, чтобы не разбились. Окинув взглядом зеркальные полки с элитным алкоголем и обратив внимание на пустующие места, он переписывает остатки и составляет список того, что нужно заказать на завтра. Бар, в котором он работает, пользуется популярностью у молодежи и постоянная движуха здесь привычное дело. Выбросив мусор, Чонгук сталкивается с Ви Чаном, что будто бы специально его поджидал. У них не раз случался перепих, ведь по другому сие событие Чон и назвать не может. Навязчивый парень, что прилип, как банный лист, и теперь прохода ему не дает. Зря он тогда позарился на скромного парня, который с виду походил на недотрогу. Именно такие привлекают Чонгука. По факту, Ви оказался самой настоящей шлюхой без мозгов и тормозов, а подобные экземпляры вызывают лишь раздражение. Жаль, что они работают в одном заведении и теперь приходится пересекаться время от времени. Корректно отметая очередное предложение Чана, Чонгук невольно поднимает взгляд на крышу соседнего дома и видит знакомый силуэт. Тот, который уже несколько недель мелькает время от времени. Стройная фигура загадочного парня, что явно наблюдает именно за ним. Чонгук не раз видел его не только у бара, но и возле собственно дома, что находится через квартал. Его не пугает эта странная слежка, отнюдь, она вызывает жуткое чувство азарта и легкого возбуждения. То, что он гей — не секрет и Чон искренне надеется, что этот настойчивый парень его персональный поклонник. В этот вечер совсем нет желания оставаться наедине с холодной постелью, поэтому, накинув свою кожаную куртку, Чон спешит на выход, в надежде застать своего сталкера с возможным «продолжением банкета». Выйдя через черный вход, он замечает легкое копошение слева. Там, где нет света и темень хоть глаз коли. — Ты что, следишь за мной? — хрипит он, подкравшись ближе, на что парень перед ним даже не дергается, лишь медленно разворачивается, становясь прям перед Чоном. — С чего ты взял? — произносит каким-то дерзким тоном, хотя голос будто приправлен необъяснимой сладостью, отчего слегка замирает сердце. — Смешной ты, сталкер, — все, что сейчас хочется Чонгуку, это увидеть лицо незнакомца. — Думаешь, ты — невидимка? Я заметил тебя ещё пару недель назад. Он тянется рукой в карман, и, достав из него зажигалку, щелкает ею почти у лица парня. Тот продолжает спокойно стоять, чем приводит брюнета в замешательство. Чон прищуривает глаза, с интересом скользит взглядом по широко раскрытым глазам, а когда спускается ниже, замирает, глядя на губы. Чонгук стоит, как зачарованный, и ничего не может поделать с собственным желанием впиться в эту пухлую и аппетитную плоть. Он толкает парня к стене и перекрывает ему возможность побега, поставив свои ладони по обеим сторонам головы, а в следующую с секунду подается ближе и шепчет прямо в губы: — Ты же хочешь этого так же, как и я? — и почему от этих слов Чимина сначала бросает в жар, а потом в холод? Ноги становятся ватными, что уже странно для демонического существа, а по телу проходит дрожь, концентрируясь в одном месте — внизу живота. Он зачем-то набирает в легкие воздуха, как будто от этого зависит его жизнь, и чувствует, как горячие губы накрывают его собственные. Они будто уносят его туда, где он никогда не был. Локти, что были разведены по сторонам от лица Чимина резко зажимают его щеки, обездвиживая и таким образом заставляя подчиниться. Пак поддается соблазну. Ему самому — коварному демону искусителю хочется сегодня наплевать на всё и изменить своим привычкам. Как они добираются домой к Чонгуку, Чимин не совсем помнит, ведь всю дорогу, которая состояла всего из одного квартала и винтовой лестницы на третий этаж, пришлось идти пешком, как обычному человеку. А Чимин отродясь столько не ходил, он в основном летал, вальяжно размахивая крыльями, или просто испарялся в воздухе, оставляя после себя небольшое туманное облачко. Мышцы ног от подъема с непривычки тянет, чего у него не было даже после занятий в VIP-спортзале для демонов. Единственным компенсирующим фактором остается чувство необъяснимой эйфории и жгучего возбуждения, в котором он пребывал всю дорогу, глядя на широкую спину и напряженную шею виднеющуюся из-под кожаной куртки, идущего впереди парня. В тот момент, когда Чимин слышит скрежет ключа в замке и скрип двери, которые в мгновение отрезвляют его, Чонгук сжимает его руку и дёргает ближе к своему разгоряченному телу. — Иди сюда, — хриплый голос гипнотизирует не хуже горящих глаз Намджуна, и Пак путается не только в своих мыслях, но и собственных ногах, чуть не падая на темный пол. — Ты обитаешь здесь? — спрашивает он, оглядываясь по сторонам и удивляясь мрачной атмосфере, царящей в этой квартире. Небольшая студия, с темно-серым паркетом, а ощущение пустоты безуспешно пытаются заполнить лишь одинокие диван и кресло в таких же тонах. Два огромных окна выходят на кирпичную стену соседнего дома и лишь теплый свет пробивается из улицы и освещает это давящее своей энергетикой жилище. — Проходи, не бойся, — довольно смешное предложение для демона-инкуба, что по сути вообще не знает слова «страх». Ну или ладно, конечно, бывает стремается, он же тоже как-никак живое существо, хоть и из потустороннего мира. — С чего ты взял, что я боюсь тебя? — огрызается Пак, пытаясь оставаться хладнокровным. Это он умеет прекрасно, курсы специальные проходил в аду. Типа повышение скилов. — Выпьешь чего-нибудь? — Чонгук разжимает ладонь и, не оборачиваясь, проходит по коридору в небольшую столовую. В полной темноте, что разбавляется проблесками уличных фонарей, он подходит к холодильнику, но перед тем как его открыть снимает куртку и небрежно кидает ее на кресло. По квартире разносится звон выпавшей из кармана зажигалки, а Чон, не обращая на нее внимания, еще раз бросает голодный взгляд на Пака. Глядя на него в ответ, Чимину хочется сменить вероисповедание, а если нужно, то и уверовать в Бога, который сие создание сотворил. — Не откажусь, — хрипит он, чувствуя, как голос внезапно осип, а желание присосаться к этому парню растекается по венам горячей лавой. — Давай сразу обсудим правила, — Чон открывает холодильник и яркий свет из него позволяет увидеть Чимину то, что ранее было скрыто. Облегающая белая майка выделяет стоящие горошины сосков, а так же рельефы груди и кубики живота. Демону впервые хочется впиться в человеческое тело и облизывать его часами напролет. — Правила? — вторит он, не совсем понимая, о чем вообще речь. Какие тут, блять, могут быть правила, когда перед ним сам Бог во плоти. — Да. Расскажи мне, что ты любишь? — Чонгук звенит стаканами, которые достал с верхней полки, и громко ставит их на стол. Бросив в стаканы несколько кубиков льда, он заливает их янтарной жидкостью из высокой квадратной бутылки, что подсвечивает до сих пор незакрытый холодильник. — Чего хочешь? Чего нет? — он легко хлопает в ладоши, и по периметру комнаты загорается красный приглушенный свет. Чимин берет стакан и смакует первый глоток, теряясь в этих вопросах окончательно. Техникой секса он владеет в совершенстве, с маленькой такой поправочкой: «только с женским полом», а вот касательно мужчин — он совсем дилетант. Сейчас перед ним причина его влажных снов и остаётся лишь довериться «провидению» или вот этому конкретному сатане, что искушает его не хуже инкуба. — Так чего хочешь? — повторяет Чонгук, облизывая свои губы и слегка приоткрывая рот. Сука, как же сексуально он это делает! У Чимина прямо слюни текут. — Поцелуешь ещё? — на такое дерзкое предложение брови Чона поднимаются вверх, а сам он походкой дикой рыси направляется в сторону Пака. — Надеюсь, ты уже понял, что со мной у тебя нет вариантов? — он медленно приближается, снова буравя Чимина хищным взглядом. — Я стопроцентный доминант! Прохладные пальцы, еще секунду назад державшие бокал, ставят его на стол, а в следующее мгновение погружаются в янтарную жидкость, болтая кубики льда. Мгновение спустя Чонгук достает один из них и, сунув его себе в рот, приближается к приоткрытым в удивлении губам Пака, пропихивая тому ледышку в горячий рот. — Какой послушный чертенок, — шепчет он, ненадолго отстраняясь. — Думаю, мы поладим. Чон высовывает язык и бесцеремонно проходится по влажным чиминовым губам, явно не ожидая, что тот подхватит его настроение и зубами прикусит нижнюю, легонько ее оттягивая. — Нет-нет, чертенок. Вести буду я, — большая ладонь ложится на затылок Пака, резко притягивая его к себе и отнимая первенство. Наглый язык проникает в рот, играясь с почти растаявшим кубиком льда, а потом проходится по нёбу и белоснежным зубам демона. Чимин пока не знает, что ему делать и как себя вести. Просто поддается инстинктам и раздирающему изнутри желанию оказаться во власти этого парня. На секунду он даже задумывается: не демон ли тот? Разве может человек так покорять самого инкуба, особо ничего для этого не делая? Резкий толчок в грудь и пошатнувшийся Чимин оказывается приземлившимся в огромное черное кресло. А через мгновение Чонгук уже у его ног, стоит на коленях, кровожадно смотря ему прямо в глаза. — Ты не ответил, чертенок, — длинные пальцы ложатся на острые колени, прикрытые кожей брюк, и раздвигают чиминовы ноги в стороны. — Ты же совсем не невинен, я это вижу в твоих глазах. — А если я скажу, что для меня это все в новинку? — после этой фразы во взгляде Чонгука вспыхивает нескрываемое удивление, которое в следующую же секунду сменяется на дикую похоть. — Зачем тогда охотился за мной? — пальцы впиваются в колени, а потом крупные ладони скользят по упругим ляжкам вверх и останавливаются на шнурованной ширинке. Чимин замирает в предвкушении, впервые испытывая такое нереальное желание ничего не делать и позволить кому-то вести. Он откидывается в кресле и еле сдерживает стон, когда крепкие руки сжимают его бедра. Грудь вздымается в предвкушении, а пальцы впиваются в велюровую обивку так сильно, что слышно треск ткани. — Такой чувствительный чертенок. Я жду ответа на свой вопрос. Пак шумно выдыхает и пытается привести себя в норму, чтобы не выдать своего состояния. — Если бы я охотился за тобой, то вряд ли сидел бы перед тобой с раздвинутыми ногами, — язвит, усмехаясь, представляя, как удивился бы Чон, покажи он ему свою демоническую сторону (ну рога там и крылья… вот бы прикол был!). — Даже так? — бровь Чонгука, та, что с проколом и серебряной штангой, в удивлении взлетает вверх. — А ты, значит, у нас дерзкая штучка. Чонгук опять поднимает на Чимина глаза, в которых одна темнота, от нее кажется нет спасения, и наклоняется к его паху, прикусывая зубами шнурок от ширинки. Он медленно тянет его на себя, развязывая узел, а потом вновь припадает к переплетению, оттягивая очередную петлю. При этом руки на бедрах в очередной раз сжимаются, а глаза буравят жертву этого разврата. И без того поплывший от происходящего Чимин поднимает с подлокотников руки и пытается запустить пальцы в черные как смоль локоны, желая… А хрен его зная, чего желая? Но его кисти внезапно останавливают горячие ладони и возвращают на прежнее место. — Я же сказал — рулить буду я. Не огорчай меня, чертенок, иначе я тебя накажу, — почти угрожающим тоном произносит Чон. И пока Пак с разочарованным стоном откидывает голову на спинку кресла, чтобы сосредоточиться на своих мыслях, его руки поочередно заточают в наручники. — Что за…? — дёргается Чимин, оглядываясь и вдруг понимая, эти самые наручники цепями закреплены к полу. Он ещё раз окидывает комнату взглядом и в красном свете уже может рассмотреть, что такие же цепи свисают на кирпичной стене. В какой-то момент его охватывает легкая паника, которую, видимо, замечает Чон. — Не бойся, я не маньяк. Просто люблю послушных мальчиков, — хрипит парень и, подаваясь вперед, опять впивается в чиминовы губы. Поцелуй выходит таким страстным, что у Чимина кровь будто бурлит в венах. Он с трудом разрывает его и учащенно дышит прямо в губы напротив, будто бы ему не хватает воздуха. Их лица находятся так близко, но голова идет кругом, и от переполняющих эмоций он почти ничего не видит, а лишь чувствует опаляющее дыхание. — Ты такой горячий. Блять, я еле держусь, — шепчет Чонгук ему прямо в губы. — Ты реально чертенок… Хочу так тебя называть. — Мне нравится, — Пак улыбается, прекрасно зная, что в этом прозвище намного больше истины, чем Чон мог бы себе представить. Его демоническая сторона сейчас пока временно спит, но кто знает, что будет дальше? — Скажи мне СТОП-слово. Я не начну, пока мы это не решим. Ты даже представить не можешь, как далеко я могу зайти. — СТОП-слово? — скорее всего на лице Чимина отображается настолько искренне непонимание, что Чон отстраняется и пристально разглядывает его. — Чертенок… — он обхватывает его лицо ладонями, видимо, пытаясь в глазах демона получить подтверждение своим подозрениям. — Ты серьезно?! Чимин закатывает глаза. Нет, ему не стыдно, ему непривычно вообще с кем-то разговаривать о таком. Да что греха таить, он и сам никогда не обсуждал ничего во время секса. До сегодняшнего дня сам половой акт был всего лишь выполнением должностных обязанностей. Об удовольствии, как таковом, речь вообще не шла. Пришел, оттрахал очередную жертву, оплодотворил на благо отечества и все, досвидос. А тут такая буря эмоций, которым прям хочется дать выход: испытать реальные чувства и ощущения. — У меня богатый сексуальный опыт, но не с мужчинами, — возвращая внимание к стоящему перед ним на коленях парню, шепчет Чимин. — Даже так? Окей, не буду задавать лишних вопросов, а приму это за комплемент себе. Тогда давай договоримся: если тебе будет слишком — просто скажи «красный» и я сразу остановлюсь, — Пак кивает головой на такой вот сексуальный экскурс от Чонгука, не желая еще что-то обсуждать. — И можешь называть меня Джей Кей. Хочу слышать своё имя, когда доведу тебя… и ты будешь кончать. Пообещай, что не будешь сдерживаться. Ради всего святого! Фу, бля, НЕсвятого! Чимина сегодня планируют довести до оргазма и это сделает кто-то, а не он сам! Аллилуйя! — Обещаю, — хрипит он, а в следующую секунду подтверждает свои слова несдержанным стоном, как только большая ладонь накрывает его пах и слегка сжимает эрегированный член. — Шикарно… Чонгук до конца расшнуровывает ширинку на кожаных штанах демона и резким движением приспускает их вместе с бельем. Следующая секунда оказывается для Чимина точкой невозврата, ведь ощутить горячие губы на члене, это что-то из ряда вон выходящее. Длинные пальцы ныряют под его рубашку и вскользь касаются чувствительных сосков. То, что его тело сплошная эрогенная зона, Пак и сам по ходу не знал, потому что сейчас уже от этих прикосновений готов завыть. Чон как будто дразнит его, обводя ногтем твердые горошины мягкими движениями, и затем медленно спускается вниз, обхватывая пальцами ствол. Он начинает надрачивать его в такт движениям головы, параллельно обводя языком уздечку. — Твою мать! — Чимин громко стонет, не в силах контролировать ни свое тело, ни свои эмоции. — Ахуеть! Чонгук с характерным звуком выпускает его член изо рта и улыбается, глядя на разбитого к херам парня. Он опять трогает его соски и покрывает мокрыми и хаотичными поцелуями ходящую ходуном грудь, а затем и шею. Чимин слышит щелчок и спинка кресла опускается ниже, переводя его тело в горизонтальное положение, а Чонгук нависает над ним, голодно облизывая губы. Цепи натягиваются так сильно, что руки полностью обездвижены, а запястья начинают болеть, но все это становится абсолютно неважно, когда Чонгук делает лёгкое движение бедрами, потираясь о его возбуждение своим через ткань брюк. — Тебе нравится это, чертенок? — звучит на выдохе, но Чимин настолько поглощен своим желанием, что не обращает внимания на вопрос. — Не слышу, — доносится до его сознания уже громче, и Пак, открывая глаза, натыкается взглядом на чёрную бездну. — Очень. — Ты должен отвечать мне, когда я спрашиваю, — Чонгук ныряет ладонями в свои брюки и стягивает их, освобождая собственное возбуждение, а в следующую секунду прижимается им к паху Чимина. Его член настолько горячий, что все происходящее кажется Паку настоящим безумием или просто сном. Он перестает здраво соображать, а все, что хочется сделать — это кончить, выпустив изнывающее желание наружу. Чонгук видимо чувствует его напряжение и останавливается. Он наклоняется к чиминовым губам и снова шепчет: — Нет, нет, чертенок. Кончать будем только тогда, когда я разрешу, — а Пак уже сейчас излился бы от этого голоса и слов. Его еще больше возбуждает такой властный тон, что звучит в адрес демонического существа, который по сути, в любой момент и прикончить может. Воздух в комнате будто накаляется, как на нижнем этаже ада, но Чимина это ничуть не смущает. Он просто наслаждается всем тем, что сейчас происходит, слабо понимая, что ждёт его впереди. — Я сейчас, — хрипит Чон и на несколько минут оставляет Чимина наедине с его желаниями. Ему уже мало этого всего, и как только он планирует открыть глаза, чтобы понять, где делся его личный искуситель, слышит шорох совсем рядом, а потом шепот в самое ухо: — Я хочу завязать тебе глаза. Ладно? Тебе понравится, обещаю, — а в следующее мгновение, не дожидаясь ответа, гладкая ткань накрывает его веки и скрипит узлом на затылке. Пак шумно втягивает воздух носом и стонет оттого, насколько сильно заводят эти манипуляции с его телом. Слышится звон цепей, отчего Чимин опять дёргается. Обе руки закованные наручниками взмывают вверх и фиксируются за его головой. А вот от этой открытой беззащитной позы захватывает дыхание, и приятно нарастающее возбуждение уже болезненно отзывается в паху. В какой-то момент ему даже кажется, что его тело все это время нуждалось именно в таком властном партнере, вернее — в Чонгуке. — Доверься мне, чертенок, — звучит убедительно, как только Чимин вздрагивает от очередного прикосновения, а его обувь и брюки умело стягивают с него. Рубашка аккуратно расстегивается, а горячие губы опять покрывают поцелуями обнаженную грудь. Все это кажется полным сумасшествием ровно до момента, как на контрасте что-то холодное скользит по его животу, а потом спускается к паху, оставляя за собой мокрую дорожку. Лёд! Этот грёбаный кубик льда запускает в теле необратимые процессы и Пак уже не может терпеть (ну по крайней мере он так думает… опять). — Я не могу больше, — стонет он. — Еще рано, чертенок. Холодный кусочек ощутимо проходится по кажется уже раскалённому стволу и спускается к яичкам. Ощущения просто непередаваемые, а остатки разума будто покидают Чимина. После идеальных адских +28 круглогодично, этот лед просто убивает, кажется, что даже сперма в следующую секунду намертво застынет в яичках! — Джей Кей, красный, — стонет он, не выдерживая переполняющих его эмоций и ощущений. Ему реально много этого всего, и если он сейчас не выплеснет из себя это напряжение, то как минимум потеряет сознание. В один момент все движения прекращаются, а по телу пробегают мурашки, особенно тогда, когда Чон разводит его ноги шире. Слышен звук открывающегося тюбика и через несколько секунд прохладные пальцы скользят между ягодиц, отчего Пак опять дёргается в испуге. — Расслабься, чертенок, я не сделаю ничего такого, что тебе не понравится, — сиплый голос чудесным образом успокаивает, а легкие прикосновения подушечками пальцев ко входу вызывают непроизвольный стон. — Умница. Хочу, чтобы ты был громким. Ты же помнишь, я просил не сдерживаться. И пока пальцы ласкают уже расслабленный вход, а указательный плавно ныряет внутрь, Чимин ощущает, как крупная ладонь ложится на его горло, слегка сжимая его длинными пальцами. Чимина опять накрывает легкая паника. Он, конечно, демон, но все эти ощущения настолько яркие и неизвестные ему до сегодняшнего дня! Хочется освободиться от оков, оттолкнуть Чонгука и в то же время испытать что-то новенькое. Он же сам этого хотел? Так стоит ли отступать в последний момент? Он чувствует, как напрягается низ живота, а член мечтает стать вулканом Мауна-Лоа. Небольшое головокружение от легкого удушья и вот уже назойливые мысли улетучиваются из головы, а три пальца весьма ощутимы внутри. Чимин будто уходит в астрал, полностью доверяя Чонгуку свое тело. — Умница, — звучит еле слышно. — Ты круче, чем я себе представлял. Так хорошо расслабляешься, — после этих слов хватка на горле слегка ослабевает, а пальцы покидают его и Чимин недовольно вздыхает. — Хочу еще. — Надеюсь, ты не пожалеешь о своих словах, — тихий рык у самого уха жаром обдает тело. Левая нога подхватывается под колено, а потом Чимина наклоняют набок, держа навесу. Горячий, твердый член скользит между ягодиц, упираясь головкой ко входу, на горле опять зажимаются пальцы, создавая эффект легкого удушья. И пока Пак путается в своих ощущениях, толстый член входит в него, и Чонгук останавливается, видимо наблюдая за реакцией парня. Незначительное жжение притупляется испытываемый эйфорией от нехватки воздуха, а сильное напряжение внизу живота по прежнему ощутимо. Соски снова опаляет горячее дыхание, что расслабляет еще больше, принося блаженство. И пока Чимин пребывает где-то между Раем и Адом, резкий толчок выбивает остатки воздуха из легких. Руки непроизвольно дергаются, желая освободиться, но чужие пальцы еще сильнее зажимают горло. Пак чувствует, как проваливается в бездну, из которой его вырывает голос Чонгука: — Ты в порядке? — ладонь на горле расслабляется, а потом и вовсе исчезает, давая возможность полноценно вздохнуть. — Не знаю, — хрипит он в ответ и чувствует, как плавные толчки уже вовсю таранят его тело. Боли совсем нет, есть только неизвестное ранее наслаждение, от которого хочется стонать. И Чимин стонет, как и обещал, под хрипловатый голос Чонгука, осыпающий его похвалой. — Джей Кей, я хочу… — Чего ты хочешь, чертенок? — Хочу видеть тебя, — и это то, чего действительно Чимину хочется в данный момент больше всего. Снова увидеть эту бездну в глазах напротив, слегка приоткрытые губы и напряженные скулы. Шелковая лента срывается с глаз и Пак не без труда открывает их, пытаясь навести фокус, в то время, пока его укладывают на спину, меняя угол проникновения. Над ним, словно демоническое существо, нависает Чонгук, с растрепанными темными локонами, колыхающимися в такт толчков, и черными глазами, в которых как будто горят костры. Чимин выгибается в спине, когда картинка затуманивается, начиная сверкать бликами. — Хочу кончить, пожалуйста, — такой умоляющий стон в своем исполнении Чимина шокирует не меньше, чем все происходящее с ним сейчас. — Прошу тебя, сжалься. — Кончай, чертенок, я разрешаю, — и в следующую секунду Чимина накрывает такой сумасшедший оргазм, которого он в жизни не испытывал. Пак изливается себе на живот и сквозь пелену видит, что глаза Чонгука, пристально смотрящие на него, расширяются в удивлении. Он чувствует, как опять чешется кожа головы и болезненно прорезаются его собственные рога. Под коркой сознания Чимин понимает, что блеснуть своим демоническим образом перед этим парнем будет весьма опрометчиво, и резко берет собственное тело под контроль, заточая обратно чуть не вырвавшуюся наружу сущность. — Да, блять, — хрипит Чонгук, который нервно моргал еще несколько секунд назад, видимо пытаясь понять, что же на самом деле он увидел. Он делает последний толчок, а потом, закатывая глаза, со стоном кончает в Чимина, больно впиваясь пальцами в его бедра. Тяжелое дыхание обжигает грудь, а в солнечное сплетение упирается влажный лоб. — Ты такой ахуенный, чертенок, — задыхаясь, шепчет Чонгук. Его член медленно покидает тело, а ладони тянутся к затекшим запястьям. Еле слышный щелчок, и Пак чувствует, как оковы, удерживающие его в жестком плену железа, спадают, а в следующую секунду руки тянут вниз и покрывают влажными поцелуями, словно зализывая раны. Единственная мысль, которая крутится в голове Чимина в этот момент: «Ну вот и разобрался, блять, в себе»…